Сегодня в нашей рубрике на вопросы читателей отвечает священник Казанского храма г. Нерюнгри отец Михаил Зайцев

 «Зная точно, что человек не будет допущен к Причастию, зачем ему идти на исповедь?» Татьяна П.

 Знаете, человек хочет летать на самолете, а его врач не допускает. Но если стремление летать есть, он все равно будет ходить к врачу – придет время, и, может быть, этот врач ему поможет обрести ту форму, которая позволит допустить его к полетам. Тут наша нетерпимость проявляется. У нас нет выдержки. И все так – «пятилетка за два года!», «даешь то-то и то-то!» и т.д. Мы никак не можем ровно, гармонично, без истерик подойти к Богу. Причастие необходимо, но в него же вырасти надо. И уже само желание в него вырасти даст сил, не один раз сходить на исповедь и не быть допущенным до Причастия, а гораздо больше.

И потом не надо исповедь и Причастие так тесно взаимосвязывать. Это два разных таинства. Не надо профанировать исповедь.

«Я сама не исповедуюсь, но одна моя знакомая идет на исповедь, точно зная, что она не обо всех своих грехах расскажет священнику. Прощаются ли грехи в такой исповеди – хотя бы те, что названы или же из-за того, что человек хоть малость сознательно утаил, Бог не прощает исповеданные грехи? Не будет ли богохульством такая лживая исповедь? Татьяна П.»

Пусть приходит. Если ты хоть в одном грехе искренно каешься, это уже хорошо. Иди с тем, что есть. У Иоанна Златоуста есть поучение для жадных людей о том, как научиться подавать милостыню: сначала отдай то, что собирался выбросить; потом ты научишься отдавать то, что тебе не очень нужно; затем ты отдашь то, что тебе необходимо; со временем ты отдашь последнее. Надо понимать то, о чем еще Лао-Цзы говорил: «Путь в тысячу ли начинается с одного шага».

Иди с тем, что есть. Я даже на своем небольшом опыте могу сказать: те люди, которые с маленьким грехом приходили, но искренно, они как за ниточку, постепенно все остальное из себя вытягивали. Бывает даже, что твой тяжелый грех не дает исповедовать та маленькая кочка, которая перед тобой стоит. Ты ее скосишь – дальше сможешь идти. Замечательно то, что человек думает об этом: Господи, как я перед Тобой стою.

Вообще, потрясающе – некоторые на исповеди готовы рассказать в малейших деталях, что и где они совершили, порой останавливать приходится. А вот этого переживания: «Господи, с каким я сердцем к Тебе иду!» – нет. Есть автоматизм, магизм: я пришел, четко все грехи из книжки выписал – целая тетрадка на восемнадцати листах, а переживания Бога и своего состояния перед Ним нет. Вот это, пожалуй, гораздо страшнее. А когда человек идет и говорит: «Да, Господи, у меня пока нет сил, у меня нет веры, чтобы все сказать, я иду такой, как есть, прими меня» – примет. Я не думаю, что разбойник на кресте вдавался во все детали своей жизни. Он главное понял: «я мерзавец, а Ты – Господь и Ты меня помяни в Царствии твоем» – спасся. Важен сам момент доверия Богу. Пусть пока в малом.

Знаете, бывает, человек какой-нибудь интимной болезнью болеет, приходит к врачу, да еще другого пола и ему стыдно, начнет с малого, но со временем все откроет, если исцелиться хочет. А грех – это болезнь. Ну да, некоторые болезни стыдны, потому что я их заработал не очень нормальной, благочестивой жизнью, но, постепенно исповедуя их, раз за разом я от них освобождаюсь. У меня недавно палец болел, мне его зашивали. Кровь засохла, и меня эта болячка очень раздражала. Я ее потихонечку отрывал: отковыряешь с краешку, подсохнет, потом еще кусочек оторвешь, а потом раз – и все снял, чистая кожа осталась. Так и здесь.

Это замечательно, что у молодых людей есть такое переживание Бога. Гораздо важнее его не потерять. Не то, что научиться приходить и смело говорить: «Я сблудила, своровала, осудила». А не потерять этого трепетного страха.