Делал один мастер все во славу Божью и никак не мог понять: – за что хвалят его люди?

Делал другой все ради своей славы. И тоже недоумевал – почему все, видя его работу, говорят: «Слава Богу!»
Истинно будет проставлен тот, кто восхваляет Бога.

На дворе стоял двадцатый век. После тяжелого трудового дня возвращался домой один фермер. Проходя мимо глухой опушки, он услышал детский громкий крик, который звал на помощь. Не раздумывая не минуты, фермер побежал в лес, и увидел ребенка, которого уже по грудь засосало в болото.

Мальчик изо всех сил боролся с болотом, но трясина все сильнее затягивала. Отчаянный крик мальчика холодил кожу. Фермер бросил мальчишке, лежащий на земле длинный сук, и вытащил его не безопасное место. Ребенка трясло от пережитого ужаса, он никак не мог успокоиться и постоянно всхлипывал. Но самое главное его жизнь была спасена.

— Пойдем, тебе нужно смыть эту грязь, обсохнуть и согреться.

— Большое спасибо, добрый человек, вы спасли меня! Но мне нужно торопиться домой, мой отец наверно сильно волнуется и переживает.

Мальчик с благодарностью поклонился и побежал домой…

Не прошло и двух дней, как к крыльцу его дома подъехала повозка. В упряжке были породистые кони и из повозки вышел очень богато одетый человек.

— Здравствуйте, скажите, это вы вчера спасли моего сына?

— Если тот хорошо воспитанный мальчик ваш сын, то это я его вытащил из болота.

— Вы спасли его жизнь, я перед вами в долгу. Сколько вам нужно денег.

— Ваши речи оскорбительны для меня. Я поступил как любой порядочный человек.

— Вы спасли моего единственного сына, он самое дорогое, что есть в моей жизни! Я просто обязан вас отблагодарить. Назовите любую цифру!

— Я считаю этот разговор бессмысленным. Я не возьму ваши деньги!

Он повернулся, чтобы уйти от этого неприятного разговора, когда на улицу выбежал его сынишка. Он взъерошил его волосы и развернул, чтобы увести в дом.

— Это ваш ребенок? – спросил состоятельный мужчина.

— Да, – ответил фермер, моя надежда и радость.

— Я все таки хочу вас отблагодарить, не оскорбляя вас. Давайте я возьму вашего мальчика с собой в Лондон и плата за его образование будет моей благодарностью. Если ваш сын так же благороден как вы, то мое решение будет благом для вас и меня.

Маленький сын фермера оправдал надежды. Через несколько лет он отлично закончил школу, затем медицинский университет, сделал прекрасные открытия в медицине и стал очень известным. Вскоре он прославился на весь мир, как человек, кто изобрел пенициллин. Александр Флеминг.
Перед началом войны, в одну Лондонскую больницу поступил сын того самого богатого человека, с тяжелейшим воспалением легких. Вы догадываетесь, что спасло жизнь? Историки говорят, что это пенициллин, появившийся на свет благодаря Александру Флемингу.

Состоятельного мужчину, который дал возможность получить образование сыну фермера, звали Рандольф Черчилль. А сына его звали… Уинстон Черчилль, тот, кто стал премьер-министром Англии.

И именно Уинстону Черчиллю принадлежит выражение: « Все твои поступки всегда возвращаются к тебе!».

Служба прощения — не время, когда священник проповедует другим о том, как они должны прощать друг друга. Это момент, когда он становится перед людьми, которых Господь вверил ему, доверчиво, надеясь на всё от него для того, чтобы он их обдавал светом Божиим и указывал им путь в Царство Небесное. И мне вспоминаются слова одного священника, который служил в Париже, в Трехсвятительском подворье; незаметный он был человек, но в его завещании есть слова, которые у меня остались в сердце на всю жизнь. Он говорит: «Что такое недостойный священник? Богу — он в омерзение; прихожанам, пасомым — он соблазн; себе — он погибель души».

 И каждый священник стоит перед Богом с этим чувством и сознанием; и с этим чувством и сознанием и я теперь стою перед Богом и перед вами. Прощение не заключается в том, чтобы сказать: «Не важно; прошлое прошло». Потому что прошлое не проходит; прошлое остается в нас, пока оно не изжито. А изживается оно подвигом покаяния со стороны грешника и подвигом прощения со стороны его жертв.

 И вот с этим я стою теперь перед вами, прося прощения. Прося о том, чтобы вы с великодушием, милосердием, состраданием обратились бы к Богу и сказали: да, Господи, он не оказался достоин того величайшего священнического призвания, которое Ты возложил на него; но мы готовы понести последствия его недостоинства и простить.

 Простить не значит забыть; простить это значит с состраданием, с болью в душе сказать: когда придет Страшный суд, я встану и скажу: не осуди его, Господи; лучшего он сделать не мог, но меня он научил евангельскому слову, молитве, может быть, жизни, а, главным образом, он меня научил состраданию, научил жалеть его в его греховности, жалеть каждого человека, который рядом со мной стоит, и, несмотря на его грехи, а именно потому что он грешен и потому что ему нужно, чтобы каждый из нас друг друга тяготы носил, потому что в этом мы исполним закон Христов.

 Мы будем подходить к иконе Спасителя; Его смерть — плод человеческой греховности и, в каком-то смысле, моего греха, моей греховности. Будем подходить к иконе Божией Матери и просить Ее молитв, прощения, помилования. Как один подвижник сказал: если Она тебе может простить смерть Своего Божественного Сына, то никто тебя осудить не сможет…

 Но так же примем друг друга, не на мгновение, а на жизнь, по-новому, вот сейчас, когда будем просить прощения у Бога за себя и друг за друга. Примем, если нужно, как крест, а если нужно, как радость и вдохновение, и пойдем вместе с верой, с надеждой, с радостью, с доступной нам любовью в Царство Божие, которое не когда-то придет, которое приходит в душу каждого человека, когда эта душа откроется Богу и примет Духа Святого молитвами Богородицы, силой Креста. Аминь.

Митрополит Антоний Сурожский

Источник: http://www.pravmir.ru

«…все ли отчетливо представляют себе, какую ответственность мы берем на себя? Ибо, к сожалению, нередко этот трогательный чин у некоторых из нас носит оттенок формального исполнения взаимного прощения»

Архимандрит Иоанн (Крестьянкин)

Традиция просить прощения в последнее воскресенье перед Великим Постом восходит к древним египетским монахам. Жизнь их была непроста, и уходя на все 40 дней поста в пустыню, никто из них не был уверен, что вернется из уединения. Как перед смертью они просили друг у друга прощения накануне.

А знаем ли мы, что такое истинное, глубокое прощение? Чем оно отличается от примирения? Как подготовиться к Прощеному воскресенью и к Церковному чину прощения так, чтобы не превратить это событие в формальность? На эти вопросы отвечает ректор Института христианской психологии, священник Андрей Лоргус.

Примирение и прощение – это разные вещи.

Примирение может быть достигнуто разными путями, в том числе и материальными. Я могу причинить ущерб другому человеку и могу впоследствии с ним примириться через какие-то свои действия жертвенного характера: денег ему подарить, услугу ему какую-то оказать, чтобы достичь примирения. Но прощения здесь не будет, и покаяния не будет.

Всё-таки Церковь имеет в виду прежде всего не примирение, а именно прощение, причём не получение прощения, а просьбу о нем. И в Прощёное воскресенье прежде всего важно принести другому покаяние, сказать «Прости!», нежели получить прощение.

Я думаю, что эта древняя традиция перед Великим постом просить друг у друга прощения подразумевала прежде всего эту половину, эту часть – не примирение, не получение прощения, а именно просьбу о прощении. Конечно же, эта просьба совмещала и личное покаяние, и какую-то просьбу человеку, причём важно-то было не просто попросить у него прощения, а примириться с ним в душе. Даже если этот человек очень неприятный, даже если это человек, который желает мне зла, даже если это человек, который готов мной манипулировать, готов надо мной посмеяться… Но это нужно мне!

Попросить у него прощения и внутри примириться – это нужно мне, это моё духовное упражнение, это начало великопостного действия покаяния.

Но очень часто люди думают, что если я попросил у кого-то прощения, то я буду должен ему что-то ещё, что после этого я должен быть с ним другом, я должен быть ему близким, должен ему быть роднёй. А это опасно. А вдруг он опять начнёт шутить надо мной, издеваться, унижать. Но нужно иметь в виду, что просить прощения, чтобы в душе своей примириться с человеком, вовсе не означает с ним потом общаться, потому что решение о внутреннем примирении не совпадает с решением потом с ним вести какие-то близкие отношения.

Я могу попросить прощения, но при этом решить для себя, что с этим человеком больше не буду иметь никаких дел, потому что он опасен, потому что он хочет надо мной издеваться. Или просто потому, что я больше не вижу никакой перспективы общения. Это – моё решение, это – моя ответственность. Поэтому прощение ни в коем случае не обозначает непременное сближение с этим человеком в отношениях.

Но если это близкий человек, а, как правило, мы больше всего согрешаем в отношениях с близкими людьми, с родственниками, то не может быть никакой речи о разрыве, об отдалении. Тут деваться некуда. Всё равно – родня есть родня.

И тут, конечно, требуется такая внутренняя решимость не просто попросить прощения, но и примириться, восстановить в своей душе любовь к нему, приблизиться к своей любви, ведь она всё равно есть. Если речь идёт о близких людях, то мы их всё равно любим, а значит, надо как-то эту любовь очистить, как-то к ней приблизиться, как-то найти новые возможности в жизни вместе с этим человеком быть. Вот что, я думаю, главное.

- А если такой человек подумает: «Ну вот, в душе я вроде как простил», — и решит не говорить вслух о том, что он хочет помириться. Насколько это правильно? Будет ли это уходом от реального подвига?

- Ну, конечно, это уход от реального подвига и уход от реальной жизни. Всё равно как я посмотрел на очень вкусное блюдо, стоящее на столе, и в душе я его съел. В реальности я остался голоден. Вот точно так же и здесь.

- А что делать, если мы не чувствуем себя виноватыми, но ближний вынуждает нас просить прощения, манипулирует нами, ставя под вопрос наши дальнейшие отношения?

- Вынуждает? Нет, это невозможно. Решение о прощении, о примирении с этим человеком у меня рождается в душе, меня нельзя принудить к этому.

Другое дело, может быть, есть особые обстоятельства, когда по суду мне нужно принести покаяние перед человеком или через газету принести извинения. Но это другая история. Понимаете, это не прощение.

При манипуляции не может быть искреннего прощения, а перед постом речь идёт об искреннем прощении, об искреннем внутреннем примирении, потому что ради этого, собственно говоря, весь Великий пост.

Великий пост не про формальные вещи, а про внутренние, это только для себя.

И, кстати говоря, традиция общенародного чина прощения в этом смысле очень трудна, потому что одно дело, когда мы просим прощения у своих близких, а другое – когда мы просим прощения у всех в церкви. А как минимум 80% из тех, кто в церкви находятся, ни в какие отношения со мной никогда не вступали. И тогда я прошу у них прощения формально, и это получается лишь формальный чин. И для многих людей он именно потому является искушением, что он, как кажется, формальный.

Кстати, и для священника это тоже искушение, потому что на чин прощения вдруг приходят люди из других приходов, из других районов Москвы и даже из других городов, и они тоже просят прощения, хотя мы единственный раз в жизни, может быть, и видимся. Символическое значение это, конечно, имеет, но буквального, содержательного – конечно, нет. Чин прощения проводится совершенно для других целей. Это разные вещи.

Общецерковный чин прощения, конечно, имеет в себе формальные черты. Церковь открыта для всех, у нас нет четко очерченных границ общин, прихожане не принадлежат одному только приходу, поэтому на чине прощения могут оказаться совершенно разные люди. И, наоборот, может не быть тех, кто действительно был бы очень важен для меня.

И тогда получается, что мы совершаем чин прощения, оставляя возможность любому человеку открыто в нем участвовать. Каждый может самостоятельно определить для себя внутренний смысл этого события. И дальше он несёт чин в сердце домой, звонит близким или дома просит у них прощения.

Но это не избавляет никого от необходимости сделать этот чин прощения для себя не формальным, а содержательным, сущностным, принципиальным. А значит, к нему надо готовиться. Значит, надо заранее продумать, с кем надо примириться, у кого попросить прощения. И конечно, готовясь, в первую голову надо ставить самое тяжёлое прегрешение перед кем-то, самые тяжелые отношения, а потом — по мере убывания. На это больше всего сил уходит.

Вообще, главная часть прощения – это приготовление, принятие решения о том, что, «да, я хочу примириться с этим человеком, покаяться перед ним, попросить прощения». Во-вторых, это чувства, которые в этой решимости рождаются, - чувства покаяния, желания примириться, желания попросить прощения.

Вот именно это внутреннее желание — если оно рождается — дает надежду, что чин прощения будет осмысленным и содержательным.

Священник Андрей Лоргус

Когда-то доблестный царь повел свое войско в поход. Но многие воины не верили в победу своего оружия потому, что враг был силен и путь опасен и долог. И, пройдя половину пути, два военачальника тайно сбежали. И пошел слух, что царь послал за ними погоню, и одни воины желали, чтобы сбежавших наказали как трусов, а другие жалели беглецов.

И царь, созвав свое войско, сказал им: «Нас покинули двое и я мог бы вернуть их силой. Но я не сделаю этого, чтобы никто не сказал, что я использую людей на службе, а когда они захотят уйти, причиняю им зло. Пусть они бегут, зная, что они поступают со мной хуже, чем я с ними. Я отпущу их ради их прежней доблести». И, видя великодушие царя, даже те воины, у кого не лежала душа к походу, с большой охотой и решимостью пошли за ним.

Один странствующий искатель истины увидел камень, на котором было написано:"Переверни, и ты узнаешь новое".

Он с огромным трудом перевернул его и прочел древнюю надпись на другой стороне:

"Зачем ты ищешь новое знание, если не обращаешь внимания на то, что уже знаешь?
И зачем тебе знать, если то, что ты уже знаешь, ты не обращаешь в действие?"

В любых конфликтных ситуациях не спешите с ответом. Лучше промолчать, если внутри в этот момент нет доброго чувства.

Враг всех нас хочет поссорить. Вот почему так важно уловить момент, чтобы обратиться к Богу.

А мы часто, к сожалению, мгновенно отрицательно реагируем на каждое замечание: "Не учи меня!", или "Потом сделаю", или же "Без тебя знаю".

Этой реакции от нас и добивается враг, для того чтобы возникла ссора. А если в душе молиться, то ссоры не возникнет. Нужно помолчать, помолиться – и все злые порывы пройдут. Главное, не нужно лишних слов. Господь всё устроит. Категория: 

Протоиерей Владимир Ерёмин

О, Господи! Спокойствием душевным
 Дай встретить все перипетии дня,
 Дай положиться на Тебя всецело,
 Во всём наставь и поддержи меня.

 О, Господи! Дай силы и терпенье
 Перенести все тяготы судьбы:
 Дурные вести, скорбь и утомленье,
 Не забывая, что со мною Ты.

 И чтобы ни случилось в день грядущий,
 Предписано всё волею святой;
 Благослови дела и хлеб насущный,
 Всё на земле ниспослано Тобой.

 Ты научи надеяться и верить,
 Любить других, молиться и прощать,
 Добро и радость только в жизни сеять,
 И никого на свете не смущать.

 О, Господи! И в мыслях и в поступках
 Меня, однажды, только не покинь.
 Руководи и волей и рассудком,
 Словами и предчувствием.
 Аминь.

 Валерий Тёркин

В конце зала ожидания пригрелась старушка. Вся в черном. Сухонькая. Сгорбленная. Рядом лежит узелок. В нем не было еды – иначе старушка в течение суток коснулась его хотя бы раз.

Судя по выпирающим углам узелка, можно было предположить, что там лежала икона, да виднелся кончик запасного платка, очевидно, «на смерть». Больше ничего у нее не было.

Вечерело. Люди располагались на ночлег, суетились, расставляя чемоданы так, чтобы обезопасить себя от недобрых прохожих.

А старушка все не шевелилась. Нет, она не спала. Глаза ее были открыты, но безучастны ко всему, что происходило вокруг. Маленькие плечики неровно вздрагивали, будто зажимала она в себе какой-то внутренний плач. Она едва шевелила пальцами и губами, словно крестила кого-то в тайной своей молитве.

В беспомощности своей она не искала к себе участия и внимания, ни к кому не обращалась и не сходила с места. Иногда старушка поворачивала голову в сторону входной двери, с каким-то тяжким смирением опускала ее вниз, безнадежно покачиваясь вправо и влево, словно готовила себя к какому-то окончательному ответу.

Прошла нудная вокзальная ночь. Утром она сидела в той же позе, по-прежнему молчаливая и изможденная. Терпеливая в своем страдании, она даже не прилегла на спинку дивана.

К полудню недалеко от нее расположилась молодая мать с двумя детьми двух и трех лет. Дети возились, играли, кушали и смотрели на старушку, пытаясь вовлечь ее в свою игру.

Один из малышей подошел к ней и дотронулся пальчиком до полы черного пальто. Бабуля повернула голову и посмотрела так удивленно, будто она впервые увидела этот мир. Это прикосновение вернуло ее к жизни, глаза ее затеплились и улыбнулись, а рука нежно коснулась льняных волосенок.
Женщина потянулась к ребенку вытереть носик и, заметив ожидающий взгляд старушки, обращенный к дверям, спросила ее: «Мамо, а кого вы ждете? Во скильки ваш поезд?».

Старушку вопрос застал врасплох. Она замешкалась, засуетилась, не зная, куда деваться, вздохнула глубоко и будто вытолкнула шепотом из себя страшный ответ: «Доченька, нет у меня поезда!». И еще ниже согнулась.
Соседка с детьми поняла, что здесь что-то неладно. Она подвинулась, участливо наклонилась к бабушке, обняла ее, просила умоляюще: «Мамо, скажите, что с вами?! Ну, скажите! Скажите мне, мамо, – снова и снова обращалась она к старушке. – Мамо, вы кушать хотите? Возьмите!»
И она протянула ей вареную картофелину. И тут же, не спрашивая ее согласия, завернула ее в свою пушистую шаль. Малыш тоже протянул ей свой обмусоленный кусочек и пролепетал: «Кушай, баба».

Та обняла ребенка и прижала его кусочек к губам. «Спасибо, деточка», – простонала она.

Предслезный комок стоял у нее в горле…. И вдруг что-то назрело в ней и прорвалось такое мощное и сильное, что выплеснуло ее горькую беду в это огромное вокзальное пространство: «Господи! Прости его!» – простонала она и сжалась в маленький комочек, закрыв лицо руками.

Причитала, причитала покачиваясь: «Сыночек, сыночек… Дорогой… Единственный… Ненаглядный… Солнышко мое летнее… Воробышек мой неугомонный.… Привел.… Оставил».

Она помолчала и, перекрестившись, сказала: «Господи! Помилуй его грешного».

И не было у нее больше сил ни говорить, ни плакать от постигшей ее безысходности.

«Детки, держитесь за бабушку», – крикнула женщина и метнулась к кассе.
«Люди добрые! Помогите! Билет мне нужен! Старушку вон тую забрати, – показывала она в конец зала – Мамою она мне будет! Поезд у меня сейчас!».

Они выходили на посадку, и весь вокзал провожал их влажными взглядами.
«Ну вот, детки, маму я свою нашла, а вы – бабушку», – сияя от радости, толковала она ребятишкам.

Одной рукой она держала старушку, а другой – и сумку, и детей.
Я, глядя на них, тихо молилась и благодарила Бога за эту встречу. Странно, но большинство из тех, кому я рассказываю об этом случае, свидетелем которого стала несколько лет назад на вокзале города Кургана, не верят в то, что вот так, за несколько минут человек мог принять такое важное для себя решение.

 



Одна девушка поехала отдыхать в Крым, поехала одна. Опытный глаз маньяка выхватил ее из толпы. В новостях сообщили: «погибли две гражданки Украины и одна россиянка». И вот эта россиянка- наша, переславская. И отпевал ее в одном из наших городских храмов мой друг. Не буду рассказывать, как выглядела эта девушка в гробу. Страшно представить, что пережили ее родные и близкие, что могла пережить перед смертью она сама. Особенно страшно становится, когда пытаешься поставить себя на место ее родителей. Невольно отгоняешь от себя такие мысли, боишься «накликать» беду на свой дом, на своих близких. Гораздо легче считать, что беда, хоть и имеет, конечно, место, но находится где-то за пределами твоего личного мира. А еще удобнее считать, что «дыма без огня не бывает», что все несчастья и беды, которые происходят с людьми из нашего ближнего окружения, вызваны прямыми или косвенными грехами этих людей или их близких. То есть, мир — это такая причинно-следственная машина, которая разумно запрограммирована стричь грешников и обходить праведников. Этакая «грехокосилка»…

И придумываешь ты себе такую машину в пору своего неофитства, обкладывая ваткой лжи свой кокон, который готовишь себе для многолетнего уютного пребывания в Православии…

«Грохнули» банкира — так ему и надо, ворюге! А вот какого-то священника прямо в монастыре убили «братки». А может, он был им денег должен, или как-то еще с ними связан? Девушку изнасиловали… -так они же сами провоцируют! Вон они какие раздетые летом ходят! Страшно глаза поднять. Так и идешь, в столбы врубаешься…

Ребенка невинного зверски убили. И тут «причину» найдешь: знать, по грехам родителей.

Потом я понял, что мстительный и злобный божок и Христос не имеют между собой ничего общего…

«В это время пришли некоторые и рассказали Ему о Галилеянах, которых кровь Пилат смешал с жертвами их. Иисус сказал им на это: думаете ли вы, что эти Галилеяне были грешнее всех Галилеян, что так пострадали? Нет, говорю вам; но если не покаетесь, все так погибнете. Или думаете ли, что те восемнадцать человек, на которых упала башня Силоамская и побила их, виновнее были всех живущих в Иерусалиме? Нет, говорю вам; но если не покаетесь, все так же погибнете…» (Лк. 13:1–5)

«И как хотите, чтобы с вами поступали люди, так и вы поступайте с ними» (Лк. 6:31)

Кто не подпишется под этими словами? Кто с ними не согласится? Едва ли мы найдем таких. Есть эта мысль и у древнего Конфуция. Звучит она и в Талмуде, и в Коране. Эта мысль вполне солидарна с законами справедливости. Но дальнейшие слова Христа сразу же выводит нас за рамки этой общечеловеческой справедливости: «И если любите любящих вас, какая вам за то благодарность? Ибо и грешники любящих их любят…» (Лк. 6:32)

И действительно: если это естественный закон, что ему цена? Не вменяем же мы в праведность реке ее течение? Естественно помочь слабому, заступиться за ребенка … старушке помочь через дорогу перейти…

А если эта дорога — федеральная трасса, на середину которой старушка с велосипеда упала чуть не под колеса пролетающих мимо машин — спасти ее, поднять, помочь вместе с велосипедом добраться до обочины — это, наверное, вдвойне хорошо, вдвойне естественно. И не о чем тут было бы и говорить … если бы не дальнейшие действия этой старушки, которая, придя в себя от падения и осмотревшись, вдруг заявила своему спасителю: «Вот ты-то меня и сбил своей машиной! Я на тебя заявлять буду!»
Правда, не совсем то, что мог бы услышать человек, рассчитывающий на элементарную человеческую благодарность?

И самое печальное то, что случай этот не выдуман мной, а произошел в нашем городе буквально на днях. Самое печальное то, что многие люди, узнав об этом, скажут, усмехнувшись: «Не делай людям добра — не получишь от них зла!»

Конечно же, нет! Просто у того, что мы считаем в мире простым и естественным, совсем все не просто. «Брать» — дар не меньший, чем дар «отдавать», если посмотреть на эти понятия с позиций не барахолки, а Евангелия. Спасенная бабушка просто была его лишена. Она оказалась не готовой к тому, что к ней отнеслись не так, как она привыкла. Ей проще и удобней было оставаться в том мире зла, в котором ей естественно жить, чем принять мир добра, который для нее не обитаем. Проще было решить, что, если человек бросился к ней, значит, есть к тому причины. Значит, он виноват. А иначе что б ему не пройти мимо, как все?

«Но вы любите врагов ваших, и благотворите, и взаймы давайте, не ожидая ничего…» (Лк. 6:35)
А вот эти слова уже не вместимы в человеческое сердце. Под ними не подпишется ни мусульманин, ни иудей. Китаец хитро усмехнется и пройдет мимо. Да и мы солжем себе, если скажем: да, мы живем по этому закону, который дал нам Христос. Не живем мы по нему.

Протоиерей Андрей Кульков
 

Старец

Порфирий Кавсокаливит

(Баирактарис)

Поучения

Любовь душевная и духовная

 Я вам скажу нечто необычное, - как-то начал старец. - Часто мы своим беспокойством причиняем зло другим людям...

Часто мы своим беспокойством, своими страхами и плохим душевным состоянием, сами того не желая и не понимая этого, причиняем зло другим людям, даже если их сильно любим, как, например, мать любит своего ребенка. Мать передает ребенку весь свой страх за его жизнь, за его здоровье, за его успех, даже если и не говорит с ним, даже если не выражает того, что у нее внутри.

Эта душевная любовь, то есть естественная любовь (фисики агапи), может иногда приносить вред. Но такого не бывает с любовью Христовой, которая сочетается с молитвой и святостью жизни. Эта любовь делает человека святым, умиротворяет его, потому что Бог есть любовь.

Любовь да будет лишь во Христе!!! - закончил старец. - Чтобы принести пользу другим, нужно жить в любви Божией, иначе ближнему не можешь помочь. Нельзя насиловать дру­гого человека. Настанет его час, придет тот момент, нужно лишь молиться за него.

Молчанием, терпением и прежде всего молитвой мы приносим пользу другим людям. Благодать Божия очищает горизонт его ума и убеждает его в любви Божией.

Стояли на обочине два человека и беседовали.

 И проходил по дороге мимо них пьяница, и говорил себе: «Вот люди наверное договариваются пойти в винный погребок, и прохладным вином освежить полуденный жар». И забыв о делах своих, пошел пьяница в трактир.

 И проходил мимо беседовавших блудник, и видя их, говорил себе: «Вот люди, не боясь огласки, сговариваются среди белого дня на плотские утехи». И распалилась плоть в блуднике, и, изменив путь свой, направился он в притон разврата.

 И проходил мимо праведник, и говорил себе: «Вот люди нашли время и ведут добрую беседу, оставив суету. Я же, грешный, уже третий день не выберу час, чтобы навестить заболевшего соседа». И отложив заботы свои, пошел праведник поддержать добрым словом больного.

 И так праведный повсюду видит добро, но рабу порока весь мир – соблазн ко греху.

Я знал одну женщину, Анну. Когда мы познакомились, ей было 89 лет. Она рассказала мне о своей жизни. В молодости Анна была красива и тщеславна, и стремясь выйти замуж, она искала мужчину, который бы возжелал её. Такой мужчина нашёлся и они вступили в брак. Через два года у мужа произошёл психический срыв. После этого срыва они прожили пятьдесят лет, за всё это время муж молчал, лёжа в кровати. Она чилата ему, купала его, кормила его, молилась с ним, но он никогда ей не отвечал. Тогда я спросил эту женщину:

- Анна, Господь дал тебе такой большой крест?

- Нет, отец, Господь дал мне того мужчину, в котором я нуждалась. До того момента, когда я встретилась с ним, я не знала что такое - любить.
Сначала когда он заболел, я думала поместить его в больницу. Но я была очень гордой, и я подумала о том, что обо мне скажут люди. Я не была достаточно сильной, и у меня не было терпения ждать когда он выздоровеет.

Она устроилась на работу рядом с домом, там делали кожанные дорогие чемоданы, а Анна делала ручки к этим чемоданам. Она специально устроилась на эту работу, чтобы была возможность приходить в обед домой и ухаживать за мужем.

- Муж научил меня любить. Господь знал, что я была слишком гордой женщиной и что нужно очень многое, чтобы меня изменить. - сказала Анна.

Вы спрашиваете меня, можно ли стать святым, находясь в браке? Вот вам пример - эта женщина. Она любила Бога больше чем любила себя.

Схиархимандрит Иоаким (Парра)

Святые отцы говорили: "Видящий свои грехи больше сподобившегося видеть ангелов и воскрешающего мертвых". Ведь бывают тайные грехи, которые обычно многие таковыми и не считают. Например, душевное беспокойство, непрощение, ненависть, тайная злоба, недовольство кем-либо или чем-либо, гнев, ревность, зависть, нечистые мысли - то есть речь идет о грехах, не видимых человеческим глазом. Если же верующий не отвратится от своих беззаконий, то Бог не станет действовать через него. Ибо грех - это стена между Богом и человеком, которая разрушается лишь истинным покаянием.

Без покаяния нет спасения. Но наряду с лжесмирением существует и лжепокаяние (самоедство), то есть покаяние без Бога. Поэтому важно отличать спасительное сокрушение сердечное от невротического чувства вины.

 Дай же, Господи, нам зрети наша согрешения и принести достойный плод покаяния.

Бросивший однажды - будет брошен.
Пусть не сразу, пусть гораздо позже.
Но поступок будет возвращен...
Не простивший - будет не прощен.
Обманувший - будет сам обманут,
Никуда деяния не канут.
Сотворивший низкий уговор -
Сам получит тот же приговор.
Зло питавший - им же наградится...
ИЗ ДОБРА ЛИШЬ ДОБРОЕ РОДИТСЯ.
Бумерангом будущее бьет,
Все твое тебе же отдает.

Жил-был один монах. Жил он с братьями своими в монастыре. Как все, славил он Всевышнего, держал посты и исполнял обет монашеский. Еще был он необыкновенно добр к людям и чист душой.

 Когда случалось ему заходить в келью к брату своему и видел он ее не прибранною, То говорил:

 - Во истину, блажен сей брат! Отложил он заботы земные и так к горнему устремлен, Что нет у него времени, чтобы в келье своей прибраться!

 Если же видел в келье брата своего чистоту и порядок, то так говорил:

 - Воистину, как душа брата моего чиста, так и в келье его чисто!



Задача подвижнической жизни, - целомудрие, - определяется как чистота сердца. «Сердце чисто созижди во мне Боже, и дух прав обнови в утробе моей” (Пс. 50:12) – воззвал Псалмопевец, и, вслед за ним, взывает всякий верующий.
Очищение сердца дает общение с Богом, а общение с Богом выпрямляет и устрояет всю личность подвижника. Как бы растекаясь по всей личности и проницая её, свет Божественной любви освящает и границу личности, тела, и отсюда излучается во внешнюю для личности природу. Чрез корень, которым духовная личность уходит в небеса, благодать освящает и всё окружающее подвижника и вливается в недра всей твари. Тело, это общая граница человека и прочей твари, соединяет их воедино.
На вопрос: "Если достиг кто сердечной чистоты, что служит ея признаком? И когда познает человек, что сердце его достигло чистоты?
Преп. Исаак Сирин дает такой ответ: "Когда всех людей видит кто хорошими и никто не представляется ему нечистым и оскверненным, тогда подлинно чист он сердцем”*

* Исаак Сирин. Слово 21-е, в греч. изд. –85-е. "Твор.”, изд. 3-е, стр. 96 (17, с. 267-275).

Денис Лапин, прошу прощения, вот уже два месяца как его преподобие отец Дионисий, ранним утром Рождественского сочельника шагал в приподнятом настроении духа по заснеженной липовой аллее, ведущей от городского парка к Спасо-Преображенскому собору. Его купол, выхваченный из тьмы лучами прожекторов, был уже виден сквозь черные ветки деревьев.

 Снег весело поскрипывал под новыми сапогами фирмы «Salamander», колюче искрился в сугробах под фонарными столбами, резными звездочками ложился на воротник дубленки, а морозный пар при дыхании вырывался изо рта бодрой тугой струей. Радостное чувство переполняло молодого священника, хотелось петь, и слова праздничного тропаря непрестанно звучали в голове в такт шагам:

 — «Рождество Твое, Христе Боже наш…»

 Праздник, собственно, и заключается в ожидании праздника.

 Хорошо, думал отец Дионисий, хорошо, что можно от дома до храма идти пешком, а не давиться в переполненном автобусе. Указом правящего архиерея его назначили клириком большого собора, расположенного в одном из крупных районов города и всего в двух кварталах от квартиры родителей, в которой он проживал с молодой супругой за неимением собственного жилья. Хорошо!

 Хорошо, когда тебе двадцать лет, когда у тебя молодая жена и когда твоя мечта исполняется в самом начале жизненного пути. А мечта у отца Дионисия была такая: стать пастырем овец Христовых.

 Хруст-хруст-хруст. Вкусно хрустит снег.

 — «…Возсия мирови свет разума…»

 Хруст…

 В то время как одноклассники мечтали о карьере юристов, бизнесменов, а некоторые еще по старинке врачей и даже космонавтов, Денис Лапин грезил служением Церкви. И, наблюдая за стареньким отцом Сергием, на исповедь к которому тайком от родителей водила маленького Дениску бабушка, он ни о чем другом не помышлял. И потом, в семинарии, куда он, преодолев твердыню родительского сопротивления, все-таки поступил, виделось ему, как в полном облачении с крестом в руках выходит он на амвон и, обращаясь к народу, говорит такие слова, такие, от которых сердце начинает биться чаще, а на глаза наворачиваются слезы.

 Денис представлял себя то Иоанном Кронштадтским, то Иоанном Крестьянкиным, то Николаем Японским, то Андреем Кураевым. Он утешал людей в скорбях и проповедовал Слово Божие, он исцелял больных и обращал на путь истины заблудших. Сердце горело в груди и рвалось в бой. Посрамленные рериховцы толпой возвращались в лоно Церкви, кришнаиты каялись в ереси и молились Христу, пустоглазые адепты «Церкви Объединения» публично отрекались от корейского мессии и, взявшись за руки, как первоклашки, устремлялись к Мессии истинному… Жатвы-то сколько! А он — делатель на этой жатве. «Воин Христа Бога нашего»! И от радости у него перехватывало горло.

 — «…В нем бо звездам служащии, звездою учахуся…»

 Хорошо быть молодым! Как поется в песне: просто лучше не бывает.

 Еще в семинарии, изучая пастырское богословие, он определил у себя все семь признаков, говорящих, по слову Апостола, о наличии вкуса к священству. Ему хотелось, как писал отец Сергий Булгаков, служить Богу и врачевать души человеческие, возрождать их для Царствия Божия. С детства христианство было для него единственным ключом к познанию мира. Этот ключ он с радостью отдал бы первому встречному, лишь бы тот захотел открыть дверь, за которой лежали приготовленные для него все сокровища мира — и дольнего, и горнего.

 Хруст-хруст. Хорошо быть молодым…

 Первые месяцы службы в соборе несколько остудили его пылкое воображение, но не разрушили идеального представления о пастырском служении. Череда есть череда: литургия, исповедь, крещение, венчание, отпевание — с непривычки еле ноги к вечеру волочишь, тут уж не до обдумывания сердцезажигательных проповедей — с женой бы поговорить по душам!

 С матушкой ему повезло. Избранницу звали Валентина, она окончила епархиальное училище и, благодаря святителю Филарету, придумавшему когда-то эту форму обучения для девушек, и нынешнему архиерею, возродившему ее после векового забвения, была готова нести крест помощницы мужа-священника безропотно и достойно. Валентина немного и в тайне гордилась, что муж у нее такой молодой, красивый, умный, такой… стройный в своей черной рясе, такой голосистый и рассудительный. Вон сколько к нему людей после службы подходят, сколь обширными знаниями надо обладать, чтобы отвечать на многочисленные и, безусловно, сложные вопросы духовной жизни!

 Сам отец Дионисий ждал таких вопросов и готовился к ним, но в жизни оказалось все много прозаичнее. За два месяца только однажды после службы к нему подошел молодой мужчина интеллигентного вида и спросил, как Церковь относится к таким произведениям, как «Мастер и Маргарита» Булгакова? С вдохновением отец Дионисий принялся было излагать свою точку зрения на инфернальную литературу вообще и на булгаковский роман в частности, но мужчина прервал его и сказал, что иеромонах такой то, ссылаясь на христианскую аскетику и учение святых отцов, запретил ему читать романы, а заодно слушать современную музыку и посещать театр.

 «Читай Священное Писание и слушай церковное пение, остальное все от лукавого!» — такой совет получил он от черноризца. «Вот как ваша Церковь смотрит на культуру!» — подвел итог мужчина и, махнув рукой, ушел, недовольный. Отец Дионисий так и не понял, чего же он хотел услышать от него, зачем спрашивал, если не дождался ответа.

 Правда, один раз в полупустой маршрутке он не удержался и вступил в спор с двумя молодыми мормонами, активно охмурявшими девушку на заднем сиденье. К несчастью, старейшины Виктор и Николай быстро ретировались, сославшись на то, что им надо выходить, а распалившийся отец Дионисий еще долго рассказывал обалдевшей девице о жутких традициях «святых последних дней». Он так увлекся, что проехал свою остановку.

 В основном же вопросы прихожан были о еде, о детях, о пьющих мужьях и разводе с ними, о поминках в пост и происках колдуньи-соседки… Денис огорчался, но не унывал, отвечал, следуя Апостолу, сдержанно, со смирением, справедливо полагая, что все у него еще впереди. Видавшие виды пожилые священники подшучивали над его юношеской восторженностью, но не зло, потому что помнили себя в этом возрасте, а он на них за это не обижался, да к тому же, обладая чувством юмора, умел ответить на шутку шуткой.

 Богослужение в сочельник Денису нравилось всегда. И в детстве, когда бабушка оставляла его одного посреди храма, и он стоял, задрав голову, маленький, ниже аналоя, и замирал в восторге, глядя на вдохновенные лики евангелистов под сводами в таинственном полумраке. И позже, когда уже юношей, читал на клиросе псалмы или выносил из алтаря свечу перед Евангелием. А теперь ему впервые, как священнику, самостоятельно предстояло служить царские часы навечерия.

 — «…Тебе кланятися, Солнцу правды, и Тебе ведети с высоты Востока…», — напевал про себя отец Дионисий под хруст снега. Хорошо! Утром накануне Рождества в церкви народу немного, и потому служба какая-то очень личная, будто для тебя одного совершается. И алтарь, и клирос сходятся посреди храма. Евангельские тексты торжественно звучат в тишине. Слышно, как потрескивают свечи, и в свежем утреннем воздухе тонко пахнет ладаном. Белые ризы и стихари словно инеем покрыты — того гляди тоже захрустят.

 Все это представлялось мысленному взору отца Дионисия, пока он шел по аллее к собору. Время от времени он косил глазами на верхнюю губу, легкий пушок на которой покрылся инеем и казался белыми густыми усами. Это смешило священника, и он улыбался, радуясь морозному утру, наступающему Рождеству, самой жизни, в которой все было хорошо и понятно. Мороз чуть-чуть пощипывал еще не обросшие бородой щеки, прихватывал кончики ушей.

 — «…и Тебе ведети с высоты Востока. Господи, слава Тебе!..»

 В этот ранний час прохожих было мало, и потому отец Дионисий вздрогнул, когда посреди аллеи, словно ниоткуда, прямо перед ним возникли три цыганки.

 — Угости сигареткой, дорогой! -обратилась к отцу Дионисию одна из них, что помоложе.

 — Не курю, — коротко ответил он.

 — А спросить у тебя можно? — вступила в разговор другая, полная, в нутриевой шубе до земли.

 Чем заканчиваются подобные разговоры, он знал, и потому продолжал идти, как бы не слыша.

 — Дай десять рублей ребенку на молоко,- попросила первая. Молодые глаза ее задорно блестели.

 И тут отец Дионисий не выдержал.

 — Да у тебя и ребенка-то никакого нет! — с укоризной в голосе произнес он.

 — Почему нет? — искренне удивилась цыганка. — Есть. Дочка у меня… Слушай, дорогой…

 Третья цыганка выглядела старше своих товарок. Она молча шла рядом, и лицо ее в большом пуховом платке трудно было разглядеть.

 — Слушай, дорогой, — продолжала молодая цыганка, — хочешь, я тебе погадаю? Скажу все, что тебя ждет в будущем.

 Отец Дионисий рассмеялся.

 — Это один Господь знает. Куда уж тебе!

 — Ты в Бога веришь, парень? — спросила вдруг молчавшая до сих пор закутанная в платок цыганка.

 — Я — священник! — радостно сообщил он, и в голосе его прозвучала гордость.

 Цыганки остановились. Встал и отец Дионисий: любопытно, что же будет дальше?

 — Э-э, дорогой, — протянула вторая цыганка, как ему показалось, несколько разочарованно. — Что ж ты сразу не сказал? Иди, дорогой, куда шел!

 — С праздником, ромалы-чавалы! — весело поздравил растерявшихся цыганок отец Дионисий. — С наступающим Рождеством Христовым!

 Цыганки залопотали по-своему, громко засмеялись и отправились по аллее в противоположную сторону. Только та, что постарше, задержалась на миг, словно хотела о чем-то спросить — так показалось отцу Дионисию, — но не спросила, повернулась и пошла вслед за подругами.

 — «Дева днесь Пресущественнаго раждает…»,- попытался продолжить мысленное пение отец Дионисий, но что-то мешало ему. То ли перепалка с цыганками нарушила песенный настрой, то ли третий глас праздничного кондака не совпадал с походкой. «Надо бы в рясе ходить на службу, — подумал он. — Действительно, одежда священника — своего рода проповедь…» Додумать мысль он не успел, потому что подошел к собору.

 Там все было так, как представлялось отцу Дионисию: тихо, празднично, малолюдно. На службу царских часов народу ходит немного. Люди дома готовятся к празднику. А вот уж с вечера да ночью тут все, верующие и неверующие, в храм явятся, яблоку негде будет упасть, почти как на Пасху. Правда, разойдутся гораздо раньше.

 В этом году Рождество выпало на среду, что значительно усложняло службу в сочельник: к царским часам присоединяются изобразительны и вечерня с литургией святого Василия Великого. Отец Дионисий с вечера несколько раз прочел порядок службы и даже мысленно представил, как он будет ее совершать — получалось неплохо. Правда, стоять у престола в одиночестве он будет недолго — после изобразительных службу возглавит опытный священник, протоиерей Николай Юницкий, но все равно: навечерие-то предстояло начинать ему! Он волновался.

 Все прошло тихо и спокойно. После царских часов отец Дионисий вернулся в алтарь, а когда певчие запели «Во царствии Твоем…» и алтарник открыл завесу, к престолу встал отец Николай. Дальше можно было не волноваться. На паремиях отец Дионисий с чувством пел в алтаре: «С ними же помилуй нас» и «Жизнодавче, слава Тебе». Сердце его преисполнилось радости. А когда по отпусте литургии поставили свечу перед иконой Рождества Христова на центральном аналое и они с отцом Николаем и дьяконом Евгением спели тропарь и кондак праздника, он почувствовал такой прилив сил, что хоть служи заново.

 Разговевшись коливом, отец Дионисий сходил домой, немного отдохнул, а в одиннадцать часов вечера вернулся в собор. На паперти в ярком свете фонарей пританцовывали нищие. Их морозом не испугаешь. Знают, на праздник люди широко открывают кошельки.

 — Помолись, отче святый, о мне, грешном! — театрально произнес пьяненький Михалыч, нищий в зеленом женском пальто. — И пожертвуй на хлеб насущный убогому.

 — Это ты, что ли, убогий, Михалыч? — усмехнулся отец Дионисий.

 — А то кто же? Аз есмь…

 — Убогий, значит, у Бога на примете, а ты у милиции на учете!

 — Грешен, батюшка! А все же, праздника ради… Христос воскрес… То есть, я хотел сказать, родился!..

 — Хватит, Михалыч, не богохульствуй!

 В храме было многолюдно: кто-то заказывал поминовения, кто-то ставил на подсвечниках возле икон свечи, кто-то просто стоял в ожидании службы. В арках правого и левого приделов алтарники уже выставили аналои для исповеди, за одним из которых предстояло занять место и отцу Дионисию — исповедников после поста было предостаточно.

 Не успел он вынести из алтаря крест и Евангелие и прочесть молитвы перед исповедью, как сквозь народ к аналою протолкалась цыганская семья. К своему удивлению, в цыганке отец Дионисий узнал одну из утренних знакомых — старшую, ту, что была закутана в пуховый платок. Сейчас платка на ней не было, голову цыганки покрывала яркая, красная с черным, шаль. Она посмотрела на священника — в глазах мелькнуло удивление и сразу погасло.

 Женщина что-то шепнула одному из троих черноглазых малышей, что держались за подол ее широченной юбки, и они вмиг исчезли за спиной матери. Чуть отодвинув цыганку в сторону, к аналою придвинулся, по всей видимости, ее муж, видный цыган лет сорока в распахнутом полушубке.

 — На исповедь? — строго спросил отец Дионисий. — Тогда вставайте сюда.- Он показал на стоящих в очереди людей. — Все ждут, и вы подождите.

 Цыган кашлянул в кулак.

 — Нет, отец. Нам, это…- Он замялся. — Нам молитву Василя…

 — Какую молитву? — не понял отец Дионисий.

 — Василя… Прочитай жене, ради Бога. Молитву святого Василя…

 Никакой «молитвы Василя» отец Дионисий не знал да и припомнить таковую не мог. Что делать? И люди, как назло, смотрят. Отец Дионисий почувствовал, что краснеет, и, чтобы не ударить в грязь лицом, сказал:

 — Сейчас. Подождите немного. Посмотрю в старой книге.

 Цыгане согласно закивали, а он пошел в комнату священников. Протоиерей Николай Юницкий после утренней службы домой не уходил, отдыхал здесь. Он сидел в кресле у стола, на котором горела настольная лампа с зеленым абажуром, и читал, сдвинув очки на кончик носа, новый номер «Фомы».

 — Цыгане, говоришь? — отрываясь от журнала, переспросил он. — Ясно. На Рождество они всегда являются чуть ли не табором. Это у них любимый праздник. И что же?

 — Молитву какую-то спрашивают… Василя.

 — Какую-какую молитву? — заинтересовался Юницкий.

 — Святого Василя, — недоуменно пожал плечами отец Дионисий.

 Протоиерей задумчиво почесал бороду.

 — Может, святого Василия Великого?

 — Точно! — обрадовался отец Дионисий и хлопнул себя по лбу. — Конечно, святого Василия Великого. Как я сам не догадался?!

 Он уже хотел бежать в храм, но Юницкий остановил его:

 — А зачем им эта молитва, ты спросил?

 — Нет, не успел еще…

 — А ты сам-то помнишь ее?

 Отец Дионисий отрицательно покачал головой.

 — Посмотри в требнике. Молитва святого Василия особенная, заклинательного содержания. Что у цыган за надобность в такой молитве, узнай-ка.

 — Хорошо, — согласился отец Дионисий и отправился в собор.

 Цыгане терпеливо ждали у аналоя.

 Отец Дионисий открыл требник и нашел по содержанию нужную молитву. Она называлась «Молитва запрещательная святаго Василия над страждущими от демонов». Ничего себе! Кем-кем, а экзорцистом он прослыть не хотел. Пусть уж сей род изгоняется постом и молитвой, но без его помощи. Демоны — это вам не сектанты. Тут отец Дионисий свои силы не переоценивал.

 Подозвав мужа с женой как можно ближе, чтобы не было слышно прихожанам, отец Дионисий спросил:

 — Что у вас произошло?

 — Нам сказали, нужно молитву святого Василя, — твердил свое цыган.

 — Я эту молитву читать не буду, пока не объясните, в чем дело! — отрезал отец Дионисий.

 Тут заговорила цыганка:

 — Муж, вот он, меня обидел. Крепко обидел.

 — Ну и что?

 — Это три дня назад было. Я очень разозлилась на него, понимаешь?

 — Нет, не понимаю, — сказал отец Дионисий, поглядывая на все увеличивающуюся очередь исповедников. — Не понимаю, причем тут молитва, да еще такая!

 — Э-э, погоди! — снова вступил в разговор цыган. — Я, правда, обидел ее. А она поклялась не кормить меня больше обедом.

 — Так. И что?

 — Как что? Третий день голодный хожу! Ладно бы один я, а то и дети тоже. Понимаешь? Не готовит еду. Она клятву дала — не может нарушить. Прочитай скорее молитву, пусть детей накормит. И меня, конечно!

 Хоть стой, хоть падай. Отец Дионисий чуть не рассмеялся, но сдержал себя, сохраняя солидность.

 — Иди сюда, — велел он цыганке. — Наклони голову. Каешься, что так поступила?

 — Каюсь, батюшка. Виновата. Но пусть он меня не обижает, а то…

 — Стоп! — остановил отец Дионисий готовую к новой клятве цыганку. — Клясться — большой грех, запомни. Запомнила?

 — Запомнила.

 — Ну вот.

 Он открыл в требнике молитву «о дерзостно клянущихся» и прочел ее над головой цыганки.

 — Все. Иди и больше так не делай!

 — Эй, спасибо! Спасибо, батюшка! — радостно сказал цыган и, схватив жену за рукав, потащил к выходу из храма.

 Трое цыганят едва поспевали за родителями.

 Отец Дионисий смотрел им вслед и думал, что, конечно, сражаться с сектантами дело важное, но и простым людям помогать хорошо: на душе теплее становится, а это, наверное, и есть Божия благодать. Он посмотрел на очередь исповедников и вздохнул: уж сегодня-то в ищущих помощи недостатка не будет!

Протоиерей Владимир Гофман

Если думать только хорошее,
Если видеть только прекрасное,
Легче будет с житейской ношею
По дорогам далеким странствовать.

Если тучи на небе черные,
Если думы на сердце серые,
Вспомни ткань из лучей парчовую,
Вспомни почки на ветках первые.

Если люди полны враждебности,
Если планы у них враждебные,
Вспомни очи, полные нежности,
Вспомни руки Христа милосердные.

Если рвы пред тобой широкие,
Если горы непроходимые,
Вспомни: Ангелы светлоокие
Сохранят тебя невредимым.

Если смерть над тобою скалится,
Если дух замирает в теле,
Вспомни: имя Христово славится,
Если славишь Его на деле.

В человеке ищи хорошее,
В каждом сердце ищи прекрасное,
И не трудно с житейской ношею
По земле тебе будет странствовать.

Вера Кушнир

Когда мы говорим себе «я не могу», то делаем этим большую ошибку- А как быть, если не получается жить благочестиво, по заповедям? Порой вроде бы и видишь, и чувствуешь, и понимаешь, что живешь не так, как надо, но совершенно не можешь справиться с собой. И тогда приходят помыслы: «Такая «правильная «жизнь доступна только избранным. Я так не могу».

 - Когда мы говорим себе «я не могу», то делаем этим большую ошибку. Попросту говоря — глупость. Нужно понять тот факт, что сами мы не можем спастись. Мы не можем совершить какую-либо добродетель сами, потому что Господь сказал: «Всяк сад, иже не насади Отец Мой Небесный, искоренится» (Мф.15:13) И: «Без Мене не можете творити ничесоже [т.е. ничего благого]» (Ин.15:5). Всякий сад, т.е. всякое дело, которое не совершается благодатью Божией, не годится для Царствия Божия.

 И потому, чтобы нам приобрести свойства Христовы, нам нужно понять, что они усваиваются в нас только благодатью Святого Духа (при совместном содействии нашей воли). Именно тогда совершается нами какая-то добродетель, т.е. проявляется в нас благое свойство, подобное в какой-то степени Христову (в чувствах, мыслях, расположениях) — как и апостол говорит, что в нас «должны быть те же чувствования, какие во Христе Иисусе» (Флп.2:5).

 Дело спасительного преобразования совершается так. Мы прочитали какую-либо заповедь, допустим: «Прощайте, и прощены будете» (Лк.6:37). И вот мы вроде бы пытаемся простить нашему обидчику. Но внутри у нас все кипит: «Нет, я не могу простить ему! Сказал «не могу», значит, не могу — и все!» В этом случае зло (как свойство) в нас так и остается и укореняет в душе страсти злопамятства и ненависти. А «всяк ненавидяй брата своего человекоубийца есть» (1Ин.3:15). Если же мы начинаем делать это доброе дело прощения (или иное какое-либо доброе дело) и, видя свою немощь, просим: «Господи, я вижу, что я не могу, но надо же это делать по заповеди Твоей, помоги мне!» — то Господь дает Свою благодать.

 Мы, понимая необходимость дела, начинаем делать его своей свободной волей, осознаем свою немощь (что сами мы не можем этого сделать), смиряемся, но продолжаем понуждать себя, и просим помощи благодати Святого Духа. Господь же, видя наше произвольное начинание, подает нам благодать, и она завершает начатое дело. Таким образом, в нас насаждается древо благодатного сада — мы приобретаем свойство прощать. И потом мы уже прощаем с радостью. А после этого мы уже сможем молиться за своих врагов: «Не постави им это во грех», — и, таким образом, еще одно деревце насаждается в нас при помощи нашего старания и помощи благодати Святого Духа.

 Также взращиваются и другие свойства: милосердие, кротость, воздержание и прочие. Ведь не Богу все это нужно (чтобы было в нас, к примеру, воздержание), а нужно нам самим. Нужно, чтобы мы приобрели такое свойство: чтобы, видя что-то соблазнительное, мы умели воздерживаться, зная, что это греховно и не угодно Богу.

 - Но одно дело, если я просто думаю, что «я не могу, наверное, это сделать». А если я чувствую, что что-то конкретное я не могу исполнить? Ну, просто не хватает сил.

 - Здесь нужно рассудить, по какой причине это происходит: от телесного естества или же от диавольского искушения. А потом уже решать. Если это, действительно, физическая болезнь, то можно дать телу отдых, поскольку все должно делаться с рассуждением меры. А если совесть подсказывает, что это душевная немощь, то нужно просить у Господа помощи: «Господи, помоги мне, укрепи мою слабую волю противостать этому искушению», — к примеру, лености, нерадению, расслаблению при утреннем подъеме.

 Бывали и со мной такие случаи.

 Когда мне нужно подняться рано, а я после путешествия устал, то на будильник я уже не надеюсь, а просто молюсь: «Господи, помоги мне, Ангел Хранитель, разбуди меня в 5 часов — нужно мне встать. Знаю, что я устал, и спать буду крепко». Звонок прозвонил, и я думаю: «Да, да, надо вставать», — и снова уснул. Но поскольку я же просил Ангела Хранителя, вдруг начинается судорога в ноге (пальцы ступни сводит). Ищу, куда бы придавить, чтобы судорога отпустила. Пока давил, проснулся. Но опять засыпаю, а нужно вставать. И снова начинается судорога: уже икры схватила! Ой!. Я давил-давил, а она все выше и выше. Ну, все. Тогда уже схватываюсь за булавку, начинаю колоть ногу. Потом думаю: «Слава Тебе, Господи, что хотя вот так Ангел Хранитель поднял меня, лодыря».

 Да, я не могу, но я попросил Ангела, и он меня поднял таким способом. А если бы не просил? Проспал бы, надеясь на себя, что встану. И таких случаев было очень много. Вот так и начинается наша борьба со своей страстью.

 - А если, например, в храме бывает много народа (порой малоцерковного), который постоянно суетится, движется туда-сюда во время службы, и этой «толкотней» выводит меня из себя — как быть? Как воспитывать в себе в таком случае мирное устроение души? Это «не могу» кажется каким-то непреодолимо-сложным.

 - Нужно подумать: «А что будет со мной, если я с этим свойством отойду в вечность? Что тогда будет со мной, если я сейчас не могу терпеть ближних? Где я обрящусь? Куда меня посадят, в какую каталажку закроют, если я не люблю тех, за которых умер Христос — тех, кого Он искупил Своею Честною Кровию, которых Он терпит, а я не терплю?»

 - Не помогает.

 - Значит, нужно усилить молитву об этом: «Господи, изведи меня из этого окамененного нечувствия, моего омрачения, братоненавистничества, нетерпения и т.д., из моего бедственного состояния!» А самому, наоборот, стоять с этими людьми и терпеть, понуждая себя находиться в таком обществе. Но в то же время вопиять: «Господи, помоги мне любить, помоги мне прощать, помоги мне сострадать немощам ближних! Если Ты мое безумие терпишь, то научи и меня терпеть хотя бы эту маленькую немощь моих ближних!» И стоять, и вопиять так внутренне, и терпеть.

 И если будешь так делать, ну, хотя бы недели 2-3, то, думается, эта твоя «аллергия» пройдет с Божией помощью.

 Но только делать это надо, надеясь не на себя, а на помощь Божию. Господь поможет. Потому что сказано: «Просите, и дастся вам» (Мф.7:7). А мы ведь как обычно делаем? Мы же не просим, надеемся на себя: «Я не могу — пробовал, а не получается! Значит, нужно убегать мне от них — и все». И таким образом мы остаемся со своей немощью, со своим диавольским свойством братоненавистничества. А всякий ненавидящий брата — человекоубийца есть. А всякий человекоубийца не имеет жизни вечной. Вот чем это кончается.

 Беседа о молитве.
 Как сохранить душевный мир и живую молитву в условиях современной суеты.

 Монах Константин

- Меня никто не любит. Даже жить не хочется…

- А у нас разве есть такая заповедь, чтобы нас любили? У нас есть заповедь, чтобы мы любили. Люби Бога и других людей и будешь не просто жить, а жить с радостью.

Наша беда в том, что мы жалуемся на непонимание со стороны других, мы ищем утешения и мы хотим любви. А все должно быть наоборот.

В одной древней молитве есть такие чудесные слова: «Господи, удостой меня понимать и не искать понимания, утешать и не искать утешения, любить и не искать любви».

Знаете, у евреев был обычай: когда мальчику исполнялось 12 лет, он становился сыном закона и должен был выучиться хотя бы одному ремеслу. Имея в виду эту заповедь, данную через Моисея, Иисус Христос в 12 лет, став сыном закона, научился плотничать, потому что его отчим Иосиф был плотником и обучил Его этому ремеслу. Смотрите, от 12 до 30 лет Он был плотником и ничуть не стыдился этого. Святой апостол Павел был ткачом, ткал сумы и ковры из козьего волоса. Он говорил: «Меня, как и других апостолов, может содержать народ. Но я не хотел этого, и меня содержали мои руки». Если он проповедовал днем, то ночью работал, а если проповедовал ночью, то работал днем.
Святой Василий Великий и святой Григорий Богослов, закончив Академию в Афинах и приняв постриг, не боялись физического труда. Святой Григорий пишет: «У меня на руках и сейчас еще остались следы чистки огорода от камней».
Преподаватель математики, профессор Михайло Петрович с Философского факультета, еще в детстве, будучи учеником шестого класса, научился ремеслу рыбака. Не обычному рыболовству, а ловле сетью. Как профессор университета, он занимался этим вместе с настоящими рыбаками, для которых это было единственным источником заработка. Он любил говорить: «Когда я занимаюсь умственным трудом, то отдыхаю физически, когда работаю физически, то отдыхаю от умственного труда».
Значит, не нужно стыдиться никакой работы. Самая грязная работа не может унизить нас. Только грех унижает нас.

Приветствую, тебя! Как поживаешь?
Хотелось бы поговорить с тобой,
Но временем ты не располагаешь,
Поэтому пишу тебе домой.

Я и вчера Был у твоей постели
И Ждал, когда расстанешься со сном,
Чтобы Предать уверенности в деле
И Одарить счастливым новым днем.

Но ты лицом к стене поворотился,
Чтоб сон продлить на несколько минут,
А Я Стоял и Ждал, не Торопился,
Так люди на земле не ждут.

Потом и вовсе времени не стало.
Ты мылся, одевался и ушел.
Но беглый взгляд твой в зеркале усталый
Сказал Мне, что не все так хорошо.

На миг твой взгляд упал на Мое Слово.
Я Думал, ты поговоришь со Мной.
Я был Готов Утешить тебя снова,
Но нет, ты увлечен был суетой.

И днем, Мое дитя, Я вновь и вновь пытался
Вступить с тобой в полезный разговор.
Я Ждал. Я ни на миг не отлучался,
Но не Меня искал твой слабый взор.

А помнишь завтрак - вкусненькую пищу?
Все это было от Меня.
Кого Люблю, те кушанья не ищут,
А все сидят у Моего стола.

Потом обед. И вздох тяжелый снова,
А Я Стоял так близко, за спиной.
Я Ждал, что ты промолвишь слово,
Что ты заговоришь со Мной.

Что ты о чем-нибудь Меня попросишь,
Чтоб Я Помог в решении проблем,
Но мысль тебя какая-то уносит
И ты ко Мне все так же глух и нем.

А когда весть к тебе пришла плохая
И слезы побежали в два ручья,
Я так Хотел их Вытереть, Мечтая,
Что наконец-то пригодился Я.

Я Отвлекал тебя от горьких мыслей,
Я солнышка лучами Согревал.
Я Сделал так, что радуги повисли,
Как разноцветный горный перевал.

Я ветерок Послал тебе навстречу
И дождь Пролил обильно стороной.
Все птицы песни пели целый вечер,
Но все ж ты не заговорил со Мной.

И даже вечером, придя с работы,
Ты почему-то не побыл со Мной
И, в спешке приняв ужин без заботы,
Ты канул в телевизор с головой.

Программа увлекла тебя надолго.
Она важна, как видно, для тебя.
Она важнее разговора с Богом,
Ты просто игнорируешь Меня.

Иль уйму дел хотел бы ты закончить.
Насколько важно все сейчас?
Чтоб переделать их - не хватит ночи,
А ты уже не размыкаешь глаз.

Ты выбился из сил, Я Понимаю,
Изнемогая, бросился в постель.
Меня, увы, совсем не замечая,
А Я так много выслушать хотел!

Мысль обо Мне мелькнула на мгновенье,
Но это было сквозь пространство сна.
И, к Моему большому сожаленью,
Сон одолел тебя до дна.

За целый день не проронил ни слова.
За что же ты не любишь так Меня?
Но завтра Я Приду, чтоб снова
Благословить тебя в начале дня.

Не для того Я Написал все это,
Чтоб упрекнуть тебя, доставить боль.
А чтоб Помочь и делом, и советом,
Чтоб Проявить к тебе Свою любовь.

Общенье тебе нужно и полезно.
Я рядом буду, Я тебя дождусь!
Со Мной, поверь, тебе намного лучше будет.
С любовию,

СПАСИТЕЛЬ твой, ИИСУС

Озабоченность чем-то вытягивает из сердца всю его внутреннюю силу и Христу не оставляет ничего.

Если ты видишь, что твой ум то и дело отвлекается и уходит в попечения, заботы и тому подобное, надо понять, что ты забрел не туда, куда нужно, и побеспокоиться, что ты удалился от Бога.

Насколько возможно, не отдавайте работе своего сердца. Отдавайте ей свои руки, отдавайте ей свой рассудок. Не отдавайте сердца ничтожному, бесполезному. Иначе как оно потом взыграет о Христе? Когда сердце во Христе, тогда освящается и работа. И сам человек сохраняет тогда внутреннюю душевную свежесть сил и испытывает настоящую радость.

Паисий Святогорец

В одном селе произошел страшный случай. Был у одной матери единственный сын, школьник. Рассердилась как-то мать на сына и в гневе произнесла безумные слова: «Если бы глаза мои тебя никог­да не видели, тогда я была бы счастлива!». Ребенок был настолько потрясен, что схватил ружье и застрелился; рядом с ним нашли его школьную дощечку, на которой он написал слова: «Мама, вот, исчезаю я с глаз твоих, только бы ты была счастлива». После это­го одинокая мать каждый вечер сидела у очага и зали вала огонь слезами, пока однажды утром не нашли ее мертвой у погасшего очага: умерла от горя.

Видишь, что безумное слово делает? Но не оставлю тебя без примера доброго слова. Во время войны послали одного боязливого солдата в разведку. Все знали его боязливость и смеялись, когда узнали, куда посылает его старшина. Только один солдат не смеялся. Он подошел к своему товарищу, чтобы поддержать и ободрить его. Но тот ответил ему: «Погибну я, враг совсем рядом!» — «Не бойся, брат: Господь еще ближе»,- ответил ему добрый товарищ. И эти слова, как большой колокол, зазвонили в душе того солдата, и звонили до конца войны. И вот некогда робкий солдат вернулся с войны награжденный многими орденами за храбрость. Так преобразило его благое слово: «Не бойся: Господь еще ближе!»

(Из книги святителя Николая Сербского: Миссионерские письма)

У каждого человека в жизни есть два дерева: одно — дерево счастья, другое — дерево печали.

Какое дерево будешь поливать, такие плоды и будешь вкушать.

Живи и радуйся и, радуясь, живи!
И помни: каждый день безмерно дорог!
Из рук Господних ты его бери:
В нем каждый миг - жемчужины осколок!
Учись, читай, вникай, молись и пой,
Благословляй, дари, прощай, сочувствуй!
Чтобы потом, вечернею порой,
Назад взглянуть довольно, а не с грустью...
Живи и радуйся и, радуясь, живи!
И помни: каждый день - подарок Божий!
Чтоб, проводив вечерние лучи,
Ты мог сказать:" Какой был день хороший!"
Живи и радуйся и, радуясь, живи!
В душе храни ты заповеди Божьи,
Встречай с надеждой утром свет зари,
С улыбкой встретить вечер Бог поможет!

- Но ведь у каждого из нас в жизни могут быть (и бывают) экстремальные ситуации, когда и спросить-то не у кого или на это просто нет времени….

- Экстремальные ситуации — это «особый» пункт. Да, они могут быть у каждого из нас. Но ведь и к каждому из нас обращены слова Господни: «Призови Мя в день скорби твоея, и изму тя, и прославиши Мя» (Пс.49:15).

- А если смущают помыслы неверия и малодушия?

- Если мы не верим, что Господь нас слышит в экстремальных ситуациях, тогда всуе вера наша. Чему мы тогда вообще верим, если, находясь даже на грани жизни и смерти, мы сомневаемся: услышит ли нас Бог и даст ли нам вразумление и избавление?

Господь не хочет смерти грешника и заботится о его вразумлении и спасении. Поэтому пусть никто не сомневается в том, что если того потребуют обстоятельства, Бог изрекает Свое слово в сердце любого человека — кто в простоте, вере и смирении прибегает к Нему.

Душа обычно чувствует, когда ее молитва принята. В этом мы перестанем сомневаться, если у нас будет какой-то собственный опыт.

- А как конкретно действовать в таких случаях?

- Зачастую в таких случаях нет времени говорить какие-то «речи» или читать длинные молитвы. Просто в душе рождается сердечный вопль, и это внутреннее обращение восходит от сердца к Богу: «Господи, как в этой ситуации (или в этом состоянии) мне поступить? Вразуми меня! Помоги мне!» И тут же Господь дает ответ — благую мысль или чувство на сердце — и человек начинает действовать.

- Могли бы Вы привести какой-либо пример помощи Божией в экстремальной ситуации из своей жизни?

- Разные бывали случаи. Во всем Господь помогает. Молитва и Господня помощь во всех обстоятельствах неразрывны и действуют мгновенно, если, конечно, надеемся на Бога, а не на себя.

Был у меня такой случай. Однажды пошел я искать новое укромное место для кельи. Сначала шел по тропе, а потом повернул и направился, как говорят, «по азимуту» на один горный отрог. Пролезать приходилось через такие заросли, что ветки тыкались не только в глаза, но иногда попадали даже и в ноздри.

Но вот, к счастью, на моем пути попался поток, как его здесь называют — «желоб». Я спустился и пошел по нему вниз. Пройдя немного, наткнулся на восьмиметровый водопад. Видя, что спуститься не получится, начал его обходить, но вскоре дорогу преградила вертикальная каменная стена. После тщательного осмотра я обнаружил на ней небольшой карниз шириной в три-четыре пальца. С большим риском прошел по нему около четырех метров, и, выйдя на каменную осыпь, снова побрел вниз по желобу.

И вот — снова водопад метров двенадцать. Сначала я хотел спуститься по веревке, но, передумав, достал топорик, прорубил кустарник вокруг и сделал обход по склону. Однако вскоре путь преградил третий водопад. Обойти его я не находил уже никакой возможности — с обеих сторон нависали крутые скалы.

Увидев, что двигаться дальше нельзя, я решил возвращаться назад, но тут вдруг заметил, что под скалой проходит след диких коз, обходивших этот водопад. «Ну, — думаю, — если козы здесь проходили, может быть, и мне как-нибудь удастся пройти с Божией помощью». Сделав обухом топора ступеньки, благополучно спустился вниз. Поток впадал в небольшую речушку, перейдя которую, я начал подниматься на противоположную гору. Идти было очень тяжело из-за непролазных дебрей, поэтому снова пришлось искать какой-либо желоб.

На спине у меня был довольно увесистый рюкзак с одеждой, продуктами и всем необходимым для путешествия и ночлега в лесу под открытым небом. День клонился к вечеру, нужно было подыскивать удобное место для ночлега, а тут — опять водопад. Но поскольку он был не вертикальный, а отлогий, то я решил не лезть в дебри, а подняться по нему.

Чем выше я поднимался, тем становилось все круче и труднее. Потом начали попадаться камни с наклоном вниз, покрытые тонким слоем осыпной земли. Ноги заскользили, я опустился на колени.

До верха осталось метра два, но взяться не за что. Уцепился за один камушек, подтянулся, но вылезти наверх не удалось. Дотянулся еще до одного камня, ухватился за него, но он оборвался, чуть не ударив меня по руке. «Ну, все! — промелькнуло в голове, — смертельная опасность!» Еще усилие — бесполезно.

Прилипаю грудью к скале. Рюкзак тянет назад, колени медленно скользят вниз. Держусь, опираясь на левую руку, зацепившись только одним большим пальцем за небольшой выступающий камушек. Вдруг чувствую, что и он зашевелился. «Ну, все, конец! Если не убьюсь, то кости переломаю точно. А кто меня здесь найдет? Никто!»

Тут я взмолился ко Господу и Матери Божией: «Мати Божия, оставь меня в живых, ведь я еще не покаялся!» И слышу в сердце ответ: «Только сбрось рюкзак» — «Ну как же, — сработала сразу мысль, — ведь там у меня фонарик и спички! Как же я безо всего этого выживу в холодное время в лесу в одной холщовой рубахе, да еще и мокрый? К тому же рюкзак ударит меня по ногам, и я полечу вслед за ним». Но чувствую, что первое повеление остается в силе.

Сбрасываю.

Облегчившись от груза и прижимаясь к камням, медленно сползаю со скалы, прислушиваясь к шуму покатившегося далеко вниз рюкзака. Не теряя ни минуты, поспешно спускаюсь вслед за ним.

Спустился к речке — рюкзака нигде нет. Прошел вниз по течению метров пятьдесят — тоже нет. Туда-сюда — нигде нет, как сквозь землю провалился! Вода не очень большая, чтобы могла далеко унести. Тем более, в воде ветки, корни, камни — должен зацепиться лямками. Но его нигде не видно. Да уже и сумерки спустились, искать дальше бесполезно.

Так остался я без рюкзака в ущелье горной реки, по которому идет холодный сквозной ветер, в мокрых брюках и мокрой рубахе. За поясом — маленький топорик, в кармане — часы, на шее — четки.

Встал я на молитву, поблагодарил Господа и Царицу Небесную за избавление от беды и смерти и промолился с восьми до одиннадцати часов вечера.

Но чувствую — начинаю прозябать, да так, что с трудом могу сложить пальцы для крестного знамения. «Э-э-э, — думаю, — до утра я не дотяну, замерзну, ведь время осеннее. Весь день шел, крепко устал, обязательно усну. И если усну — то больше не проснусь (по медицинскому опыту знаю, что такое бывает). А идти обратно на эти водопады… ведь по-человечески невероятно, что их можно пройти благополучно. Что же мне делать?» Помолился, как умел и как смог. Сердце склонилось «идти». «Ну, Господи, — сказал я, — сохранил Ты меня там, сохрани меня и здесь, все возможно Тебе!»

И пошел.

Шел, конечно, ощупью, и на первом водопаде оборвался одной ногой в пропасть, но успел зацепиться за какой-то корень. Второй прошел благополучно. Но более всего меня страшил тот узенький карнизик, по которому я и днем-то прошел с большой опасностью. Подошел к нему, нашел какую-то ветку наверху и. прижавшись к скале впритирку, протиснулся обратно намного легче, нежели днем.

Когда поднялся к непроходимым дебрям, спустилась туча, и пошел снег. Несмотря на то, что я поднимался вверх, напрягаясь изо всех сил, продрог «до костей» — если бы остался в ущелье, наверняка бы замерз насмерть.

Вокруг было так темно, что иногда я шел даже с закрытыми глазами. Различимы были лишь кроны деревьев на фоне неба, а внизу была сплошная тьма. Но надо сказать, мне показалось весьма удивительным то, что, пролезая в осенней тьме эти дебри (где сухие ветки даже днем тыкались мне в ноздри), я не заметил какого-либо серьезного царапанья по лицу.

После нескольких часов ходьбы по зарослям нужно было выйти на охотничью тропу. Но определить, правильно ли я иду, я не находил никакой возможности. Сел, отдыхаю, молюсь и размышляю: «Где я нахожусь? Где охотничья тропа? Как мне сориентироваться, куда идти дальше?»

Вдруг слышу шумок: «чап-чап», «чап-чап». Ага, значит, идет медведь! Сижу тихо, а он приближается все ближе и ближе. Известно, что медведи в спокойном состоянии тоже ходят по тропам, поэтому я начал внимательно прислушиваться. Было весьма радостно, что Господь таким образом указал мне тропу. Я пошел по ней, а медведю крикнул, чтобы он убежал подальше.

Часа через полтора должен быть поворот с охотничьей тропы на нашу. Снова недоумение. И снова — молитва и благая мысль.

Вдруг вспомнилось, что на месте развилки на живом дереве завис сухой каштан и его можно заметить на фоне неба. Я начал чаще посматривать на небо, и, в самом деле, вскоре заметил контур упавшего каштана. Свернул, убедился по срубленным веткам, что точно нахожусь на своей тропе, и подумал: «Ну, все, теперь я уже смогу дойти до кельи!»

Отдохнул еще немного и пошел. Сделал два-три шага — какой-то большой камень, тропы нет. Вернулся назад, прошел немного в другую сторону — тропы нет, сплошные заросли. Еще в сторону — нет тропы.

Вернулся, нащупал срубленную ветку — стою ведь на тропе! А сделаю несколько шагов и теряю ее. «Господи, вразуми! Что за искушение? В таких дебрях прошел, а на тропе запутался!» И слышу мысленный ответ: «А ты ведь теперь уже понадеялся на себя, что вышел на свою тропу и попадешь в келью… ну, что ж, иди, попробуй…» — «Господи! — взмолился я, — прости меня, самонадеянного безумца! Прости меня!»

После этого пошел, ни разу не сбившись, и к утру благополучно добрался до своей кельи.

Примерно через месяц пошел я искать свой пропавший рюкзак и нашел его на том же месте. Оказывается, когда он скатился со скалы, то попал в воду между двумя камнями такого же размера, как он сам. Вода накрыла его сверху — и бежит, поэтому я и не смог обнаружить его тогда, в спустившихся сумерках.

* * *

Спустя два года пришлось мне еще раз побывать на тех водопадах, но уже вдвоем с отцом N. Рассказал я ему о своем ночном путешествии. Не знаю, что подумал отец N., когда мы проходили по тому участку пути, но самому мне пришла мысль: «Хотя я и верующий, но если бы кто-то вел меня по этим местам и говорил, что он прошел здесь в темноте осенней ночи безо всякого вреда, то это и мне могло бы показаться невероятным».

Да, невозможное человеку возможно Богу. И Бог наш один и Тот же сегодня, Каков был сто и тысячи лет назад, Который сказал: «Призови Мя в день скорби твоея, и изму тя, и прославиши Мя» (Пс.49:15).

Так что, СЛАВА БОГУ, не хотящему смерти грешника! И хвала и благодарение Царице Небесной, Заступнице усердной рода христианского!

Монах Константин

«Праведных постигают бедствия для возрастания их в добродетели, а грешных, как неисцелимо больных — для наказания и мучения, чтобы обратить их к иной жизни» (свят. Иоанн Златоуст).

В болезни, как и во всякой неприятной ситуации, или, как еще говорят, в искушении, необходимо найти нечто созидательное, нечто относящееся именно к тебе, к твоей душе. «Болеть можешь сколько угодно, ибо это нам очень полезно», — пишет в одном из писем преп. Анатолий Оптинский. «Чего Господь ждет от меня, попуская мне это несчастье, какую духовную пользу я могу извлечь из этой ситуации?» — вот вопрос, который мы должны задать себе. Первое и самое главное, чему может научить нас болезнь, — это смирение.

 Скорби и болезни необходимы всякому человеку, как бы высока и праведна ни была его жизнь. Болеют даже святые. «Скорби помогают святым быть кроткими и смиренными, а не надмеваться от знамений и заслуг» (свят. Иоанн Златоуст).

Болезнь словно выхватывает нас из плена повседневной суеты, дает время поразмыслить о себе. Священник Александр Ельчанинов писал: «Болезнь самое благоприятное время для возвращения в свое сердце, к Богу. С выздоровлением эта возможность опять отходит в бесконечную даль».

Разлучая нас с привычными делами и предметами, лишая возможности пользоваться многими благами, общаться с близкими людьми, болезнь подобна «малой смерти». Она ставит нас перед необходимостью ответственности за свои дела и мысли. Она побуждает нас к готовности нести эту ответственность.

Прот.Сергий Николаев




 

Имеет ли значение, какому священнику исповедоваться? Как этого священника выбрать? Рассуждает священник Сергий Круглов.



Всем нам знакома православная поговорка: «Где просто — там ангелов со сто». Однако достичь этой ясной, Христовой простоты в церковной жизни ох как непросто, к ней приходится идти сквозь сложности.

Как в той сказке принцу приходится продираться сквозь чащу, чтоб выйти к замку и поцеловать спящую принцессу — так и человеку, приступающему к таинствам Церкви, приходится продираться сквозь оплетшие их, как сорняки, условности и мнимости, предрассудки и суеверия, нажитые на приходах десятилетиями…

Часто все эти сложности и непонятности рождаются с пылу с жару прямо в голове прихожанина, особенно — голове новоначальной.

Был как-то случай: молодой человек, прихожанин, пожаловался, что у него с девушкой трудности — не может никак начать исповедоваться. Когда пришли они вместе, и мы стали разбираться, оказалось, что девушка и верующая, и грамотная, и Евангелие читает, и молится усердно, вот только никак не может священника выбрать, которому исповедоваться…

«Не такие» они все какие-то.

Одного она встретила на рынке в светской одежде, второй слишком молод и на старца не похож, третий в разговоре вместо духовного совета и цитирования св.отцов ей анекдот рассказал, четвертый музыкой увлекается, а батюшке это недолжно… Не выглядят они как священники.

На мой вопрос, как же именно, по ее мнению, должен выглядеть «настоящий» священник, девушка описала мне собирательный образ старца, почерпнутый ею из житий святых. Когда я в ответ говорил девушке о том, что Церковь — не инкубатор, а семья, что она объединяет в себе людей самых разных, что люди и не должны быть одинаковыми, что Бог любит нас, священников или мирян, не за наш статус или функции прежде всего, а за нас самих, и что внешний вид далеко не всегда соответствует внутреннему, хоть в Церкви, хоть в миру, она слушала меня, широко распахнув глаза, видно было, что слышит все это впервые.

Мы говорили с ней долго. До чего-то она доросла, чтоб понять, до чего-то еще нет. Нет, убеждать ее в чем-то, чрезмерно «грузить» тем, что ей пока не по силам, принуждать — я не стал, но информацию к размышлению предоставил, и она ушла, задумавшись… Впоследствии она еще какое-то время ездила по храмам, потом наконец нашла «своего» батюшку, стала регулярно исповедоваться и причащаться, и верю, что у нее все сложилось хорошо, что она нашла свое место в Церкви Христовой.

- Как разграничить — и как сочетать в деле исповеди душевное и духовное?

- Всё очень просто: не терять связь со Христом. Помнить, что всё своё, в том числе все свои грехи — мы несем к Нему, а не к священнику. Однако и без священника в этом деле не обойтись, просто потому, что Церковь — семья, и дети в ней разные: одни младенцы и питаются пока только молочком, сидя на ручках, а другие могут и взрослую пищу есть, и старшим помогать.

Одни могут исповедоваться любому священнику, невзирая на его внешность, на приязнь-неприязнь к нему как к человеку, понимая, что каются Богу, и исповедоваться умело, называя только грехи как болячки, от которых надо избавиться, не пускаясь в пространные объяснения и разговоры, не испрашивая советов, иным словом, отделяют исповедь — и беседу «по душам» (иногда с нею путают то, что в монашеской литературе называется «откровение помыслов»), вот такая беседа может быть как раз именно с близким батюшкой.

А другие как малые дети, без батюшки не могут, для них личность священника имеет большое значение, и сурово им пенять на «недуховность» нельзя, они еще малы….

Другое дело, что малыш должен расти, и батюшке надо следить, чтоб духовное чадо не особо засиживалось на ручках, норовя пересесть на шею, надо учить его взрослеть, ходить своими ногами, показать ему путь от батюшки — ко Христу, к единому на потребу.

Так что выбирать ли себе батюшку для исповеди или идти к первому попавшемуся — можно и так, и так. В живой жизни все единообразно и по шаблону не бывает, а что может быть живее жизни в Церкви, живее веяния Духа Святого в ней? Главное — не зацикливаться на вопросе о батюшке. А любить и искать всеми силами — Христа, со всей верой, чаянием, молитвой, на какую способны. Если с этой точки зрения смотреть на сложности церковной жизни, то многие из них разрешаются сами собой. Потому что, как известно, любящему Бога всё споспешествует во благое.

Старец Паисий Святогорец часто употреблял пословицы и поговорки. Многие его мудрые высказывания на Афоне стали крылатыми фразами. Старец часто сам придумывал не только поговорки, но и слова, соединяя два старых слова в одно новое и придавая духовный смысл.


Пословицы Паисия Святогорца. Милостивость - это духовный кислород.


Старец Паисий Святогорец часто употреблял пословицу: Милостивость - это духовный кислород (оксигоно пневматико).

Однажды утром кто-то постучал в железное клепальце возле калитки моей Кельи. Было еще слишком рано, чтобы принимать посетителей. Я посмотрел в окно и увидел юношу с просветленным лицом. Я понял, что, раз Благодать Божия так его "выдает", значит что он на собственном опыте пережил что-то духовное. Поэтому, хотя у меня и были неотложные дела, я оставил их, открыл ему дверь, завел в Келью, принес ему воды и, видя, что в нем скрыто что-то духовное, осторожно начал расспрашивать о его жизни. "Кем работаешь, молодец?" — спросил я его. "Какая там, отче, работа, — ответил он. — Ведь я вырос в тюрьме. Сейчас мне двадцать шесть лет, и большую часть своей жизни я провел там". — "Что же ты такое натворил, что оказался в тюрьме?" — спросил я, и он открыл мне свое сердце. "С детских лет, — начал он свой рассказ, — мне было очень больно видеть несчастных людей.

Я поименно знал всех, кто страдает и испытывает нужду, — не только в нашем приходе, но и в других. Наш приходской священник и староста прихода все собирали и собирали деньги, расходуя их на строительство различных зданий, залов, на благоустройство храма и тому подобное, а бедные,нуждающиеся семьи оставались совершенно никому не нужными. Я не берусь судить, была ли действительная нужда во всех этих постройках, но просто говорю о том, что я видел множество обездоленных.

Ну вот тогда я и стал тайком брать собранные на пожертвования деньги. Я брал не все, а сколько было необходимо. На ворованные деньги покупал продукты, разные [необходимые] вещи и оставлял это под дверями бедняков. Сразу после этого, не желая, чтобы по подозрению в краже схватили ни в чем не повинного человека, я приходил в полицию и говорил: "Я украл деньги из церкви и их потратил". Больше не говорил ничего.


Меня били, называли "шпаной" и "вором", но я молчал. Потом сажали в тюрьму. Так продолжалось несколько лет. В нашем городе тридцать тысяч жителей, все они про меня слышали и иначе, как "шпаной" и "вором", не величали. А я молчал и испытывал радость. Как-то я просидел в тюрьме целых три года. Иногда меня сажали по одному лишь подозрению в краже — без вины с моей стороны, и когда задерживали настоящего преступника, меня отпускали. А если виновного в преступлении, которое я не совершал, не находили, я отсиживал в тюрьме весь полагавшийся этому вору срок. Поэтому, отец мой, я и сказал тебе, что большую часть своей жизни провел в тюрьмах".


"Вот что, парень. Хоть все, что ты мне рассказал, и кажется, на первый взгляд, хорошим, но на самом деле ничего хорошего в этом нет. Больше так не делай. Я тебе кое-что посоветую. Послушаешься моего совета?" — "Послушаюсь, отец", — ответил он. "Из своего родного города тебе нужно уехать, — сказал я. — Поезжай туда, где тебя не знают, — в город такой-то. Я позабочусь о том, чтобы ты сошелся там с добрыми людьми. Начинай работать и по силе помогай обездоленным, делясь с ними последним куском хлеба, потому что это имеет бо?льшую цену [чем то, что ты делал до сих пор].

Но даже если человеку нечего дать нищему и у него болит от этого сердце, то он дает ему милостыню высшего порядка. Он дает ему милостыню кровью своего сердца. Ведь если человек дает милостыню из того, что имеет, то при этом он испытывает и радость, а вот если ему нечего дать, то он чувствует в сердце боль". Выслушав меня, юноша пообещал послушаться моего совета и ушел в радостном состоянии духа.

Прошло семь месяцев. Однажды я получил письмо из тюрьмы Коридаллу. Раскрыв конверт, прочитал следующее: "Отец мой, ты, конечно, удивишься тому, что после стольких полученных от тебя советов и данных тебе обещаний я пишу тебе опять из тюрьмы. Но знай, что на этот раз я отсиживаю срок, который уже отсидел раньше. Произошла какая-то судебная ошибка. Слава Богу, что среди людей нет справедливости: ведь если бы она существовала, это было бы несправедливостью по отношению к людям духовным, которые теряли бы тогда небесную мзду".

Прочитав последние слова, я поразился этому молодому человеку, который столь горячо взялся за жизнь духовную и столь глубоко постиг глубочайший смысл жизни вообще. Вор ради Христа! Он имел в себе Христа. Он не мог сдержать себя от радости, которую переживал. Он переживал божественное сумасбродство, праздничное веселие!

— Геронда, эта радость происходила от того, что люди покрывали его позором?
— Эта радость происходила от того, что он терпел несправедливость. Он был мирским человеком — не читал ни Житий Святых, ни сочинений Святых отцов, и несмотря на то, что его незаслуженно били, сажали в тюрьму, несмотря на то, что в городе его считали шпаной, негодяем и вором, несмотря на то, что его срамили и стыдили, — несмотря на все это, он не оправдывался и ко всему относился настолько духовно!

Молодой человек — а заботился не о том, как восстановить свою репутацию, но о том, как помочь другим. Больших, настоящих ворюг часто не сажают в тюрьму ни разу, а этого горемыку дважды посадили за одну и ту же кражу. А сколько раз его сажали в тюрьму невинно — пока не был найден настоящий преступник! Однако той радости, которую испытывал он, не испытывали даже все жители того города — вместе взятые. Тридцать тысяч их радостей не смогли бы перевесить одной такой радости, как у него.

Вот поэтому я и говорю, что у человека духовного нет скорбей. Когда в человеке умножается любовь и его сердце опаляется божественным рачением, то скорбь уже не может найти в нем места. Люди причиняют такому человеку боль и страдания, однако их побеждает его великая любовь ко Христу.

Как-то раз на Синае приезжий немец сказал одному очень смышленому мальчику-бедуину: «Ты есть умный ребенок и способный достигайт образование». - «Ну и что потом?» -спрашивает его тот.

«Потом ты будешь инженер». - «А потом?» - «Потом открываль мастерскую по ремонт автомобилей». - «Потом?» - «Потом ее увеличишь». - «И что же потом?» -«Потом нанималь других мастеров - комелектовайт для большой рабочий персонал». -«Стало быть, что же, - говорит ему мальчуган, - сперва у меня будет одна головная боль, потом я добавлю к ней еще одну, а потом и еще? Не лучше ли как сейчас - иметь голову спокойной?»

Головная боль, по большей части, происходит как раз от таких мыслей: «Сделаем одно, сделаем другое». А если бы мысли были духовными, то человек испытывал бы духовное утешение и не мучился бы головной болью.

Сейчас в беседах с мирскими людьми я тоже подчеркиваю значение простоты. Потому что в большей части того, что они делают, необходимости нет, и их снедает душевная тревога. Я говорю людям о безыскусности и аскетичности, я не перестаю взывать: «Упростите вашу жизнь, чтобы исчезла душевная тревога». И большинство разводов начинается как раз с этого.

У людей много работы, им надо сделать столько всего, что идет кругом голова. Работают и отец, и мать, а дети остаются без призора. Усталость, нервы - даже малый пустяк приводит к большому скандалу, а затем автоматически следует развод. Люди доходят уже и до этого. Однако, упростив свою жизнь, они будут и полны сил, и радостны.

Да, душевная тревога - это сущая погибель.

  Мы служим не каждый день, и поэтому проходят мимо нас имена святых и учение святых, от которых мы могли бы столькому научиться, но которых редко кто помнит. Так, вчера праздновался день основоположника монашеского подвига в египетской пустыне, святого Антония Великого, в память и честь которого названы все, кто впоследствии носил это имя, включая и основоположника русского монашества Антония Печерского.

И мне хочется обратить ваше внимание на одно только событие из его жизни. Он ушел в пустыню, первый из всех подвижников, для того, чтобы бороться со злом, которое существовало в его сердце. Он не бежал от мира: он уходил в пустыню на единоборство, чтобы сразиться лицом к лицу со злом более сложным, более страшным и разрушительным, чем то зло, которое нас окружает в миру.

И вот, в какой-то период страшной, разрушающей бурей нашли на него искушения всякого рода; и он боролся отчаянно, он боролся изо всех своих сил, и наконец, эти силы в нем истощились, не только душевные, но и телесные, и он лег на голую землю, чувствуя, что бороться больше не может. И в этот момент перед ним предстал Спаситель Христос, и вся тьма просветилась Его присутствием, весь ужас отошел. И тогда, бессильный даже встать перед Ним и поклониться Ему, Антоний воскликнул: «Господи! Где же Ты был, когда я был в таком страшном борении? Неужели Ты не мог мне помочь?..» И Спаситель ему ответил: «Я невидимо стоял рядом с тобой, готовый тебе помочь, если только поколебалась бы вера твоя...»

Эти слова Спасителя обращены к каждому из нас; все мы стоим перед лицом или находимся во власти внутренней борьбы: борьбы с тьмой, борьбы со злом, борьбы со страхом, с недоумениями, со всем, что составляет падшую человеческую природу. И каждый из нас постоянно молится: «Господи, приди! Господи, сними с меня это бремя! Господи, освободи меня!..»

И так часто я слышу жалобы, что на этот крик души Господь как будто не отзывается; а на самом деле Господь стоит рядом с нами, с радостью взирая, когда мы мужественно, с верой, с верностью в сердце боремся во имя Его, как воины борются за своего царя, ратуют за него, даже если нужно в этой борьбе быть ранеными, изувеченными или убитыми.

И это наше человеческое призвание: если мы Христовы, то мы Христом посланы в этот мир, чтобы Его именем и во имя Его бороться и побеждать. Вспомним это каждый раз, когда мы окажемся во власти искушения, когда в нас подымется горечь, и злоба, и страх, и ненависть, и всякая страсть: нам дано бороться, именно дано: наша честь, наша слава, что Бог доверяет нам, – нам, немощным, ничтожным, – борьбу со злом в мире. И эта борьба начинается не вне, не в противостоянии нашем ближнему или дальнему, а начинается внутри нас, в победе над собой, в том, чтобы все преодолеть, стать хозяевами своей души, владеть душой и телом, и умом, и сердцем, и волей, и жизнью – и все отдать в руки Божии с тем, чтобы нам служить Ему всем сердцем, всей душой, всей крепостью, всем умом, всем, что мы есть и что у нас есть. Аминь.

Не жалейте хороших слов
Для любимых, и просто знакомых.
Пусть они, как круги на воде,
Разойдутся, и вызовут волны.

Волны радости и теплоты,
Благодарности, знаков участья.
И покинет кого-то ненастье,
Оттого что поделятся с ним.

Улыбнемся, давайте, друг другу
Просто так, без особых причин.
И тем самым умножится благо,
И тем самым улучшится Мир.

Каллист Ангеликуд Катафигиот Меленикиот


Каллист Ангеликуд Кого можно назвать воином и каково его оружие

Таковыми, подобными ангелам, были (ветхозаветные - Высказывания о жизни) фоилософы Илия и Иоанн Креститель, Предтеча Иисуса. Подобными ангелам были сподвижники прп. Антония Великого, посвятившие себя подлинной философии, это было уже во времена Нового Закона и Нового Завета. Подобными ангелам были святые Арсений и Марк, одним словом передвигавшие горы, как мышей или комаров.


Подобными ангелам были, воистину, каждый из тех воинов, кто устремился в порыве духа вознестить к сверхъестественной благодати Божественного усыновления, уподоблению Божественному Первообразу! Они устремились и увидеть, и опытом познать Божественное действие в том, что их окружает. А лучше сказать, они сумели прозреть Бога через видимое и тем самым зреть его постоянно и, не побоюсь сказать, вечно.


Что это значит, о чем речь? Я говорю о том, что такое воин — это тот, кто, не упустив время, избрал эту долю для себя! Говоря «долю», я конечно имею в виду бегство от всего и всех и безмолвие, если возможно. Воин - достигший просветление очей души.


Ясным видением веры воин готов на испытание любых страстей, — он держит щит веры. Облекаясь в Заповеди Господа нашего Иисуса Христа, — он берет оружие света. Постоянно призывая Господа и полностью положившись на Него, как на мудрого и всесильного Полководца, - он деятельной силой воли опоясует себя поясом Истины.


На главу он возлагает надежду Спасения в качестве шлема, а на грудь панцирь брони — праведность, целомудрие. Ноги он обувает в беспристрастие к людям (ровное отношение ко всем), потому что только так он сможет наступать на «змей и скорпионов и всю силу вражию» без вреда для себя, будучи всегда готов благовествовать о благодати (явить ее действие - Высказывания о жизни).

И вот, он берет молитву в качестве своего оборонительного оружия. И таким образом тот, кто во бдении сидит уединенно внутри келии, устремляется на врага...


Каллист Ангеликуд Искусство мысленной борьбы
(Монах Макарий Касокаливит Перевод с древнегреческого. - Высказывание о жизни. Кавсокаливия. 2011)

Каллист Ангеликуд Катафигиот Меленикиот

И вот, я, наконец, скажу поистине самое важное: невозможно, чтобы кому-то окрылась любовь, прежде чем он познает Имя Бога, которое открывается через Божественное Слово - Христа.

Лишь тогда нам это откроется, когда мы выдержим подвиг и взойдем к созерцанию Слова, когда мы углубимся в познание Бога и глубинно будем просвещены действием его благодати. Тогда мы, действительно, будем обладать подлинной Божественной Любовью. А следствием этого будет вселение в нас Самого Слова, Бога, Который и есть Любовь, если уже говорить совсем прямо.

Да так и есть, ведь сказано: «Бог есть Любовь, и пребывающий в любви пребывает в Боге, и Бог в нем...» (1 Ин 4.16)

Теперь понимаешь, почему тому, кто обрел любовь, невозможно согрешить?! - Да потому, что семя Господне пребывает в нем, и горячая любовь (эрос - горение - высказываний о жизни) к Богу охватывает его душу, он пылает подобно углю в котстре, и неспособен согрешить...

Сам подумай, если сказано, что «Любовь не мыслит зла...» (1 Кор 13, 5), то уж тем более любовь далека от того, чтобы сотворить зло, а грех - есть зло.


Любовь «все покрывает, все переносит, не ищет своего, не гордится, не превозносится, не бесчинствует...» (1 Кор 13, 7)

А теперь скажи мне, как ты понимаешь «не бесчинствует...»? - «Не бесчинствует...» - это значит, любовь пребывает вне греха, потому что грех и есть бесчинство.

Но далее апостол еще более ясно говорит: «Любовь никогда не престает» - Это, конечно, правильно и так и должно быть! Ведь насколько в человеке пребывает любовь, настолько в нем и Бог! В нем пребывает и свет, потому что Бог и есть - свет. А там, где свет, там тьма исчезает, ведь - что общего может быть между светом и тьмой.

Под тьмой я тоже подразумеваю грех...

Так и получается, что в том, в ком есть Любовь, греха не может быть!

Об этом и говорили священный ап. Павел, божественный Иоанн, и тем более - Сам Господь!

Так вот, запомни, ни одно из наших благ без Любви не является ни крепким - ни надежным.


Каллист Ангеликуд Искусство мысленной борьбы
(Монах Макарий Касокаливит Перевод с древнегреческого. Высказывания о жизни, притчи. Кавсокаливия. 2011)

Притчи, Паисий Святогорец, Ослиный колокольчик

Чем, по-вашему, занимается диавол? Он старается помешать нам, чем только можно -до тех пор, пока не уложит нас на лопатки.


В одном скиту жили два стареньких монаха. Они купили себе осла с колокольчиком на шее. А один молодой монах, живший неподалеку от них, имел наклонность к безмолвной жизни.

Он раздражался от звона колокольчика, говорил, что монахам в скиту запрещено держать ослов, и в доказательство приводил все канонические правила, какие только мог отыскать! Остальные скитские монахи говорили, что колокольчик им не мешает.

«Послушай-ка, -сказал я молодому исихасту, - ведь эти старенькие монахи не докучают нам с тобой разными просьбами, а с помощью ослика обслуживают себя сами. Нам этого мало? А представляешь, если бы у ослика не было колокольчика, и он потерялся? Ведь идти его разыскивать пришлось бы тогда нам! И мы еще жалуемся?»

Не имея добрых помыслов, не извлекая из всего духовную пользу, мы не преуспеем, даже живя рядом со святыми.

Например, оказался я в воинской части. Ну так что же - сигнал солдатского горна будет для меня вместо монастырскою колокола, а автомат будет напоминать о духовном оружии против диавола.

Если же мы не извлечем из всего духовную пользу, то даже колокол будет причинять нам беспокойство. Или из всего извлечем пользу мы, или же этим воспользуется диавол.

Беспокойный человек даже в пустыню перенесет свое беспокойное «я». Сначала душа должна стяжать внутреннее безмолвие, находясь среди внешней суеты. Стяжав его, она сможет безмолвствовать и тогда, когда выйдет из мира для безмолвия.

Люби, и тогда делай, что хочешь!
Если молчишь, то молчи из Любви;
если говоришь, то и говори из Любви;
если порицаешь кого-то, то порицай любя;
если щадишь кого-то, то щади из Любви.
Пусть корнем твоей Души будет Любовь — из этого корня вырастет только доброе.

/Блаженный Августин, Комментарии к Посланию Иоанна/

Христианство – это не просто добрые дела, милые улыбки, знание обрядов, постное масло и ровное хорошее настроение души. Православие – это «голод по Богу». Это напоминание о том, что невозможно идти к Богу, перешагнув через человека.

Митрополит Антоний Сурожский

Счастье — это так много и одновременно так мало, потому что мы редко ценим то, наличие чего не осознаётся, а вот отсутствие — сразу даёт о себе знать. Человек не может иметь всё. Ему часто чего-то не хватает. Секрет счастья заключается не в потакании своим прихотям и желаниям, а в умении довольствоваться малым. Довольствоваться тем, что имеешь.

— Геронда, а как вы молитесь о какой-то нужде?

— Основа всего в том, чтобы стало больно. Если не больно, то можно часами тянуть четку, но молитва не будет иметь никакого результата. Если человеку больно за то, о чем он молится, то он и одним лишь воздыханием совершает сердечную молитву. Многие, когда люди просят их молитв, не располагают временем и молятся о нуждах этих людей одним лишь воздыханием. Я не говорю, что не нужно молиться, но если случилось так, что времени нет, то воздыхание о чужой боли есть сердечная молитва. То есть по своей силе оно равноцелым часам молитвы. К примеру, ты читаешь письмо, видишь нужду, воздыхаешь и потом молишься. О, да это великое дело! Ты еще не взял трубку, еще не набрал номер, а Бог же слышит тебя! А насколько хорошо понимает это тот, о ком совершается такая молитва! Посмотрите, как бесноватые, где бы они ни находились, понимают, когда я молюсь за них, и кричат!

Настоящая молитва — это не удовольствие, не «нирвана», она начинается с боли. Что это за боль? Человек мучается в хорошем смысле этого слова. Ему больно, он стонет, страдает, о чем бы он ни молился. Знаете, что значит «страдать»? Да, он страдает потому, что соучаствует в общей человеческой боли или же в боли какого-то конкретного человека. За это соучастие, за эту боль Бог воздает ему божественным радованием. Конечно, человек не просит божественного радования, оно приходит как следствие, поскольку он соучаствует в чужой боли.

Старец Паисий Святогорец

Святитель Василий Великий родился около 330 года в городе Кесарии Каппадокийской (Малая Азия), в благочестивой христианской семье Василия и Емилии. Отец святителя был адвокатом и преподавателем риторики. В семье было десять детей, из которых пять причислены Церковью к лику святых: сам святитель Василий, его старшая сестра преподобная Макрина (†380; память 19 июля), брат Григорий, епископ Нисский (†385; память 10 января), брат Петр, епископ Севастийский (†IV; память 9 января) и младшая сестра — праведная Феозва, диакониса (†385; память 10 января). К лику святых причислена также и мать святителя праведная Емилия (†IV; память 1 января).

Первоначальное образование святой Василий получил под руководством своих родителей и бабки Макрины, высокообразованной христианки, в молодые годы слышавшей наставления святителя Григория Чудотворца, епископа Неокесарийского (†ок. 266–270; память 17 ноября).

После смерти отца и бабки святитель Василий отправился для дальнейшего образования в Константинополь, а затем в Афины. Здесь он пробыл около пяти лет, в совершенстве изучив разнообразные науки — риторику и философию, астрономию и математику, физику и медицину. Святой Григорий Богослов (†389; память 25 января) также учился в то время в Афинах; между ними установилась тесная дружба, продолжавшаяся всю жизнь. Впоследствии Григорий Богослов, вспоминая те годы, писал, что в Афинах им известны были только две дороги — одна в церковь, а другая — в училище.

Около 357 года святой Василий вернулся в Кесарию, где некоторое время преподавал риторику. Чувствуя призвание к духовной жизни, он решил отправиться туда, где процветало подвижничество. С этой целью святитель предпринял путешествие в Египет, Сирию и Палестину.

В Египте святой Василий провел целый год у архимандрита Порфирия, изучая богословские творения святых отцов и упражняясь в постнических подвигах; затем он посетил преподобного Пахомия, подвизавшегося в Фиваидской пустыне, преподобных Макария Старшего и Макария Александрийского, Пафнутия, Павла и других подвижников. После этого святой Василий совершил паломничество в Иерусалим, где поклонился святым местам земной жизни Спасителя.

На обратном пути святитель Василий некоторое время находился в Антиохии, где в 362 году был посвящен в сан диакона епископом Мелетием.

В Кесарии святой Василий проводил строгую иноческую жизнь. В 364 году он был посвящен в сан пресвитера епископом Кесарийским Евсевием. Исполняя свое служение, святой Василий ревностно проповедовал и неустанно заботился о нуждах своей паствы, благодаря чему снискал высокое уважение и любовь. Епископ Евсевий, по немощи человеческой, проникся завистью к нему и начал выказывать свое нерасположение. Чтобы не возникла смута, святой Василий удалился в Понтийскую пустыню (южный берег Черного моря), где поселился недалеко от монастыря, основанного его матерью и старшей сестрой. Здесь святой Василий подвизался в аскетических подвигах вместе со своим другом святым Григорием Богословом. Руководствуясь Священным Писанием, они написали уставы иноческой жизни, принятые впоследствии христианскими монастырями.

После смерти императора Константина Великого, при сыне его Констанции (337–361), арианское лжеучение, осужденное на 1-м Вселенском Соборе в 325 году, стало вновь распространяться и особенно усилилось при императоре Валенте (364–378), стороннике ариан. Для святых Василия Великого и Григория Богослова настал час, когда Господь призвал их из молитвенного уединения в мир для борьбы с ересью. Святой Григорий вернулся в Назианзин, а святой Василий — в Кесарию, вняв письменной просьбе епископа Евсевия, примирившегося с ним. Епископ Евсевий Кесарийский (автор знаменитой «Церковной истории») умер на руках у святого Василия Великого, благословив его быть своим преемником.

Вскоре святой Василий был избран Собором епископов на Кесарийскую кафедру (370 г.). В тяжелое для Церкви время он проявил себя как пламенный защитник Православной веры, ограждая ее от ересей своими словами и посланиями. Особенно следует отметить три его книги против арианского лжеучителя Евномия, в которых святитель Василий Великий учил о Божестве Святого Духа и единстве Его природы с Отцом и Сыном.

В непрестанных подвигах поста и молитвы святитель Василий стяжал у Господа дар прозорливости и чудотворений. Однажды, во время молебна пред иконой Пресвятой Богородицы и великомученика Меркурия (III в., память 24 ноября), святитель Василий получил откровение о гибели императора Юлиана Отступника (361–363), пытавшегося вновь утвердить язычество. Святитель Василий увидел, как изображение великомученика Меркурия исчезло, а когда вновь появилось на иконе, копье великомученика было обагрено кровью. В это самое время Юлиан Отступник был пронзен копьем и погиб на Персидской войне.

Когда император Валент (361–378) отдал в Никее православную церковь арианам, святитель Василий предложил прибегнуть к Божьему суду: передать церковь той стороне (православным или арианам), по чьей молитве откроются ее запертые запечатанные двери.

Три дня и три ночи молились ариане, но все было тщетно. После этого к церкви подошел святитель Василий с православным клиром и народом, и по молитве святителя двери храма раскрылись.

Известны многие случаи чудесных исцелений, совершенных святителем Василием Великим. Сила молитв святителя Василия была столь велика, что он дерзновенно мог испросить у Господа прощение отрекшемуся от Христа грешнику, приведя его к искреннему покаянию. По молитвам святителя получали прощение и разрешались от своих грехов многие великие, отчаявшиеся в спасении грешники. Так, например, некая знатная женщина, стыдясь своих блудных грехов, записала их и отдала запечатанный свиток святителю Василию. Святитель всю ночь молился о спасении этой грешницы. Утром он отдал ей нераспечатанный свиток, в котором все грехи оказались изглаженными, кроме одного страшного греха. Святитель посоветовал женщине идти в пустыню к преподобному Ефрему Сирину. Однако преподобный, лично знавший и глубоко почитавший святого Василия, отослал каявшуюся грешницу обратно, сказав, что лишь святитель Василий силен испросить ей у Господа полное прощение. Вернувшись в Кесарию, женщина встретила погребальное шествие с гробом святителя Василия. В глубокой скорби она с рыданиями упала на землю, бросив свиток на гроб святителя. Один из клириков, желая посмотреть, что было написано в свитке, взял его и, развернув, увидел чистый лист; так был изглажен последний грех женщины по молитве святителя Василия, совершенной им посмертно.

Находясь на смертном одре, святитель обратил ко Христу своего врача иудея Иосифа. Последний был уверен, что святитель не сможет дожить до утра, и сказал, что в противном случае уверует во Христа и примет Крещение. Святитель испросил у Господа отсрочки своей кончины.

Прошла ночь и, к изумлению Иосифа, святитель Василий не только не умер, но, встав с одра, пришел в храм, сам совершил таинство Крещения над Иосифом, отслужил Божественную Литургию, причастил Иосифа, преподал ему поучение, а затем, простившись со всеми, с молитвою отошел ко Господу, не выходя из храма.

На погребение святителя Василия Великого собрались не только христиане, но язычники и иудеи. Прибыл проводить своего друга святитель Григорий Богослов, которого святитель Василий незадолго до своей кончины благословил принять Константинопольскую кафедру.

За свою короткую жизнь (†379) святитель Василий оставил нам множество богословских трудов: девять бесед на Шестоднев, 16 бесед на разные псалмы, пять книг в защиту православного учения о Святой Троице; 24 беседы на различные богословские темы; семь аскетических трактатов; правила монашеские; устав подвижнический; две книги о Крещении; книгу о Святом Духе; несколько проповедей и 366 писем разным лицам.

Святитель Амфилохий, епископ Иконийский (†394; память 23 ноября), в своем надгробном слове о святителе Василии сказал: «Он для христиан всегда был и будет учителем спасительнейшим».

За свои заслуги перед Православной Церковью святитель Василий назван Великим и прославляется, как «слава и красота Церкви», «светило и око вселенной», «учитель догматов», «палата учености». Святитель Василий Великий является небесным покровителем просветителя Русской Земли — святого равноапостольного великого князя Владимира, нареченного в Крещении Василием. Святой Владимир глубоко чтил своего Ангела и в честь его построил на Руси несколько храмов. Святитель Василий Великий, наряду со святителем Николаем Чудотворцем, издревле пользовался особым почитанием в среде русского верующего народа. Частица мощей святителя Василия и поныне пребывает в Почаевской Лавре. Честная глава святителя Василия благоговейно хранится в Лавре святого Афанасия на Афоне, а десница его — в алтаре храма Воскресения Христова в Иерусалиме.

14 января Церковь празднует Обрезание Господне. Хотя дополнительным свидетельством Церкви об истине Боговоплощения. То, что для нас понятно и не вызывает сомнений, вызвало сомнения у первых христиан. Когда Церковь установила почитание дня Обрезания Господня, она еще и еще раз настаивала на том, что Христос по-настоящему воплотился, Бог по-настоящему стал человеком, который имел плоть. И Христос — не ангел, Христос — Богочеловек.

Как мы видим во Христе сочетание Божественного и человеческого, так же мы видим во Христе сочетание Старого и Нового Завета. Поскольку обрезание является как раз ветхозаветным завещанием, и свидетельствует о том, что Христос принадлежит к богоизбранному народу, что Он из его источника (а это подтверждают все пророчества, которые были до этого о Христе).

Одновременно Христос — начало Нового Завета. И мы еще увидим в истории, как Он будет принимать крещение от Иоанна Крестителя, и тогда скажет слова: «Сейчас предстоит соделать всю правду», которые мог бы сказать, если бы не был младенцем, и во время обрезания. Так же и нам с вами надо следовать примеру Христа. И если есть установленные до нас церковные традиции, церковные обряды, церковные таинства, мы должны выполнять их, как исполнил Господь наш Иисус Христос все ветхозаветные предписания. Ибо, как говорит, Он «пришел не отменить, а исполнить». Так же и мы, выполнив все обряды, все внешнее, должны исполнить его содержанием, смыслом собственной жизни, смыслом собственного мировоззрения, чтобы то, что мы исповедуем извне, изменило нас изнутри и через нас изменило весь мир, который нас окружает.

Прот. Андрей Ткачев:

– Где бы вы ни были в этот день, знайте, что в обрезании Христу нарекли имя Иисус. Восьмой день от рождения – это день наречения имени. Имя Иисус – это божественное имя Иишуа – Бог Спаситель. Это имя Господа, которое было дано Ему и отцом, и Матерью. Ангел сказал Иосифу, когда родит Мария сына, назовешь Его Иисус. И Матери отдельно сказал: родишь Сына, наречешь Его именем Иисус.

Это имя Спасителя – божественное, святое, сильное. Таким образом, это, в принципе, день Иисусовой молитвы, то есть, молитвы именем Иисуса Христа, так как в этот день имя Спасителя открылось миру. Это день, в который железо впервые коснулось тела Иисуса Христа. Его крайняя плоть была обрезана – ребенок плакал, кровь лилась.

Но для нас это время Иисусовой молитвы: «Господи, Иисусе Христе, сыне Божий, помилуй мя грешного…».

Каждый христианин должен хотя бы понемножку, иногда читать молитву Иисусову. Обязательно в день памяти Василия Великого, Обрезания Господнего – в день дарования миру имени Спасителя – Иисус из Назарета. Поэтому на Василия Великого, в старый Новый год читайте Иисусову молитву.

"В этом маленьком и умилительном храмике, - говорят некоторые, - я переживаю Божественную литургию, а в большом храме - нет. Если церковь оштукатурена и побелена, я не чувствую ничего, в расписанной же, с хорошим иконостасом и тому подобное, переживаю Божественную литургию". Это то же самое, что человеку, не хотящему есть, подсолить и поперчить пищу, чтобы у него появился аппетит. Это, конечно, помогает, но не надо застревать на этом. В противном случае человек будет искать Христа магическим способом - будем искать темную келлию, тусклую лампадку, располагающий к умилению храм и без этого не сможет молиться. Но в любом месте (должно чувствовать себя) одинаково - в поезде ли, в пещере, в дороге. Бог сделал человека маленькой церковкой, и ее можно всюду носить с собой.

Все ищут покоя, но покой приходит к нам изнутри. И эти бедолажки паломничают от одной святыни к другой, хотят найти Христа, в то время как Христос находится возле них. Имея возможность найти Его без труда, они утомляются и в конце концов не находят Его. Человек по-настоящему духовный не получит покоя от шатаний и любований различными достопримечательностями. Они для тех, кто страдает, потому что помогают им немного забыть свое расстройство. Человек же духовный, имеющий Божественное утешение, не нуждается в таких вещах. Если же он не имеет Божественного утешения, то ничем не отличается от мирских. Его интересы тоже будут не духовными, а мирскими. Такой человек будет стремиться достичь покоя с помощью чего-то мирского.

Старец Паисий Святогорец. Слова. Т. 2. М., 2001.

Чтобы воспитать свое сердце живым, надо перед собой поставить очень остро вопрос: готов ли я допустить в свое сердце любое страдание?

Готов ли я сострадать всякому человеку, которому больно, которому страшно, которому холодно, голодно, который ранен жизнью каким бы то ни было образом?

Готов ли я сострадать, не разбираясь, прав он или виноват, а ставя только один вопрос: страдает человек или нет? И вместе с тем отзываясь на это страдание всем состраданием, на которое мы способны, и которое, если мы только ему даем волю, будет расти, шириться и охватывать все большее и большее количество боли земной, трагедии земной?

Митрополит Антоний Сурожский
 

Многие люди думают, что жить по вере и исполнять волю Божию очень трудно.
На самом деле - очень легко.
Стоит лишь обратить внимание на мелочи, на пустяки и стараться не согрешить в самых маленьких и легких делах.

Архимандрит Иоанн Крестьянкин

Навыкайте молиться своею молитвой. Так, например, существо вечерней молитвы есть - благодарить Бога за день и за все, что встречено в продолжении его, и приятного и неприятного; что худого сделано, в том каяться и просить прощения, обещая быть исправною на следующий день, и молить Бога об охранении во время сна. Все сие изреките Богу от свой мысли и от своего сердца. Существо утренней молитвы - благодарить Бога за сон и укрепление и молить Его, чтобы помог весь день делать дела во славу Его.

(Свт. Феофан Затворник)

В городке Холихед в Северном Уэльсе живёт пёс Тефтель со своей хозяйкой Джуди Годфри-Браун. В восьмилетнем возрасте врачи поставили Тефтелю неутешительный диагноз - катаракта. Почти всё время слепой пёс проводил на своей лежанке, так как куда бы он не пошел, он всё время натыкался на разные предметы...

Но его жизнь изменилась к лучшему с тех пор, как его хозяйка пожалела бездомную кошку и приютила ее у себя дома, дав кличку Pwditat. Однажды кошка подошла к корзинке, где лежал пёс и словно сказала ему "пошли за мной!", так как Тефтель поднялся и пошел за кошкой в сад.

С тех пор кошка повсюду водит собаку, как настоящий поводырь. Она держится у его лап, касаясь их, когда они гуляют вместе по саду. Пёс и кошка стали настоящими друзьями. Они неразлучны и даже спят вместе.

Святой праведный Иоанн Кронштадтский примером своей жизни учит нас, как надо жить вечными истинами в наше время, достигая совершенства духовного горением духа к Ходатаю Нового Завета Иисусу.

Он видимо не совершал подвигов, он просто жил, как все люди, но жил в Боге и все делал ради Него и во имя его. Главным делом жизни святого праведного Иоанна Кронштадтского — доброго пастыря — были пламенное служение литургии и такая же пламенная молитва. И вся его жизнь и деятельность всецело питались и вдохновлялись священническим предстоянием у святого престола в алтаре. Молитва его была увенчана многочисленными чудесными исцелениями, и он не скрывал этих чудес, но источником своей молитвенной силы указывал Святые Таинства.

Святой праведный Иоанн показал нам совершенную жизнь, он принес свою жизнь в жертву Богу и людям. И всемогущество Божией любви самовластно проявлялось чрез него, превращая его в жертву живую, благоприятную Богу. Христос, с младенческих лет войдя в его сердце, взрастил его в полную меру возраста Христова, и он теперь предстоит за нас и за Россию пред лицем Божиим в Царстве Небесном. И оттуда зовет нас: «Россия, будь такой, какой ты нужна Христу!»

Из слова в Неделю Святых отец

Источник: Год со старцем архимандритом Иоанном Крестьянкиным / Сост. иеродиакона Никона (Париманчука). — М.: Изд-во Сретенского монастыря, 2007. — 368 с.: илл.

Должно: 1) всякий день, отходя ко сну, совершать "личную" исповедь ко Господу, в коей все грешное - в мыслях, желаниях, чувствах и движениях страстных; 2) совершать ежеминутную исповедь, т.е. всякую мысль, пожелание, чувство и движение страстное исповедать Богу с сокрушением духа и просить прощение и силы избежать впредь; 3) открывать всякое недоумение, смущение или новое разумение своему духовному брату (единомысленному) или духовному отцу. (Свт. Феофан Затворник)

 Грех, живущий в глубине души, умерщвляется в ней принятием такого поста, который подлинно достоин сего наименования. (Свт. Василий Великий)

 Не дано человеку и невозможно искоренить грех собственною своею силою. Бороться со грехом, противиться, носить и принимать язвы - в твоих силах, а искоренить - Божие дело. (Прп. Макарий Великий)

Есть гордость людская - это мудрование, а есть гордость духовная - это самолюбие. Оно и точно, люди воистину с ума сходят, если на свой ум полагаются да от него всего ожидают. А куда же нашему уму, ничтожному и зараженному, браться не за дело свое. Бери от него то, что он может дать, а большего не требуй ... Наш учитель - смирение. Бог гордым противится, а смиренным дает благодать. А благодать Божия - это все. Там тебе и величайшая мудрость. Вот ты смирись и скажи себе: "Хотя я и песчинка земна, но и обо мне печется Господь, и да свершается надо мною воля Божия ..." Вот если ты скажешь это не умом только, но и сердцем, но действительно смело, как и подобает истинному христианину, положишься на Господа, с твердым намерением безропотно подчиниться воле Божией, какова бы она ни была, тогда рассеются пред тобою тучи и выглянет солнышко, и осветит тебя, и согреет, и познаешь ты истину радости от Господа, и все покажется тебе ясным и прозрачным, и перестанешь ты мучиться, и легко станет тебе на душе ...

(Прп. Анатолий Оптинский)

Два друга много работали и много доброго сделали за свою жизнь. Когда они попали на Небеса, к ним подлетел ангел и сказал:

— Ваше добро отворило перед вами двери в чертоги рая. Господь поручил мне одному из вас вручить трубу доброты. Музыка этой трубы будет попадать в сердца людей, живущих на Земле, и рассказывать им о доброте.

Обрадовались друзья и переглянулись.

Кому же из них достанется труба.

— Я всегда по-доброму относился к своим родителям, детям и жене. Я часто помогал соседям без всякой платы и давал деньги беднякам, — сказал один.

— Мой друг не раз выручал меня, — подтвердил его товарищ. — Слава Богу, мне повезло встретить в жизни множество добрых людей. Моя мать была ангелом доброты, я просто обязан был хотя бы частицу этого добра вернуть людям. Ангел жестом остановил его и вручил ему огромную сияющую трубу.

— Почему вы решили вручить трубу моему товарищу? — обиженно спросил первый друг. — Я был богаче и больше помогал людям.

— Уподобляйся трубе, когда говоришь о добре, полученном от другого. Будь подобен могиле, когда говоришь о добре, оказанном тобою, — ответил ангел.

Святая великомученица ВАРВАРА

В конце III века жил на Востоке, в городе Илиополе, что на севере Палестины, богатый грек по имени Диоскор. У него была дочь Варвара, которую он берег, как "зеницу ока". Она была так красива, что когда стала приходить в возраст, отец построил для нее отдельное помещение, чтобы она не привлекала к себе внимание людей недостойных. Там, в высокой башне, в роскошных покоях и поселилась Варвара, окруженная служанками и наставницами, которые пытались заменить ей ее рано скончавшуюся мать.

Господь наделил девушку живым и любознательным умом. Постоянно любуясь со своей башни красотой неба и земли, окрестных гор и долин, она однажды спросила: "Кто сотворил всю эту красоту?" Наставницы ответили:

- Боги сотворили это. Те боги, которых почитает твой отец и, поклоняясь им, держит их в своем доме.

Но разумной девушке не верилось в это: неужели те боги, которых создали руки ремесленников, могли создать такую величественную земную красоту? Размышляя об этом, она, по благодати Божией, пришла к убеждению, что у мира должен быть Творец, имеющий собственное бытие, непостижимое тварным умом, и таинственно устроивший все, всему дающий жизнь, обо всем промышляющий.

Когда Варвара достигла совершеннолетия, Диоскор хотел выдать ее замуж, но она стала отказываться. Варвару не интересовали мирские пристрастия, она всей душой желала познать Создателя Вселенной. Тогда отец решил дать Варваре свободу выходить, куда ей вздумается, надеясь на то, что она, увидев замужних женщин, познакомившись с их жизнью, почувствует влечение к браку. Сам же он отправился в далекий путь по своим делам.

Тем временем св. Варвара познакомилась с девушками-христианками и, возгоревшись любовью ко Христу, сама крестилась. Научившись таинствам веры, она предалась посту и молитве. На мраморной ограде, окружавшей источник в отцовской усадьбе, св. Варва своею чистою рукою изобразила крест, и он отпечатлелся в камне, как вырезанный железным резцом. В бане, строившейся у этого источника, она повелела в честь Трисолнечного Света сделать три окна вместо двух, задуманных Диоскором. При том же источнике запечатлелся на одном из камней дорожки след ноги св. Варвары, из него заструилась вода, ставшая целебной для всех, кто с верою приходил сюда.

Диоскор вернулся из своего путешествия, обнаружил все эти новшества в своей усадьбе и, расспросив Варвару, узнал, что дочь его стала христианкой. Верный язычеству, он не склонился на убеждения дочери обратиться ко Христу, а напротив пришел в гнев. Забыв в ярости естественную любовь к дочери, он хотел на месте убить ее. Варвара обратилась в бегство и скрылась от отца. Но разгневанный Диоскор разыскал непокорную дочь, избил ее и запер в темном чулане, где долго томил ее голодом и жаждою. Но св. Варвара не отреклась от обретенной веры. Тогда он привел ее к правителю области Мартину и сказал:

- Я отрекаюсь от нее, потому что она отреклась от моих богов и уверовала в какого-то Распятого. Если она не обратится к нашим богам и не поклонится им вместе со мною, то она мне не дочь, а я ей не отец. Ты же правитель, имеющий власть, суди ее как изменницу отечественной вере.

Правитель Мартин, покоренный необыкновенной красотой Варвары, сначала попытался словами убедить святую деву покориться отцу и древним законам. Но ее ответы, беспощадно обличавшие пустоту язычества, раздражили его до такой степени, что он повелел предать девушку мукам. Долго мучили Варвару палачи, но ничего не добились и бросили ее в темницу. Здесь явился ей Господь и исцелил ее раны.

Вновь призвав Варвару на суд, правитель был удивлен ее здоровым и цветущим видом. Скрывая свое смущение, он сказал: "Видишь, как наши боги заботятся о тебе - они исцелили тебя". На что святая отвечала: "Не ваши боги исцелили меня, а Господь Иисус Христос, за Которого я готова пролить свою кровь".

Святую деву снова стали мучить разнообразными пытками. Видевшая страдания св. Варвары благочестивая женщина Иулиания не могла удержаться от слез и, исповедав себя христианкой, стала обличать правителя в жестокости. Тогда и ее предали мучению вместе с Варварой, а затем обеих осудили на смерть.

Сам отец отсек голову св. Варваре, а Иулианию умертвил воин. Это произошло около 306 г. в правление римского императора Максимина. Некий благочестивый человек похоронил святых мучениц и построил над ними церковь, в которой и стали происходить многие чудесные исцеления.

Впоследствии мощи святой Варвары были перенесены в Константинополь, а потом в Киев (в 1108 г. дочь греческого императора Алексея Комнина царевна Варвара, отправляясь в Россию для вступления в брак с киевским князем Святополком-Михаилом, взяла с собой и мощи св. вмц. Варвары).

В христианской традиции Святая Варвара считается защитницей от внезапной смерти – смерти без покаяния. В житии говорится, что перед казнью она просила у Бога заступничества за тех, кто рискует умереть неожиданно, не исполнив соответствующих христианских обрядов.

Святая Великомученица Варваро, моли Бога о нас!

У бродячей собаки,
У собаки – дворняжки –
Ни кола, ни двора,
Ни последней рубашки.

Люди знать не хотят,
Как тоскливо бродячим,
А собака котят
Греет боком собачьим.

Потому что у них,
Как у этой дворняжки,
Ни кола, ни двора,
Ни последней рубашки.

Новый год и Рождество Христово - радостные семейные праздники! Готовимся к ним всей семьей: наряжаем ёлочку - вот шарики, вот гирлянда, сосульки, звезда! А где же шишки? В лесу! Идем в лес за шишками.



Шишки дома надо разложить в теплом сухом месте, чтобы они раскрылись. Когда шишки просохнут можно творить!

Возьмем белую гуашь и кисточки. Наносим небольшое количество белил на кончики шишки, как будто снежок припорошил.





Можно окрасить из баллончика-распылителя золотистой или серебристой краской, тоже выглядит красиво.



Приятных вам творческих минуток! Помощи Божией вам и вашим деткам!

Нет более важного дела на земле, чем молитва. Молитва рождает и все прочие добродетели. У святых отцов было законом НУДИТЬ себя на молитву - дома, в церкви, за делами, на прогулках и во всякое другое время. Говорить с Господом надо проще, как сын с отцом. Не мудри в молитве! Бойся произносить Святейшее Его имя без участия ума и сердца.

Имеет душа обоняние, вкус и осязание свое. Когда тело немощно, то иногда человек теряет обоняние, никакого запаха не чувствует, также и вкушать не может, бывает, что и осязания не чувствует. То же видим и в душе. Хотя и всегда с нами Бог есть, поскольку Он на всяком месте есть, однако душа, будучи немощной, не обоняет благовония, и не услаждается благостью Его присутствия, и осязания Его не чувствует. Почему? Потому что чувств тех не имеет. Сатана отнял их у нее и сделал ее расслабленной и недвижимой. О, если бы душа чувствовала Божие присутствие, тогда бы в великом страхе, смирении, и любви, и радости была! Ибо чувствование сие без того не бывает. Когда чувствует величество и страшную славу Его, то трепещет, смиряется и припадает пред Ним, как пред страшным Царем своим, на Которого и Ангелы смотреть не могут. Когда вкушает благость Его, как пророк говорит: «Вкусите и увидите, как благ Господь» (Пс.33:9), — тогда неизреченно услаждается гортань ее, и радуется, веселится и играет, как человек, вином напоенный. Так в ней действует чувствование Божия присутствия. Если чувствование царева присутствия, который есть человек, как и мы, делает в нас перемену, и то страх, то смирение, то радость в нас возбуждает, то тем более это будет, когда почувствуем Божие присутствие. Ибо что царь земной пред Богом? Как ничто. Не дерзнет тогда человек не только что-либо делать, говорить и думать непристойное, но и слово без нужды сказать. При царе земном не смеет ничего говорить. При Боге ли, Небесном Царе, Которого величество и слава непостижима, дерзнет? Поверь, возлюбленный, что всегда бы душа в удивлении и исступлении была. Отсюда видишь, что те люди, которые грешат и бесчинствуют, душевных чувств не имеют, и не чувствуют, и не знают Бога. Слепы таковые люди и бесчувственны и, по правде говоря, не имеют в душе никакой жизни. Итак, видишь чувства души, видишь и немощи ее. Помолимся Иисусу, милостивому Врачу, дабы исцелил немощи душ наших. Ибо для того Он и пришел. Если исцелял телеса смертные, то тем более исцелит души бессмертные. О, Иисусе! Исцели нас, Господи, и исцелимся. Помышляй об этом и внимай.

Сердце рвется сказать; ум недоумеет, как сказать; слезы не дают сказать, как нас много любит Господь.

Не записывай своих добрых дел:
если запишешь, написанное быстро сотрется;
если забудешь, они будут записаны в вечности.

Не записывай грехов соседа: если запишешь, половина ляжет на тебя.

Забудь о них, и Господь предаст забвению твои согрешения.

Вы можете закидать другого человека камнями или цветами,
в зависимости от того, что у Вас имеется в наличии...
Если в душе камни, то камнями.
Если цветы, то цветами.
И дело не в этом человеке - дело в Вас...

Жил на свете добрый и сострадательный человек. Был он счастлив, всем доволен и любил жизнь. Всем он помогал, сочувствовал, прощал, молился, ничего не прося за это взамен. Но однажды он обратился к Господу:

— Господи, я же такой хороший, сколько добра я сделал, а что взамен? Ни денег, ни работы хорошей, ни семьи, ни славы и власти.

Вообще-то у него была работа, которую он любил. На жизнь ему хватало, но он считал, что за добро, которое он делает, он достоин большего. Его молитва так и осталась без ответа. Но вскоре жизнь его коренным образом изменилась: он нашёл престижную работу, появились деньги, женился на дочери директора фирмы, пошли у них дети. Вроде, живи и радуйся, а счастья нет. Вся жизнь в бегах, в погоне за комфортом, богатством, почётом и признанием, а на жизнь и времени нет. Из-за этого озлобился он, стал подозрительным, жадным, перестал сострадать людям, сочувствовать и помогать им.

Однажды ночью приснился ему сон, будто он спрашивает у Бога, куда делось его счастье.

— Раньше воздаянием тебе за добро были счастье, мир и любовь, которые были явными только для тебя, и никто другой их не видел. Но ты променял своё счастье. Ты пожелал, чтобы оно стало видимым, и потому оно переместилось из твоего сердца в мир внешний. Теперь, став явным для глаз окружающих, оно стало «невидимым» для тебя самого. Помни, главного глазами не увидишь.

«Когда царь собирается взять неприятельский город, он прежде всего пресекает подвоз в него съестных припасов. Тогда граждане, будучи утеснены голодом, покоряются царю. То же бывает и с плотскими вожделениями: если человек будет проводить жизнь в посте и голоде, то безпорядочные желания изнемогут.»
(прп. Иоанн Колов)

Ты постишься? Напитай голодных, напои жаждущих, посети больных, не забудь заключенных. Утешь скорбящих и плачущих; будь милосерден, кроток, добр, тих, долготерпелив, незлопамятен, благоговеен, истинен, благочестив, чтобы Бог принял и пост твой и в изобилии даровал плоды покаяния. (Святитель Иоанн Златоуст).

Выстраивание молитвенной жизни, погружение в Слово, разумная строгость в телесной дисциплине, участие в храмовом богослужении, борьба со своими скрытыми немощами — вот пост. И все это, лишь — сбруя для лошадей и запас фуража для них, чтобы доехать, как волхвы, до Пещеры Рождества. Если получится поститься лучше, то это — сами дары волхвов: золото, ладан и смирна. Но дороги они не сами по себе. Ценность этих даров напрямую зависит от того, Кому мы их несем. Без памяти о Христе пост обесценивается до цены дохлой мухи, и голодный грешник — такой же сын погибели, как и грешник сытый.

 Христу да послужим! Ему принесем и посвятим труды свои! А нечего принести, так поплачем. Кстати, Дух Святой если прикоснется к внимательному сердцу, несколько утончившемуся от воздержания, то непременно родит таком сердце слезы. Слезы эти таковы, что ради них одних стоит поститься.

Протоиерей Андрей Ткачев

Научитесь от Меня,
ибо Я кроток и смирен сердцем,
и найдете покой душам вашим»
(Мф.11:29) Святитель Нектарий Эгинский 22 ноября 1920 года в скромной афинской больнице скончался старый монах в истёртой рясе. Два месяца он пролежал в палате для неизлечимо больных, сгорая от рака. При себе у него не было ни денег, ни панагии, хотя он имел епископское достоинство. Но в тот самый момент, когда душа епископа разлучилась от тела, по больничной палате разлилось дивное благоухание. Одежду усопшего переложили на лежавшего рядом паралитика, и тот тут же вскочил, благословляя Бога. А благоухание ещё полгода не ослабевало в палате. Так Господь прославил Своего угодника, который сторонился людских похвал и, будучи митрополитом, старался жить незаметно. Так Православная Церковь обрела святого по имени Нектарий, явившего в наш безбожный век полноту смирения – добродетели, которая, по мысли Отцов, есть «одеяние Божества».

***

Конечно, о смирении знают лишь одни совершенные, но и мы можем постичь существо смирения, взирая на его проявления в святых людях, подобно тому, как при взгляде на видимый мир можно постичь величие Сотворившего мир Творца. Смирение же проявляется в осознании собственной немощи и бессилия, в признании себя последним из всех, в уповании на одного лишь Бога, в стойком перенесении оскорблений и полном отречении своей воли. Все эти качества святой Нектарий явил в своей жизни в полноте.

Ещё ребёнком, находясь в страшной нужде, Анастасий «Простец», как называли тогда святого, познал людское бессилие и всемогущество Творца, отправив Богу письмо: «Христос мой! У меня нет фартука, нет обуви. Прошу Тебя послать их мне. Ты знаешь, как я люблю Тебя». И Бог в тот же день исполнил просьбу, отосланную по адресу «Господу Иисусу на Небеса».

Святой искренне почитал себя последним из людей. Однажды, когда он был уже директором богословской школы в Афинах, серьёзно заболел школьный уборщик. В те времена в Греции не было социального страхования, и бедняга должен был потерять работу. Выздоровев, он застал школу в идеальной чистоте. Опасаясь, что его заменили, он пришёл рано утром и … застал директора, который подметал уборную со словами: «Подметай, Нектарий! Это – единственное, чего ты достоин». Увидев уборщика, митрополит подозвал его и сказал: «Не удивляйся! Я подменял тебя, чтобы ты не потерял работу. Но будь осторожен: никому не говори об этом, пока я жив!»

Когда в школьную церковь приезжал другой епископ, святой никогда не занимал главного места, даже если это полагалось ему по праву, но становился по правую сторону от престола, облачённый в малый омофор и чёрный монашеский клобук. Он почти никогда не надевал панагию, но подобно батюшке Серафиму, открыто носил лишь маленький нательный крестик.

***

В «Лествице добродетелей, возводящих на небо» преподобный Иоанн пишет о трёх степенях смирения. Первая степень состоит в радостном перенесении уничижений, когда душа распростертыми объятьями принимает их, как врачевство. На второй степени истребляется всякий гнев. Третья же степень состоит в совершенном недоверии своим добрым делам и всегдашнем желании научаться.

Святой Нектарий прошёл все три степени.

Ему многократно приходилось испытывать на себе человеческую злобу, зависть и ненависть, но он никогда не роптал на Бога и смиренно принимал посылаемые Им испытания. Будучи митрополитом Пентаполя, этот чистейший человек, трепетно охранявший свою девственность, был изгнан из Египта по обвинению в аморальном поведении. Его оклеветали приближённые престарелого Александрийского патриарха, которые боялись, что любимый всем народом Нектарий станет новым патриархом. Ему пришлось уехать в Афины, где два года он делил свой хлеб с нищими, обивая пороги министерств, чтобы получить хоть какое-то место. На Эгине, незадолго до смерти, он испил последнюю горькую чашу. Мать одной из девушек, принятых им в монастырь, обвинила святого в том, что он сделал из её дочери и остальных монахинь любовниц, и рождённых от них детей сбрасывает на дно монастырского колодца. Судья, поверивший клевете, ворвался в монастырь с жандармами. Он бил святого, кричал на него и таскал за бороду, тот же молча молился. В колодце, разумеется, никого не нашли, а девушку отправили на осмотр к гинекологу, который признал её девство. Мать девушки, так и не покаявшись, сошла с ума, а судья смертельно заболел и, лишь уразумев причину заболевания и испросив прощения у святого, был исцелен.

Если говорить об оставлении гнева, то эту степень смирения святой прошёл ещё до пострига. Когда он служил сельским учителем на Хиосе, мальчик, помогавший ему по кухне, однажды забыл на открытом огне кастрюлю с едой. Еда сгорела, и сам дом оказался в опасности. Вспылив, Анастасий дал юному помошнику два подзатыльника, но тут же раскаялся. Он попросил у мальчика прощения, а для себя в наказание за грех выпросил у Бога полную потерю вкусовых ощущений. Бог исполнил его просьбу: до самой смерти святой Нектарий не чувствовал ни гнева, ни вкуса принимаемой им пищи. Вот так до крови подвизались святые!

А уж неверию собственным делам и постоянному желанию поучаться преисполнена вся жизнь святого Нектария.

***

И уже незадолго до смерти смиренному Пентапольскому митрополиту явилась Честнейшая Херувим и оставила дивной красоты песнопение, переведенное теперь практически на все языки мира и известное как «Агни Парфене».

***

На свете нет ничего прекраснее смирения. Оно есть одеяние Божества и неизреченный аромат святых. Смирение есть высшая из добродетелей и одновременно их основание. «Смирение, – пишет преподобный Ефрем, – есть райский сад, трапеза сладостей, начало благ, источник благословений. Им очищаются грешные, оправдываются виновные, возвращаются на истинный путь заблудшие, спасаются погибшие, торжествуют сражающиеся, увенчиваются победители».

Без смирения невозможно спасение. Смиренным человека не сделает ни скромное платье, ни потупленный взор, ни молчаливые уста, ни даже хождение в Божий храм. Если мы обижаемся на клеветников и обидчиков, увы, в нас нет истинного смирения. Если мы гневаемся на врагов, в нас нет истинного смирения. Если мы почитаем кого-либо ниже себя, нет в нас смирения! Но как же его приобрести? Рассуждая об этом, Лествичник пишет: «Если хотим достигнуть смиренномудрия, то не перестанем испытывать самих себя; и если поистине будем думать, что всякий ближний превосходнее нас, то милость Божия недалека от нас». А чтобы не возноситься, можно, по свидетельству преподобного Иоанна, до конца жизни оплакивать, хоть и прощённые, но соделанные когда-то грехи. Можно ежедневно осуждать себя за «неисправности» жизни. Можно размышлять о страданиях Господа нашего Иисуса Христа – Безгрешного Бога, Который ради нас, грешных людей, однажды вошёл в утробу Девы Марии и, родившись, много лет терпел голод и жажду, стужу и зной. Будучи Творцом, терпел поношения от горделивой твари, будучи Подателем всех благ, за все оказанные миру благодеяния получил в награду одну лишь губку, смоченную уксусом, и распятие на Кресте! Можно и нужно, наконец, смиренно и терпеливо переносить всё, попущенное нам от Бога, всё то, что мы не в состоянии исправить, ибо, как написал однажды святитель Нектарий, «смириться — значит отсечь собственную волю».

- Геронда, как человек может удержать в себе радость?

- Если он ко всему относится духовно. Тогда даже болезни и испытания не отнимают у него радости.

- Разве человек, для того чтобы относиться к испытаниям духовно, не должен сначала избавиться от страстей ?

- Если человек и не избавился от страстей, то всё равно может чувствовать радость, когда его постигают испытания, огорчения. Если он будет думать, что эти огорчения - лекарство от страстей, тогда примет их с радостью, как больной принимает с радостью горькое лекарство в надежде, что оно его вылечит от болезни.

- Но как увязать между собой радость и боль?

- В духовной жизни происходит нечто удивительное: когда человек терпит что-то ради любви Христовой, даже мучения, то его сердце наполняется Божественным наслаждением. То же самое, когда он соучаствует Страстям Господа. Чем больше он проникается мыслью о том, что Христос распялся за наши грехи, и болезнует, тем богаче вознаграждается Божественным ликованием. Боль - ликование, боль - ликование. И чем сильнее болезнует, тем большую радость испытывает. Он ощущает, словно Христос его ласково гладит по голове и говорит: "Не беспокойся обо Мне".

Одна сестра говорила: "Мне не нужна радость, я хочу печалиться ради Христа. Христос распялся за меня, как я могу радоваться? Зачем Христос мне даёт радость?" Она переживала духовные состояния, и чем больше со участвовала Страстям Христовым и имела любочестную печаль, тем больше радости ей подавал Христос. Христос лишил её рассудка в хорошем смысле!

Распятие всегда предшествует воскресению и приносит победу. Крест приносит славу. Христос, после того как взошёл со Крестом на Голгофу и после того как распялся, взошёл ко Отцу. Распятый Христос услаждает горечь людей, а распятый человек подражает Богочеловеку Иисусу.

Благой Иисус вместе с грехами всего мира принял на Себя и все его горечи, а нам оставил радость и ликование, которое ощущает тот, кто совлёкся своего ветхого человека, и в котором теперь живёт Христос. Такой человек ощущает на земле часть райской радости, по слову Евангелия: "Царствие Божие внутрь вас есть".

Жил-был в деревне старый человек. Он был очень беден, но у него был прекрасный белый конь. Ему предлагали за коня баснословные деньги, но старик говорил: "Этот конь для меня не конь, а личность. Как можно продать друга?»

Однажды утром старик не обнаружил коня в стойле. Собралась вся деревня и все осудили старика:

"Ты - глупый, - говорили ему. - Мы знали, что когда-нибудь коня украдут. Уж лучше бы ты его продал. Что за невезение!"

Старик сказал: "Я не знаю всей истории. Я не знаю, ушел ли он, или его увели. Есть факт, все остальное - суждение. Является это невезением или благословлением, я не знаю, потому что все это только часть. Кто знает, что последует за этим?"

Люди засмеялись. Они всегда знали, что он немного ненормальный. Но спустя пятнадцать дней конь неожиданно вернулся, мало того, он привел с собой четырех жеребят.

Люди снова собрались и сказали: "Ты был прав, старик, это не было невезением, это - благо".

И опять старик сказал: "Я не знаю всей истории. Знаю только, что коня не было, потом он вернулся. Кто знает, благословение это или нет? Вы прочли единственное слово в предложении - как вы можете судить о целой книге?"

Но люди все равно решили, что он не прав, ведь коней стало больше! У старика был единственный сын. Он начал объезжать жеребят и спустя неделю упал и сломал ногу.

Люди сказали: "Вот ведь невезение! Твой единственный сын лишился возможности ходить, а ведь он был тебе единственной поддержкой! Уж лучше бы ты тогда продал коня, были бы хоть деньги".

И в который раз старик ответил им: "Вы одержимы суждением, не заходите так далеко. Я только знаю, что сын упал и сломал ногу. Никто не знает, невезение это или благословение".

Так случилось, что через несколько недель в стране разгорелась война, и всю молодежь забрали в армию. Только сын старика остался, потому что был покалечен. Все жители плакали, потому что сражения были проиграны и большинство молодежи погибло.

Люди пришли к старику и сказали ему: "Ты был прав, это оказалось благом. Может быть, твой сын и покалечен, но он с тобой, наши сыновья ушли навсегда".

И снова старик сказал: "Вы продолжаете судить. Я не знаю всей истории, и никто не знает. Суждение означает застывшее состояние ума. Не судите, иначе вы никогда не станете едины с целым."

В действительности путешествие никогда не заканчивается. Одна часть заканчивается, зато другая начинается, одна дверь закрывается, другая - открывается. Вы достигаете вершины, но появляется другая, более высокая. Жизнь есть бесконечное путешествие!

Все, что ты потеряешь ради Бога, сохранишь; все, что сохранишь ради себя, потеряешь.
 За все, что дашь во имя Божие, воздастся тебе сторицей; все, что дашь во имя своей славы и тщеславия, пропадет.
 Все, что примешь от людей во имя Божие, принесет тебе радость; все, что примешь от людей как вознаграждение, принесет тебе заботы.

15 ноября исполняется годовщина со дня блаженной кончины Святейшего Патриарха Павла Сербского.
Публикуем фрагмент вышедшей в издательстве Свято-Тихоновского университета книги Йована Янича «Будьте людьми».



— Каковы Ваши практические советы тем, кто тянется к духовному возрастанию, но кому тяжело приспосабливаться к этому миру, полному всяческих искушений?

Мы считаем, что цель нашей жизни — достичь блаженства: начать еще на этом свете, а продолжить на том свете, в бессмертии». Блаженство, конечно, не есть удача, счастье. Удача не зависит от нас, а блаженство зависит только от нас. Блаженство возможно при любых обстоятельствах.

Говорит об этом и святой Иоанн Златоуст, который, как и Василий Великий, жил в IV веке Был он епископом, а в то время император и императрица в Царьграде-Константинополе были еретики, ариане, веровали, что Христос не есть Сын Божий, но лишь первое творение Божье, так что в этом смысле может называться Сыном Божьим. Все это было осуждено на Первом Вселенском соборе в Никее, но император и императрица остались и дальше при своем.

Святой Иоанн выступал против этой ереси, и император и императрица почувствовали, что речь идет о них самих. Тогда император и созывает своих советников и говорит им: «Думаю, что этот епископ Иоанн не знает, кто он и кто я. Что нужно сделать, чтобы он пришел в себя, опомнился?» Один из тех советников говорит: «Господин, брось его в темницу, и пусть там говорит что хочет!» Второй советник: «В изгнание, и пусть там, среди хазар, говорит что хочет!» Третий: «Отсеки ему голову, мертвая голова не болтает!» Четвертый: «Отобрать у него имущество, вот он и придет в себя!..»

А один, к мнению которого император больше всего прислушивался, молчит. «А ты что скажешь?» — спрашивает его император. «Господин, все эти советы ничего не стоят, — отвечает тот. — Знаю я этого человека. Если бросишь его в темницу, он, когда войдет в нее, поцелует дверной косяк и скажет: „Господи, ради Тебя сейчас я здесь“. Если отправишь его в ссылку, он, прибыв на место, поцелует землю и скажет: „Господи, Ты везде, Ты и здесь, знаешь, что ради Тебя я сюда изгнан“. Если отберешь у него имущество, а оно и не его личное, а церковное, он за счет того имущества бедняков содержит, так посадишь бедняков себе на шею, а кто им угодить сможет?!

Если голову ему отсечешь, он скажет: „Господи, голова моя живой отходит в руки Твои, Бога Живого!“» — «Что ты говоришь, разве нет у нас вообще возможности с ним покончить?» — говорит император. «Есть один способ, — отвечает тот. — Знаю я этого человека, ничего он не боится, кроме греха. Если сможешь, господин, вынудить его или убедить совершить грех, тогда покончишь с ним!»

А император: «Э, нет того человека, который может Иоанна вынудить или привести ко греху!»

Вот и поучение для нас: не бояться ничего, кроме греха, который отделяет нас от Бога и немирной делает душу нашу. А когда будем иметь мир с Богом, будет и в душе мир, миром этим будем делиться и с семьей, и с обществом, в котором обращаемся, и не нужно тогда будет ничего бояться!

Источник: http://www.pravmir.ru

Однажды по пути в церковь богослов встретил босого человека, одетого в потрепанную одежду. Он удивился, но как порядочный христианин, поприветствовал бедняка:

 - "Благослови вас Бог добрым утром!”

 Тот бодро ответил: -"А у меня еще никогда не было плохого утра!”

 - Тогда дай вам Бог удачи!

 - А мне и так всегда везет!

 - Ну, дай вам Бог счастья!

 - Я никогда не был несчастным.

 Богослов удивленно спросил нового знакомого; - "Не могли бы вы, пожалуйста, объясниться? Я не понимаю."

 Тогда бедняк ответил:

 - "С удовольствием! Вы желаете мне доброго утра, но у меня никогда не было плохого утра. Когда я голоден, я славлю Бога! Когда мне холодно, или когда идет дождь или снег, я славлю Господа. Поэтому у меня никогда не было плохого утра.

 Вы желаете, чтобы Бог послал мне удачу. Но мне и так всегда везет, потому что я живу с Богом и знаю, что Он хочет для меня лучшего. Чтобы Господь не послал мне, будь то трудности или благословение, я все принимаю с благодарностью. Вот почему мне всегда везет.

 Наконец, вы пожелали, чтобы Бог осчастливил меня. Но я и так счастлив. Все, что я хочу - следовать воле Божией. Я подчинил свою волю воле Божией, то, что хочет Он – того хочу и я. Вот почему я всегда счастлив!”

Христос умер на кресте. Как тяжело было апостолам, друзьям Его, всем Его ученикам пережить это. До последней минуты они надеялись, ожидали чуда, которое должно было отвратить это несчастье. Но нет, неумолимая смерть разрушила все их надежды и обратила во прах все их мечты.

Не случалось ли некоторым из нас испытать нечто подобное? Не встречались и на нашем жизненном пути необъяснимые события, раздирающие душу испытания, таинственные несообразности, неразгаданные задачи, в силу которых нам представлялось, что солнце померкло и луна не дает света своего? То же, что перечувствовали тогда первые христиане, глядя на гроб, похитивший у них Того, Кто был им всего дороже, — то же повторяется и с нами.

Самые тяжелые удары судьбы обрушиваются на нас неожиданно; среди жизни является смерть, отнимает у нас самое дорогое, и мы как бы окаменеваем от горя.

О братия, неужели вы хотите понять пути и намерения Божий? Неужели вы ищете причину и объяснения всякого события вместо того, чтобы довериться Господу? Где же тогда вера ваша? Полное доверие к Нему является только тогда, когда мы ни осязать, ни видеть ничего перед собою не можем. Как часто наше возрождение совершается среди горя, бури, разочарования, разбитых надежд. Умерщвлением плоти нашей, сокрушением, уничтожением нашей гордости достигается беспрекословное подчинение закону любви.

Воскресение Христа явилось так же внезапно, как землетрясение. Этого ожидали всего меньше — оно казалось невозможным. Однако "сила Воскресения Его" освободит и вас. Оставайтесь тверды во мраке, и свет, сила и любовь озарят вас. Не отказывайтесь от надежды.Он во веки живой и возлюбил вас любовью вечною. Ваша победа послужит победою и для других. Господь проявит Свою силу в вас. Люди увидят вашу веру, вашу покорность в испытании, ваше долготерпение, вашу духовную радость среди горя, ваш невозмутимый мир среди житейских бурь.

Этою силою Христа, совершающейся в вашей немощи, вам дано будет исполнить даже неисполнимое и достигнуть недостижимое.

Господь укрепит его на одре болезни его. Ты изменишь все ложе его в болезни его
(Пс. 40, 4)

Вы, может быть, изнемогаете от слабости и болезни, но Господь обещает "укрепить" вас. Обратитесь же к Нему. Вместо того, чтобы жаловаться людям на вашу судьбу, молитесь, чтобы Он умножил в вас терпение и "изменил" ложе ваше. В болезни особенно устремляйте взор ваш к Господу, Который один может исцелить вас. Он один может дать вам силу мужественно переносить величайшие страдания и оставаться твердым среди самых ужасных испытаний.

Томитесь ли вы под гнетом ваших физических немощей? Вспомните о тех благодеяниях, которые вы получили от Господа. Спаситель с вами. Он не пошлет испытания сверх ваших сил. Если и люди покинули вас и никто вас не понимает — Он вас не оставит никогда. Удалите от себя всякое сомнение и обратитесь к нему. Храните в сердце слова Его: "Господь укрепит его на одре болезни". "В день когда я воззвал, ты услышал меня, вселил в душу мою бодрость" (Пс. 137, 3).

Оставайтесь тверды в вере, и Господь укрепит сердце ваше в час уныния. Не бойтесь, когда темные волны окружают вас, ступите на них, опираясь на Иисуса. Житейское море волнуется вокруг вас и грозит поглотить вас, не бойтесь, с вами Тот, Кто сказал: "Держу тебя за правую руку твою, говорю тебе: не бойся, — Я помогаю тебе" (Ис. 41, 13). Чтобы ни пришлось перенести, чтобы ни тяготело над вами, "Бог — твердыня сердца вашего" и поддержит вас в вашем бессилии. Чем слабее вы будете себя чувствовать, тем большая, небывалая дотоле сила овладеет вами, потому что Господь Всемогущий будет с вами. Вы даже и не узнаете всю полноту Его силы, пока не постигнете всей вашей слабости, ибо сила Его в немощи совершается.

… нет ничего легче, чем потерять Господа, потерять Его так, как потеряли родители. Мы Его теряем в суете, мы теряем Его, когда становимся беспечными, когда мы заняты всевозможными делами, и конечно, теряем в грехах, когда они заполняют нас, и Господь нас покидает, уходит. Страшно потерять Христа в сердце своем. Подумайте о родителях, которые бегали по городу три дня, — как им было страшно и горько! И если вы чувствуете, что ваше сердце потеряло Его, больше не ощущает Его рядом, то не будьте равнодушны, беспечны, ищите тоже, всем сердцем взывая: «Господи, где Ты? Я Тебя утратил, я не чувствую больше Твоего прикосновения, присутствия!»

Прот. Александр Мень

Знание же того, что Бог благ – это не равнозначно вере в то, что Он благ, когда мир вокруг вас вдруг начинает рушиться. Однако вы можете сказать, что Бог благ, когда Он провел вас через пучину темных вод.

Никто из нас, намеренно не станет подвергать свою веру испытаниям. Однако сама жизнь рано или поздно подвергнет вашу веру испытаниям. Я подумал об этом, когда моя сотрудница, с которой я проработал пятнадцать лет, почувствовала недомогание, отправилась к врачу и узнала, что у нее закупорены три сердечных клапана.

Наум, пророк, живший в седьмом веке до Рождества Христова, видел, как рушится мир вокруг него и, несмотря на это, написал: «Благ Господь, убежище в день скорби, и знает надеющихся на Него» Наум 1:7.

Откуда мы может знать, что Бог благ? Есть только один способ узнать это: побывать в трудной ситуации и увидеть, что Бог – это все, что только нужно человеку.

Милость и снисхождение к ближним и прощение их недостатков есть кратчайший путь ко спасению (преподобный Амвросий Оптинский).

Это невероятное фото знаменует собой конец карьеры матадора Альваро Мунеро. Он упал в раскаянии в середине боя, когда он понял, что зверь не хочет с ним бороться. В будущем этот матадор стал заядлым противником боя быков.

(На фотографии морда быка как бы говорит - меня тяжело ранили пикадоры, но я не хочу с тобой драться, не хочу, даже когда твои товарищи меня так сильно ранили, хотя я не сделал им ничего плохого).

Мунеро так рассказывает о том бое:

- И вдруг, я посмотрел на быка. Он стоял передо мной и смотрел на меня. Просто стоял и смотрел, не делая попыток напасть на меня. Он - это сама невинность, такая, какую все животные имеют в своих глазах, и он посмотрел на меня с мольбой о помощи. Это было похоже на крик о справедливости и где-то глубоко, внутри меня я понял, что он обращается ко мне как мы обращаемся в молитве к Богу - я не хочу с тобой бороться, пожалуйста, пощади меня, ведь я не сделал тебе ничего плохого. Убей меня если хочешь, на то будет твоя воля, но я не хочу с тобой драться. И я, прочитав это в его глазах, почувствовал себя худшим дерьмом на земле и прервал бой. После этого я стал вегетарианцем и стал бороться против корриды.

Когда одному старцу человек жаловался на свои скорби, старец рассказал ему одну притчу:

 - У нас в монастыре один монах умел с жасмином обходиться. В ноябре он его совершенно обрезает и ставит в темном месте, зато потом растение покрывается обильно листьями и цветами. Так и с человеком бывает: нужно прежде постоять в темноте и на холоде, а потом уже будет и плода много.

Один брат принес старцу хорошие смоквы. Тот немедленно послал смоквы с двумя юношами к некоему отшельнику, жившему в пустыне, в то время болевшему.

Местопребывание отшельника отстояло от церкви на несколько километров. Юноши, взяв плоды, отправились.

Внезапно спустился густейший туман, и они потеряли дорогу. Весь день и всю ночь ходили они по обширному пространству пустыни, но никак не могли отыскать отшельника. Ослабев от усталости и голода, они преклонили колена на молитву, и в молитве предали души свои Господу.

Долго искали их по следам, которые остаются в этих песчаных местах, как на снегу, и держатся несглаженными до того времени, пока не занесет их мелкий песок, легко переносимый с места на место дыханием самого легкого ветра.

Юноши были найдены в том положении, в каком они молились, и при них — смоквы, которые они несли, нетронутыми. Они решили лучше предать души Богу, чем съесть смоквы, которые им не предназначались.

Часто люди для спасения временной земной жизни, готовы нарушить любые заповеди Бога, забывая, про вечную жизнь. Но мы должны хранить верность Богу всегда, ведь только «претерпевший же до конца спасется».

Христианство, как небесная любовь, возвышает душу человека.

Я счастлива: чем меньше надежды, тем сильнее вера. Бог знает, что для нас лучше, а мы нет.

В постоянном смирении я начинаю находить источник постоянной силы. "Ежедневное умирание - это тропа к ежедневной жизни ".

Основа благородного характера - абсолютная искренность.

Любящее сердце - самое необходимое для нас.

Быть неправильно понятым даже теми, кого любишь, - это крест и горечь жизни. Это самое жестокое испыта ние для преданности... Это то, что должно было чаще всего ранить сердце Сына Человеческого... Увы! Ни когда не отступать, никогда не проявлять холодности, быть терпеливым, сочувствовать, выказывать нежность. Искать распускающийся цветок и раскрываю щееся сердце... Всегда надеяться, как и Бог. Всегда любить - это долг.

Любовь не вырастает, не становится великой и совершенной вдруг и сама по себе, но требует времени постоянного попечения.

Жизнь - ничто, если мы не знаем Его, благодаря Кому живем.
 Истинная вера проявляется во всем нашем поведении. Это как соки живого дерева, которые доходят до самых дальних веточек.

Пережив горе, знаешь, как сочувствовать другим.
 Быть великим, значит быть счастливым, - это одно из ошибочных мнений, которого придерживалась почти во все времена большая часть человечества. Быть добрым - значит быть счастливым, - вот тайна, доступная тем немногим мудрым и добродетельным, которые являются украшением не только сами по себе, но и украшением ближних и Отечества.

Мы всегда должны думать не о своих личных делах удобствах, а о пользе ближним, которую можем принести.

Ближе к Богу мы бываем, когда считаем себя самыми недостойными. И приятнее всего для Него мы тогда, когда смиряемся и раскаиваемся до пыли и пепла.

 Братская доброта и милосердие обычно проявляются в мелочах. Маленькие знаки внимания, пустяки, но постоянное самоотречение; коротенький разговор о желаниях и настроениях других; деликатный, не показной уход от всего, что может причинить боль - это те мелочи, которые создают мир и любовь и которые гораздо больше внешней вежливости.

Мы часто теряем то дорогое, что у нас есть, гоняясь за недостижимым.

 Сколько возможностей сделать хорошее мы упуска ем, даже не сознавая ценности того, что упустили!
 Занимаясь благотворительностью, важно не потонуть в самоуважении.

Слова, сказанные от сердца, найдут другое сердце, сопровождаемые святым сочувствием.

В каждом сердце, самом диком, Частичка есть добру открытая, Где семена любви и правды, и добра цветы Возрастут, коль их посеешь ты. Их сеять, чтобы мир стал краше - Наш долг, всегда забота наша.

Не падайте духом, а спокойно доверяйтесь воле Божией, и, что бы вам ни выпало, переносите все во славу Господа, так как после зимы следует лето, после ночи - день, а после бури - тишина.

Настоящая добродетель - это без свидетелей поступать так, как обычно поступают перед глазами мира.

Нам нужно искать своего спасения в том положении, в какое поместило нас Провидение, а не строить воздушные замки, воображая, как добродетельны мы были бы в какомто другом положении. И потом, нам надо понастоящему верить в Бога даже в малом. Большинство людей проводят жизнь, охая и сокрушаясь по поводу своих привычек, рассуждая о том, что их надо изменить, составляя правила своей жизни в будущем, которого они ждут, но которого, быть может, будут лишены, и таким образом теряют время, которое следовало бы тратить на добрые дела на пути к своему спасению. К спасению нужно стремиться каждый день и каждый час. Нет времени, лучшего для того, которое Господь в своей милости дает нам сейчас, а что принесет нам завтрашний день, мы не знаем. Спасение достигается не одним нашим мечтанием, а усердным прилежанием. Постоянное трезвение угодно Богу.
 Даже мелочи становятся великими, когда они по воле Божией.Они малы сами по себе, но тотчас же делаются великими, когда исполняются ради Него, когда ведут к Нему и помогают навечно с Ним соединиться. Вспомните, как Он сказал: "Верный в мале и во мнозе верен есть, и неправедный в мале, и во мнозе неправеден есть " (Лк.16, 10).

Душа, которая искренне стремится к Богу, никогда не смотрит, большое это дело или малое; достаточно знать, что Он, для Кого это делается, безгранично велик, что все создания Его должны быть полностью Ему преданы, а достигнуть этого можно, только выполняя Его волю...

 Страдать, но не терять мужество - вот в чем величие... Куда бы ни вел нас Бог, везде мы Его найдем, и в самом изматывающем деле, и в самом спокойном раз мышлении...

 То, что нас угнетает и ранит нашу гордость, больше приносит пользы, чем то, что волнует и вдохновляет.

 

 Господи, да будет эта ночь покоем в Тебе,

 Господи, да будет эта ночь молитвою к Тебе,

 Господи, да будет эта ночь укреплением в Тебе,

 Господи, да будет эта ночь благодарением Тебя,

 Господи, да будет эта ночь во благодати Твоей,

 Господи, да будет вся жизнь моя во благодати Твоей,

 Господи, да будет последняя минута моя во благодати Твоей святой.

 Господи, Господи, ничто меня не радует, — только Твой Свет,

 Господи, Господи, ничто меня не радует — только любовь Твоя,

 Господи, Господи, ничто меня не радует, — только прощение Твое,

 Господи, Господи, ничто меня не радует, — только упокоение в Тебе,

 Господи, Господи, ничто меня не радует, — только молитва к Тебе,

 Господи, Господи, ничто меня не радует, — только любовь к Тебе.

 Господи, Господи, даруй мне, чтоб я был, как молитва к Тебе идущая,

 Господи, Господи, даруй, чтоб я был, как песнь Тебе звучащая,

 Господи, Господи, даруй, чтоб я был, как вздох к Тебе устремляющийся,

 Господи, Господи, даруй мне, чтоб я был, как покаяние Тебе принесенное,

 Господи, Господи, даруй мне, чтоб я был, как сердце к Тебе открытое,

 Господи, Господи, даруй мне, чтоб я был, как жизнь в Тебе успокоившаяся,

 Господи, Господи, даруй мне, чтоб я был, как создание Твое, Тебя нашедшее.

  АМИНЬ

Архиепископ Иоанн Сан-Францисский.  
 

Жил-был купец, который нажил большое богатство. Но время шло, и понял он, что пора душу свою к встрече с Богом готовить. Стал он людей расспрашивать, что сделать, чтобы Бог над его душой смилостивился. Одни говорят ему:

 — Раздай имение бедным и угодишь Богу.

 Другие говорят:

 — Пожертвуй имение на строительство Храма и угодишь Богу.

 А старец присоветовал ему:

 — Ты обратись к Богу, покайся и угодишь Богу.

 Покаялся купец, в слезах исповедал все прегрешения и беззакония свои. И светло стало у него на душе. Но время шло, а ему все не давал покоя вопрос: угоден ли он теперь Богу? Стал он людей расспрашивать. Одни говорят:

 — Раз ты покаялся, душу свою очистил, то теперь раздай имение свое бедным и угодишь Богу.

 Другие говорят:

 — Раз ты покаялся, душу свою очистил, то теперь пожертвуй имение свое на строительство Храма и угодишь Богу.

 Пошел купец к старцу за советом, тот и говорит:

 — Раз ты покаялся, душу свою очистил, то теперь и содержи ее в чистоте. Душа начинает трудиться только после покаяния. А в остальном — поступай так, как душа чистая подскажет. Так и жил тот купец в трудах до самой смерти. Говорят, что и бедным он помогал, и на храмы жертвовал. Только об этом мало кто знал. Купец все свои добрые дела в строгой тайне хранил, поэтому ничего о них доподлинно неизвестно.

Сидел как-то у дороги толстый монах. Мимо проходил воин, лицо которого было изрезано многими шрамами. Взглянул воин на монаха и сказал:

— Ты уродлив, как толстая свинья!

— А ты прекрасен, как сын Божий!

— Насмехаешься надо мной? — рассердился воин.

— Что ты! В людях видишь прежде всего то, что живет в твоей собственной душе — то, о чем

размышляешь день и ночь. Я провожу время в раздумьях о Боге. А о чем твои помыслы?

Посему, препоясав чресла ума вашего, бодрствуя совершенно, уповайте на подаваемую вам благодать в явлении Иисуса Христа |

(1 Пет. 1, 13)

В этих словах ап. Петр отмечает три ступени, на которые делится вся его жизнь. Он начал ее, "препоясавшись", т.е. самоуверенным юношей, убежденным, что жизнь - не трудная задача. Его ничто не страшило, он готов был, не колеблясь, пройти по бушующему морю.

Затем настал другой период - бодрствования. Самоуверенность исчезла - жизнь представилась ему мрачною, и бури жизни обступили его. Не только пройти, но и переплыть это море казалось уже невозможным. Один отчаянный вопль: "Спаси меня, погибаю!" - вырывался из души его.

Затем - третья степень: "Упование на подаваемую благодать". Глядя на жизнь, он уже видел Источник этой жизни. Он обрел высшую опору - стал надеяться не на себя, а на Бога. То было слияние глубочайшего смирения с высшими стремлениями. Он познал свою немощь, но вместе с тем убедился и в том, что свирепые волны привлекут его к тихой пристани, которую Господь несомненно готовит для него.

Так ведет Господь и тебя, душа моя! Сначала ты видишь Христа в тихом, безоблачном сиянии. Он приближается к тебе вне бури и непогоды. Но Господь недолго оставляет тебя в таком покое. Чтобы смирить тебя, Он испытует, посылая бурю и волнение, и не сразу протягивает тебе руку помощи.

Но испытание это тебе полезно - ты в нем нуждаешься, и оно тебя учит многому; оно знакомит тебя с чужим горем, которое, как звено, соединяет тебя с великим человеческим братством.

Наконец, наступит окончательное примирение - Господь пройдет по волнам, сделается великая тишина, и ты услышишь Божественный голос: "Это Я, не бойся!" Тогда тебе даруется благодать в "явлении Иисуса Христа" (Мф. 14, 27).

Самое страшное – иметь привязанности и совсем не уметь любить. (Симеон Афонский)

 ******

 Должно совершать свой духовный подвиг не с проповедями и препирательствами, а с настоящею, но тайною любовью. Когда мы доказываем свое, другие сопротивляются. Когда мы их любим, они приходят в умиление, и мы их покоряем. Когда мы любим, то думаем, что приносим пользу другим. В действительности же мы приносим пользу самим себе.
 Старец Порфирий (Баирактарис)

 ******

 Все часы твоей жизни проводи так, чтобы это было благоугодно Богу, содержи в мысли, что после настоящего часа не будет тебе дано другого, и что за каждую минуту сего часа, ты должен будешь дать самый подробный отчет. Помни, что цены нет тому времени, которое ты имеешь в руках своих, и что если попусту потратишь его, придет час, когда взыщешь его и не обрящешь. Считай потерянным тот день, в который хоть и делал добрые дела, но не преодолевал своих худых склонностей и пожеланий.
 (преп. Никодим Святогорец)

 ******

 Если тебе станет больно за человека, который от сердца просит тебя помолиться о нем, и ты скажешь ему: "Не бойся, ты станешь лучше", то тем самым ты дашь ему Божественное благословение. В этом добром пожелании много любви, много боли, и поэтому оно обладает силой. Это угодно Богу и Он исполняет благословение.
 (старец Паисий Святогорец)

 ******

Смирение - это не просто слова, когда мы говорим - Я грешник. Смирение - это истина. Человек должен познать, что он ничто. Ничто - это то, что было ничем прежде, чем Бог сотворил все. (старец Иосиф Исихаст)

Лишить ребенка детства, не значит - воспитать его...

 Уметь жить наедине с Богом – это самое лучшее, чем родители могут помочь самим себе и своим детям.

 Трижды блаженны родители, чьи дети выбрали монашество.

Монах Симеон Афонский

- И зачем я иду здесь? – недоумевая, роптал Дождь. – Тут и без меня вон сколько воды! Неужели Бог не понимает, что намного полезнее было бы направить меня в пустыню или туда, где горят леса?

 Так думал свысока Дождь. А далеко внизу, посреди бескрайнего моря, на чудом уцелевшем после кораблекрушения плоту лежали люди. Они ловили пересохшими губами живительные капли дождя, собирали как бесценное сокровище пресную воду, чтобы ее хватило до спасительного берега. И без устали благодарили Бога за то, что он послал им этот дождь, который не даст им теперь умереть от жажды…

 Монах Варнава (Евгений Санин)

Когда хочет Господь кого-нибудь помиловать, то внушает другим желание за него молиться, и помогает в этой молитве.

Преподобный Силуан Афонский.

"Все, чем ты не живешь здесь и сейчас, – не твое;
 твое – это то, что ты сумел изменить в себе и что стало твоей жизнью".

Монах Симеон Афонский

Однажды в поздний час молился
В своей пещере Иоаким,
И лучезарный серафим
Пред ним во мгле ночной явился,

«Как воин средь житейской битвы,
Ты силы духа не терял,
Твои услышаны молитвы», -
Небесный гость ему сказал. -

«Забудь все скорби и отсюда
Под мирный кров свой уходи;
Когда свершится Божье чудо,
Не унывай и с верой жди.

Господне слово неизменно,
Настанет день тот или ночь,
Когда, на радость всей вселенной,
Господь вам даст святую дочь.

Еще давно до дня рожденья,
Для мира грешного она
На беспримерное служенье
Царем небес обречена»…

Вдруг лучезарный небожитель
Взмахнул сверкающим крылом,
И старца грустная обитель
Вновь тонет в сумраке ночном.

Он вновь один в угрюмой келье,
Все та же мгла со всех сторон,
Но в сердце тайное веселье
Почуял вдруг нежданно он.

Его надежда, что несмело
В душе лишь искренно жила,
Все осветило и согрела,
Как день весенний расцвела.

Ему казалось мгла полночи
Сквозь сон лепечущий ручей,
Небес сияющие очи
Глядят приветней и ясней.

Весь мир казался в свете новом,
Как будто камень спал с души…
И снова он под мирным кровом
В уединенье и тиши.

И вот настали дни иные
Для бедных старцев, наконец
Над ними сжалился Творец,
И родилась у них Мария.

Внук любил бесконечно слушать сказки перед сном, которые читал его дедушка. А поскольку это были одни и те же сказки, изобретательный дед однажды записал их на магнитофон, чтобы внук сам нажимал на кнопку и слушал.

Но на следующий вечер внук снова пришел к деду с той же самой книгой сказок, забрался, как всегда, к нему на колени и попросил почитать сказки.

***

Детям больше нужна не информация, а любовь

Однажды один человек купил на базаре овощей. Приехав домой, он обнаружил, что торговцы вместо товара положили в его повозку груду камней. Но он не поехал обратно и не стал сокрушаться, а продолжал жить как прежде.

И вот спустя сорок долгих лет в его дом постучались. Когда человек отворил дверь, на пороге стояли дряхлые старики. — Здравствуй, — сказали они, — Это мы обманули тебя тогда, и мы пришли попросить прощения.

Но человек обнял их и ответил:

— Я помню этот случай. Я простил Вас в тот же день, выбросив камни в яму.

— А мы их носили сорок лет в нашем сердце, — уже с облегчением сказали торговцы.

Жила-была яблоня. Она любила маленького мальчика. Каждое утро он приходил к ней, взбирался по ее стволу, качался на ее ветвях, лакомился ее яблоками и был счастлив. И яблоня была счастлива.

Время шло, мальчик все реже появлялся, и яблоня загрустила. Однажды он пришел после особенно долгого отсутствия, и яблоня задрожала от радости:

— Милый мальчик! Скорее взберись по моему стволу — я покачаю тебя на ветвях, угощу тебя яблоками, и ты будешь счастлив.

Но мальчик покачал головой и ответил:

— Знаешь, это не сделает меня счастливым. У меня совсем нет денег, и меня не любят девушки. Я гол, как сокол.

Тогда яблоня ответила:

— Собери мои яблоки, продай их на рынке. У тебя будут деньги и девушки, и ты будешь счастлив.

Мальчик так и сделал — он собрал все яблоки и ушел. И яблоня была счастлива. Однако мальчика снова не было очень-очень долго. Когда же он все-таки пришел, яблоня затрепетала:

— Милый мальчик! Взберись по моему стволу, покачайся на моих ветвях — и ты будешь счастлив!

Мальчик ответил ей гордо:

— Я уже слишком взрослый, чтобы лазать по деревьям и прыгать по веткам! У меня столько проблем! Я хочу жениться, но у меня нет дома! Вот если бы у меня был дом, тогда я стал бы счастливым.

И яблоня ответила:

— Сруби мои ветви и построй себе дом. И ты будешь счастлив.

Мальчик так и сделал. Он срубил все ветви яблони и ушел. И яблоня была счастлива.

После этого он не появлялся целую вечность.

Много лет ждала яблоня своего мальчика.

И однажды он действительно пришел. Он выглядел усталым, постаревшим и обрюзгшим. Волосы его поредели, фигура расплылась. Но яблоня была ему необыкновенно рада, она сказала:

— Милый мальчик! У меня нет больше яблок, чтобы угостить тебя, и нет больше ветвей, чтобы покачать тебя. Но может быть, ты хочешь спокойное тенистое место, чтобы отдохнуть? Я могу заслонить тебя от солнца.

А мальчик ответил:

— Милая яблоня! Меня ничто не радует на этой земле. Все, чего я хочу, — это убраться куда-нибудь подальше, но не знаю, как...

Яблоня на минуту задумалась и сказала:

— Из моего ствола получится хорошая лодка. Спили мой ствол, сделай лодку, и ты сможешь уплыть далеко-далеко. И ты будешь счастлив.

Мальчик так и сделал. И ушел.

И яблоня была счастлива. Хотя и ей стало очень тяжело.

Шли годы. Пенек, которым стала яблоня, все больше старел. Глубокие трещины избороздили его. Яблоня уже не верила, что когда-нибудь сможет увидеть мальчика. Но однажды он подошел к ней. Он тяжело опирался на палку, руки его слушались плохо, редкие волосы были седы. Яблоня сказала ему с грустью:

— Милый мальчик! Я больше ничем не могу с тобой поделиться. У меня нет ни яблок, чтобы угостить тебя, ни ствола, чтобы ты взобрался по нему, ни ветвей, чтобы покачать тебя. Но мальчик улыбнулся и ответил:

— Милая яблоня! У меня нет зубов, чтобы есть яблоки, и руки мои уже не те, чтобы лазать по деревьям. Я стал стар и немощен, и все, что я ищу, — это тихое уютное место, чтобы посидеть и отдохнуть.

— Ну что ж, — сказал старый пенек, распрямляясь, — садись на меня, и ты будешь счастлив. Мальчик так и сделал. Он сел на пенек, и он был счастлив.

И яблоня была счастлива.

***

Хорошо, когда у человека есть такая Яблоня.

В джунглях жила стая волков. Вожак стал был очень старый. И когда стае надо было выходить на охоту, вожак сказал, что не в состоянии вести стаю, Из стаи вышел молодой, крепкий волк, подошел к вожаку и попросил, чтобы тот разрешил вести стаю ему. Старый волк согласился, и стая отправилась на поиски пропитания.

Через сутки стая пришла с охоты с добычей. Молодой волк рассказал вожаку, что они напали на семерых охотников и без труда одержали над ними верх.

Пришло время стае снова идти на охоту, и повел ее молодой волк. Стаи долго не было. И вот старый волк увидел еле живого возвращающегося молодого волка без стаи. Он рассказал вожаку, что стая напала на троих человек, и в живых остался только он один.

Старый волк удивленно спросил:

— Но ведь в первую охоту стая с легкостью одержала верх над семерыми вооруженными охотниками, и все вернулись целыми и с добычей?

На это молодой волк ответил:

— Тогда было просто семь охотников, а в этот раз были три лучших друга.

Некрасивых людей не бывает!
Некрасивой бывает душа…
Чья-то – тело собой украшает,
Чья-то – злобой убьёт без ножа…

Красота – как обёртка конфеты…
И возможно, под нею обман…
Развернёшь, а съедобного нету…
Или будешь от сладости пьян…

А души красота не увянет
И потом, по прошествии лет,
Расцветёт, заискрится, воспрянет…
Это будет достойный ответ

Для обложек гламурных журналов,
Что учили красивыми быть…
Хоть картинок красивых немало,
Только стоит ли фантик любить?

А вокруг столько добрых созданий,
Что в душе – неземной красоты…
Вдалеке от крикливых компаний,
А в сердечке о счастье мечты…

Без души мир себя потеряет
За изменчивой модой спеша…
Некрасивых людей не бывает…
Некрасивой бывает душа…

 Легко дружить с людьми простыми,
 Чью жизнь не губит суета.
 Душа их, как родник в пустыне,
 И бескорыстна и чиста.

 Легко дружить с людьми простыми,
 Кто всё познал: и взлет, и боль.
 И кто свое родное имя,
 Как стяг не носит пред собой.

 И дружба наша бескорыстна,
 Всё ясно в ней, как дважды два.
 Удачлив ты или освистан,
 Для них всё это трын-трава.

 Есть только мы и наша дружба,
 Надежность, как в дверях засов.
 И между делом, если нужно,
 Плечо и пара крепких слов.

Лилия чистая среди наших терний,
В мрачной пучине жемчужина ясная,
В пламени злом купина негорящая,
В общем потопе ладья безопасная,
Облако светлое мглою вечерней
Божьим избранникам ярко блестящее,
Радуга, небо с землею мирящая,
Божьих заветов ковчег неизменный,
Манны Небесной фиал драгоценный,
Высь неприступная, Бога носящая!
Дольный наш мир осени лучезарным покровом,
Свыше Ты осененная,
Вся озаренная Светом и Словом.

Бледнеет ночь греховная;
Редеет беспросветная,
Глубокая, бездонная
Веков минувших мгла,
Всю землю обложившая.
С тех пор, как Солнце райское
Прощальный луч свой бросило
Над грешною землей,
Оставив след зари златой —
Надежды искупления,
Мелькнувший и погаснувший
В томительную ночь...
Лишь звезды полуночные
Дрожащий луч пророчества
Бросали в бездны темные,
Да бледный свет луны
Холодной правды отблеском
Сквозь облако Синайское
Сердца жестоковыйные,
Не грея, освещал,
И тени, тени черные
От всех предметов падали,
Как пятна преступления,
Свидетели греха!
Небесное проклятие
Давило воздух тяжестью,
Как облако свинцовое,
Чреватое грозой.
И чаша гнева Божия,
Казалось, переполнилась,
И пробил час возмездия
Над грешною землей!
Но благ Господь! Проходит ночь,
Редеет тьма греховная,
Уходит туча черная,
А там, где край небес,
Зажглась полоска чудная
Камнями разноцветными,
Как будто крылья Ангела,
Летящего вдали.
Струи златого воздуха,
Багрянцем опыленные,
Лазурью окаймленные,
Венчанные звездой, —
Раскинулись, раздвинулись,
Горят надеждой новою
Блестят, переливаются,
И дышат, и растут.
О, это Ты, Заря надежд,
Мария, Дева Чистая,
Предвестница Златого Дня,
Избранница небес!
В струях земного воздуха
В стремленье к небу чудному
От света невечернего
Рождается Заря,
Так Ты, о Дева Чистая,
Молитвою рожденная,
Земная и небесная,
Зарею светишь нам!
И воспевая таинство
Рожденья благодатного
Пречистой Богородицы,
Поем мы гимн Заре,
Блеснувшей человечеству
За ночью безпросветною,
Как крылья благовестника
О наступленье дня.
В лучах зари рождается
Светило неба чудное,
И Матерью становится
Для Солнца — солнца Дочь;
Так, славя рождество Твое,
Мария, Дочь небесная,
Мы все полны надеждою
На Сына Твоего,
На Солнце лучезарное,
На Свет невечереющий,
На Истину державную
И вечную Любовь.