Причащение

Духовник афонского русского монастыря в молодости был в России, где и мог слышать о случае в Троице-Сергиевой Лавре, о котором он, отец Кирик, рассказывал уже в Сербии, куда его вызывал сербский Патриарх Варнава в 30-40-х годах ХХвека. Вот его рассказ.

"В Сергиевой Лавре был такой случай: пришли к больному иеромонаху причастить, и как только открыли двери его келии, в этот момент исчезла крыша и с небес спустился в келию Сам Христос, окруженный Ангелами. Он взял из рук священника Чашу и Сам причастил больного иеромонаха, затем отдал Святую Чашу священнику и тем же путем, окруженный святыми Ангелами, вознесся на небо. Так и каждого, кто с верою и должными мыслями подходит к Святому Причастию, Господь удостаивает подобного образа Святого Причастия".

О мыслях, с которыми надо подходить к Святой Чаше, отец Кирик, памятуя этот случай, говорил:

"Подходя к Святой Чаше, потребно сказать себе мысленно: "Господи, я недостоин сладкого Твоего Причастия, но я верую, что Ты меня удостоишь"— и подходить с живой верой и сознанием, что тебя Сам Христос причащает, хотя видимо священник или архиерей, но невидимо — Сам Христос".

Ласка Преподобного

В начале XX века в Сергиевом Посаде жила Н. Верховцева [1]. В своих воспоминаниях она делится пережитым ею волнением, охватившим ее во сне. Она запомнила дату — 20 июня 1917 года. Ей было тогда 20 лет и она жила с мамой недалеко от Лавры. Во сне она видела преподобного Сергия.

"Я увидела себя стоящей у святых мощей в вечерний, столь мною любимый час. Рака была уже полузакрыта. Вдруг вижу в ней движение: крышка отодвинута, и на край раки садится старец — сам Преподобный… Худое, изможденное, бесконечно доброе родное лицо, а у меня страх, трепет и ужас. Да, именно человеческий ужас перед сверхъестественным для слабого разума нашего явлением. Но мгновение, другое — и дух превозмог, и изгнан страх, и я у святых его ножек.

Преподобный обеими руками приподнял меня, обнял и, прижав к груди, поцеловал трижды: в угол щеки, переносицу и лоб, говоря беспредельно нежно: "Милая моя детка...." Я, бросившись вновь к его ножкам, с рыданием и мольбой: "Прости, помилуй, не оставь — Преподобный, Преподобный!". И вот от чрезмерного волнения, напряжения и слез проснулась и зову маму...."

1. См.: Верховцева Н. А. Сергиев Посад // Благодарю Бога моего. Воспоминания Веры Тимофеевны и Натальи Александровны Верховцевых. М., 2001. С. 54–63. ^

Посещение Преподобного

С именем преподобного Сергия связано было и переживание сравнительно недавно скончавшейся москвички А. А., о котором она писала в завещании дочери. Само завещание было написано в 1956 году, задолго до смерти.

"Когда зимой мы с тобой жили у Т. А., я спала у окна. Однажды к утру открывается дверь, входит Старец. Он наклоняется ко мне и так тихо-тихо, ласково говорит: "Только бы окрестить...." Несколько раз повторил это. Я, пораженная, проснулась, а голос так и звучит, даже сейчас его помню. Слова эти относились к папе, хотя перед этим я о нем не думала. Оделась, умылась, пошла в Лавру. Когда дошла до калитки, поняла: "Боже мой! Это же преподобный Сергий посетил меня!". Остановилась... и в этот момент не то что поняла, а явно, абсолютно познала: преподобный Сергий жив, как мы, существует, есть мир невидимый! До этого момента я так реально, точно, этого себе не представляла. Я не шла, а летела как на крыльях, в душе было так светло! "Не забуди, якоже обещался еси, посещая чад твоих, Сергие, преподобне отче наш!". И я убедилась воочию, что он истинно посещает, страшно сказать, чад своих. Как мне было хорошо! Преподобный Сергий — наш покровитель! Помни его всегда, молись ему всегда, люби его, проси обо всем, отдавай ему свое сердце, как самому родному, близкому отцу, и он все тебе сделает".

Окрестить надо было мужа А. А., что и сделали родные.

Явление Преподобного

В 60-х годах ХХ века Сергей Иосифович Фудель записал:

"Мне рассказывали, что во время наступления немцев на Москву три мальчика г. Загорска лет 10–11, Боря, Миша, Сережа — пошли под вечер 27 августа, то есть под Успение, в сторону Черниговской в лес за дровами. Скоро стало темнеть, и они обнаружили, что заблудились. Долго они ходили, не видя выхода. Кто-то из них сказал: "Ну что ж, надо помолиться". Это было поручено Мише: "Миша, ты помолись, ты умеешь". Миша несколько раз перекрестился. После этого они опять пошли искать дорогу, но все же не находили. И тут они увидели, что сквозь ветви уже темного леса показался мигающий огонек. "Наверное, сторож или лесник",— сказали они и пошли на огонек. На открывшейся небольшой поляне они увидели человека "в шапке, которую носят батюшки". В правой руке у него был большой крест, а в левой "что-то, чем он все время помахивал" (так они, очевидно, восприняли кадило) . Тут мальчиков охватил страх, но уже другого рода. Миша оказался в середине, и они начали его толкать локтями с той же просьбой: "Молись, молись". И как только он "замолился", человек в "шапке, как у батюшки" начал осенять [их] крестом. И тогда они увидели светлую дорогу в направлении крестного осенения и побежали по ней. И когда они вышли из лесу и шли [уже] по знакомому лугу, они поняли, что никакой дороги, собственно, под ними не было, а шли они по дороге света. И, подходя к своим домам, они решили: "Завтра… пойдем в церковь". Взрослые, сопоставив их рассказ с направлением этой их обратной дороги, поняли, что Преподобный осенял не только их, но и всю Лавру, свой "град", и некоторые, уже решившие эвакуироваться, остались на месте, успокоенные в том, что город их под небесной защитой" [1].

1. См.: Московский журнал. 1992. № 3.— Авт.См. также: Фудель С. И. У стен Церкви. Макариев-Решемская обитель, 1997. С. 76–77. ^

Призвание

О чудесной помощи преподобного Сергия рассказал и настоятель Ахтырской церкви отец Борис Можаев [1].

Он работал врачом. Заболел. Лежал в палате без сознания. Жена, тоже врач по специальности, услышала от заведующего отделением приговор: "Смерть — вопрос короткого времени". Со страшной тоской поехала она к Преподобному в Лавру.

"Тяготит, камнем давит не столько то, что она, молодая, но уже с крепко подорванным здоровьем женщина, останется с двумя детьми, никому вообще-то ненужная, обреченная на одиночество, относительную нищету, но больше тоска оттого, что уходит в вечную гибель, на вечные муки, без надежды на прощение и спасение близкий человек, с которым худо-бедно делили радости и невзгоды уже 15 лет".

Впоследствии муж ее говорил: "Видимо, горяча и искренна была ее молитва. Она восстала от раки с чувством, что камень с души упал. Ничего не изменилось, но тоска пропала". В этот день, когда она молилась у Преподобного, муж вдруг пришел в сознание. Сначала — ненадолго, а ночью — уже окончательно. И стал поправляться. Выздоровел. Стал верующим и принял священство.

1. См.: Можаев Б., свящ. Как я стал священником // Ахтырка: Спецвыпуск газеты "Хотьковский вестник". 1993. №48.— Авт.^

"Надо молиться!"

Об образе преподобного Сергия, возникшем в детском сознании, рассказывает пенсионерка. Скорее всего, он возник во сне, но на всю жизнь сохранился очень живо.

"Чувствую, что стою у самых дверей храма, которого четко не вижу. Впереди замечаю движение среди священнослужителей, знаю, что сейчас они будут выходить на солею читать входные молитвы. Храм напоминал Всехсвятский под Успенским собором в Лавре, но был вместительнее, свободнее, без массивных столбов, но такой же низкий. Идти вперед не хотелось. И ничего не хотелось. Тяжело было на душе, очень тяжело. Не хотелось двигаться, думать, говорить. Ни на что не было сил. Все тело, казалось, стало каменным. Пальцы — каменные. Их невозможно сложить для крестного знамения, нет сил поднять руку. Что-то слышу—не прислушиваюсь, что-то вижу не глядя. Все плывет мимо сознания, и все кажется ненужным. Бессилие и безразличие полное. В какой-то момент справа, чуть сзади, ощущаю присутствие... Старца. Он выше меня, но не очень высок. Не глядя, знаю, что он здесь потому, что хочет мне помочь, что он меня жалеет. Знаю и то, что он очень хорошо понимает, что говорить бесполезно. Если что-то еще можно сделать, так только сердечным участием, душевным теплом, такой искренней заботой, без которых душа окаменела, оледенела. Он — я это чувствую — очень просто держится, его не надо бояться, он не прогонит, не укорит. Он знает, что очень тяжело, и потому специально подошел, не сказав ни единого слова. Он берет правую руку, складывает пальцы для крестного знамения и поднимает ее. Так взрослые маленьких крестят их ручкой. Моя тяжелая, непослушная рука с трудом повинуется. В это время к нему из алтаря выходят, прося благословения начинать литургию, какие-то важные, сияющие богатством облачения архимандриты или архиереи, не вижу точно, потому что не смотрю. Не до этого. Мой Старец благословляет их начинать, но не уходит. Их там много, они все прочитают как надо. А он пока меня не бросит, пока побудет. Он не спешит, он тут, рядом. От его присутствия, его участия начинает оттаивать душа. Свинцовая тяжесть понемногу теряет вес. Я понимаю, что он хочет сказать: надо молиться. Обязательно молиться, понуждать себя на молитву, как бы ни было трудно. В душе шевельнулось согласие. Тяжесть сползла, как подтаявшая глыба слежавшегося снега с крыши. В душе понемногу стали оживать силы. Ясно — Старец должен уйти. Теперь это уже не пугало. Он пойдет к тем, кому еще очень тяжело и горько. Мне уже легче, и во все существо проникает живительная теплота. Возвращается жизнь. Теперь я знаю — это наш авва Сергий! Это, несомненно, он! И смешанное чувство удивления, благодарности и... надежды не так быстро, но решительно возвращает из туманного, холодного, окамененного нечувствия".

"Ты здоров!"

Однажды вечером, перед закрытием Троицкого собора в Лавре, когда все богомольцы идут на службу в Успенский собор или Трапезную церковь, группа военных просила разрешения осмотреть древний собор. Отец Николай разрешил и сам рассказал о Лавре, о ее основателе — преподобном Сергие, о многочисленных чудесах при его жизни и после кончины. Военные слушали, удивляясь больше тому, что есть еще на свете странные люди, которые могут жить в этих древних стенах, интересоваться давно минувшим, верить в чудеса, уходить в молитвы... Все это такое далекое от жизни, почти нереальное.

Послушали, вежливо поблагодарили и направились к выходу. Один их них, Евгений, на мгновение задержался и, не отдавая себе отчета, вдруг мысленно обратился к преподобному Сергию: "Если ты есть и меня слышишь, то устрой так, чтобы мне годика на два заболеть. Все просят исцеления, а мне бы — заболеть".

Вернувшись к своим делам, он забыл о командировке и об экскурсии в Лавру: сколько всяких музеев повидал он на своем веку! Однако через несколько дней он почувствовал недомогание. Решил, что в дороге немного простудился, пройдет. Других болезней не знал и в своем здоровье не сомневался. Вскоре его нашли на полу в своем кабинете без сознания. Очнулся он в больничной палате, увидел испуганные глаза жены и никак не мог понять, что же с ним случилось — тела будто не было. Не только встать—даже пошевелиться не мог. Осознав свое положение, решил: "Бороться!". Как умел, пробовал утешить жену, которую очень любил. Он совершенно не представлял себе, что его ожидает, и потому не испытывал ни страха, ни подавленности. Его переводили из больницы в клинику, из госпиталя в "центр", и не в один. Полтора года он менял места, и нигде ему не могли помочь. Наконец, исчерпав все возможности, привезли домой. Друзья, родные делали все, что где-то кому-то чудесно помогало, но здесь все было бесполезно. Евгений мог лишь полулежа читать. Он изучил все восточные и народные методы лечения, занимался гимнастикой, которую рекомендовал мудрый Восток, делал дыхательные упражнения, но ничего не менялось. Жена объездила всех знахарей и целителей — без толку.

В одно весеннее утро он проснулся спокойным, почти радостным... и вскоре вдруг почувствовал такое отвращение и ко всем упражнениям, и ко всем книжкам-лечебникам — ко всему. Он понял, что надежды нет. Захотелось умереть. Жена была рядом, пробовала уговорить, отвлечь, утешить. У Евгения приступы тоски сменялись равнодушием. Как-то жена сказала, что хочет пойти в церковь.

— Иди,— безучастно отпустил больной.

Когда жены не было, он плакал от горечи, от тоски, от своей обреченности. Жена стала спокойнее. Он удивлялся, но не расспрашивал. Заметил только, что у жены появились книги с крестиками на обложках. Евгений их не читал. Один только раз взял одну в руки, прочитал: "Житие преподобного Сергия Радонежского, чудотворца". Полистал, положил на место.

— Евгений, вставай. Сегодня исполнилось ровно два года. Ты помнишь?

Рядом с кроватью стоял незнакомый человек, пожилой. Кто он? Как вошел? Наверное, жена, уходя, забыла закрыть дверь. Но странно: от звуков этого голоса тело как бы стало наливаться теплом, оживать. Захотелось двигаться! Евгений встал.

— Теперь ты здоров,— слышит Евгений, но никого уже не видит.

Бросился к дверям — заперты. Когда вернулась жена, то увидела его на коленях перед раскрытой книгой. Он встал, обнял ее, и они оба опустились снова на колени перед книгой, с раскрытой страницы смотрел на них тот, кто совсем недавно был тут, кто сказал такие чудесные слова: "Ты здоров!".

Евгений действительно стал здоровым, обрел веру и приезжал к преподобному Сергию благодарить за исцеление. Он и рассказал это все архимандриту Никодиму, от которого мы узнали о случившемся в древнем соборе Святой Троицы в наши дни.

Деньги

В 1946 году Нина, услышав об открывшейся Троице-Сергиевой Лавре, собралась приехать из Сибири. С трудом набрала денег на дорогу в один конец. А как ехать обратно? Но не оставаться же из-за этого дома?! Приехала в столицу, потом на электричке в Лавру. Вышла на станции, пошла за всеми. Повернула к спуску, глянула вперед и ахнула: какая красота! Трудно поверить, что все это не во сне, а наяву. В несколько дней истратила она оставшиеся пятерки, трешки, рубли. Хорошо помнила, что разменяла последний рубль. Обычно она допоздна стояла в Лавре, только на ночь приходила к хозяйке, пустившей богомолку из такой дали. Однажды поздно вечером она подумала, что надо признаться: нет денег, нечем за ночлег заплатить. Может, позволит хозяйка в огороде поработать или полы помыть, постирать... только б не выгнала! Чуть свет, когда Нина встала, чтобы идти к братскому молебну, подошла к стулу с наброшенной на спинку кофточкой, сунула руку в карман... Вчера там лежал последний рубль, теперь могут быть лишь монетки. Но рука чувствует что-то... Смотрит и холодеет от ужаса: деньги! Ее уже истраченные трешки, пятерки, рубли... Как они снова оказались в ее кармане? Нет, она их видит не во сне. Деньги как деньги... И недоумение, и страх, и вдруг радость: это же Бог послал по молитвам преподобного Сергия! Она заплатила хозяйке, купила свечи, хлеба, подала нищей. От отпуска осталось всего несколько дней, деньги она потратила. Пора уезжать, а билет покупать не на что. Просить опять чуда? Она молилась долго, до изнеможения. Проснулась до рассвета, затаив дыхание опустила руку в тот же давно пустой карман... и снова нащупала все те же свои трешки, пятерки, рубли. Ровно столько, сколько надо на билет. От волнения боялась слово проронить. Дома, в своей далекой Сибири, она решила обязательно еще раз поехать в Лавру, поблагодарить Преподобного, что не оставил ее в крайней нужде. И не только поблагодарить в молитве, но и рассказать на исповеди священнику. Рассказала она архимандриту Сергию, от которого узнали об этом и другие.

"И меня пристрой!"

В главных воротах Лавры можно видеть настенные росписи — они раскрывают жизнь Преподобного. Один эпизод особенно волновал знакомую старушку: где Преподобный строит сени. Она приехала из деревни — знакомых нет, работы нет, жилья нет, денег мало. Ходила и, глядя на труженика, просила: "Преподобный, молитвами своими пристрой меня куда-нибудь, помоги найти уголок для жилья и обязательно с огородиком, хоть маленьким". Просила от души и выпросила. Нашелся для нее и уголок, и огородик. И сама стала в Лавре работать, делала что велят, молилась усердно, радовалась и благодарила Преподобного. Дожила до глубокой старости, сохранив удивительную простоту, доброжелательность, спокойствие душевное и молитву. Если кто-нибудь скажет, что была у нее молитва непрестанной,— не удивишься, поверишь. Такими, наверное, были многие наши богомольные и смиренные предки — Святая Русь.

Из книги "В Лавре Преподобного Сергия"
Пыльнева Галина Александровна