" />Девство









Современная культура не дает подрастающей девушке ясной идеи, способной достойно противостоять граду насмешливых вопросов, призванных оболгать добродетель девства: «Для кого ты себя бережешь?», «Ты хочешь быть женщиной или "синим чулком"?» Чувствуя себя уязвленной в самой сути своего бытия, девушка начинает ломать естественную стыдливость, переживает что-то вроде раскаяния пассажира, отставшего от поезда, и потому торопится любой ценой познать брачные тайны.


Возможно, все дело в плохих учителях литературы, ведь уже в самой школьной программе упоминается, как минимум, одно произведение Достоевского, которое могло бы дать надежную идеологическую защиту от подобных провокаций.

В романе «Идиот» роковая красавица Петербурга Настасья Филипповна не на шутку влюбляется в князя Льва Николаевича Мышкина. Это один из самых ярких и красивых героев Достоевского: даже идейные враги и любовные соперники испытывают к нему обезоруживающую симпатию. Помимо прочего князь оказывается наследником миллионного состояния и делает Настасье Филипповне серьезное личное предложение. Казалось бы, минута нечаянной радости открывает женщине перспективу заветного жизненного счастья. Но сцена оканчивается страшным скандалом. «Именно в эту минуту, – говорит Достоевский устами одного из своих героев, – Настасья Филипповна помешалась». Она отказывается от предложения любимого человека и связывает свою судбу с ревнивым купцом Парфеном Рогожиным, мрачным фанатиком, который в конце концов и убьет ее.

Причины помешательства и самоубийственного шага невесты сначала не понятны никому, включая и князя Мышкина: «Кто же добровольно идет в воду или под нож?» Его недоумение позже рассеивает сам Рогожин: «Ей не под силу у тебя стало, князь, потому и ко мне убежала... Да не было б меня, она давно бы уж в воду кинулась. Потому и идет за меня, что я ей, может, похуже воды, потому что наверное за мною нож ожидает».

«Я известно какая, – говорит о себе Настасья Филипповна. – Я у Тоцкого в наложницах жила. И ты, князь, хочешь меня такую за себя взять?» Любой женщине знакомо особого рода смущение, возникающее при встрече с красивым и блистательным незнакомцем, если сама она не наряжена и не приукрашена. Для того чтобы понять Настасью Филипповну, нужно умножить это ощущение в десятки раз, помня о том, на какую высоту ее любовь подняла князя Мышкина, и учесть то обстоятельство, что принарядиться и приукраситься ей уже невозможно: ее брачные одежды давно украдены сластолюбивым Тоцким. Забыть любовь невозможно. Разделить с любимым бытие во всей полноте «не под силу». Должно быть, это и есть вечная адская мука, от которой остается разве что «под нож или в воду», повторяя иссохшими губами фразу Вальсингама из трагедии «Пир во время чумы»: «Где я? Святое чадо света! Тебя я вижу там, куда мой падший дух уже не досягнет».

В Евангелии можно найти обратный пример. Здесь значение девства проявляется во всей полноте. Тот, кто уяснил суть психологической проблемы Настасьи Филипповны, не может не поразиться той ясности и легкости, с которой Богоматерь отвечала архангелу Гавриилу: «Я раба Господня. Да будет мне по слову твоему». А ведь Ей было объявлено, что не просто некий святой человек, но Сам Предвечный Бог желает разделить с Ней бытие в качестве Ее Сына. И ничто в Ней не препятствует этому. Так что следует признать правоту Церкви, почитающей Марию как «Честнейшую херувим и Славнейшую без сравнения серафим». И можно понять благоговейный страх перед Нею апостолов, ведь даже первый из них – Симон Петр – на первый призыв Христа смущенно ответил: «Отойди от меня, Господи, ибо я человек грешный».

Кто-то возразит: в культуре, где девство не имеет никакой ценности, в принципе невозможно столкнуться с проблемой Настасьи Филипповны. Сегодня женщина, имевшая пять мужей, не склонна чувствовать себя недостойной настоящей любви. Однако не трудно заметить, что закон девства сказывается в движениях самой человеческой души вне зависимости от культурной конъюнктуры. И отчаяние Настасьи Филипповны вызвано отнюдь не чувством стыда перед кем бы то ни было.

Книга Бытия, рассказывая о жизни первых людей в раю, упоминает о том, что они были наги и не стыдились. Лишь в результате грехопадения стыд наготы побудил их сделать себе одеяния из листьев и скрыться от Бога за деревьями рая. Расколотая грехом душа человека, наподобие треснувшей линзы объектива, стала давать странную картинку: мир разделился на чистое и нечистое. Именно так представляли мироздание гностики: все материальное связывалось в их ощущении с греховным и скверным; все духовное – с чистым и святым. Отцы Церкви опознали здесь ересь – слишком очевидны были причины подобного нарушения духовной оптики. Чистому – все чисто, и лишь нецеломудрие мыслей побуждает человека испытывать скопческое отвращение или стыд перед брачными отношениями. К слову, можно предположить, что и «Крейцерова соната» Льва Николаевича Толстого появилась как духовное следствие его собственного юношеского невоздержания.

Всякий человек, утративший целомудрие, то есть целостность души, в той или иной степени сочувствует гностицизму. Либо он видит в женщине, по слову Марины Цветаевой, «всего лишь животное, кем-то раненное в живот», и упивается блудом, либо глядит на нее с застенчивостью Александра Блока, бубнящего про какую-то незнакомку, с которой даже мысленно невозможно познакомиться.

Для обозначения двух граней нецеломудрия Пушкин предлагал ввести в русский язык заимствованное из французского слово «прюдство», антонимичное «кокетству». «Слово это, – писал он, – означает женщину, чрезмерно щекотливую в своих понятиях о женской чести, – недотрогу. Таковое свойство предполагает нечистоту воображения, отвратительную в женщине, особенно молодой. Пожилой женщине позволяется многое знать и многого опасаться, но невинность есть лучшее украшение молодости. Во всяком случае, прюдство или смешно, или несносно».

Предложенный поэтом термин так и не прижился, но его место занял другой – «синий чулок». Как видно, отнюдь не девство порождает подобный тип женщин. У этого явления прямо обратные причины. «Я никогда не целуюсь с парнем, который мне по-настоящему нравится», – признается сменившая пять мужей героиня популярного сериала. И в ней нельзя не заметить гностической болезни Настасьи Филипповны, которая любит, но не может разделить с любимым бытие во всей его полноте. Это неудивительно, ибо мир для нее уже раскололся: с одной стороны трещины поместилось «нечистое», куда она относит поцелуи и брачные отношения, с другой осталась подлинная любовь и «парень, который по-настоящему нравится».

Сергей Мазаев


8 ноября 2011 года .pravoslavie.ru›Интернет-журнал
›Девство
 

Рождественская сказка







История рассказана Т.К., кандидатом педагогических наук, долгие годы работавшей в одном из НИИ по проблемам воспитания. Фамилия и полное имя по причинам, которые будут понятны из текста, не названы.



«Ребенок – величайший из даров, который только может преподнести свыше Бог, потому что ребенок – плод любви своих родителей». Так напишу я в дневнике моим детям, дневнике, который веду уже семь лет – с момента рождения моего первого внука. И это не просто слова, а то, что было выстрадано, постигнуто, открыто, понято… Моему сыну и моей невестке сейчас по 37 лет.


И мне тогда, в 1984 году, когда произошла история, о которой я хочу поведать, было 37 лет, мужу – 38, а сыну – 12. Но нас с мужем не оставляло желание родить второго ребенка. Мы давно хотели девочку (и почему-то были уверены, что у нас непременно родится девочка), долго шли к заветной цели, наблюдались у врачей, которых удивляла наша настойчивость. И вот наконец долгожданная вторая беременность наступила и до 6,5 месяцев протекала благополучно, хотя я очень быстро уставала, что, впрочем, было неудивительно: и возраст, и порок сердца… Но 7 января у меня начались преждевременные роды, и «скорая помощь» привезла меня в кардиологический роддом, где я незадолго до этого уже лежала на сохранении. Врачи сразу сказали родственникам – я слышала их разговор по телефону, – что меня спасут, а ребенка вряд ли. Сил не было совершенно, мне без конца делали стимулирующие уколы. Наконец родилась девочка, о которой мы с мужем так долго мечтали… Она не закричала, и я сразу же поняла, поняла сердцем, что все кончено, что впереди – трагедия.

Девочка весила всего 700 граммов, но дело было даже не в этом, а в том, что у нее не раскрылись легкие. Сутки врачи боролись за ее жизнь, но победила смерть. Получив это страшное известие, я всю ночь, не сомкнув глаз ни на секунду, рыдала. И слезы не просто лились – это был какой-то шквал, водопад, словно я, еще ничего не понимая про исповедь и вообще про веру, омывала все свои грехи… А потом, изнемогая, погибая от отчаяния, даже не шагнула, а рванулась навстречу Богу и, помню, сказала внутри себя: «Если Бог есть, Он спасет меня».

Это было в 5 утра. Потоки слез продолжали орошать и без того промокшую насквозь больничную подушку, но в душе еле ощутимо затеплилась надежда: мы удочерим отказную девочку. Я еще конкретно ничего себе не представляла, но уже знала, что буду делать, вернувшись из роддома. Когда утром добралась до телефона и позвонила мужу, он сначала, услышав о моем решении, замялся, оторопел от неожиданности, но потом принял его, одобрил.

Десять дней, проведенные в роддоме после смерти малышки, были невыносимы. Каково было видеть счастливых матерей, которым по несколько раз в день приносили новорожденных для кормления! Но после выписки меня навестила моя подруга, врач-гинеколог, и сказала, что в ее дежурство родилась недоношенная восьмимесячная девочка, от которой отказалась 22-летняя мать. Я сразу сказала: «Это наша девочка».

Всего за две недели мы оформили все документы, представляете? Это при нашей бюрократической волоките, которая тогда, 25 лет назад, в подобных случаях могла тянуться бесконечно! Особенно учитывая то, что мы с мужем оба страдали тяжелыми заболеваниями и нам по состоянию здоровья могли на самых что ни на есть законных основаниях вообще запретить усыновление. Больше всего нас пугали проблемы, связанные с психоневрологическим диспансером, где мой муж состоял на учете, поскольку страдал эпилепсией. Но опять случилось чудо. Муж попал на прием к главврачу диспансера и сказал ему: «Если нам не удастся забрать эту девочку, моя жена умрет от горя». Так и сказал! В ответ главврач подписал нужную бумагу, указав в ней какой-то ерундовый диагноз. Это была победа нашей маленькой дочери. Вообще перед нами открывались все двери – врачей, юристов, чиновников. Никому из них мы не давали взяток, разве что благодарили, когда оформление было завершено, маленькими сувенирами в память о нашей дочери, в решении судьбы которой они приняли такое благое участие.

18 февраля, как раз в день рождения мужа, мы забирали драгоценный «подарок» из детской больницы, где слабенькая, крохотная девочка – пальчики у нее были тонкие, как нитки! – ждала нас, своих родителей. Это была победа Бога над смертью.

Когда мы привезли Варю домой, свекровь, с которой мы жили вместе, увидев малышку, ни на минуту не усомнилась в нашей легенде о двойне – дескать, одна девочка умерла, а другая какое-то время находилась на выхаживании в больнице. Варя ведь тоже родилась недоношенной и поэтому выглядела очень неважно, что только подтверждало придуманную нами для родственников и друзей версию.

Началась наша борьба за выживание Вари. (Кстати, имя ей дал наш сын Сережа.) Помню, получив разрешение врачей – это же была зима! – гулять с ней, мы с мужем сразу направились к ближайшей от дома церкви. Входили мы в нее и ставили свечи к иконам по очереди, потому что кому-то из нас надо было сторожить коляску. Сердце мое еще было неразумным, не наученным вере, но я уже чувствовала, что это Бог подарил нам бесценное, ни с чем не сравнимое на земле сокровище – малютку Варю, светлую, ангельскую душу…

***

И тогда, в те трудные «испытательные» дни, и сегодня, когда моей дочери 25 лет и она сама недавно стала мамой, я уверена в помощи и защите Господа и Божией Матери. Сейчас, по прошествии двух с половиной десятилетий, мне трудно себе представить, как можно было почти до 40 лет жить вне Церкви, вне богообщения. Слава Богу, что благодаря той «рождественской сказке», которая так страшно началась 7 января 1984 года, но, по милости Божией, так счастливо завершилась (или до сих пор длится?), произошла моя самая главная Встреча. Слава Богу за все!

Однажды я написала:

Благодарю я, Господи, Тебя за все:
За солнце и луну,
За вечер и зарю, –
За все Тебя благодарю.
Спасибо, Господи, за дождь и снег,
За то, что на земле живу, –
Тебя за все благодарю.
Спасибо, Господи, и за судьбу, и за детей,
За свет из глаз, за стук сердец, –
За все тебя благодарю.
Спасибо, Господи, что посылал Любовь.
Она вела к Тебе всегда.
Вела. Звала. Ждала.
Молитвой жизнь озарена.
Спасибо, Господи!

Раба Твоя

Записала Ирина Медведева .pravoslavie.ru›Интернет-журнал
›33497.htm


 

" /> 

Когда и старость в радость.Рассказ.Леонид Гаркотин . Бабушки старенькие – источник добра, кладезь мудрости и добродетели. Они всё знают, на всё имеют свой взгляд и всё оценивают по-своему, с высоты прожитых лет, мудро и по-житейски. Ни за что ни одна бабушка не посоветует внучке брать пример с дочки Анны Петровны, которая после окончания института работает в платной клинике, ездит на дорогой машине, а проходя мимо стайки знакомых с детства старушек, небрежно бросит: «Здрасьте», – и на просьбу посмотреть заболевшего ребенка ответит: «Я не “Скорая помощь”». Наоборот, обратят внимание на всегда улыбчивую и откликающуюся по первому зову Олю Петрову, дочку Веры Николаевны, работающую медсестрой в детской поликлинике. Бабушки даже с лавочки встают, когда видят приближающуюся Олю, доверяют ей свои тайны, и она им платит тем же – добротой, ласковым словом и доверием. Каждая из них с огромной радостью присмотрит за Женькой, пока Оля ходит в магазин, и радость эта будет обоюдной и для старенькой бабушки, и для маленькой Женечки. Ведь своей родной старенькой бабушки у Жени нет, и она вынуждена временами «пользоваться» свободными от своих правнуков «чужими» прабабушками. У Насти, подружки ее, старенькая бабушка своя, личная, родная; Настя владеет ею безраздельно и очень сожалеет лишь о том, что бабушка старенькая живет отдельно от них, а Настеньке хотелось бы видеть ее каждый день. Телефон прабабушки Настенька выучила в три года. Проснувшись утром, она тихонько выбиралась из своей кроватки, бережно укрывала одеялом любившую поспать куклу Герду и, посмотрев на сладко посапывающих родителей, отправлялась на кухню, плотно прикрывала дверь и набирала номер бабушкиного телефона. Бабушка отзывалась немедленно, как будто специально ждала звонка. А в общем так оно и было. Нина Михайловна поднималась рано, неспешно делала домашние дела, и ко времени, когда должна позвонить Настенька, подвигала стул к телефону, присаживалась и ждала. Звонок как всегда раздавался неожиданно. Бабушка брала трубку и, услышав в ней родной и милый голосочек, радостно приветствовала свою любимицу. Начинался долгий, пока не проснутся Настенькины родители, разговор обо всем. – Бабуля старенькая, – так обращалась Настя к прабабушке, – ты как сегодня поспала? – Да хорошо, Настенька. С вечера помолилась у иконок, дверь замком да крестом заперла и легла спать. – А крестом-то зачем? Мы только на замок закрываем да на защелку. – А как же, миленькая! Крест-то Господний, он сильнее замка, он всю нечисть отгоняет. – А нечисть – это кто? – Нечисть-то – это, миленькая, грязь всякая, которая к человеку липнет. От нее только крестом да молитвой отбиться можно. – А ко мне когда грязь прилипает, то мама ее в машинке отстирывает и не молится. Она от порошка сама смывается. – Так то не та грязь, Настенька. Та грязь другая совсем. Мысли, например, нехорошие, темные да злые. Вот ты когда капризничаешь, это нехорошо, это значит и прилипла к тебе грязь мысленная. – Я не из мыслей капризничаю, а когда мне что-то не дают или не разрешают. – А ты вот перед тем, как раскапризничаться из-за чего-нибудь, остановись, подумай и скажи: «Помоги, Господи!» Он тебе и поможет, а значит, и капризничать будет не о чем. – Я, бабуля старенькая, так пробовала. Ты ведь уже меня учила. Мороженого очень захотела и попросила: «Помоги, Господи!» – а мама всё равно не разрешила, сказала: «Настя, какое мороженное! Ты третий день кашляешь». – Так Господь и уберег тебя, чтобы ты не простудилась еще больше, маме подсказал, чтобы не разрешала. – Ничего Он маме не подсказывал, она сама всегда не разрешает. А ты была маленькой или сразу же такой была? – меняет Настя тему разговора. – А как же, моя хорошая. Была, конечно. Все сначала маленькими бывают, и я была. Настя задумывается и молчит, а потом продолжает: – А где твои игрушки? – Так и игрушек-то у меня никаких особых не было. Кукол из старых тряпочек шили, ими и играли. Да и играть-то, миленькая, особо не приходилось. Помогать надо было старшим, дела всякие делать. Ты маме да папе тоже помогай и вырастешь трудолюбивой, а не белоручкой. – Белоручка – это кто? – снова озадачивается Настя. – Это когда с белыми руками? Мы с мамой пельмени делали и были белоручки? – Нет, миленькая, белоручками раньше лентяек звали, тех, кто работать не любил да не хотел, всё ждал, когда готовенькое подадут. – Нам в саду Валентина Ивановна тоже готовенькое подает, значит, мы все лентяи? – Да нет, ведь вы сами еще готовить не умеете, вот вам и подают. – Бабуля старенькая, а муж твой где? – снова меняет Настя тему. – Муж-то умер, моя хорошая, уже давно. – А ты тоже умрешь? – И я умру когда-нибудь. Господь Бог знает, когда человеку умирать надо. – Он что, Господь-то, всё знает? – Ну а как же, Настенька? Конечно, всё знает и всё видит. – Всё-всё-всё? – Всё и всех видит и всё про всех знает. Настя делает паузу, видно, прокручивает в голове такую неожиданную информацию, а потом серьезно говорит: – Не всё Он видит. Я вчера была у бабули Наташи и мороженое ела и конфеты, а маме про это Он и не рассказал, и мы с бабулей ей тоже не рассказали, чтобы ее не расстраивать, – и тут же продолжает: – А ребенки твои где другие? – Какие другие-то, Настенька? – Ну, которые не дед Юра, а другие. – А других-то у меня и нет больше, – тут Нина Михайловна замолкает, тяжело вздыхает и добавляет: – Был еще сынок Сереженька, да так случилось: погиб он в семнадцать годков. Не уберегла. Погоди-ка немножко, я сейчас. Нина Михайловна достала капли, быстро накапала в рюмочку, разбавила водичкой и выпила. – Сердце что-то защемило, Настенька, сейчас пройдет… А маме да папе всегда правду говорить надо. Господь-то видит, что ты обманываешь, да молчит, ждет, когда сама скажешь. Вот сегодня же и скажи и про мороженое, и про конфеты, а бабуля Наташа не обидится, ведь мама твоя – дочка ей, а на дочек разве можно обижаться? Нельзя. – Ладно, скажу, – соглашается Настя и торопливо говорит: – Всё, пока, бабуля старенькая, папа проснулся и пришел. Я тебе потом еще позвоню, ты жди. В трубке раздаются короткие гудки, а бабуля старенькая еще долго сидит у телефона и представляет ее, правнучку свою Настеньку, плотную, пухленькую, розовощекую неторопливую хлопотунью, и ждет, и надеется, что, может быть, в этот выходной приедет она вместе с родителями, зазвенит колокольчиком, засыплет вопросами, разворошит всё в шкафах, найдет и вытащит такие вещи, о которых она уже и забыла, а потом, притомившись, попросит: «Бабуля старенькая, расскажи мне сказку». И они сядут рядом на старый диван, обнимутся, прижмутся друг к другу и замрут: одна – от предвкушения интересной сказки, а другая – от счастья, умиления и любви к этой маленькой, милой и бесконечно родной непоседе, которая одним своим ласковым поцелуем дает такой всплеск добрых и положительных эмоций, такую бурю радости и счастья, что все заботы и хвори мгновенно отступают, прячутся и долго еще опасаются даже на маленький шажок приблизиться к самой лучшей, к самой доброй и к самой любимой Настиной старенькой бабушке. Леонид Гаркотин16 августа 2013 года .pravoslavie.ru›Интернет-журнал›63457.htm

a href='http://

p>Иверская икона Божией Матери — с пронзенным ликом 6 мая, 2013 • . • Иверская икона Божией Матери. 1-я пол. XI или нач. XII в. Оклад нач. XVI в. (Иверский мон-рь на Афоне)Икона Божией Матери, прославившаяся чудесами в уделах Богородицы — на Афоне, в Иверии (Грузии) и в России — названа по имени Иверского монастыря на Святой горе Афон.Первое известие о ней относится к IX веку — временам иконоборчества, когда по приказу еретической власти в домах и храмах уничтожали и предавали поруганию святые иконы.Некая благочестивая вдова, жившая недалеко от Никеи, хранила у себя заветный образ Богоматери. Скоро это открылось. Пришедшие вооруженные воины хотели отнять икону, один из них ударил святыню копьем, и из лика Пречистой потекла кровь. Со слезами помолившись Владычице, женщина пошла к морю и опустила икону в воду; образ стоя двинулся по волнам.Об иконе с пронзенным ликом, пущенной по морю, узнали на Афоне: единственный сын этой женщины принял монашество на Святой горе и подвизался рядом с тем местом, где когда-то причалил корабль, везший на Кипр Саму Божию Матерь, и где впоследствии, в Х веке, грузинский вельможа Иоанн и византийский полководец Торникий основали Иверскую обитель.Однажды насельники Иверского монастыря увидели на море огненный столп высотой до неба — он поднимался над образом Богоматери, стоящим на воде. Иноки хотели взять икону, но чем ближе подплывала лодка, тем дальше в море уходил образ… Братия стали на молитву и усердно просили Господа даровать икону обители.В следующую ночь Пресвятая Богородица явилась во сне старцу Гавриилу, отличавшемуся строгой подвижнической жизнью и детски простым нравом, и сказала: «Передай настоятелю и братии, что Я хочу дать им Мою икону в покров и помощь, потом войди в море и с верой иди по волнам — тогда все узнают Мою любовь и благоволение к вашей обители».Наутро монахи с молебным пением отправились на берег, старец безбоязненно пошел по воде и сподобился принять чудотворную икону. Ее поставили в часовне на берегу и трое суток совершали пред ней молитвы, а потом перенесли в соборный храм (на том месте, где стояла икона, открылся источник чистой сладкой воды).На другой день икону обнаружили над монастырскими воротами. Ее отнесли на прежнее место, но она вновь оказалась над вратами. Так повторялось несколько раз.Наконец Пресвятая Богородица явилась старцу Гавриилу и сказала: «Передай братии: Я не хочу, чтобы Меня охраняли, но Сама буду вашей Хранительницей в этой жизни и в будущей. Я испросила вам у Бога Мою милость, и до тех пор, пока будете видеть Мою икону в обители, благодать и милость Сына Моего к вам не оскудеет».Иверский монастырь на АфонеИноки построили надвратную церковь в честь Богоматери, Хранительницы обители, в которой чудотворная икона пребывает по сей день. Икона называется Портаитисса — Вратарница, Привратница, а по месту своего явления на Афоне — Иверская.По преданию, явление иконы совершилось 31 марта, во вторник Пасхальной недели (по другим сведениям, 27 апреля). В Иверском монастыре празднование в ее честь совершается во вторник Светлой седмицы; братия с крестным ходом идет на берег моря, где принял икону старец Гавриил.В истории обители известно много случаев благодатной помощи Божией Матери: чудесного восполнения запасов пшеницы, вина и елея, исцеления болящих, избавления монастыря от варваров.Так, однажды персы осадили монастырь с моря. Иноки взывали к Божией Матери о помощи. Внезапно поднялась страшная буря и неприятельские корабли затонули, в живых остался один лишь военачальник Амира. Пораженный чудом гнева Божия, он раскаялся, просил молиться о прощении его грехов и пожертвовал много золота и серебра на постройку монастырских стен.ИконографияИконография Иверской иконы представляет собой особый вариант «Одигитрии», получивший в византийском искусстве название «????????» (рус.- «Милостивая»). Доска вытянутая, фигуры заполняют почти все пространство ковчега. Изображение Богоматери поясное, голова слегка склонена к Младенцу Христу, правая рука поднята в молитвенном жесте на уровне груди.Мироточивая Иверская икона Божьей Матери, МонреальБогомладенец сидит на левой руке Матери высоко и прямо, в легком повороте к Ней, голова немного откинута назад. Правая рука Младенца вытянута вперед к руке Богоматери с благословляющим двуперстно жестом, в левой Он держит свиток, вертикально опирающийся на колено.Положение рук Богоматери, повторяющиеся параллельно полукруглые складки Ее мафория зрительно создают некое вместилище — подобие трона для Младенца Христа, что соответствует византийским богословским и поэтическим представлениям об образе Богоматери — храме, вместилище Невместимого и получает отражение во многих памятниках византийского искусства XI-XII вв.Своеобразна манера написания ликов: с крупными, массивными чертами, широко раскрытыми миндалевидными глазами; взгляд устремлен вперед, выражение ликов сосредоточенное. Значимой иконографической деталью является изображение на лике Богоматери раны, из которой сочится кровь.В начале XVI века икона была украшена чеканным серебряным золоченым окладом грузинской работы, оставляющим открытыми только лики Богоматери и Младенца. По-видимому, оклад довольно точно воспроизводит иконографию древнего образа, однако на полях дополнен чеканными изображениями полуфигур 12 апостолов.Иверская икона – русские страницы историиВ XVII веке об Иверской иконе узнали на Руси. Архимандрит Новоспасского монастыря Никон, будущий Патриарх, обратился к архимандриту Иверского Афонского монастыря Пахомию с просьбой прислать точный список чудотворного образа.«…Собрав всю свою братию… сотворили великое молебное пение с вечера и до света, и освятили воду со святыми мощами, и святою водой обливали чудотворную икону Пресвятой Богородицы старую Портаитиссу, и в великую лохань ту святую воду собрали, и собрав, паки обливали новую доску, что сделали всю от кипарисного древа, и опять собрали ту святую воду в лохань, и потом служили Божественную и святую литургию с великим дерзновением, и после святой литургии дали ту святую воду и святые мощи иконописцу преподобноиноку, священнику и духовному отцу господину Иамвлиху Романову, чтобы ему, смешав святую воду и святые мощи с красками, написати святую икону».Иконописец только в субботу и воскресенье употреблял пищу, а братия дважды в неделю совершала всенощное бдение и литургию. «И та (новонаписанная) икона не рознится ничем от первой иконы: ни длиною, ни широтою, ни ликом…»Встреча списка Иверской иконы Божьей Матери со святой горы Афон в Вознесенском храме г.. Павловский Посад, апрель 2010.13 октября 1648 года икону встречали в Москве царь Алексей Михайлович, Патриарх Иосиф и толпы православного народа. (Этой иконой владели царица Мария Ильинична и ее дочь царевна Софья Алексеевна; после кончины царевны образ пребывал в Новодевичьем монастыре. В настоящее время он находится в Государственном Историческом музее.)По преданию, у иноков, везших святыню с Афона, не хватило денег на переправу через Дунай. Они уже решили возвратиться в обитель, но Сама Божия Матерь помогла им — Она явилась богатому греку Мануилу и велела ему заплатить за монахов перевозчикам-мусульманам.Другой список по повелению Патриарха Никона был доставлен с Афона в Москву, украшен драгоценной ризой и в 1656 году передан на Валдай, в новоустроенный Иверский Богородицкий Святоозерский монастырь (после революции икона бесследно исчезла).Иверская икона Божией Матери. 1995 г. Иконописец иером. Лука (Иверская часовня, Москва)С иконы, находившейся в царской семье, был сделан еще один список; в 1669 году его установили в часовне у ворот, выходящих на главную — Тверскую — улицу Москвы. Вратарница стала одной из самых чтимых святынь, Матушкой-Заступницей москвичей.Через Воскресенские ворота въезжали на Красную площадь победители; цари и царицы, прибыв в старую столицу, первым делом отправлялись поклониться Иверской — как и все, кто приезжал в город. Москвичи шли в часовню помолиться о всякой насущной потребе; икону возили по домам, служили перед ней молебны — и получали по вере: Иверская Вратарница прославилась исцелениями больных, многими чудесами.В 1929 году часовню уничтожили, в 1931-м снесли Воскресенские ворота. Икона была передана в храм Воскресения Христова в Сокольниках, где пребывает и поныне.В ноябре 1994 года Святейший Патриарх Алексий II освятил закладку Иверской часовни и Воскресенских ворот на прежнем месте, и меньше чем через год они были восстановлены. 25 октября 1995 года с Афона в Москву прибыл новый список чудотворной Иверской иконы, написанный монахом-иконописцем с благословения иверского игумена. Благая Вратарница вернулась на главные ворота Своего города.Использованы материалы pravenc.ru .pravmir.ru›Икона Божией Матери

 

 

Как научиться смирению? 27 декабря, 2010 • Протоиерей Алексий Уминский • Также в рубрике • • Без смирения христианская духовная жизнь невозможна. Христианин должен учиться со смирением принимать скорби — не сжав зубы, терпеть во что бы то ни стало, а именно принять боль. Но что делать, если смирения нет? Специально для портала «Православие и мир» — беседа Тамары Амелиной с протоиереем Алексием Уминским.smirenie- Путь к смирению достаточно долог и сложен. Это путь длиною во всю жизнь. Конечно, это духовная наполненность. Авва Дорофей говорит: «Каждый молящийся Богу: «Господи, дай мне смирение», должен знать, что он просит Бога, дабы он послал ему не кого-нибудь, а оскорбить его».Ведь мы в молитве Ефрема Сирина каждый день именно об этом просим Великим постом, а потом удивляемся, почему с нами Великим постом случаются искушения.– О смирении мы слышим тогда, когда получаем совет: «А ты смирись!»- Так и хорошо бы смириться, так и надо. Правильно.– Смирение – принятие воли Божией?- Смирение – принятие себя таким, какой ты есть. Чаще всего самая большая проблема для человека – быть самим собой, быть тем, кто ты есть на сегодняшний момент. Самое большое несмирение – человек не хочет себе признаться, кто он есть на самом деле. Человек хочет выглядеть в глазах других людей лучше, чем есть на самом деле. У всех же это есть, да? И никому не хочется, чтобы знали, что ты думаешь, что творится в твоей душе. И все проблемы нашего несмирения, наши обиды происходят от того, что люди замечают, какие мы есть на самом деле и как-то дают нам это понять. А мы на это обижаемся. По большому счету это именно так.Начальный момент смирения может начаться именно с этого: если тебе говорят «Смирись», то, значит, подумай, а что произошло? И найди причину в самом себе. Может быть, ты и есть тот самый человек, к которому обращены эти слова обиды и в них нет ничего обидного? Если дураку сказать, что он дурак, то что в этом обидного для дурака? Для дурака не может быть ничего в этом обидного. Если я дурак, и мне сказали, что я дурак, то я не могу на это обидеться!– Так кто ж себя считает дураком?- Так вот, смиренный человек, если он знает, кто он такой, он не обидится.– Но всегда же есть люди и глупее, и хуже?- Не факт! Это еще надо разгадать! Может, и есть, но они тоже дураки, и я такой же как и они. Вот и все. Наша жизнь есть цепь доказательств того, чтобы люди поверили, какие мы умные, сильные, талантливые… Ну, вот скажите, надо ли умному человеку доказывать, что он умный? Не надо! Если человек доказывает, что он умный, значит, он дурак. И когда ему говорят, что он дурак, он не должен обижаться. Примерно так, я, конечно, рисую грубую схему. Человек должен прежде всего понять, кто он есть на самом деле. И не бояться быть самим собой. Потому что это точка отсчета.– А если тебе это говорит тоже дурак?- Дурак может стать умным! Дурак, если он поймет, что он дурак, он может постараться и стать умным! Не делать вид, что он умный, а как-то поучиться быть умным. Трус может научиться стать смелым, если он поймет, что он трус и захочет стать смелым.Каждый человек, если он поймет точку отсчета, у него будет куда идти. С этого начинается смирение. Человек, прежде всего, с собой должен примириться в Боге и увидеть, кто он такой есть. Потому что если человек считает, что он умный, то зачем ему просить у Бога ума? Он и так умный. Если человек считает себя талантливым, то зачем просить у Бога таланта? А если он считает, что у него чего-то нет, значит, он может просить это у Бога, значит, ему есть куда стремиться, значит, есть, куда идти. А так – идти некуда. Почему Заповеди блаженства начинаются с «Блаженны нищие духом» (Мф. 5, 3).? Потому что нищий все время что-то просит, у нищего ничего нет. Хотя при желании он может так набить карманы деньгами! Есть даже такая профессия – профессиональный нищий. Так вот, принцип один и тот же. Человек в глазах других людей признал себя нищим. Он такой жизнью живет, он из этого нищенства получает способ жизненного существования.А если это перевести в духовный план, как нас учит Евангелие, тогда можно что-то в этой жизни приобрести для себя важное, а без этого не приобретешь. Самой большой проблемой, самым большим препятствием для приобретения каких-то духовных даров или силы для движения к Богу, прежде всего, является то, что мы не хотим быть самими собой. Нам хочется в глазах других выглядеть лучше, чем мы есть на самом деле. Понятно, что нам хочется быть лучше, но мы не делаем для этого простых вещей.Мы не хотим, чтобы люди видели, какие мы есть на самом деле. Нам очень страшно от этого, нам страшно как Адаму, который хочет от Бога спрятаться, нам хочется сразу прикрыть всю свою наготу.А смирение, прежде всего, состоит, как мне кажется, в том, что человек совершает очень мужественный поступок. Он не боится быть дураком, если он дурак. Не боится признать свою глупость, если он глуп. Не боится признать свою неспособность, если он неспособен. Не боится признать свою бесталанность, если у него что-то не получается. Не впадает от этого в уныние, самоедство, что, мол, как же так, есть же еще хуже меня, а понимает, что это есть точка отсчета. Поэтому, когда ему говорят «дурак», он не обижается, а смиряется.– Еще смирение часто путают с равнодушием.- Есть понятие «бесстрастие», а есть понятие «бесчувствие». Это разные вещи.– Если в человеке не проявляется каких-то страстей, осуждения, например, то кажется, что с душой все в порядке.- Да, нет. Что значит в порядке? Если в душе человека мир, тогда с ним все порядке, а если безжизненное болото, то это состояние уныния, с этим жить тяжело.– Критерий – мир, радость?- Да, то, что в Евангелии написано. В Послании апостола Павла к галатам: «…любовь, радость, мир, долготерпение, благость, милосердие, вера, кротость…» (Гал. 6–7).– Могу я не упоминать в молитве людей, о которых мне трудно молиться?- Если Вы христианка, то не можете– Не могу я даже имена их произносить, у меня сразу такие искушения… Даже молитва прекращается… Хочется забыть …- Если Вы христианка, то не имеете права. Значит, должны просить у Бога на это сил.Как сказал архиепископ Иоанн Шаховской: «Не желать видеть и слышать человека похоже на приказ его расстрелять».– Неужели, действительно, существуют такие люди, которые способны простить, преодолеть, казалось бы, немыслимые предательства?- Попробовать можно. Смотря что вы у Бога будете просить. Если вы будете просить, чтобы Бог привел к покаянию этих людей, дал им возможность понять, что они сделали неправильно, чтобы Господь не дал им до конца погибнуть, чтобы Господь помог им измениться, то почему бы нет?– Есть мнение, что, если молишься за таких людей, то на себя принимаешь груз их греха.- Это, конечно, полное безобразие. Когда люди оправдывают нежелание за кого-то молиться какими-то искушениями. Тогда лучше снять с себя крест, в храм не ходить и жить себе спокойненько жизнью без церкви – без Христа и без креста. Вообще тогда не будет никаких искушений! Все будет отлично! Это, конечно, безобразие, но распространенное безобразие. Из такого ложного смирения, мол, недостойны, немощны, куда нам… Потому что люди не любят Христа, а любят только себя.Священник Георгий Чистяков пишет: «И, наверное, именно потому так редко совершаются чудеса в наши дни, что нам хочется чуда в тех случаях, когда есть другой выход, хочется чуда только по той причине, что так будет проще. Мы ждем чуда и просим о чуде, не исчерпав все свои возможности, просим о чуде, а надо бы просить сил, мудрости, терпения и упорства».Совершенно согласен с этими словами отца Георгия.Беседовала Тамара Амелина .pravmir.ru›kak-nauchitsya-smireniyu/

 a href='http://

Святогорское братствоО старце Ефреме и основанных им в Америке монастыряхТатьяна Веселкина Старец Ефрем ФилофейскийС 1989 года старец Ефрем Филофейский и его последователи основали 17 монастырей по периметру Соединенных Штатов, в которых подвизаются монашествующие разных национальностей, а паломники (и паломницы) из разных стран и континентов постигают святогорские монашеские традиции и азы молитвы Иисусовой. Об афонском старце Ефреме много лет назад рассказывал мне другой афонский игумен – священноархимандрит Авель (Македонов), бывший в 1970-е годы настоятелем русского Пантелеимонова монастыря, а в 1989 году получивший благословение возобновить монашескую жизнь в порушенной Иоанно-Богословской обители под Рязанью. Тогда слова «Святая Гора» мало кому что говорили, как мало кто мог отличить покрой афонской скуфейки от русской. Но вскоре афонский устав, которому стало следовать монастырское братство, доносившиеся с клироса распевы и Чин о Панагии после литургии стали нам знакомыми и родными. Насельников в монастыре были единицы, и мы, совсем молоденькие, нарушая все афонские уставы, по благословению игумена готовили для братии обед и тут же, в трапезной, под иконами и картинами с афонскими сюжетами, ночевали; сажали вокруг убогого домика, где поначалу поселился вновь назначенный наместник, розовые кусты, а долгими зимними днями пили чай с вареньем из царских яблочек и слушали рассказы старца о Святой Горе Афонской. При воспоминаниях о братии монастыря своего и соседних на казавшихся васильковыми глазах отца Авеля появлялись слезы. Один такой рассказ и был о старце Ефреме – его сомолитвеннике и сотруднике, игумене монастыря Филофей. «Какая любовь, какой силы молитва, – смотря вдаль, повторял отец Авель. – Ведь он – ученик самого Иосифа Исихаста!» Уже позже я разглядела, что глаза отца Авеля, казавшиеся васильковыми, были орехового цвета, и намертво усвоила, что Святая Гора – монашеская республика, куда женщинам вход запрещен. Слова старца сливались с чтением из патериков и его потешными рассказами о некоей журналистке, пробравшейся на Афон под видом мужчины. Она уже было ступила на отплывавший на материк корабль, как из моря «выпрыгнула» акула и поглотила ее. «А акул в тех местах отродясь не водилось!» – заключал отец Авель, и в глазах его прыгали смешинки. В 1959 году старец Иосиф ушел в жизнь вечную, но отец Ефрем (Мораитис) продолжил подвизаться на Святой Горе. В 1973 году был избран игуменом Филофея, в короткий срок возродив там монашескую жизнь. Кинот Святой Горы просил и благословил его расширить и наполнить ищущими монашеского жития еще три афонских обители: Ксиропотам, Костамонит и Каракалл, которые и сейчас остаются под духовным руководством архимандрита Ефрема, так же как и ряд мужских и женских обителей в Греции. Это было в 1970-е годы. А в 1989 году два афонита – архимандриты Авель и Ефрем, оба бывшие уже в преклонных летах, – оказались за тысячи километров от Святой Горы: один – в центре России, другой – на Североамериканском континенте, где положил начало первому из 17 существующих сейчас в США греческих монастырей, которые стали жить здесь по афонскому (или приближенному к нему) уставу, – женскому в честь Рождества Пресвятой Богородицы под Питтсбургом, в штате Пенсильвания. Спустя шесть лет, в 1995 году, старец, взяв с собой из Филофея пять монахов – американцев и канадцев греческого происхождения, перебрался в самую большую и жаркую в США аризонскую пустыню Сонора. Благословенная Аризона Самолет, разворачиваясь и настраиваясь на курс, долго кружил над Нью-Йорком и окрестностями, а потом резко, прямым крылом, взял курс на столицу Аризоны – Феникс. Один из самых быстро развивающихся городов США, почти 5-миллионный город вырос в пустыне и своим существованием в пекле напоминает сказочную птицу, возродившуюся из пепла. В году минувшем Фениксу исполнилось 100 лет. Как полагается столице каждого американского штата, здесь есть свой аэропорт, университет и административный центр – Даунтаун. Но стоит выехать из цивильного центра, и уходящие в небо стройные силуэты пальм сменяет пустыня, из представителей флоры которой жители устраивают рядом с домами клумбы. Кажущееся на первый взгляд великолепие экзотики на самом деле всего лишь стандартный набор пород агавы и кактусов разных мастей – от колючих шаров до гигантских «многоруких» сагуаро. Аризона – единственное место на земле, где эти кактусы растут в природных условиях и законодательно охраняются. Так что если при строительстве дороги или обустройстве участка наткнутся на устремленного ввысь колючего великана, его обойдут, огородят, а то и сделают вокруг клумбу. Потому умирают гиганты естественной смертью, упав и распластавшись на земле на несколько метров. Адресом обители святого Антония Великого, основанной в 1995 году в Сонорской пустыне старцем Ефремом, значится город Флоренс, или Флоренция. В США вообще принято давать населенным пунктам названия мест, уже существующих на картах разных стран мира. Недалеко от местной Флоренции есть городок Майами, но это не тот, что наводняют русские любители отдыха на побережье Флориды. А во Флориде есть одноименный нашему граду святого Петра Санкт-Петербург, как в северной части штата Нью-Йорк есть одноименный индийской столице городок – крошечный Нью-Дели. В пейзаже нынешней Флоренции преобладают серо-выгоревшие тона, а когда-то поселение больше походило на небольшой «разноцветно-пряничный» европейский городок. Протестантские церкви, здание собраний местных «вольных каменщиков» и брошенная прямо на улице, среди кактусов, техника начала прошлого века. Город разросся вокруг знаменитых аризонских тюрем, и сейчас его пейзаж разнообразят не только кактусы, но и «заросли» колючей проволоки и сторожевые вышки. За границей Флоренции снова тянется пустыня, охраняемая «сторожевыми башнями» рукастых кактусов-великанов. Проезжаем индейскую резервацию. Ни вигвамов, ни длинноволосых индейцев с перьями в прическе, ни раскосых глаз; по обе стороны от дороги – тающая в сумерках пустыня. А табличка всего лишь указатель принадлежности этих земель одному из более чем 17 индейских племен, проживающих в пустыне Сонора. И вдруг за поворотом, на горе, на фоне угасающего неба, – бело-синяя Ильинская церковь, отделенная полоской пустыни от обители святого Антония Великого. Обитель Паломникам, имеющим намерение остаться в обители на ночь, благословляется прибыть в монастырь с 8 утра до 5 вечера. Среди тех, кто встречает паломников, рясофорный монах Серафим – русский насельник монастыря, который говорит по-гречески и по-английски; в его послушание входит прием паломников, работа с электронной почтой, поступающей на адрес монастыря, ответ на телефонные звонки, а также книжная лавка, монастырский веб-сайт, издательство, сопровождение экскурсий по монастырю и перевод, в том числе и исповедей русскоговорящих паломников, не знающих ни английского, ни греческого. Облаченная в положенную в монастыре одежду, сделавшую доступным для зрения разве что мое лицо, перекрестившись, я вошла в монастырские ворота. «Господи, благослови!»… Я запоздала к означенному времени: обитель уже спала, чтобы встать на молитву в полночь. Слева от главного собора дремали бронзовые львы. Отдыхало било. Сгустившаяся тьма скрывала буйство красок растительного мира. Появившаяся неизвестно откуда длинная грациозная аризонская кошка с характерным для здешних мест профилем сфинкса была единственным в сей час обитателем монастыря, который не ушел на покой до ночного бдения. Она мурлыкнула и уткнулась мне в ноги. По дорожке я прошла в гостевой дом для паломниц, куда мужчинам вход запрещен. На первом этаже – комнаты для мирянок, на втором – кельи для монахинь. Комнаты, холл с современной кухней-столовой, гладильная – везде центральное кондиционирование и большие потолочные вентиляторы. От палящего солнца и нечаянного постороннего взгляда защищают деревянные жалюзи на окнах. Старца Ефрема не раз спрашивали, почему для паломников созданы такие комфортные условия. На что получали ответ: в монастырь люди приезжают издалека, продолжительные ночные службы для большинства – уже испытание, а климат и монастырский дресс-код делают необходимыми для паломников и душ после жаркого дня, и отдых. Оно и верно: температура летом здесь поднимается до 45 градусов по Цельсию в тени! Монастырь святого Антония – третья в Аризоне по посещаемости «достопримечательность» после знаменитого Гранд-Каньона и города Седоны. Помимо паломников ежегодно на экскурсию сюда приезжают до 25 тысяч туристов. Одновременно обитель может принять до 150 паломников, желающих остановиться на ночь и более. На престольный праздник в январе в обители всегда многолюдно: паломники и особенно паломницы стремятся, ища духовного совета и Иисусовой молитвы, посетить эту «частичку Горы Афонской». Архимандрит Ефрем Филофейский прибыл в аризонскую пустыню Сонора летом 1995 года. Старец говорил, что то был Божий Промысл: в Аризону его «ноги привели». За 16 лет до этого – в 1979 году – он отправился в Канаду на лечение. Туда его пригласил один из греков, ранее бывавший на Афоне. Встречи старца с православными греками продолжались и в последующие годы во время его поездок в Канаду: в Торонто, Монреаль, Ванкувер. Потом старец стал приезжать и в США. Люди приходили на исповедь, за духовным советом и просили его содействия в устроении монастырей: православные греки Америки и Канады нуждались в духовной поддержке. В городе Тусон, что примерно в часе езды от нынешнего монастыря, был у старца Ефрема знакомый священник – отец Антоний. В 1995 году, когда старец уже задумывал устроить в пустыне монастырь, отправились они на поиски подходящего участка земли. Свернули с асфальта на грунтовую дорогу посреди пустыни – и вдруг отец Антоний ясно услышал колокольный звон. В округе знали, что священник тот отличался острым умом. Сообразив, что это Божие указание, поехали в город, чтобы узнать, не продается ли участок. И совсем скоро приобрели землю всего за полцены. Монахи припоминают, что и продавца звали Антонием, и он долго откладывал сделки, имея желание продать свой земельный участок церкви или монастырю. Среди первых, кто приехал строить новый монастырь, был и нынешний его игумен – архимандрит Паисий, грек, выходец из Канады, подвизавшийся на Святой Горе. К сентябрю прибыло еще пять афонитов. Среди пустыни, где «в тон» иноческой молитве завывали шакалы, где в изобилии водились змеи, поставили два вагончика: в одном была церковь, в другом – трапезная. Главный храм, который было решено освятить во имя преподобного Антония Великого и святителя Нектария Эгинского, с Божией помощью планировали построить за… четыре месяца! К первому престольному празднику – святого Антония Великого, 17 января по новому стилю, которого придерживается Греческая Православная Церковь. Рабочих наняли по скромным на тот момент средствам, потому работали на строительстве и сами отцы – по 14–15 часов в день. И к празднику храм был почти готов. Вскоре устроились и трапезная, келейный корпус для братии, гостевые дома для паломников. В 1996 году для главного монастырского храма была написана и прислана из Греции икона Божией Матери «Аризонская», иконография которой напоминает хорошо известную в России «Всецарицу». Около 90 процентов нынешних монастырских построек возведено в первые пять лет существования обители. Греческая соборная базилика, где ежедневно совершаются богослужения, освящена во имя преподобного Антония Великого, отца древнего монашества, и святителя Нектария Эгинского, особо почитаемого греческого святого, имеющего благодать исцелять от рака. Интересно, что все строившиеся на территории обители храмы возводили в традиционном для стран Православия стиле. Храм во имя Димитрия Солунского с луковкой и Серафимовская часовня – в русском стиле. Деревья, кустарники и цветы были привезены в пустыню из питомников: сосны, лиственницы, неисчислимые виды и подвиды пальм. За алтарем главного собора растет Неопалимая купина со Святой Земли. Разросшись, растительность не только придает цветное великолепие пейзажу, демонстрируя мастерство братии в ландшафтном дизайне, но и создает особый микроклимат, защищая постройки и обитателей монастыря от испепеляющего солнца. Есть в монастыре и своя ирригационная система: для полива используется капельный способ, некоторые участки земли поливаются в определенное время суток. По всей территории обители сбивают жар испанские фонтаны. «Херувимские очи» Братия молитвенно живет по афонскому уставу: подвизается в основном ночью, ибо ночь, как наставлял старец Иосиф Исихаст,«по своей природе помогает успокаиваться уму и дает время для молитвы». Круг богослужений в монастыре выстроен следующим образом: после часов отдыха – с 7 до 10 вечера, которые соблюдаются на всей территории монастыря, – братия становится на келейное бдение, а в 1 час ночи собирается в храме на общую молитву: полунощницу, утреню и литургию. «Старец нам говорил, что ум сразу после сна – отдохнувший, чистый. И поскольку он находится в таком состоянии чистоты и покоя, это самое подходящее время сразу дать ему, как первую духовную пищу, имя Христово», – читаем в книге старца Ефрема Филофейского «Моя жизнь со старцем Иосифом». На русский этот труд, несколько небольших цитат из которого я приведу, был переведен архимандритом Симеоном (Гагатиком) и уже стал библиографической редкостью, по крайней мере в США. По будням ночные службы продолжаются до 3:30–4:00 часов утра, по воскресным дням и праздникам – на час дольше. После ночного богослужения и трапезы – трехчасовой отдых. Предполагается, что все паломники должны посещать монастырские уставные богослужения, как ночные, так и девятый час и вечерню в 3:30 дня и малое повечерие – в 5:00 вечера. Вступив в утопающий в темноте храм со всполохами огней у алтаря и клироса, вижу стройные ряды мужчин. Монашествующие паломники молятся в стасидиях. Мирянки – по левую сторону – присели на стулья, а некоторые, с детишками, и прямо на пол. Русские, по обычаю, молятся стоя. Било. Сама я пришла, заснув после пятичасового перелета из Нью-Йорка, знакомства с Фениксом, экстерьером местных исправительных учреждений и вечерним монастырем, только к началу литургии. Братия дивно пела по-святогорски. «Старец нас учил, что тот монах, который не совершает бдения и который не сделал своим достоянием молитву Иисусову, не может называться монахом. Монах без бдения, не ставший нощным врением на нырищи (Пс. 101: 7), как бы птицей, которая не спит и поет, монах, не приобретший трезвения и молитвы, монахом, по сути, назван быть не может. Он монах не в душе, а лишь по внешности. Благодаря сознательному бдению монах приобретает, как говорят отцы, херувимские очи. Старец, этот философ нынешнего времени, знал, что такое бдение ради Бога. Это не то бдение, когда всю ночь ловят рыбу или шатаются по улицам и дискотекам. Бдение – это то, что я совершаю в Боге… Это значит, что ум восходит, проходит через Небеса, видит Слово Божие, Которое выше ума и понятия, на Престоле и в Славе превыше небес, и там беседует с Ним… И сердце радуется, и человек восклицает: “Блажен тот, чей ум в Боге! Он счастлив и блажен”… Вот какова истина, вот что такое монах!» (Ефрем Филофейский. Моя жизнь со старцем Иосифом). После службы, даже в пост, – вкусная трапеза: дыня, желтый и красный арбуз, чай, кофе, салат из местной разновидности огурцов, арахисовое масло и джем на хлеб, щербет и халва с орехами, маслины. Лимоны, апельсины, грейпфруты, яблоки, виноград, оливки – всё свое, монастырское. Братия трудится на разбитых в жаркой пустыне оливковых и цитрусовых плантациях и виноградниках; сами пекут хлеб, делают церковное и столовое вино, вкуснейший прозрачный джем из плодов (красных шишечек) кактуса. Монахи в будние дни, как правило, завтракают в кельях. Зато для паломников завтрак – время не только подкрепиться, но и пообщаться: тихо течет беседа, слышится речь греческая, русская, английская, французская, сербская, украинская… «Время от времени у нас бывало много гостей, и им очень нравилась наша еда. “Что же это за еда у вас такая вкусная?!” – спрашивали они с удивлением. Старец готовил совершенно постную пищу, когда с тахином, когда с фасолью. Но это было настолько вкусно, что даже рыба не произвела бы на них столь сильного впечатления. А вкусной делала еду молитва Старца, его благословение. Там, где совершается дело Божие, еда и вода становятся сладкими как мед. Однажды я спросил Старца: – Как это происходит? Почему так бывает? – Это от Бога, от Иисусовой молитвы. Совершается молитва – и благословляется еда. – Старче, мы каждый день едим постную пищу. И когда я ем рыбу – она как мед, когда я ем сухой хлеб – он как мед, когда фасоль ем – она как мед, чечевицу ем – и она как мед. – Так и есть, – сказал Старец. – Для того, кто имеет правильное духовное устроение, что бы он ни ел – ничего не будет лучше этого. Отсюда можно узнать духовное устроение каждого инока…» (Ефрем Филофейский. Моя жизнь со старцем Иосифом). Повязав платок концами назад, как принято в греческих монастырях, вышла из гостиницы. Тихо вокруг. Кажется, и храмы из серого камня со множеством оттенков, и колокольня под красной черепицей, и фонтаны – сказочный оазис в пустыне. И сотни деревьев, и одетые в красный камень дорожки, проложенные в пустыне и соединяющие храмы и строения в разных уголках обители. Зелень перемежается яркими красками оранжевых соцветий, лиловый спорит с переливами малинового… Едва ощутимый аромат, окутывающий меня, становится то сильнее, то исчезает, то изменяет «парфюмерный букет». Мой нос механически следует за запахом. В предвкушении аромата я утопила его в одном цветке, в другом, в третьем, прошлась по кустарникам. Они пахли пресной зеленью, а то и вовсе были без запаха! Проделала процедуру еще раз и… остановилась. Нет, это сам воздух источает аромат. «У каливы Старца я тянул четочку, а он мне рассказывал о молитве, об отцах, за которыми ухаживал, когда они состарились. И в этом месте, у каливы, мир благоухал, как лилия и роза, хотя вокруг была одна сушь и ничего не росло, кроме низкого каменного дуба. Однажды я стал нюхать воздух, и Старец меня спросил: – Что это ты делаешь? – Старче, пахнет лилиями и розами. – Вот балда! Подойди поближе, к двери. Я подошел к двери в келлию Старца и вдохнул аромат. Я вошел: вся келлия благоухала так, что даже моя борода и одежда стали источать аромат. Старец мне сказал: – Это от молитвы. Разве ты не понимаешь? Благоухание – это имя Христово. Должно быть, он много молился той ночью. От Иисусовой молитвы благоухает не только человек, но и то место, где он стоит» (Ефрем Филофейский. Моя жизнь со старцем Иосифом). Афониты Две трети братии обители – греко-американцы, второе и даже третье поколение выходцев из греческих семей США и Канады. Непосредственно афонитов – пятеро. Примерно пятая часть – американцы, принявшие Православие. Один брат – японец, выпускник Свято-Германовской семинарии на Аляске; отец Христофор – афроамериканец. Есть и послушник родом из Омска. На монастырском кладбище похоронен крупный ученый-византолог, выпускник и преподаватель Гарварда, известный переводчик с греческого житий святых Константин Каварнос. Проживший всю жизнь в миру, но имевший склонность к иноческому житию, он за несколько лет до кончины был пострижен старцем Ефремом в схиму. Скончался схимонах Константин в возрасте 92 лет. Впрочем, и молодые отцы из «Святого Антония» могут похвастаться учеными степенями и списком дипломов престижных университетов. Только не хвастаются, а, надев подрясник, не подметающий полами пустыню, отправляются в сады и на виноградник, на стройплощадку за воротами монастыря, в издательство и гостиницы, в пекарню и винодельню, принимать паломников, готовить обед, собирать финики… Отец Серафим тоже мог бы рассказать о том, как учился в России и как продолжал образование в Америке. Три года ездил паломником в Антониев монастырь, а осенью 2002 года стал здесь послушником. – Сначала ищущий монашества живет в обители трудником; по благословению старца, его, обычно спустя несколько месяцев, одевают в подрясник, – рассказывает отец Серафим. – После пяти-шести лет искуса послушника постригают в рясофор и меняют имя. Практики пострига в мантию у нас нет. В великую схиму постригают монахов преклонного возраста, в основном незадолго до кончины. В честь преподобного Серафима имя новопостригаемому в греческих монастырях дается нередко. В главном храме обители, в иконостасе – образ святого в рост. Внизу иконы – металлические фигурки, изображающие разные части тела, а также ребеночка – так здесь выражают свое молитвенное воздыхание с просьбой об исцелении или исполнении желаемого. – Я был не новичком в этом монастыре, но и у меня был период привыкания к языку, пище, традициям, – продолжает отец Серафим. – Греческий изучал с монахом, которого старец Ефрем благословил заниматься со мной два раза в неделю. Мне скоро дали послушания, связанные с общением с людьми, в том числе встречу и помощь паломникам, русским в частности. Так что через два-три года постоянного общения по-гречески и жизни в греческой среде я довольно хорошо освоил язык. Так и привыкал общаться и писать на трех языках одновременно. *** Задолго до того, как нога моя ступила на благословенную землю Антониева монастыря, доводилось мне слышать о строгости здешних отцов. Причем не только от оскорбленных «антиабортной» епитимией паломниц (а это от года до трех лет без причастия!), но и от самих прошедших Афон архиереев и просто иереев. Что можно сказать на это, прежде всего, тем, кто собирается отправиться в монастырь на исповедь? В греческой традиции не принято исповедоваться перед каждым причастием, и вы не увидите священника, стоящего у аналоя до, после и во время литургии. Для исповеди в греческих монастырях и храмах есть отдельное время и отдельное место. Потому что исповедь – дело серьезное. Впрочем… Может быть, это у страха глаза велики, или сами исповедники что-то преувеличивают? – Отношения духовника и пришедшего на исповедь – это отношения отца и сына или отца и дочери со всеми вытекающими из этого последствиями: исполнение и благословения старца, и его наказания, – так понимает смысл духовничества студентка Ангелика, приехавшая на учебу в Сан-Франциско с острова Кипр. – Для меня важно, чтобы духовник непременно обладал духовным опытом и молитвенным настроем. Я неслучайно приезжаю именно в этот монастырь. Я встречала многих, кто попросил духовного руководства старца Ефрема и многие годы следует его наставлениям. Сама я исповедовалась и старцу Ефрему, и архимандриту Паисию. Это разные люди, но оба – настоящие духовники. Отец Паисий более строгий, аскетичный; старец Ефрем, когда принимает, буквально светится любовью. Мне даже поначалу казалось, что у него глаза – голубые. И только спустя время разглядела, что они карие! Понимаешь? Понимаю, хотя самой мне не довелось в этот раз видеть старца Ефрема. Он возвращался в обитель после лечения в тот самый день, когда я уезжала в аэропорт. А стоит ли вообще, приехав в обитель, непременно, всеми правдами и неправдами, стремиться попасть на исповедь именно к старцу Ефрему? Не достаточно ли для обычного паломника подойти к нему под благословение в храме, написать записку с просьбой, которую обязательно передадут? Тут каждый решает сам. Знаю, правда, что однажды даже некий весьма уважаемый русский протоиерей – из местных – сидел в приемной старца, но так и не дождался своей очереди… Изначально отец Ефрем ехал в Америку для духовного окормления прежде всего своих соотечественников – греков, которые, несмотря на достигнутое большинством благосостояние вдали от исторической родины, испытывали духовный голод. А об афонской монашеской традиции, Иисусовой молитве в западном полушарии до появления в США архимандрита Ефрема вообще ничего не было известно. Естественно, в многонациональной стране, где представлены 15 православных юрисдикций и – как бы нам ни твердили обратное! – велика тяга к истинной вере, не могли остаться безвестными ни сам старец, ни устраиваемые его учениками монастыри. Вот уже почти 20 лет по благословению архимандрита Ефрема обители строятся по периметру Соединенных Штатов – от Калифорнии до Флориды, тем самым давая благочестивому паломнику возможность чаще бывать в ближайшей. Православные верят, что молитва иноков ограждает страну от нестроений и природных катаклизмов. В самой Антониевой обители, где подвизается отец Ефрем, духовничество многонациональных (не грекоговорящих) паломников поручено игумену монастыря – архимандриту Паисию. Паломницы имеют возможность, не покидая континента и даже страны, подольше пожить и потрудиться в одном из семи основанных старцем женских монастырей – в США и одном – в Канаде. Накануне отъезда за ночной литургией мысли возвращались к словам афонского игумена Авеля, постриженного на Святой Горе в великую схиму с именем Серафим: «Когда весь мир спит, мы – молимся». Именно за этой молитвой, за стяжанием мирного духа люди и сегодня едут «к Антонию» в Аризону и еще 16 «Ефремовых» монастырей – в более доступную для многих «частичку Святой Афонской Горы». Отстояв последнюю ночную литургию, похлопав по носу провожавшую меня кошку-сфинкса, отправляюсь восвояси – в тот мир, где мир потерян. У нас есть всё, но мы хотим больше, рвемся вперед, расталкивая других локтями, а то и кулаками. Но вдруг обнаруживаем, что душа наша – не насыщается, и радости в сердце не становится больше. Ищем причину, паникуем, требуем. А тут в пустыне – сады цветут, храмы строятся, братия широко улыбается. И сердце ищет и находит здесь не многословие, а столь желанную тишину или простые и незатейливые, идущие от сердца слова. Как много лет назад в деревянной хибарке, где на склоне лет поселился афонский игумен, так и здесь, среди пальм, где поселился его современник и сомолитвенник. «Он не устраивал обсуждений и огласительных бесед, но приводил примеры из Патерика и из жизни… Поучение краткое, но насыщенное и попадающее в самую точку… Потому что если человек подвижник, ему не требуется много слов. Монашеская жизнь не нуждается в теоретизированиях, она нуждается в немногих истинах, но которые должны осуществляться на деле… Старец говорит тебе: “Молчи, твори Иисусову молитву, прогоняй помыслы и не празднословь”… Мы должны жить в духе любви и братолюбия. Ибо то, чего нам недостает, – это любовь и смирение. Ведь если бы у нас были смирение и любовь с послушанием, нам не требовалось бы ничего другого, никакой другой философии» (Ефрем Филофейский. Моя жизнь со старцем Иосифом). Татьяна Веселкина(Нью-Йорк–Феникс–Флоренция)pravoslavie.ru›Встреча с православием›63574.htm

" /> 

В гостях у матушки Сепфоры Я в Киреевске. В этом маленьком городке Тульской области схимонахиня Сепфора провела многие годы своей жизни. Прозорливая старица Сепфора молитвенно стояла у истоков возрождения Оптиной пустыни и Клыково и умерла в 1997 на сто втором году жизни. К ней за помощью и советом обращались игумены и протоиереи, тысячи людей испытали на себе силу её огненной молитвы, что как птица летела к престолу Божию. И вот, по воле Божией, и я оказалась в Киреевске в гостях у дочки матушки Сепфоры, схимонахини Иоанны. В гостях я побывала у неё несколько раз – и каждый раз не переставала удивляться мудрости и скромности м. Иоанны, её деликатности и такту. А ещё она очень похожа на маму. Матушке Иоанне сейчас восемьдесят семь лет, но она полностью обслуживает себя, постоянно посещает храм. И даже с любовью принимает гостей, вкусно угощая их. Затаив дыхание, вхожу в квартиру, где много лет прожила матушка Сепфора. Двухэтажный дом, небольшая двухкомнатная квартирка на первом этаже, довольно холодная. Пол ледяной. Келья Сепфоры маленькая. Шкаф, столик, кресло и простая железная кровать. На стене иконочки. Рядом с иконами коврик «Тайная вечеря». Он был совершенно выцветшим, тёмным. И вот обновился, краски заиграли как на новом. Даже изображённая на коврике скатерть, бывшая тёмной, стала белоснежной. Также обновилась маленькая бумажная икона святителя Николая Чудотворца. Мать Иоанна разрешает мне приложиться ко кресту-мощевику старицы, и я чувствую благоухание, исходящее от него. Матушка приносит тросточку м. Сепфоры и лёгонько похлопывает меня ею, как когда-то делала старица, и приговаривает: «Это не я тебя похлопываю, я – никто, это тебя матушка хлопает». В этой простенькой келье со старенькой мебелью дышится удивительно легко. Чувствуешь себя так хорошо и радостно, что и уходить не хочется. Мать Иоанна рассказывает мне о своей родительнице, которая была очень добрым и скромным человеком. Помогала дочери, тогда ещё не монахине, а просто рано овдовевшей женщине воспитывать сына и дочку. Любила внуков. Гладила внука по голове и приговаривала: «Вовка – умная головка!» – Мать Иоанна, а расскажи мне ещё, пожалуйста, про матушку Сепфору как про старицу! – Да, маму мою считали молитвенницей и прозорливой старицей. Но я могу рассказать только о том, какой доброй матерью и бабушкой она была. Свои старческие дары она скрывала, так что я о них и не подозревала. Давай-ка ещё чайку налью! Она уходит за чайником, а я с грустью смотрю на большой портрет м. Сепфоры на стене: «Ну вот, матушка, я у тебя дома. Неужели я ничего не услышу о тебе, не узнаю ничего нового?» И мне кажется, что мать Сепфора чуть улыбается мне: «Вот какая ты нетерпеливая, Оля!» И сразу же за её улыбкой заливается трелью звонок – прихожая наполняется гостями из Тулы. Приехала Валя – духовное чадо мать Сепфоры – и привезла с собой ещё гостей. Видно, что они давние знакомые м. Иоанны. Я порываюсь уйти, чтобы не мешать встрече. Но меня останавливают, просят остаться и обещают: «А мы тебе сейчас про Сепфору расскажем!» Гости привозят с собой селёдку под шубой, запечённую горбушу, сладости и даже фирменный торт одной из сестёр – «Прагу». Так что пир горой! За столом мать Иоанна просит Валю: «Ну, расскажи Оле про матушку». И Валя радостно делится своими воспоминаниями о старице. А я слушаю её и время от времени бросаю взгляд на портрет мать Сепфоры, которая улыбается мне и, кажется, говорит: «Вот видишь! А ты расстраивалась!» Словно старица сидит рядом с нами за столом, слушает Валин рассказ и снисходит к нам, как к малым детишкам: «Деточки вы мои! Ну, вспоминайте, если вас это утешает!» И Валя вспоминает… У Вали рано умер муж. И после смерти мужа она очень скорбела. И вот как-то раз решила пойти к старцу – схиархимандриту Христофору, который жил в Туле. Приходит она к старцу, а он лежит в постели, старенький, больной. Валя смотрит – а вокруг головы старца как будто облачко светлое. Валя думает: «Это так волосы седые отсвечивают, видимо… Да нет – волосы так не могут отсвечивать…» А отец Христофор ей говорит: «Поезжай, дочка, в Оптину. Потом Господь тебя в Шамордино пошлёт. Ну а потом – к матушке, к матушке, к матушке!» Он на последних словах даже на постели приподнялся и руки вверх простёр. Удивилась Валя. К какой такой матушке?! В какое Шамордино?! Она и про Оптину пустынь-то почти ничего не знала. Оптина пустынь… При этих словах ей представлялась бескрайняя жёлтая пустыня. Но решила исполнить благословение старца и поехать. В Оптиной Валя подошла к игумену А. – батюшка не стал её ни о чём расспрашивать, а дал ей книгу с закладками. Велел сесть в храме на лавочку и прочитать. И Валя прочитала все ответы на мучившие её вопросы и слова, утешающие её скорбь. И поняла, что открыта батюшке вся её жизнь. Так она стала верным и преданным чадом отца А. Игумен А. благословил Валю съездить в женский монастырь в Шамордино и пробыть там до Вознесения. В монастыре она купалась в святом источнике, молилась на долгих монастырских службах. И потихоньку скорбь отступала, исчезала совсем. Только стало Вале тоскливо в Шамордино, захотелось назад, в Оптину. Решила она уехать, не дожидаясь Вознесения. Выходит на дорогу, а там машина игумена А. И он её спрашивает: «Куда это ты собралась? Я тебе благословил до какого дня быть, а?!» И завернул Валю обратно. Нехотя вернулась она назад. А на следующий день её вдруг вместо паломнической трапезной приглашают пообедать в монашеской трапезной вместе с сёстрами. А там так красиво и благодатно! Так там Вале понравилось, что и тоска отошла. Вот и ещё бы пожила в Шамордино… Тут к ней подходят и говорят: «Нужно собираться, за вами приехали». Валя и вспоминает, что завтра-то Вознесение! Так духовный отец учил её послушанию и смирению. Вот и побывала она, как её старец Христофор благословил, в Оптиной и в Шамордино. Осталось теперь – «к матушке, к матушке, к матушке»! И где только эту матушку искать? Едва так подумала – встречает одну знакомую, которая рассказывает, что идёт навестить старицу – матушку Сепфору. Так Валя познакомилась с матушкой. И скоро стала своим человеком в её доме. Матушке был открыт духовный мир. Она духом видела также проблемы и беды своих чад, знала, что происходит с ними. Даже малейшие житейские подробности не оставались от неё в тайне. Вот едет Валя к матушке. Купила ей продуктов полную сумку. Смотрит – на прилавке вилок капусты. Да какой славный! Взять или не взять? Подумала-подумала… Нет, и так сумки тяжёлые, не донести. А у неё муж Володя когда-то щи варил – объеденье. Вот она и думает: «Да ладно, что там капуста! Вот нам бы щей Володиных!» Приезжает к матушке Сепфоре, а та ей с порога: «Ну что, купила тот славный вилок капусты? Нет? Не расстраивайся. У нас вон на кухне сколько вилков лежит. Да ладно, что там капуста! Вот нам бы щей Володиных!» Или едет Валя к матушке и покупает ей булку хлеба, ещё горячую. И думает: «Вот бы матушке довезти успеть хлебушек свеженький, горяченький!» А мать Сепфора дверь ей открывает и говорит улыбаясь: «Ну, доставай свой хлебушек свеженький, довезла горяченький!» Валя пела в храме на клиросе. И вот как-то раз пошли у них какие-то неурядицы, столкновения. Обидели Валю несправедливо. Да так сильно, что она решила идти и всё рассказать настоятелю, пожаловаться на обидчиков и найти защиту. Идёт-идёт, и вдруг – на полпути – как будто кто-то остановил её. Резко пропало желание жаловаться настоятелю. А на смену этому желанию пришла сильная потребность тут же бежать к матушке Сепфоре. Валя и побежала со всех ног к матушке. Поднимается по лестнице, а старица, как будто ждала её, заранее двери открывает. И сразу же говорит с порога: «Ну что, жаловаться решила?! Никогда не жалуйся! Как бы тебя ни обидели, а ты не жалуйся! Молись – Господь Сам тебя управит и защитит! Поняла?» …Валя на минуту останавливается. Молчит. Поднимает кружку с чаем и делает несколько глотков. Видно, что воспоминания оживили прошлое и она переживает его заново. А я поднимаю глаза на портрет матушки и мысленно говорю ей: «Да, матушка, когда-то я тоже сражалась с помыслами обиды. И так хотелось пожаловаться на несправедливость. И я стискивала зубы, удерживая себя от “похода в поисках правды”, и выписывала в блокнот слова Блаженного Августина: “Лучше печаль того, кто неправедно терпит, нежели радость того, кто неправедно действует”. И слова святителя Игнатия Брянчанинова: “Если никакое искушение не может коснуться человека без воли Божией, то жалобы, ропот, огорчение, оправдание себя, обвинение ближних и обстоятельств – суть движения души против воли Божией”«. А Валя продолжает свой бесхитростный рассказ. Посидела она у матушки. А та, конечно, помолилась за Валю. И отошла обида. Отпустило уныние. Чувствует Валя – на душе хорошо и спокойно. А мать Сепфора ей говорит: «Сейчас пойдёшь на службу. На автобус-то ты успеешь. А вот на службу немного опоздаешь. Ну, ничего, не переживай! Пройдёшь к себе на клирос, вставай и пой, как ни в чём не бывало». Пошла Валя на службу. На автобус еле успела: только на подножку вскочила – он и поехал. А на службу немного опоздала. Если бы не матушкино благословение, то никогда бы не осмелилась через всю толпу молящихся к клиросу пробираться. А тут спокойно прошла на своё место, встала и поёт. И никто даже внимания не обратил на опоздание – будто так и надо. А после службы – словно и не было никакого конфликта. Тишь, гладь и Божия благодать. Так с тех пор и жили мирно по матушкиным молитвам. Валя заканчивает рассказ. И мы читаем келейный акафист схимонахине Сепфоре в её маленькой комнатушке. Звучат последние слова акафиста, и я прощаюсь с этими замечательными людьми. Мать Иоанна приглашает навещать её. Вот и побывала я в гостях у матушки Иоанны и матушки Сепфоры. Бросаю прощальный взгляд на портрет старицы. И мать Сепфора смотрит на меня с любовью, той самой, «которая долго терпит, милосердствует, не завидует, не превозносится, не ищет своего, не раздражается, не мыслит зла, не радуется неправде, а сорадуется истине, всё покрывает, всему верит, всего надеется, всё переносит… и никогда не престаёт!» Ольга РожнёваГазета Эском – Вера26 / 05 / 2010 .pravoslavie.ru›Мониторинг СМИ›Ольга Рожнёва

br />
Елена Буевич


Монахиня Иулиания – едва ли не самая известная матушка наших дней. Некоторые до сих пор называют ее по-прежнему, по-мирски – Ириной Денисовой. Именно под этим именем писала свои произведения она – выпускница Санкт-Петербургской консерватории, преподаватель лицея при Минской консерватории, регент хора. Пока в один прекрасный день не оставила этот мир, чтобы уйти инокиней в Елисаветинский монастырь. И случилась одна потрясающая вещь: матушка Иулиания стала еще более известной и еще более любимой.


Кажется, самый большой обывательский стереотип о том, что, уйдя в монастырь, человек закрывается для остального мира, разрушается, когда видишь плоды трудов матушки-музыканта. Ее деятельность в высшем смысле миссионерская, потому что, узнав о ее пути к Богу, не измениться нельзя. О ней сняты фильмы «Инокиня» и «Регент». Она проводит большой фестиваль хоровых коллективов «Державный глас». В социальных сетях созданы группы, где певчие России, Беларуси и Украины обмениваются нотами и впечатлениями от исполнения ее музыки. А ее песнопения «Всего-то навсего» и «Дни мои» стали самыми настоящими хитами в православном сегменте «Фейсбука» и «ВКонтакте». Единственное, в чем ограничивает монастырская жизнь (и то скорее ее поклонников, чем саму монахиню), – лично пообщаться с ней не так просто, как если бы она работала в консерватории. И поэтому приезд ее как церковного композитора на Украину и первый авторский вечер стал таким долгожданным для всех, кому музыка матушки так дорога.



Ее сочинения исполняют не только взрослые хоры, но и – в переложении – дети в музыкальных школах. А в Черкасской ДМШ № 2 даже есть такой концертный номер: ученики (два аккордеониста, вокалистка и пианистка) поют и играют «Французскую колядку», записанную хором Елисаветинского монастыря всего лишь в январе этого года. Новое произведение (обработка матушки) настолько понравилось многочисленным слушателям в интернете, что ноты, выложенные на сайте монастыря, ушли в народ. Так и попали к юным исполнителям. Узнав, что в Черкассах звучит «Французская колядка», матушка обрадовалась: для живого исполнения ведь и пишутся песнопения.

br />– Конечно, хорошо, что дети исполняют, – говорит она. – А педагоги могут облегчать хоровые произведения. Это очень просто: берете то, что в нижних голосах, и играете на пианино или синтезаторе. А дети поют то, что в верхнем голосе…

Встреча проходит в органном зале областной филармонии, который располагается в Успенском соборе Харькова. Именно в этом городе сразу несколько хоров успешно исполняют произведения монахини Иулиании (Денисовой). Матушку здесь знают и любят. Народу столько, что свободных мест нет. И вот хор Покровского монастыря под управлением Анны Щегловой исполняет песнопение «Дни мои» на слова протоиерея Андрея Логвинова – пронзительное произведение, звучащее в фильме «Инокиня».
Успенский собор Харькова, где проходила встреча.


Это своеобразная визитная карточка матушкиного творчества и – квинтэссенция ее вдохновения. Мелодия и подголосочный «аккомпанемент», максимальное использование возможностей хора, проникновенность женских и мощь мужских голосов, накатывающих в нужное время и в нужном месте, – всё это производит ошеломляющее впечатление. Особенно в момент кульминации, на словах «Господи, я люблю тебя! Господи, помилуй мя, грешного!» Слушаешь, поешь про себя и вдруг понимаешь это мгновенное чудо: в кратком песнопении достигнута высшая цель искусства, раскрываются невидимые границы, когда пение уже – не пение, а глас вопиющей человеческой души, прямой зов к Спасителю, единственное важное, что в своей земной жизни хотел бы сказать Ему каждый. И, потрясенный внезапно накатившим, своим, успеваешь заметить, что лицо давно в слезах, а хор уже поет следующий «номер»…


Когда наступает антракт, гостью, сидевшую в зале, плотно обступают зрители. Желание у всех одно – дотянуться душой и сказать, как же они ее любят. Вот кто-то подарил коробку конфет, кто-то – яркие календарики, кто-то – книгу своих стихов (вдруг матушке понравятся, и она напишет на них песнопение?). Жара – и чья-то заботливая рука открывает веер и машет над головами сидящих: чтобы матушке не так жарко было…

Во втором отделении есть возможность задать вопросы. Инокиня Иулиания с готовностью рассказывает о том, как она пришла к вере. А сниматься в фильме сначала не решалась. Пока священник не сказал ей: расскажи об этом, твое свидетельство нужно людям. Режиссер Галина Адамович сняла фильм, который невозможно смотреть без слез. Женская судьба как она есть: распавшийся брак, дети, болезнь младшего сына, трудное выздоровление, счастье, любимая работа и… служение.

– Моя православная жизнь началась с чуда исцеления, – говорит матушка. – Может, кто-то видел фильм «Инокиня»? Началось всё с катастроф, с катаклизмов, когда мы с пятилетним сыном лежали в отделении для онкобольных детей…



/p>

Время было – начало девяностых. Смутное, но для Церкви – время новых начал: открывались храмы, звонили колокола, многие люди тогда возвращались к вере.

– Я уже тогда чувствовала, что в моей жизни что-то идет не так. Но что нужно сделать? Куда идти искать? Поискала в оккультизме, в поэзии – не то. А потом Господь такими «хирургическими» мерами вмешался. Он показал на мне: заболел ребенок – причину ищи в себе. Вот я тогда и стала искать…

Не все матери в том отделении молились. Многие спрашивали: «За что?» А матушка, по ее признанию, ни разу не задумалась о том, что смерть рядом, что сын вообще-то может умереть. После метаний, астрологии, всех испробованных средств она пришла к Богу, к исповеди, к причастию. А потом была обычная онкологическая схема – долгие недели химиотерапии…

Лечение длилось почти полтора года.

– Сын не ходил, я возила его в колясочке, носила – а он висел, как тряпочка. У него была последняя стадия рака. И вот – человеку 25 лет, он закончил с отличием Московскую консерваторию. Богу всё возможно, надо верить!

Многие сегодня спрашивают матушку: «Наверное, когда ребенок заболел, вы дали обет уйти в монастырь, если он выздоровеет?» Но всё было совсем не так.

– Я вообще тогда не знала о монастыре, и не было в Минске ни одного монастыря. Молилась об Игнатии я у чудотворной иконы Божией Матери в Успенском Жировичском монастыре Гродненской области – у главной святыни Беларуси. Обетов не давала, в монастырь не собиралась. Но Бог тогда уже, наверное, знал, как меня спасать.

А всем, кто задумывается, «а не уйти ли в монастырь», советует не спешить:

– Когда Игнатий уехал в Москву учиться, старшие дети уже жили отдельно. Я осталась в нашей отремонтированной квартирке совсем одна. И вдруг подумала: ну что мне тут делать? И буквально за три дня собралась в монастырь. Господь видел мое состояние. Воля Божия насчет монастыря транслируется прямо в сердце. Если не чувствуешь этот призыв – еще не пришло время, не спеши. Мне кажется, что по ошибке в монастырь не приходят. Приходят по призыву.

По тем вопросам, которые на встрече задавали матушке Иулиании зрители, можно судить о степени доверия: спрашивают самое-самое заветное. И в ответ – самое заветное.

– Что делать, если мама болеет и отказывается пойти в церковь?
Собор Успения Пресвятой Богородицы в Харькове, Александровская колокольня.




– Господь не по силам тебе испытания не пошлет. Значит, не ропщи – терпи и смиряйся. Если послал – значит, по силам. Тяжелая болезнь может стать началом пути. А путь, естественно, – к Богу, всё остальное – это тропинки и увиливание. На этом пути будут испытания и болезни, но с ними надо научиться жить. И благодарить Бога. Хотя это, конечно, очень тяжело, особенно когда болеют близкие. Всё, что надо, – молиться. Об этом говорят все батюшки: молиться и не отчаиваться. И ваша мама придет, конечно же…

– Какой иконе молиться, если Бог не дает детей?

– Я могу рассказать о своем сыне, Климе. Он – средний ребенок в семье. Женился в 18 лет. Обвенчался. И десять лет у них не было детей. В день венчания они ушли из храма лет на пять – ходили только на Пасху и Рождество. А ведь с детства он то со мной по монастырям, то на Валаам – трудился, молитвы знал. И вот оказалось, что детей у них нет. Сначала они учились, было не до этого. А потом вдруг поняли, что детей не просто нет, их Бог – не дает. И вот тогда стали искать собственный путь к Богу. Вернулись в храм, стали ходить на богослужения, причащаться, ездить по монастырям, молиться об этом. И особенная молитва была – перед иконой святого Иоанна Шанхайского и Сан-Францисского, потому что нашей семье очень близок этот святитель. И через десять лет родились дети: два мальчика, Иоанн и Тимофей. Сейчас им по три года. Так что можно, наверное, найти свою молитву и своего святого, и Господь, конечно, слышит.
Но, как всё-таки говорят, важно и другое. Не просить у Бога того, чего Бог тебе не дает. Он не дает потому, что знает твое будущее. Это ты его не знаешь. Конечно, если очень просить, Бог даст, всегда. Но понесешь ли ты потом это просимое?

Под конец встречи зрители узнают, куда пойдут средства, вырученные от продажи билетов. Елисаветинский монастырь расширяет подворье в 35 км от Минска – приют для всех, кто оказался в тяжелой жизненной ситуации: без дома, без средств к существованию, часто – с тяжелой алкогольной или наркотической зависимостью. На подворье сегодня проживают около 120 человек. Ходят на Литургию, молятся перед иконой Божией Матери «Неупиваемая Чаша», трудятся в мастерских. Здесь есть свои фермы, где обитатели подворья разводят свиней, овец, коз, кур, гусей и перепелов. Братья работают на полях и на пасеке, на строительстве и в садах. Монастырь обеспечивает их всем необходимым.

– Там идет своя, какая-то особенная жизнь, – рассказывает матушка. – Конечно, нельзя сказать, что всё идеально: был алкоголиком, наркоманом, увидел храм – и перестал быть наркоманом. Так желательно, но так не есть. Но они, по крайней мере, находят свою дорогу к Богу. Многие срываются, уходят, потом опять возвращаются и начинают новый виток своего пути. И когда там бываешь, всегда поражаешься картине: сто с лишним человек стоят на коленях в церкви и молятся… поют наизусть (потому что каждый день его читают) акафист иконе Божией Матери «Неупиваемая Чаша»…

Еще долго после выступления инокини Иулиании поет душа. Одну из ее самых-самых известных песен, написанную на слова протоиерея Андрея Логвинова. В этой песне – маленький-маленький совет, всего-то навсего рецепт счастья на этой земле. Труден он. Но все-таки – возможен:

Всего-то навсего: полюби,
Сердечком-свечечкой засветись!
Тогда, как рыба в речной глуби,
Вверху увидишь иную высь…

Всего-то навсего полюби,
Всего-то навсего не суди,
Всего-то навсего не грусти,
Всего-то навсего всех прости.

Елена Буевич


6 августа 2013 года .pravoslavie.ru›Интернет-журнал
›63270.htm
 

" />  Как пронести крест одиночества?

Протоиерей Сергий Николаев
25 июня 2013

Одиночество не сладко всякому человеку. Но особенно печально переживается оно женщиной. Ее призвание — жить для кого-то. В этом смысл ее бытия и путь спасения. Она сотворена, как помощник, как второе лицо. И каково ей, когда нет объекта заботы? Женщина рождается с потребностью любить. Природа любви необычайно сильна даже в самой эгоистичной и себялюбивой женщине. Беспокоен и неуравновешен душевный мир женщины с таким характером. Оттого, что живет она в несогласии со своим естеством.
Говоря о христианском браке, Апостол обращается к мужьям: Мужья, любите своих жен (Еф. 5, 25). И далее он неоднократно повторяет это. Женам наказ о любви Апостол не адресует ни разу. Мужчина в какойто мере понуждает себя к любви, его любовь более осознанна. В женской любви больше природного. Ей, как говорит русский философ, предназначено «быть живым источником любви».


В браке проще и естественнее реализуется женское призвание. Однако не всем дается счастливое замужество. Как же быть тем, кто не нашел жениха или пережил развод, потерял супруга? Не воспринимать свою ситуацию, как абсолютное несчастье, жизненную неудачу, крах всех надежд и стремлений. Вспомнить, что в мире нет ничего случайного. Во всем, что происходит с нами — благая воля Божия. Любое наше житейское несчастье, и одиночество в том числе, скорее не наказание, а призыв. И, возможно, любовь одинокой девушки или женщины способна на большее, чем семья. Объектом ее любви и попечения может быть Сам Господь. В Евангелии рассказывается о женщине, которая купила за большую цену сосуд с благовонным миром и, разбив его, возлила миро на Иисуса. Некто стал роптать на такую, по его мнению, нерациональную трату денег, которые можно было бы раздать нищим. Но Иисус сказал: оставьте ее; что ее смущаете? Она доброе дело сделала для Меня. Ибо нищих всегда имеете с собою и, когда захотите, можете им благотворить; а Меня не всегда имеете. … Истинно говорю вам: где ни будет проповедано Евангелие сие в целом мире, сказано будет, в память ее, и о том, что она сделала (Мк. 14, 69). И почти два тысячелетия христиане всего мира назидаются ее поступком. Теперь мы не можем послужить Христу непосредственно, как это сделала та женщина, но мы можем послужить Его Церкви. И если взять женское служение Церкви, то оно всегда было и есть. Одиноким, конечно же, проще. Незамужняя заботится о Господнем, как угодить Господу, …а замужняя заботится о мирском, как угодить мужу (1 Кор. 7, 34). Находится дело и простым и премудрым. Трудно представить жизнь православного прихода без активного участия женщин. Уборка храма, починка или шитье облачения, готовка, а приходские столы порой бывают очень многочисленны. Потом — цветники, раздача вещей и продуктов нуждающимся, стенгазета и приходской листок, бухгалтерия. Клирос тоже большей частью женский. Просфоры, преподавание в воскресных школах. Кто любит Христа, приходят и трудятся. А труд в храме, даже самый простой, всегда творческий, потому что — ради Христа и перед Христом. Это и общая молитва, и общее дело, и то, что «как бы мы ни были слабы и худы порознь, но так радостно чувствовать, что для всех нас — одно самое главное» — Христос.


Женщине вверено рождение. Это тоже ее призвание — отдавать себя другому существу. И для большинства женщин невозможность иметь детей — трагедия. И увидела Рахиль, что она не рождает детей Иакову…, и сказала Иакову: дай мне детей, а если не так, я умираю (Быт. 30, 1). Но и здесь можно подняться над житейской ситуацией к высшей цели. Женщина может иметь детей и не родив их по плоти. Добрые дела, дела милосердия, любви к Богу и людям — тоже ее дети. Мне приходит на память история одной женщины. Она была замужем, очень любила мужа, хотела детей. Но семейного счастья не получилось. Сначала не­удачная беременность навсегда закрыла детскую тему. Потом болезнь. В довершение всего муж ушел к другой. Развод и одиночество. Страдала она необыкновенно, тем более, что часто видела бывшего мужа и его жену, знала, что у них родился ребенок. А была она учительницей и всю любовь, которой не дано было излиться в своей семье, она отдала чужим детям. Потом она стала ходить в церковь. Сначала из любопытства. А потом, когда воцерковилась, ей нашлось дело и на приходе. Не оставила она и своих школьников, особенно ребят из неблагополучных семей, возила их на церковную службу. Удивительно было видеть, как эти, мало воспитанные, собственно, брошенные родителями дети, слушались ее. Не шумели, терпеливо стояли на месте. И это в свой законный выходной! Такой авторитет дает только любовь. А потом — много лет преподавания в приходской воскресной школе. Вначале, когда не было никаких методик, всякий урок нужно было придумывать и строить самой. Затем — курсы катехизаторов. Да еще она «родила» приходской театр. Разве хватило бы на это времени и сил у семейной женщины? Она одна, но не одинока, к ней особенно подходят слова Апостола: у оставленной гораздо больше детей, нежели у имеющей мужа (Гал. 4, 27).


Одиночество — это испытание. Не всем удается его правильно пройти. Сколько людских трагедий стоит за воспитанной безбожным миром самоуверенностью: «Я тоже имею право на свое женское счастье!» Сколько женщин всеми способами отстаивают «право» на мужчину. Когда случается указать на греховность встреч с женатым человеком, или блудного сожительства, чаще всего слышишь именно эти слова о праве на женское счастье. Нередко позиция — во что бы то ни стало получить свое «женское счастье» — оправдывает разрушение чужой семьи, лишение детей отца, обращение к колдунам и магии. И все это делается «во имя любви»! Волшебное слово, оправдывающее преступление и глупость. И не имеющее никакого отношения к любви истинной! Както одна знакомая привела ко мне молодого мужчину, сказала, что они собираются вступить в брак. Попросила благословить и повенчать. Конечно, проникнуть в будущее трудно, но их союз показался таким неразумным, таким нелепым, а решение было слишком скорым, что я попросил их отложить событие на пару месяцев. Тогда невеста сказала: «А я прошу благословить. Потому что, если вы не благословите, мы все равно сделаем посвоему. Без благословения». Вскорости, после брака пришли обещанные Апостолом скорби по плоти (1 Кор. 7, 28). И супруги, как люди, почти не имевшие ничего общего и почти не знающие друг друга, не смогли противостоять искушениям. А «женское счастье» бывшей супруги воплотилось в горьком болезненном опыте, который возможно (дайто Бог) остановит ее в дальнейшем.


Семейное счастье не может быть уделом каждой. Одинокие женщины были всегда. Войны, несчастные случаи, болезни гораздо чаще уносят мужские жизни, чем женские. Отсюда и нехватка женихов и нередкое вдовство. И всегда были мудрые жены и девицы, которые в своем одиночестве умели увидеть не обделенность, а призвание. «Когда человек находит в себе силы согласиться на испытание, посылаемое Богом, он делает этим огромный шаг вперед в своей духовной жизни». Правильно распорядиться состоянием одиночества — значит стараться уподобиться в своей человеческой любви — любви Божией. Бескорыстно изливая ее на всех, кто в ней нуждается. Такое одиночество способно поднять человека на новый уровень общения с Богом. И Господь Сам приблизит его к Себе, ибо Бог одиноких вводит в дом (Пс. 67, 7).

Статья из журнала "Славянка" №4 (46) за 2013 год .Протоиерей Сергий Николаев
25 июня 2013 .slavianka.com›Как пронести крест одиночества

" />Христианская семья - луч света в темном царстве неверия

Семья… У каждого человека она своя, особенная — как и его жизнь, которую каждый из нас строит по-своему. Для кого-то она служит центром жизни и вселенной, кому-то забавой. У кого-то ее просто нет, и это не всегда сознательный выбор — например, дети-сироты. Вариантов бесконечно много, как и судеб Божиих. Общее одно: понятие семьи всегда подразумевает счастье — привычное, далекое, забытое, недосягаемое…

О значении семьи написано очень много, но эта проблема никогда не потеряет своей актуальности и не будет исчерпана, пока не закончится человеческий род на земле. Потому что все мы родом оттуда…

Подавляющее большинство людей именно в семье рождается не только в земную жизнь, но и в вечную. Потому что в семье мы учимся любить. А любовь — это то, что делает христианина христианином.

Наше время подобно времени первых христиан, сердца которых, подобно свечкам, горели во тьме языческого разврата и безбожия. Протоиерей Иоанн Морев, выдающийся богослов-апологет начала XX — о семейной жизни первых христиан, которые как никто должны быть примером христиан современных.

… Любовь к Богу у древнейших христиан самым тесным образом связывалась с любовью к людям. Христос Спаситель завещал Своим последователям любовь, как отличительный признак. «Потому узнают все, что вы Мои ученики, если будете иметь любовь между собою» (Ин. 13, 35).

Первые христиане глубоко и живо были проникнуты этим возвышенным чувством братской любви друг к другу: любовь царила в семействе, проявлялась в общественной жизни, простиралась даже за пределы христианской Церкви, изливаясь на врагов и язычников. Сами язычники удивлялись этому их высокому качеству и говорили: «Смотрите, как христиане любят друг друга, как они готовы один за другого душу положить». Это великое и святое чувство, одушевлявшее древних христиан, имело самые благодетельные последствия: оно как бы создавало новых людей, совершенно преобразовывало их и составляло из них такое общество, подобного которому не знал языческий мир.

В первую очередь это касалось устройства семейной жизни.

В языческих государствах не существовало правильно устроенного семейства, так как не было правильного взгляда на женщину и детей. У народов, не знающих истинного Бога, женщина ценилась и ценится невысоко. Это — раба, полностью зависящая от своего мужа. Одной прихоти последнего было достаточно, чтобы сделать ее жизнь несчастной. Он имел над ней право суда, наказания и даже смертного приговора. Тот же дух господства и порабощения создавался и в отношении отца к детям. Дети составляли собственность родителей, наравне с недвижимым имуществом и рабами. Законы языческие отдавали детей в полную власть отцу. Он мог их не только наказывать, но и продавать другим, мог и убивать, если они чем-либо ему не нравились или были болезненны…

Понятно, какова была семейная жизнь, построенная на рабстве и жестокости. Для языческих супругов недоставало самого первого условия счастья — взаимной любви и доверия. Поэтому раздоры, вражда, нарушение супружеской верности, развод по самым ничтожным причинам были обычными явлениями в языческих семействах. Безотрадно было и положение детей: они составляли для родителей излишнюю тяжесть, мешавшую свободной, распущенной жизни. О воспитании их никто не заботился: лишенные родительской любви и попечения, они были брошены на произвол судьбы…

Совсем не так было в семействах древних христиан. Вера Христова возвысила значение женщины, указала, что она также сотворена по образу Божию, имеет одну и ту же природу с мужчиной и с ним может участвовать в спасении и наследовании Царства Небесного. Поэтому и на брак первые христиане смотрели как на свободный союз того и другого пола, заключенный единственно по чувству любви и доверия друг к другу для высокой цели Спасения, в том числе рождения и воспитания детей. Жизнь христианских супругов была мирная и согласная. Мужья смотрели на своих жен не как на рабынь и служанок, а как на подруг и помощниц на пути жизни. Жены, со своей стороны, относились к мужьям с полной любовью и уважением. Вследствие этого взаимная жизнь христианских супругов отличалась истинным счастьем, которое так трогательно описал один из древних духовных писателей:

«Они (муж и жена), как дети одного отца, как рабы одного Господа: нет между ними никакого раздора или разделения ни в душе, ни в теле. Они два во единой плоти: где плоть едина, там и душа едина. Они вместе молятся, вместе припадают на колени, вместе постятся, взаимно ободряют друг друга. Они равны в Церкви и в общении с Богом, равно делят бедность и обилие, ничего один от другого скрытного не имеют, не в тягость друг другу… Иисус Христос радуется, видя такое домоводство их, посылает мир Свой на дом их и обитает в нем вместе с ними. А где Он находится, туда не может войти дух злобы»…

При такой семейной жизни, конечно, не могло быть супружеских несогласий, раздоров и измен друг другу. Нарушение супружеской верности считалось самым ужасным преступлением и случалось чрезвычайно редко.

Предметом особой заботливости христианских супругов были дети. на них родители смотрели, как на дар Божий и как на будущих наследников Царства Небесного. Поэтому при воспитании детей главнейшее внимание обращалось на то, чтобы научить их вере в Бога и доброму благочестивому поведению.

Разумеется, дети платили родителям за их попечение и заботы самой горячей любовью: относились к ним с искренним уважением, преданностью и полной готовностью жертвовать всем для их блага и спокойствия. Бедные, больные и старые родители находили в детях надежную опору и посильную помощь. Особенно старались дети послужить родителям в трудную минуту их жизни.

Истинно, это были верующие, у которых «было одно сердце и одна душа». Полные любви и искренности, отношения членов христианских семей, таким образом, были лучшей проповедью Христовой веры в холодном развращенном мире.

Протоиерей Иоанн Морев .slavianka.com›Брак и семья  

Матушки Загрузить увеличенное изображение. 691 x 500 px. Размер файла 247329 b. Схимонахиня Елисавета была старшей в общине отца Симеона (Нестеренко). И то, что она первой ушла вслед за батюшкой, никого не удивило. 90 лет – возраст немалый. Умирала она не один раз. Последний – в день батюшкиной кончины. Тогда матушка Варвара приказала ей повременить: «Погоди. Батюшку проводим, тогда и помирай». Елисавета послушалась. Сильно постаралась и умерла ровно через два месяца после кончины своего духовного отца: он – 6 декабря, она – 6 февраля. И сподобилась упокоиться рядом с любимым старцем. А ведь если бы раньше померла, лежала бы на дальнем кладбище… Матушка Елисавета с юности знала о своем монашеском призвании. В Перми, откуда она была родом, подвизался схиигумен Алексий. Она приехала к нему вместе со своей сестрой. Алексий внимательно посмотрел на девушек и приказал принести ему двух кукол. Он нарядил этих кукол в монашеское одеяние и сказал: «Имена поменяете и будете петь, как ангелы, до самой смерти». Так и произошло. Они стали монахинями и пели Богу своему до последнего вздоха. Сестра Елисаветы Евдокия ушла из жизни намного раньше и упокоилась в Гудаутах, где они жили до переезда в Сочи. То, что отца Симеона и матушку Елисавету погребли рядом с храмом Победоносца Георгия – великая милость Божия. Немногие знают, чего это стоило верным батюшкиным чадам. Ведь в Сочи не было еще ни одного такого погребения. Да и храмов никаких до недавнего времени не было, кроме Михаило-Архангельского. Настоятели новых церквей, слава Богу, живы. И вдруг умирает старец, никогда сочинским клириком не бывший. Как было доказать светским властям, что его нужно похоронить рядом с храмом? И все же удалось. Дай Бог здоровья мэру и всем, кто об этом хлопотал! Это были удивительные похороны. Проводить матушку Елисавету собралось немало народу – батюшкины чада, любившие своего духовного отца и тех, кто много лет ухаживал за ним. Все чувствовали не только печаль расставания с любимым человеком, но и радость оттого, что ей первой Господь судил встретиться с батюшкой. Когда закончилась панихида и установили крест над могилой – всего лишь в двух метрах от батюшкиного креста, – люди медленно двинулись меж двух могильных холмов, полностью засыпанных цветами, кланялись в пояс и целовали кресты: батюшкин и новопреставленной Елисаветы. И было в этом крестном целовании нечто от клятвы на верность Богу и обещание «вечной памяти» об усопших. Как это было не похоже на то, что происходило совсем рядом. По дороге к храму я прошел мимо людей, стоявших у свежей могилы. Мужчины курили и пили водку из пластиковых стаканов. Женщины тоже курили. О чем говорили они, я не слышал. Но это определенно были не слова молитвы. Еще совсем недавно сочинское кладбище начиналось с братской могилы воинов, погибших в Отечественную войну. Она сохранилась, и гипсовый солдат, покрашенный серебрянкой, все так же скорбно склоняет голову. Но это скромное захоронение перестало быть главным. Неподалеку от братской могилы вырос целый город могил «братков». Могил не братских – индивидуальных. Очень дорогих и помпезных. Тут тебе стилизация и под христианские часовни, и под греческие пантеоны с портиками и дорическими колоннами, а перед ними – скульптурные изображения их хозяев. Одни стоят, другие сидят в креслах в вальяжных позах. И эпитафии теперь иные. Вместо «Вечной славы героям!» призыв «не стрелять в спину, поскольку песня еще не допета», или: «Жизнь пронеслась, как сверкающий бал, но только я на него не попал». Огромные монументы из черного и белого мрамора стоят вдоль дороги. Их не обойти, не объехать. Глаз невольно цепляется за выбитые на камне инскрипции. Некоторые по-своему весьма поучительны. Усопший обладатель огромной беломраморной площадки с пантеоном изрекает с того света: «Кто знал тоску, поймет мою печаль». Стало быть – не в деньгах счастье. А неправедно нажитое богатство – причина вечной тоски: и на земле, и за гробом. И такая тоска берет от вида этой ярмарки загробного тщеславия, что ноги сами несут к православному храму – к тихому пристанищу, к светлому маяку в удручающем, добровольно и богато увековеченном мраке. Да, православное отпевание и панихида на кладбище – это воистину знак победы над смертью. Вот стоят невесты Христовы и поют, провожая в последний путь свою старшенькую. Черные апостольники, черные ряски из-под черных пальтишек, серый день – а так светло. То ли от сотен горящих свечей… Да нет, тут, пожалуй, иная причина… Я смотрел на их лица: кто-то утирал слезу, кто-то часто печально вздыхал: «Не я ли следующая?» Печаль – естественное состояние души при прощании с тем, кто приобщился вечности. Но это светлая печаль, скрашенная утешением, дарованным Господом, и надеждой встречи с любимыми в Царствии Того, Кого любили всем сердцем и Кому посвятили свои жизни. И поэтому мы поем. И в песнях наших погребальных помимо скорби упование на милость Божию и надежда на упокоение со святыми. В этой дерзкой надежде тайна нашего усыновления и уподобления Творцу. Не может милосердный Господь отвергнуть создание Свое. Ведь оно возлюбило Его, отвергло мирские радости и усердно старалось соблюсти Его заповеди. Я смотрел на молящихся матушек и почему-то подумал, что в этот момент они молятся не только о матушке Елисавете и отце Симеоне. Кто знает, может по их молитвам Господь призрит и на тех, кого в этот момент хоронят мирским чином с папироской и водкой. – Какой была матушка Елисавета? – Тихой, кроткой, никогда ни на что не жаловалась, ничего для себя не просила. Была всем довольна. За все благодарила Бога. А еще она была светлой. Можно сказать, солнечной. Так говорили о ней люди, знавшие ее много лет. Никаких особых историй матушки даже на поминках не вспомнили. Главное – Бога любила. Греха боялась. Молилась усердно. Что еще нужно говорить о монахине?.. Батюшка ей сказал, что в один день с ним помрет. Вот и померли 6-го числа. Ярких эпизодов в жизни тех, кто принял монашеский постриг, искать не приходится. Но все же они были. Только это не те сцены успеха и счастья, которые показывает народу телевизор, а гонения и притеснения от властей и недругов, холодная и голодная юность, поиск духовного отца и обретение его, абхазо-грузинская война с бомбами, падающими рядом с домом, с вооруженными озлобленными мужчинами, от которых не приходилось ждать ничего хорошего. Но самое главное – постоянная духовная радость от общения с отцом Симеоном. С ним они были воистину как за каменной стеной: ни одного дня не голодали и были уверены, что пока он с ними, помощь и защита гарантированы. Их всех объединяет то, что они с ранних лет думали о спасении души. Не так много было в советской России девиц, мечтавших не о летчиках и танкистах, а о Небесном Женихе и о духовном руководителе, который бы указал им спасительный путь. Они познакомились с отцом Симеоном, когда были совсем молоденькими. Матушка Екатерина, тогда она была девицей Тамарой, приехала в Глинскую пустынь с подругой. Отец Симеон позвал ее стать его духовной дочерью, а подруге сказал, что она «не его». А потом, когда после изгнания из Глинской пустыни батюшка оказался в Абхазии и позвал Тамару к себе, она, не раздумывая, приехала. Ее удивило то, что он сам обратил на нее внимание и предложил стать ее духовным отцом. У нее было другое желание – стать духовным чадом схииеромонаха Николая. Но тот сказал ей, что скоро умрет и что в Глинской пустыне Матерь Божия укажет ей духовника. В монастыре она испытывала сильное смущение: «Настоящая ли я христианка?» Дело в том, что ее крестил дьячок. Миропомазал ее батюшка Симеон. Но это произошло позже, когда она оказалась в Абхазии. Матушка Варвара (в девичестве Нина) попала в Абхазию после долгих странствий. Она с детства знала, что жизнь верующих в СССР полна скорбей и опасностей. И все же мечтала о монастыре. Она помнила, как арестовали священника в ее родном селе. Тот знал о своей участи и накануне ареста ночью покрестил 200 человек. В монастыре в Прилуках, куда позвала Нину настоятельница, уполномоченный не разрешил ее прописать. Она уехала в Грузию. В Ольгинском монастыре в Мцхета ей позволили прожить лишь полгода. По приказу Хрущева тогда из монастырей изгоняли всех молодых людей. В Овруче трех знакомых ей монахинь обвинили в антисоветской деятельности за то, что они отказались участвовать в выборах. Нину ни в чем не обвинили, но приказали покинуть монастырь. Она отправилась в Сухуми. Здесь ее и привели к отцу Симеону. Матушка Макрина тоже стала духовным чадом батюшки в юные годы. Звали ее Надеждой. Она приехала в Глинскую пустынь и получила послушание писать благодарственные письма тем, кто присылал в монастырь посылки. Отец Симеон давал ей книги духовного содержания. Она полюбила жизнь в монастыре и не хотела уезжать домой. – А в монашки хочешь? – спросил ее отец Симеон. – Хочу. Он отправил ее в Киев. Но в монастырь ее не приняли. Тогда она уехала в Москву. Помогала восстанавливать в Измайлове храм, шила облачения и украшала митру патриарху Пимену. Потом батюшка послал ее в Ольгинский монастырь в Мцхета. После того, как стали из монастырей изгонять молодых, перебралась в Армению. Там в это время жил отец Андроник, у которого отец Симеон окормлялся в Глинской пустыни. Надежда писала иконы. Но и здесь не удалось задержаться надолго. Она уехала в Сухуми. По дороге в храм увидела отца Симеона. – Я за тобой, – сказал он ей. С той поры она с ним не расставалась. Приняла постриг в рясофор с именем Мелания, но батюшка звал ее все время Макриной. Так что при постриге в мантию проблемы с выбором имени не было. У остальных матушек, проживших в общине отца Симеона более полувека, путь к монашеству был сходен. Все они по скромности говорят, что им и вспоминать нечего. Были в послушании у батюшки: куда он – туда и они. Молились, как могли, старались спасти свои души. Они стали друг для друга сестрами. Не по принятому в православной среде названию, а по сути. Их сроднили совместно пережитые опасности и беды. Ведь община образовалась в трудное время. Они открыто исповедовали Христа, когда за это не только сажали в тюрьмы и психиатрические больницы, но и убивали. Неисповедимыми путями оказались они в Абхазии подле батюшки Симеона. Отец Симеон стал для них «кормчим ковчега спасения». Но у этого ковчега поначалу не было даже днища: сестры спали на земле, подложив под голову камень. За бортом их ковчега неистово бушевали бури. Власти не раз собирались изгнать пришельцев. Но, по милости Божией, так и не изгнали. Пережили они и клевету, и угрозы. Терпели и от врагов, и от своих лжебратий. Все претерпели. И община, вопреки «пророчествам», не развалилась. Многие «доброжелатели» говорили: «Вот умрет старец, перемрут старушки – и все кончится». Ан нет. В общине появились молодые сестры. Удивительна история инокини Агнии. На сельском приходе, где служил ее отец, жил 90-летний юродивый старец. К нему обращались со многими вопросами. Но он никогда не отвечал на них прямо: говорил притчами, зачастую совершенно непонятными. 10-летней Агнии он сказал, что она умрет в 12 лет. А потом добавил, что жить будет у чужих людей и неродной дедушка будет ей дороже родного. Девочка испугалась скорой смерти и стала к ней готовиться: читала Псалтырь. Каждый день по три кафизмы. Накануне 12-летия она поехала со своим отцом к его духовнику – отцу Симеону. Ей очень понравилось у батюшки, но нужно было возвращаться домой. Ее отец спросил, нельзя ли оставить дочку на некоторое время. – Оставляй навсегда, – сказал отец Симеон. Так исполнилось предсказание юродивого. Она умерла для мира и обрела духовного отца, ставшего для нее дороже родного. Современный человек плохо представляет суть монашества. Когда он видит пожилых людей в черных монашеских одеждах, то думает: «Ну что ж, видно, пожили бурно и весело, а теперь замаливают грехи». Такое ему понятно. Но молоденькая девушка, ушедшая из мира, – это вне всякого понимания. А ведь к отцу Симеону все приходили молодыми. Он, как опытный ловец, выхватывал их из кипящего страстями моря житейского и навсегда оставлял на спасительном островке. Они жили при нем, старели плотью, но не духом. А духа они были одного: и пожилые монахини, и молодые сестры. Всех их роднит, помимо веры в Бога и преданной любви к отцу Симеону, редкое по нынешним временам качество – детскость. Великое дело – сохранить детскость до седых волос. «Будьте, как дети. Ибо их есть Царствие Небесное», – сказал Господь. Матушкам это удалось. Александр Богатырев pravoslavie.ru›Встреча с православием›Матушки

< / Поездка в Саров .З. Пестова31 июля 2013 «Да даст Господь по сердцу твоему, и все намерения твои да исполнит» (Пс. 19,5)Меня отпустили в Саров в июле 1915 года с подругой Лизой и двумя монахинями, одна из которых была матушка Еванфия, а другая — матушка Варсонофия. Отец был очень озабочен, давал мне советы и наставления, со слезами крестил меня на дорогу.Я обещала ему не купаться в холодной воде — ведь я всегда кашляла. Мама была рассержена и пугала меня случаями на тему: «что может случиться», приводя страшные трагедии…Учительница Наталия Дмитриевна пришла провожать Лизу, и они сидели на верху горы, на бульваре, мирно беседуя… Дружбой со мной Лиза гордилась… она бывала у нас дома. Ее духовное совершенство, как я считала, было необычайно глубоко… Куда мне с моими сомнениями, с моим общительным характером, — я люблю природу, стихи, ищу интересных людей, спорю с девочками о смысле жизни. Мне много не ясно, я хочу много знать! А у Лизы все ясно, ничего не надо, кроме спасения души. Вот только у старцев в Саровской пустыни испросить бы благословение на частое причащение Святых Таин и на монашество.«Давай останемся в монастыре», — сказала она.«Нет, я домой вернусь!» — отвечаю я. «Всякий, озирающийся назад не благонадежен для Царствия Божия!» — изрекает Лиза. Она цитатами из Евангелия и псалмов так и сыплет в ответ.Едва мы сели на пароход и вошли в каюту, как Лиза распределила места. А я думала, что матушка Еванфия будет за старшую. Обе они устали, весь день ожидая на пристани сильно запоздавший пароход, и быстро уснули. Мы зажгли восковые свечи, взятые с собой, и читали Евангелие.«50 поклонов!» — сказала Лиза. «Не могу, устала, голова болит», — я почти засыпала.«Разнюнилась! А еще в Саров едешь, сидела бы дома!» — обрезала Лиза и стала отбивать поклоны на Восток.Утром стал вопрос о еде. мы все набрали с собой хлеба, сухарей, яиц и прочих немясных продуктов, так как время было военное, все дорожало и на пароходе все было дорого.Лиза распорядилась сначала съесть мое. «У меня консервы, яйца, на обратную дорогу пойдут еще, будем есть после». Свой тяжелый рюкзак она спрятала подальше. Пили чаек с ситным. В обед взяли на кухне на пароходе щей да картошки.«Плати ты — ты самая богатая из нас. Хватит с тебя! Хлеба черного ешь больше!» Сама она съедала огромные куски и смеялась надо мной: «Плюшек нет здесь, привыкла к бульону-то да котлетам, вот и голова болит… Ну и лежи! Неженка!»Я только ежилась от такого обращения, стараясь помогать старушкам-монахиням во всем, держалась с ними ближе, и они уговаривали меня пообедать одной в столовой, не стесняться их. Я брала обед, но ели вместе.Матушки расположены ко мне были больше, чем к Лизе, и она старалась избегать их. Сидя на палубе, она то и дело вставала, крестясь на церкви, белеющие на берегах Волги.На палубе ехали раненые солдаты. Публика слушала их страшные рассказы о зверствах немцев, о тяжелой жизни солдат в окопах. Свои раны они считали счастьем, которое, может быть, освободит их от убийств и смерти. Это были пожилые бородатые крестьяне. а молодые были озлоблены и ругали офицеров, командиров и Царя. Революционный дух уже веял везде, недовольство народа выражалось явно. Через два дня мы доехали до Нижнего Новгорода и ночевали в монастыре. Сидя у окна в эту июньскую ночь, я стала молиться на небо, своими словами прося Бога вести меня, не дать мне запутаться, погибнуть для вечной жизни, забыв Евангелие и Церковь.«Укажи мне, как жить дальше!» — вот был вопль моей души. Это был вопль вдохновенной молитвы. Я знала, что через год, когда я и сестра кончим гимназию и институт, наступит новая жизнь без отца, который так мечтал пожить «для себя».Лиза утром ушла к обедне, где причащалась, и пришла усталая и чем-то недовольная.В Ардатове сговорились с возчиком на 5–6 дней. Двое ехали с поклажей, а мы, девочки, шли по очереди, так как лошадке было трудно всех везти. Возчик был бывалый, не один год возил по святым местам богомольцев. Он очень оценил повадки Лизы — как она умела вести и править лошадью, когда возчик шел.«Ты все идешь, а она и возчика с козел согнала — сама сидеть хочет», — ворчали старушки.«Люблю править!» — лихо поговаривала Лиза, понукая хлыстом лошадку.«А я не умею!»«Вот и шагай! Барыня!»Ехали мы ночью и рассвет встречали в поле. «Споемте, девочки, «Слава Тебе, показавшему нам свет!» — просили матушки. Все хором спели и еще молитвы спели.З. Пестова .slavianka.com›read/mesyatceslov/Poezdka-v-Sarov/

Лик Преподобного Серафима проявился на старой иконе 







Слева – необычное изображение, проявившееся на обструганной иконной доске. Справа – примерно такое иконописное изображение Батюшки Серафима было на старинной иконе 


Эту старую потемневшую икону уже называли просто «доской». Стояла она в деревенском сарае, где хранился всякий хлам, но у хозяев за многие годы так и не поднялась рука распилить ее на дрова, сжечь или выбросить. К темной «доске» со временем даже появилось у них некое благоговейное отношение, но как правильно поступить с ней, люди не знали. Стали спрашивать, советоваться со знакомыми, и кто-то из Православных сельчан подсказал отнести потемневшую икону в церковь…


В ноябре прошлого года в Самаре освятили храм в честь святых благоверных князя Петра и княгини Февронии Муромских, и настоятель этого прихода протоиерей Сергий Жихарев решил заказать иконописцу храмовую икону. У знакомых коллекционеров-антикваров он увидел ту самую темную икону, которая много лет простояла в сарае, потом была в сельском храме и теперь оказалась у любителей старины. Батюшка купил у них эту темную икону и по сложившейся в иконописи традиции, когда новые иконы пишут на досках от старых икон, на которых лики уже совсем не видны, решил заказать на ней роспись храмовой иконы святых Петра и Февронии. Но жизнь или, правильнее сказать, Господь распорядился иначе, и на доске проявился образ другого святого. Об этом странном случае отец Сергий Жихарев вспоминает так:

– Я в тот день отслужил в храме святого Пантелеимона, который находится в санатории имени Чкалова, и после службы заехал к знакомым, у которых заказал доски для храма. Увидел очень старую доску, которой уже было более ста лет, на ней краски были выедены, сама икона просто черная, с еле различимым и сильно поврежденным образом Преподобного Серафима Саровского. Восстановлению икона совсем не подлежала, и решено было писать на ней новую икону. Я отвез ее в мастерскую к столярам, где с нее сняли слой краски и около десяти минут шлифовали. Доска стала белая, и на ней прочитывалась текстура дерева, столяры упаковали ее в целлофановый пакет. Уже у меня дома постепенно слетела древесная пыль от шлифования, и через прозрачный пакет я увидел на свеженькой белой доске… образ Серафима Саровского! Глаза, губы, руки, четки – все прочитывалось и напоминало тень. Образ будто был написан тонким сероватым карандашом и выглядел как набросок. Удивительно, что фон на той иконе был прописан темно-синей краской, а после снятия слоя он стал светлым, сам же образ на старой иконе был светлее фона, теперь же стал темнее. Я на следующий день поехал к иконописцу Татьяне Юрьевне Даниловой и попросил ее снять кальку с проявившегося лика Преподобного. Она прорисовала потом все как было на том чудном наброске: благословляющая правая рука, левая положена на грудь, борода старца и его сосредоточенный взгляд…




– Отец Сергий, этот случай вы могли бы назвать чудом?


– Это удивительный факт, которому я оказался свидетелем… А самое главное чудо, что Господь нас еще не испепелил за наше дерзновение писать на доске лик других святых!

– Можно сказать, что таким странным рисунком на свежеобструганной доске Свыше было показано, кого из святых надо писать на иконе?

– По-другому как еще можно расценить проявившийся на отшлифованном дереве набросок… Этот рисунок не ярок своими красками, а напоминает скорее некую тень, некий штрих, но несмотря на это, хорошо виден. Батюшка Серафим будто негромко напомнил о себе и в то же время явно показывает, кого писать на этой иконе.

– А что теперь будет с храмовой иконой святых Петра и Февронии, которую первоначально хотели писать на этой доске?

– Ее уже заказали иконописцам на другой доске, над ней работают, и в ближайшее время прихожане смогут увидеть ее в нашем храме на самом видном месте.

– А икона святого Серафима Саровского где теперь будет находиться?

– Я надеюсь, что после работы иконописца мы ее благоговейно встретим в нашем храме, и каждый верующий сможет помолиться перед этим образом, который так дивно проявился.

Набросок иконы на дереве видела и иконописец Татьяна Данилова, которую батюшка попросил написать икону. За двадцать лет работы в реставрации икон ей впервые пришлось столкнуться с таким странным рисунком. Поэтому прежде чем спрятать под грунтовкой образ, она взяла в руки фотоаппарат и запечатлела для всех нас проступивший лик Серафима Саровского. А при нашей встрече первым делом показала мне фотографию.

– Татьяна, вы как специалист можете сказать, какими средствами нарисован этот образ?

– Это была как некая дымка, дающая точное представление образа святого Серафима Саровского.

– То есть образ не был написан ни карандашами, ни красками?..

– Нет, образ виден не благодаря краскам, которые зрят глаза, а некой видной прозрачностью, которая рисует силуэт, и уже память воспроизводит образ с икон святого Серафима, и мы видим его лик. Немного справа и чуть издали рисунок был виден лучше, чем вблизи.

– Давайте попробуем объяснить это изображение с точки зрения техники живописи. Можно предположить, что в дерево за сто лет впитались краски и лаки, которые и создали образ?

– Как пишутся иконы? Сначала на доску натягивается холст, потом наносится грунт, живопись идет тонкими слоями от темного к светлому, и нижние слои красок более впитывают в себя лаки и смолы, в верхних слоях больше белил. Эта икона была сделана без ткани, и у нее наложен очень тонкий грунт, можно предположить, когда покрывалось олифой, вот эти теневые участки больше впитались в дерево. Но удивительно, что впитались они ровно по очертанию контура лика святого. Прочитываются даже выражение глаз, изгиб бровей и несколько суровое выражение лица Батюшки Серафима. Почему они впитались таким образом? В этом и загадочность изображения. Если просто пропитались лаки, то почему так, что показано основное – лик Святого, его благословляющая рука, и уже не совсем главные детали становятся более прозрачными, и весь рисунок переходит в ткань дерева.

– Какое чувство испытываете, работая над этой иконой Преподобного Серафима?

– Спокойствие и благоговение…От иконы пахнет тонким запахом ладана и еще разными запахами, которые говорят о храме.

– Можно назвать проявившийся образ чудом?

– Чудо это или нет, не могу сказать… Видела я одно – на дереве был образ, который не рисовал никто из земных иконописцев.

– Вам не жаль было земными красками зарисовывать нерукотворный образ?

– Да, было немного… сверлило такое чувство в душе… Но этот образ и появился, вероятно, для того, чтобы написали икону уже земные художники, для простых земных людей и во имя их утверждения в вере. Чтобы в минуты радости и скорби мы пришли к Батюшке Серафиму, который таким чудным образом показался на старой отшлифованной доске.

Татьяна обещала вскоре показать уже готовую икону с того необычного наброска.

Ольга Круглова

«Благовест», Самара
pravoslavie.ru›Мониторинг СМИ›Образ Серафима Саровского!
 

Права человекаОльга Рожнёва ref='; – А вот и Костя из школы пришёл! Мы с Мишуткой тебя уже заждались! – ласковый голос мамы, радостное сопенье трёхлетнего братика, аромат маминых шанежек. Как хорошо с мороза вбежать домой, бросить в прихожей облепленный снегом портфель и пальтишко, погреть замёрзшие руки под горячей водой в ванной и сесть за стол на уютной кухне, где светло, тепло и так вкусно пахнет. Мама наливает душистый чай в большую чашку с цветочками (это его, Костика, чашка) и накладывает на тарелку румяные шанежки с пылу с жару – ждала мама своего сыночка. Под ногами уже ползает Мишутка со своей любимой машинкой. А за окном – метель, синие сумерки спускаются на заснеженный город. Ничего, пускай спускаются – дома светло и тепло! – Сынок, ты чего такой задумчивый? Кушай, а то остынет! – Мам, а к нам сегодня приходил ом… нет, об… нет, мудсмен, короче! – Омбудсмен? – Ага… У нас это пилот… не помню. В общем, что-то пилотный такой… – И что? – Мам, мы неправильно живём! Совсем неправильно! – Почему? – Ну вот, смотри: дети – это на самом деле не дети! – Как это? – Ну вот! Они – люди! Понимаешь?! Такие же люди, как взрослые! И у них тоже права есть! Мама задумалась. Костик взволнованно продолжал: – Вот меня, например, нельзя ругать, нельзя лишать меня моих прав на личную жизнь… – На личную жизнь?! – Да! Вот, например, я хочу гулять ещё, а ты меня уже домой зовёшь, или я хочу на компьютере поиграть, а ты меня в магазин за хлебом отправляешь… А у меня есть право на отдых! Или вот: у меня должно быть полноценное питание – фрукты, мясо! А у нас же не всегда фрукты бывают? Так вот, это нарушение моих прав! А помнишь, меня папа шлёпнул? Ну, когда Мишка меня рассердил, и я это… ну, как дядя Витя с первого этажа, выругался. Помнишь? А папа меня шлёпнул! Это вообще грубое нарушение моих человеческих прав! За это меня даже у вас отобрать могут! Ладно, мам, ты не переживай! Расстроилась, да? Мама молчала. – А ещё этот, как его… сказал, что мы свои права защищать должны! Вот, например, наша Марьвановна задерживает нас после звонка, ну, там объявление какое-нибудь сделать, а это нарушение прав человека! Или ругается на нас, грозит выгнать из класса, а это тоже нельзя! Надо этому эсмену рассказать… И её даже уволить могут! – Костик, а тебе не жалко будет любимую учительницу? Она ведь уже немолодая. Все силы вам отдаёт… Не жалко? – Так жалко, конечно. Она добрая… Но ведь нужно, чтобы всё правильно было, так? Как же права человека?! Мама внимательно смотрела на Костю и молчала. Задумчиво как-то так молчала… Косте стало жалко маму: она у него очень хорошая всё-таки, и он её любит на самом деле. Но вот одну штуку нужно будет всё-таки сделать. Костя допил чай, порылся во всё ещё ледяном портфеле и вырвал из тетрадки листок в клеточку: – Мам, ты не расстраивайся! Я всё понимаю! Я по-прежнему буду за хлебом… И с Мишуткой… Только вот что: ом... об… в общем, нам рассказали о мотивации. Вот это, по-моему, правильно! А то я у вас с папой совсем немотивированный какой-то расту! А так нельзя! Подожди, я тебе покажу! Мама стала мыть посуду, а Костя пошёл в комнату, сел за письменный стол и, пока Мишутка ползал рядом с ним на ковре, старательно расчертил листочек. Немного подумал, минут десять писал, от старания закусив губу, а потом, чуть смущаясь, принёс маме. На листочке большими неровными буквами было написано следующее: «За прошлую неделю: Играл с Мишкой – 20 рублей. Ходил два раза в магазин – 30 рублей. Убирал за Мишкой его игрушки – 20 рублей. Прибирался в детской комнате – 30 рублей. Итого: сто рублей денег». Мама внимательно прочитала. Машинально отметила пару грамматических ошибок. Цифра 20 – за игру с Мишкой – была исправлена несколько раз: сначала 30, потом снова 20. Мама грустно улыбнулась: сын колебался и написал поменьше. Она вздохнула и спросила тихо: – А у меня права есть? – Мам, у тебя-то они всегда есть, ты же взрослая! – Можно мне тоже кое-что записать? – Можно… Мама пошла к письменному столу, задумалась и, пока Костик увлечённо катал с ликующим Мишуткой машины, что-то писала. Сначала она улыбалась, как будто придумала какую-то шутку, а потом отчего-то расстроилась. Закончив писать, протянула листок сыну и ушла на кухню. Мишутка сосредоточенно пытался сделать караван из своих машинок, а Костя стал читать. Родным маминым почерком, круглыми красивыми буквами было написано: «Стирка, глажка белья. Уборка квартиры. Варка обеда и стряпанье шанежек». А потом почерк мамы перестал быть красивым, а стал немного кривоватым, как будто мама плохо видела, что писала: «Тревога и волнение, когда я ждала тебя, сыночек. Боль, когда ты появился на свет. Бессонные ночи, когда у тебя резались зубки. Слёзы и страх за тебя, когда ты болел. Вечера, когда я помогала тебе с уроками, читала тебе твои первые книги. Выходные, когда я водила тебя в зоопарк, в кукольный театр, на кружок. Первая седина в моих волосах, когда мы с папой весь вечер искали тебя, а ты заигрался на стройке с мальчишками и упал в яму, и мы нашли тебя только поздно ночью. Мои силы, мои труды, моя жизнь. Всё это – бесплатно. Потому что я люблю тебя». Костик стоял и держал листок в руках. Потом шмыгнул носом и медленно пошёл на кухню. На кухне было тихо и темно. Мама молча сидела на стуле. Костик подошёл к ней, уткнулся в старенький мамин халатик и заплакал. Он плакал, как будто малыш. Как Мишутка. А мама тихо гладила его по голове. Ольга РожнёваГазета Эском – Вера06 / 12 / 2012 .pravoslavie.ru›Мониторинг СМИ›Ольга Рожнёва >

 

Детская радость Рождества

Игумен Нектарий (Морозов)


a href='http:/.jpg'>



Каждый церковный праздник — это, по сути, воспоминание о том, что имеет самое непосредственное отношение ко всем нам: к нашей жизни, нашему вечному спасению. Будь то праздник Господский или Богородичный, или день памяти кого-то из святых — все равно это так. И потому можно еще иначе сказать: праздник — воспоминание о радости или — ее источник.

Рождество Христово Хотя, конечно, радость у каждого праздника своя, особая, отличная от прочих. И переживаем и чувствуем ее мы тоже все по-разному — в зависимости от устроения своего, от состояния душевного, от обстоятельств жизненных. И бывает иногда даже, что и не чувствуем — настолько дебело и бесчувственно наше сердце. Или, наоборот, чувственно и взыскует радостей не духовных, а земных. Или же так задавлено оно заботами и тяготами житейскими, удручено и измучено скорбями.


Но радость Рождества… Она подчас способна пробиться и в самое закрытое сердце, согреть и оживить его.

Нет, кажется, ничего, что лучше раскрывало бы суть, внутреннее содержание праздника, нежели церковное богослужение. Слова канонов и стихир, тропарей и кондаков проливают дивный свет и тепло в душу внимающего тому, что читается и поется за службой. Ум объемлет их и передает сердцу, и там они распускаются, словно бутоны каких-то дивных, прекрасных цветов…

Так должно быть в идеале и порой так бывает на самом деле. Но все мы знаем, что бывает так не всегда, отнюдь не всегда. Разве редкость — когда мы стоим на ночной рождественской службе, едва живые от усталости, сонные, потому что выспаться не удалось, голодные, потому что постились сорок дней, и боремся со всем этим: усталостью, голодом, сном? И храм, в который мы пришли, возможно, «не наш», а просто тот, который ближе к дому, и хор, может быть, поет не так, чтобы каждую стихиру мы могли понять, и чтец читает тихо и невнятно. А в сердце все равно проникает капля за каплей, лучик за лучиком радость. Словно солнце всходит…

Почему?

Я очень хорошо помню ту первую рождественскую службу, которую решился отстоять двадцать с лишним лет тому назад. Отстоять — именно так. Я вообще еще тогда не понимал, что такое служба. Я не знал толком, что такое Церковь. Не прочел от начала до конца ни одной духовной книги, кроме Евангелия. Церковнославянский язык представлялся мне на слух какой-то китайской грамотой, и проще казалось именно этой грамотой овладеть, чем проникнуть в смысл звучавших песнопений. Но я все равно пришел той холодной ночью в храм и стоял там — в таком многолюдстве, такой тесноте, что мне уже не нужно было объяснять, почему верующие во Христа суть одно единое тело… И я был счастлив. Не оттого, что кончился первый, наверное, в жизни пост, не оттого, что подходила к концу непривычно долгая для меня служба, и не от сознания, что я «выстоял». А просто счастлив — какой-то детской, чистой радостью, той, благодаря которой и сам становишься ребенком и начинаешь надеяться, что, как ты ни плох, а Царство, оно и для тебя…

Почему?

Я помню и другое. Я жил уже в монастыре и, конечно, знал о Церкви гораздо больше. Я читал святых отцов. Утром и вечером был на службе, изучал богослужебный устав, чтобы не путаться в ней и не ошибаться. Если чего-то не мог разобрать из певшегося или читавшегося, то сам вчитывался в непонятые на слух строки из Минеи или Триоди. Была зима. Позади уже остались и Рождество, и святки, и Богоявление. И я получил письмо. Оно было из армии, от моего близкого друга. Ему там не было просто — как и обычно непросто молодому человеку в армии. Но еще в большей степени непросто ему было из-за того, что его еще совсем молодая вера подвергалась в армии испытаниям, а рядом не было никого, кто бы мог поддержать, что-то подсказать, наставить.

Душа мучилась от этого, страдала. Он унывал. Пришло время поста. Поститься возможности не было. Бывать на службах, исповедоваться и причащаться — тем более. От всего этого и от внутренних, лишь Божьему взору открытых переживаний мой друг чувствовал себя хуже некуда. И главное — чувствовал, насколько он далек от Бога. И ощущал себя, наверное, чем-то… вроде хлева. Только не того, где появился на свет Богомладенец, а просто.

Наступила ночь Рождества. Похожая на все другие ночи в этой воинской части. Разве что для него она была особенной — особенно скорбной. Он сидел один и думал. Обо всем — о жизни, о службе, о том, как немощен еще в своей вере.

И вдруг — в эту ночь, в это одиночество точно пролился свет.

«Я неожиданно почувствовал,— писал он в письме,— сильно, всем сердцем: в мир пришел Господь. И ко всем пришел, и ко мне. И несмотря ни на что, мне стало так хорошо…».

Это и есть радость Рождества. Похожая на радость путника, отчаявшегося пробиться сквозь метель, но вдруг нашедшего кров. На радость умирающего, нечаянно возвратившегося к жизни. На радость ребенка, который думал, что он сирота, но нет, есть у него отец и мать. Просто — на радость ребенка.

Игумен Нектарий (Морозов)


7 января 2013 года
pravoslavie.ru›Встреча с православием›58632.htm

" /> 

Полюбите читать Святое Евангелие...»Игумен Нектарий (Морозов) На днях говорили мы о разных вещах с одним моим хорошим знакомым — мусульманином. Сотрудник силовой структуры, достаточно молодой еще человек,?— он начал ходить в мечеть сначала «по этническому принципу», потом уже совершенно осознанно. Он всерьез изучает свою веру, совершает, как положено, намаз, читает Коран, думает, анализирует и старается жить по той вере, которая у него есть. Конечно, когда я встречаюсь с ним и у нас завязывается беседа, я всегда в глубине души очень переживаю о том, что пришел он в свое время именно в мечеть, а не в православный храм, и что главной книгой в его жизни стал Коран, а не Новый Завет. Однако что поделаешь: переубеждать, спорить с ним вряд ли было бы правильно по отношению к нему, вряд ли принесло бы пользу. Я только стараюсь сказать то, что может тронуть его сердце, «прорасти» в нем впоследствии, остальное же — всецело в руках Божиих. Он однозначно относится к христианству с уважением, с его точки зрения наличие веры, даже если она «не его», но учит хорошему, почитанию Бога, свидетельствует о человеке с лучшей стороны. Как-то раз, когда он еще был курсантом военного училища, к ним на курс пришел для беседы православный священник. Слушатели оказались усталыми, беседа долгой, и уже к середине ее все уснули. Все, кроме моего знакомого. Он внимательно слушал батюшку, доброжелательно глядя прямо ему в глаза. И, конечно, батюшка был ему благодарен и не мог сдержать своих чувств: — Спасибо вам большое,?— сказал он, оглядываясь на спящих,?— вы ведь наверняка верующий человек? — Да, батюшка,?— ответил тот,?— я мусульманин… …Так вот. Говорили мы с ним, как я уже сказал, на днях, о разных вещах. И вот, в частности, высказывал он свое недоумение в отношении того, как часто, вступив в «религиозный диспут» с кем-то из своих православных коллег, он понимает, что они о своей вере практически ничего не знают и даже не читали Евангелие. Я не уверен, что абсолютное большинство живущих на территории Российской Федерации мусульман читало и регулярно перечитывает Коран. Но не думаю при этом, что мой собеседник лукавит, просто у него главным образом две среды общения: профессиональная, в которой большинство его товарищей русские, крещеные люди, и собственно мечеть, куда ходят те, кто с исламом знаком не понаслышке. Суть не в том, насколько религиозно образованны в России мусульмане. Это, что называется, не совсем наш вопрос. Суть в другом: незнание своей веры крещеными и даже живущими так или иначе церковной жизнью людьми — вот та беда и то зло, с которым мы должны всеми силами бороться. И боремся, только трудно эта борьба дается. С одной стороны, тут, безусловно, необходимы усердие и ревность пастырей. Но, с другой,?— и без живого интереса, без желания узнать, понять никак не обойтись. На самом деле — что за христианин, который никогда не читал Евангелие и даже не знает, что это такое? Что ему известно о христианстве? Я очень хорошо запомнил один эпизод из собственной священнической жизни. Мы беседовали с человеком, пришедшим в храм с желанием креститься. Он не мог ответить на вопрос, почему решил принять Крещение, насколько этот выбор серьезный, осознанный. О том, чем Православие отличается от других христианских конфесcий, понятия не имел. Как, впрочем, и о том, что есть христианство как таковое. Поэтому я, естественно, постарался ему объяснить, что прежде Крещения обязательно нужно прочесть главную для каждого христианина книгу — Евангелие. И даже немного рассказал ему о том, каково ее содержание. Именно, что немного. Потому что когда речь зашла о нравственной стороне жизни по Евангелию, он вскочил, как будто его подбросила какая-то невидимая пружина, и выпалил: — Ну, спасибо! Спасибо, что все это мне сказали! Мне это все не нужно, и креститься я не приду. А если и приду, то не к вам, а к тому, кто со мной об этом говорить не будет. И убежал, словно за ним кто-то гнался. А что, если бы мы с ним не поговорили? Слава Богу, сегодня проведение огласительных бесед перед Крещением из частной практики превратилось в обще­обязательное требование. И прочтение Евангелия, хотя бы одного из евангелистов, также является непременным условием. Вот только неправильно при этом ограничиваться лишь именованием данного условия: потрудился ли человек прочесть Евангелие на самом деле, понял ли его, правильно ли понял — вот вопросы, на которые прежде Крещения обязательно нужно дать ответ. А для этого единственный способ — еще раз, уже после «стандартных» огласительных бесед, поговорить с ищущим Крещения, выяснить, принимает ли евангельскую правду его сердце, растревожено ли, тронуто ли оно этой правдой. Разъяснить возникшие недоумения (а они возникают при первом, да и не только, чтении Писания нередко), растолковать значение не до конца уясненных заповеданий Спасителя и уже после этого крестить. А если всего этого не сделать, то получается то же, что в обычной жизни при заключении договора, с условиями которого одна из сторон прежде не ознакомилась, а после, разумеется, выполнять их не собирается: как выполнять то, чего не знаешь? Несуразица какая-то… Но если с крещаемыми дело обстоит все же проще, поскольку в значительной степени именно от священника и его внимательности зависит степень подготовленности оглашенного, то с теми, кто был крещен когда-то и время от времени «заходит» в храм, ситуация гораздо сложнее. Тут уже трудно ставить «условия» и «требовать», можно лишь увещевать. Привычный диалог во время «исповеди» по большим праздникам или в большой беде появляющегося в храме человека: — Постойте, да вы о грехах-то своих скажите. Вы сейчас больше о проблемах, о людях других. Об этом поговорить, наверное, и можно, и нужно, но сейчас исповедь, а на ней в грехах надо каяться… — Ну… Какие у меня грехи. Не краду, не убиваю, стараюсь по совести жить, заповеди все соблюдаю. — А какие заповеди? — Заповеди?.. Все! — Простите, а вы Евангелие читали? — Читаю, у меня все есть — молитвослов есть. — Нет, а Евангелие вы читали, Новый Завет? — Нет… Бывает и почудней разговор. Но главное — очень многие крещеные люди Евангелия не читали и даже не очень хорошо представляют, что это такое и о чем. И мало того — среди людей, более или менее регулярно исповедующихся и причащающихся, тоже можно незнакомых с Евангелием найти. А уж о тех, кто никогда ни одного толкования на Писание в руках не держал и не ведает, что такая литература есть, что говорить! Плохо это, на самом деле. Ведь главное наше стяжание, фундамент всей жизни христианской — Евангелие, без него никуда. И доносить до умов и сердец приходящих в храм людей мы в первую очередь должны не сведения об истории христианства, о его месте и роли в общеисторическом процессе, не то, как часто надо бывать на службе, участвовать в таинствах, что это за таинства, собственно. Это все важно, но — второстепенно тем не менее. А первично — Слово Божие, к каждому Богом сотворенному человеку обращенное. Помочь расслышать, понять, усвоить его тем, кто нуждается в этом,?— вот наш первый долг. И не только пастырей, разумеется (иначе к чему и писать об этом, достаточно было бы просто в «своем кругу» беседовать), но и мирян, знающих и ценящих свою веру. …Многолетний духовник Троице-Сергиевой Лавры архимандрит Кирилл (Павлов), отвечая на адресованные ему письма самых разных людей, всегда писал: «И еще: полюбите читать Святое Евангелие…». Такой простой совет… Но как же меняется жизнь у того, кто его исполняет!.. Это узнает только тот, кто исполняет. Газета «Православная вера» №14 (490) Игумен Нектарий (Морозов)Православие и современность23 / 07 / 2013 .pravoslavie.ru›Мониторинг СМИ›Морозов

Владимир Соловьев
НОЧЬ НА РОЖДЕСТВО

Пусть все поругано веками преступлений,
Пусть незапятнанным ничто не сбереглось,
Но совести укор сильнее всех сомнений,
И не погаснет то, что раз в душе зажглось.
Великое не тщетно совершилось;
Не даром средь людей явился Бог;
К земле недаром Небо преклонилось,
И распахнулся вечности чертог.
В незримой глубине сознанья мирового
Источник истины живет, не заглушен,
И над руинами позора векового
Глагол ее звучит, как похоронный звон.
Родился в мире Свет, и Свет отвергнут тьмою,
Но светит он во тьме, где грань добра и зла,
Не властью внешнею, а правдою самою
Князь века осужден и все его дела.
1894
Александр Солодовников
РОЖДЕСТВО

В яслях лежит Ребенок.
Матери нежен лик.
Слышат волы спросонок
Слабенький детский крик.

А где-то в белых Афинах
Философы среди колонн
Спорят о первопричинах,
Обсуждают новый закон.

И толпы в театрах Рима,
Стеснившись по ступеням,
Рукоплещут неутомимо
Гладиаторам и слонам.

Придет Он не в блеске грома,
Не в славе побед земных,
Он трости не переломит
И голосом будет тих.

Не царей назовет друзьями,
Не князей призовет в совет -
С галилейскими рыбарями
Образует Новый Завет.

Никого не отдаст на муки,
В узилища не запрет,
Но Сам, распростерши руки,
В смертельной муке умрет.

И могучим победным звоном
Легионов не дрогнет строй.
К мироносицам, тихим женам,
Победитель придет зарей.

Со властию непостижимой
Протянет руку, один,
И рухнет гордыня Рима,
Растает мудрость Афин.

В яслях лежит Ребенок.
Матери кроток лик.
Слышат волы спросонок
Слабенький детский крик…
Александр Блок
Сочельник в лесу

Ризу накрест обвязав,
Свечку к палке привязав,
Реет ангел невелик,
Реет лесом, светлолик.

В снежно-белой тишине
От сосны порхнет к сосне,
Тронет свечкою сучок -
Треснет, вспыхнет огонек,

Округлится, задрожит,
Как по нитке, побежит
Там и сям, и тут, и здесь…
Зимний лес сияет весь!

Так легко, как снежный пух,
Рождества крылатый дух
Озаряет небеса,
Сводит праздник на леса,

Чтоб от неба и земли
Светы встретиться могли,
Чтоб меж небом и землей
Загорелся луч иной,

Чтоб от света малых свеч
Длинный луч, как острый меч,
Сердце светом пронизал,
Путь неложный указал.

1912

Был вечер поздний и багровый,
Звезда-предвестница взошла.
Над бездной плакал голос новый -
Младенца Дева родила.
На голос тонкий и протяжный,
Как долгий визг веретена,
Пошли в смятеньи старец важный,
И царь, и отрок, и жена.
И было знаменье и чудо:
В невозмутимой тишине
Среди толпы возник Иуда
В холодной маске, на коне.
Владыки, полные заботы,
Послали весть во все концы,
И на губах Искариота
Улыбку видели гонцы.
Владимир Соловьев
ИММАНУ-ЭЛЬ

Во тьму веков та ночь уж отступила,
Когда, устав от злобы и тревог,
Земля в объятьях неба опочила
И в тишине родился С-нами-Бог.

И многое уж невозможно ныне:
Цари на небо больше не глядят,
И пастыри не слушают в пустыне,
Как ангелы про Бога говорят.

Но вечное, что в эту ночь открылось,
Несокрушимо временем оно,
И Слово вновь в душе твоей родилось,
Рожденное под яслями давно.

Да! С нами Бог, — не там, в шатре лазурном,
Не за пределами бесчисленных миров,
Не в злом огне, и не в дыханье бурном,
И не в уснувшей памяти веков.

Он здесь, теперь, — средь суеты случайной,
В потоке мутном жизненных тревог
Владеешь ты всерадостною тайной:
Бессильно зло; мы вечны; с нами Бог!

1892
Афанасий Фет
***

Ночь тиха. По тверди зыбкой
Звезды южные дрожат.
Очи Матери с улыбкой
В ясли тихие глядят.
Ни ушей, ни взоров лишних, -
Вот пропели петухи -
И за ангелами в вышних
Славят Бога пастухи.

Ясли тихо светят взору,
Озарен Марии лик.
Звездный хор к иному хору
Слухом трепетным приник, -
И над Ним горит высоко
Та звезда далеких стран:
С ней несут цари Востока
Злато, смирну и ливан.
1842
Константин Льдов
РОЖДЕСТВО ХРИСТОВО

Дева днесь Пресущественнаго раждает,
и земля вертеп Неприступному приносит.
Ангели с пастырьми славословят,
волсви же со звездою путешествуют…

Пустыня спит. Горят светила
На ризе ночи голубой.
Чья мысль их властно превратила
В завет, начертанный судьбой?
Кто поспешает в мраке зыбком
За звездным факелом во след?
К каким восторгам и улыбкам?
К каким виденьям юных лет?
То мудрецы, цари Востока,
Провидцы в жизни и во снах,
Рожденье нового Пророка
Прочли в небесных письменах.
Везут с дарами… Путь далек.
Идут, колеблются верблюды,
Вздымая облаком песок…
Святое всех роднит со всеми, -
Как смерть, как совесть, как грехи.
Под утро, в горном Вифлееме,
Проснулись в страхе пастухи.
Как озарилась их обитель!
Само вещает Божество:
«Рожден для смертных Искупитель,
Идите, — узрите Его!»
Смиренных духом сочетало
Преданье с мудрыми земли:
Одно их чувство волновало,
Одни надежды их влекли.
Для них Избранник неизвестный
Уже идет и в этот час
На подвиг Свой — на подвиг Крестный
Во искупление за нас!
1890-е
Иван Бунин
БЕГСТВО В ЕГИПЕТ

По лесам бежала Божья Мать,
Куньей шубкой запахнув Младенца.
Стлалось в небе Божье полотенце,
Чтобы Ей не сбиться, не плутать.
Холодна, морозна ночь была,
Дива дивьи в эту ночь творились:
Волчьи очи зеленью дымились,
По кустам сверкали без числа.
Две седых медведицы в яру,
На дыбах боролись в ярой злобе,
Грызлись, бились и мотались обе,
Тяжело топтались на снегу.
А в дремучих зарослях, впотьмах,
Жались, табунились и дрожали,
Белым паром из ветвей дышали
Звери с бородами и в рогах.
И огнем вставал за лесом меч,
Ангела, летевшего к Сиону,
К золотому Иродову трону,
Чтоб главу на Ироде отсечь.
1915
Владимир Набоков
ЕВАНГЕЛИЕ ИАКОВА, гл. 18

И видел я: стемнели неба своды,
и облака прервали свой полет,
и времени остановился ход…
Все замерло. Реки умолкли воды.
Седой туман сошел на берега,
и наклонив над влагою рога,
козлы не пили. Стадо на откосах
не двигалось. Пастух, поднявши посох,
оцепенел с простертою рукой
взор устремляя ввысь, а над рекой,
над рощей пальм, вершины опустивших,
хоть воздух был бестрепетен и нем,
повисли птицы на крылах застывших.
Все замерло. Ждал чутко Вифлеем…
И вдруг в листве проснулся чудный ропот,
и стая птиц звенящая взвилась,
и прозвучал копыт веселый топот,
и водных струй послышался мне шепот,
и пастуха вдруг песня раздалась!
А вдалеке, развея сумрак серый,
как некий Крест, божественно-светла,
Звезда зажглась над вспыхнувшей пещерой,
где в этот миг Мария родила.
1918
В ПЕЩЕРЕ

Над Вифлеемом ночь застыла.
Я блудную овцу искал.
В пещеру заглянул — и было
виденье между черных скал.
Иосиф, плотник бородатый,
сжимал, как смуглые тиски,
ладони, знавшие когда-то
плоть необструганной доски.
Мария слабая на Чадо
улыбку устремляла вниз,
вся умиленье, вся прохлада
линялых синеватых риз.
А Он, Младенец светлоокий
в венце из золотистых стрел,
не видя Матери, в потоки
Своих небес уже смотрел.
И рядом, в темноте счастливой,
по белизне и бубенцу
я вдруг узнал, пастух ревнивый,
свою пропавшую овцу.
1924
Георгий Иванов

Наконец-то повеяла мне золотая свобода,
Воздух, полный осеннего солнца, и ветра, и меда.
Шелестят вековые деревья пустынного сада,
И звенят колокольчики мимо идущего стада,
И молочный туман проползает по низкой долине…
Этот вечер однажды уже пламенел в Палестине.
Так же небо синело и травы дымились сырые
В час, когда пробиралась с Младенцем в Египет Мария.
Смуглый детский румянец, и ослик, и кисть винограда…
Колокольчики мимо идущего звякали стада.
И на солнце, что гасло, павлиньи уборы отбросив,
Любовался, глаза прикрывая ладонью, Иосиф.
1920
Константин Липскеров
ВОЛХВЫ

Неистовствует царь. В неправедных шатрах
Пирует воинство, грозящее всемирно.
И поняли волхвы: родился Тот, Кто мирно
Народы поведет, отринувшие страх.
Несут они ларцы, в чьих золотых нутрах
Сирийская смола, египетская смирна.
Покровы путников горят златопорфирно
И перстни мудрости на поднятых перстах.
Вот их привел пастух к неведомому хлеву,
Парчой спугнув овец, они узрели Деву,
Младенца под снопом навеса негустым.
Он спит. Но луч сверкнул, дары царапнув резко, -
И жмурится Дитя от радостного блеска,
И ручки тянутся к забавам золотым.
Архиепископ Иоанн (Шаховской)
СЛАВА В ВЫШНИХ БОГУ

Мы слышим детский лепет, словно пенье
Тех ангелов, что вдруг, для всей земли,
Сквозь эту ночь и звездное горенье
К пустынным пастухам пришли.

Мы замечаем братское согласье
И ясность кроткую людей простых,
Открытых Небу, ангелам и счастью,
Что родилось в святую ночь для них.

Мы постигаем веру и терпенье
Волхвов, искавших вечной глубины,
И — снова слышим в этом мире пенье,
Которым Небеса полны.

О, Господи, Великий, Безначальный,
Творец всех звезд, былинок и людей,
Ты утешаешь этот мир печальный
Безмерной близостью Своей!
Ты видишь скорбь земли: все наше неуменье
Тебя искать, любить, принять, найти;
И оставляешь Ты средь мира это пенье,
Как исполненье всякого пути.

Горит Твоя звезда — святая человечность,
И мир идет к своей любви большой;
И если кто ее увидел, значит вечность
Остановилась над его душой.

1960-е
Людмила Колодяжная
ВОЛХВЫ

Галки взлетают все выше,
Чтобы на кронах уснуть…
Верно, волхвы уже вышли
В свой осторожный путь.
Снежной дороги каша,
Самая глушь зимы,
И не увидишь даже
Луч среди этой тьмы.
В худшее года время,
В холод волхвы пошли,
Царских подарков бремя
Над головой несли.
Мглою, по снежной пыли,
Прочь от Ирода, прочь,
К цели идти решили,
Без остановки, всю ночь,
Сквозь безлистные кущи,
Чтоб не застыть, не заснуть…
Пел чей-то голос в уши,
Что безрассуден путь -
Есть ли Господь на свете,
Иль человек один?..
Маги пришли на рассвете
В теплую мглу долин,
Где из-под мокрого снега
Остро пахла трава,
Луч у корчмы, как веха,
Гибкие дерева
Над Его колыбелью…
Поняли путники — здесь;
Ангела голос свирелью
Им подтвердил: Бог — есть!
Давно это, помнится, было,
Но если б послал кто-нибудь,
По грязи, по снежной пыли
Волхвы б устремились в путь,
По тающей острой кромке,
В морозную глушь зимы,
Надеясь увидеть ломкий,
Единственный Луч средь тьмы.
1997
Дмитрий Щедровицкий
ПОКЛОНЕНИЕ ВОЛХВОВ

Вступает ночь в свои права,
В пещеру входят три волхва
Гаспар и Мельхиор…
А детство чудно далеко,
И столько выцвело веков,
Что ты забыл с тех пор,
Как звали третьего… Гаспар
Внес ладан. А Младенец спал,
Вдыхая аромат,
И столько времени прошло,
Что помнить стало тяжело
И петь, и понимать,
О чем твердил небесный хор.
Смотрел из ночи Мельхиор,
Как золотился свет,
Как подымался сладкий дым, -
В нем вился холод наших зим,
Сияли лица лет…
1980-е
Иосиф Бродский
РОЖДЕСТВЕНСКАЯ ЗВЕЗДА

В холодную пору, в местности, привычной скорей к жаре,
чем к холоду, к плоской поверхности более, чем к горе,
Младенец родился в пещере, чтоб мир спасти;
мело, как только в пустыне может зимой мести.
Ему все казалось огромным: грудь Матери, желтый пар
из воловьих ноздрей, волхвы — Бальтазар, Каспар,
Мельхиор; их подарки, втащенные сюда.
Он был всего лишь точкой. И точкой была Звезда.
Внимательно, не мигая, сквозь редкие облака,
на лежащего в яслях Ребенка издалека,
из глубины Вселенной, с другого ее конца,
Звезда смотрела в пещеру. И это был взгляд Отца.
1987
***

Представь, чиркнув спичкой, тот вечер в пещере,
используй, чтоб холод почувствовать, щели
в полу, чтоб почувствовать голод — посуду,
а что до пустыни, пустыня повсюду.
Представь, чиркнув спичкой, ту полночь в пещере,
огонь, очертанья животных, вещей ли,
и — складкам смешать дав лицо с полотенцем -
Марию, Иосифа, сверток с Младенцем.
Представь трех царей, караванов движенье
к пещере; верней, трех лучей приближенье
к звезде, скрип поклажи, бренчание ботал
(Младенец покамест не заработал
на колокол с эхом в сгустившейся сини).
Представь, что Господь в Человеческом Сыне
впервые Себя узнает на огромном
впотьмах расстояньи: бездомный в бездомном.
1989 .

pravmir.ru›rozhdestvo-xristovo-v-russkoj-poezii-2/

" />" /> 

Борис Пастернак
РОЖДЕСТВЕНСКАЯ ЗВЕЗДА


Фото: intr@vert, photosight. />a href='http://.jpg" />Стояла зима.
Дул ветер из степи.
И холодно было Младенцу в вертепе
На склоне холма.
Его согревало дыханье вола.
Домашние звери
Стояли в пещере,
Над яслями теплая дымка плыла.
Доху отряхнув от постельной трухи
И зернышек проса,
Смотрели с утеса
Спросонья в полночную даль пастухи.
Вдали было поле в снегу и погост,
Ограды, надгробья,
Оглобля в сугробе,
И небо над кладбищем, полное звезд.
А рядом, неведомая перед тем,
Застенчивей плошки
В оконце сторожки
Мерцала звезда по пути в Вифлеем.
Она пламенела, как стог, в стороне
От неба и Бога,
Как отблеск поджога,
Как хутор в огне и пожар на гумне.
Она возвышалась горящей скирдой
Соломы и сена
Средь целой вселенной,
Встревоженной этою новой звездой.
Растущее зарево рдело над ней
И значило что-то,
И три звездочета
Спешили на зов небывалых огней.
За ними везли на верблюдах дары.
И ослики в сбруе, один малорослей
Другого, шажками спускались с горы.
И странным виденьем грядущей поры
Вставало вдали все пришедшее после.
Все мысли веков, все мечты, все миры,
Все будущее галерей и музеев,
Все шалости фей, все дела чародеев,
Все елки на свете, все сны детворы.
Весь трепет затепленных свечек, все цепи,
Все великолепье цветной мишуры…
… Все злей и свирепей дул ветер из степи…
… Все яблоки, все золотые шары.
Часть пруда скрывали верхушки ольхи,
Но часть было видно отлично отсюда
Сквозь гнезда грачей и деревьев верхи.
Как шли вдоль запруды ослы и верблюды,
Могли хорошо разглядеть пастухи.
- Пойдемте со всеми, поклонимся чуду, -
Сказали они, запахнув кожухи.
От шарканья по снегу сделалось жарко.
По яркой поляне листами слюды
Вели за хибарку босые следы.
На эти следы, как на пламя огарка,
Ворчали овчарки при свете звезды.
Морозная ночь походила на сказку,
И кто-то с навьюженной снежной гряды
Все время незримо входил в их ряды.
Собаки брели, озираясь с опаской,
И жались к подпаску, и ждали беды.
По той же дороге чрез эту же местность
Шло несколько ангелов в гуще толпы.
Незримыми делала их бестелесность,
Но шаг оставлял отпечаток стопы.
У камня толпилась орава народу.
Светало. Означились кедров стволы.
- А кто вы такие? — спросила Мария.
- Мы племя пастушье и неба послы,
Пришли вознести Вам Обоим хвалы.
- Всем вместе нельзя. Подождите у входа.
Средь серой, как пепел, предутренней мглы
Топтались погонщики и овцеводы,
Ругались со всадниками пешеходы,
У выдолбленной водопойной колоды
Ревели верблюды, лягались ослы.
Светало. Рассвет, как пылинки золы,
Последние звезды сметал с небосвода.
И только волхвов из несметного сброда
Впустила Мария в отверстье скалы.
Он спал, весь сияющий, в яслях из дуба,
Как месяца луч в углубленье дупла.
Ему заменяли овчинную шубу
Ослиные губы и ноздри вола.
Стояли в тени, словно в сумраке хлева,
Шептались, едва подбирая слова.
Вдруг кто-то в потемках, немного налево
От яслей рукой отодвинул волхва,
И тот оглянулся: с порога на Деву,
Как гостья, смотрела звезда Рождества.
1947

К. Р.
РОЖДЕСТВО ХРИСТОВО

Благословен тот день и час,
Когда Господь наш воплотился,
Когда на землю Он явился,
Чтоб возвести на Небо нас.
Благословен тот день, когда
Отверзлись вновь врата Эдема;
Над тихой весью Вифлеема
Взошла чудесная звезда!
Когда над храминой убогой
В полночной звездной полумгле
Воспели «Слава в вышних Богу!» -
Провозвестили мир земле
И людям всем благоволенье!
Благословен тот день и час,
Когда в Христовом Воплощенье
Звезда спасения зажглась!..
Христианин, с Бесплотных Ликом
Мы в славословии великом
Сольем и наши голоса!
Та песнь проникнет в небеса.
Здесь воспеваемая долу
Песнь тихой радости души
Предстанет Божию Престолу!
Но ощущаешь ли, скажи,
Ты эту радость о спасеньи?
Вступил ли с Господом в общенье?
Скажи, возлюбленный мой брат,
Ты ныне так же счастлив, рад,
Как рад бывает заключенный
Своей свободе возвращенной?
Ты так же ль счастлив, как больной,
Томимый страхом и тоской,
Бывает счастлив в то мгновенье,
Когда получит исцеленье?
Мы были в ранах от грехов -
Уврачевал их наш Спаситель!
Мы в рабстве были — от оков
Освободил нас Искупитель!
Под тучей гнева были мы,
Под тяготением проклятья -
Христос рассеял ужас тьмы
Нам воссиявшей благодатью.
Приблизь же к сердцу своему
Ты эти истины святые,
И, может быть, еще впервые
Воскликнешь к Богу своему
Ты в чувстве радости спасенья!
Воздашь Ему благодаренье,
Благословишь тот день и час,
Когда родился Он для нас.
Сер. 19 века.  
pravmir.ru›rozhdestvo-xristovo-v-russkoj-poezii-2/

" /> 

Рождество. Стихотворение . В яслях лежит Ребенок. Матери нежен лик. Слышат волы спросонок Слабенький детский крик. А где-то в белых Афинах, Философы среди колонн, Спорят о первопричинах, Обсуждают новый закон. И толпы в театрах Рима, Стеснившись по ступеням, Рукоплещут неутомимо Гладиаторам и слонам. Придет Он не в блеске грома, Не в славе побед земных, Он трости не переломит И голосом будет тих. Не царей назовет друзьями, Не князей призовет в совет – С Галилейскими рыбарями Образует Новый Завет. Никого не отдаст на муки, В узилищах не запрет, Но Сам, распростерши руки, В смертельной муке умрет. И могучим победным звоном Легионов не дрогнет строй. К мироносицам, тихим женам, Победитель придет зарей. Со властию непостижимой Протянет руку, один, И рухнет гордыня Рима, Растает мудрость Афин. В яслях лежит Ребенок. Матери кроток лик. Слышат волы спросонок Слабенький детский крик. Александр Солодовников1926 г.7 января 2008 года .pravoslavie.ru›Встреча с православием›Рождества

Смерть отца Захара .Рождественское стихотворение из записных книжек о. Павла (Груздева) Это стихотворение неизвестного поэта было записано отцом Павлом (Груздевым) в его дневнике 14 марта 1980 года. Пометка батюшки гласила: «Приведи, Господи, и мне такожде». Тутаев. Фото: П. Ушанов / petrushanov.livejournal.comI. Полночь. Вьюга в поле воет и шумит, в небольшом селенье все давно уж спит. Улицы пустынны, около домов целые сугробы наметает вновь. Изредка, далеко заунывный вой раздается дико в тишине ночной. Псы, его, заслышав, лай подымут вдруг и опять замолкнут. Только снег вокруг. Словно пыль несется, застилая свет, заметая густо на дороге след. Рано улеглося ныне спать село, завтра день великий, праздник Рождество. II. В стареньком домишке, что уж в землю врос и стоял под кровом вековых берез, по соседству с храмом, ветхим, как и он, слабый огонечек виден из окон. Там горят лампады у святых икон, и их тихим светом домик озарен. Комнаты в нем малы, с низким потолком, но во всем порядок, чистота кругом. Целый ряд икон там, во святом угле, на накрытом тут же небольшом столе книга в переплете кожаном лежит, рядом крест в оправе при огне блестит. Свернут аккуратно близ эпитрахиль, и на нем сверкает золотая пыль. На стене картинок виден целый ряд, чинно, по порядку все они стоят. Все архиереи. Вон из темноты видны Филарета строгие черты, рядом Иннокентий, а за ним Платон смотрит величаво, в думу погружен. Тут же два монаха, вид монастыря, да войны прошедшей два богатыря. Старых два дивана, стол да стульев ряд, скромно все прижавшись, по стенам стоят. Зеркало в простенке, больше для красы, чем для туалета, да в углу часы тикают сердито, вот уж сорок лет, а им все покоя и замены нет. А давно пора бы! Сам отец Захар, их хозяин тоже очень, очень стар. Ведь когда на место здесь он поступил, то часы-то эти в первый год купил. «Старые — мы стары», — маятник стучит, «Верно, верно, верно», — во ответ урчит, на лежанке лежа, толстый серый кот, что годам своим он потерял и счет. III. В тесной боковушке, освященной чуть светом от лампады, положа на грудь высохшие руки, старичок лежал, на кроватке бедной ночи он не спал. Он и прежде мало сладких снов знавал, а теперь к тому же сильно захворал. Вот уж две недели с постели не встает: видно, дело к смерти уж теперь идет. Он и не горюет, он свое отжил. А вот горе — завтра он бы отслужил Божью литургию, хоть в последний раз, да нет силы... И из впалых глаз покатились слезы... Завтра Рождество, день святой, великий, людям торжество. Завтра в храмах будут праздник все встречать, Деву и Младенца в песнях величать. Он же одинокий, старый и больной, должен здесь валяться в праздник годовой. И его любимый небольшой приход в день такой без службы будет в этот год. И вздохнул глубоко старый иерей, в думы погрузился о судьбе своей. Вспомнил, как бывало праздник он встречал, окружен друзьями, как счастлив бывал он тогда, но это все давно прошло, счастье улетело, будто не было. Старый, позабытый, он один живет, от родных далеко и один умрет. Родственники! Сколько с ними было слез, сколько горя, нужды он для них понес. Как любил их сильно, всем им помогал, а теперь под старость, знать, не нужен стал. А желал бы сильно он их повидать и, прощаясь с ними, многое сказать. Умер бы в сознаньи, что родных рука — не чужих – закроет очи старика. Их к себе напрасно каждый день он ждет, знать, и не дождется, скоро смерть придет. IV. На дворе сильнее вьюга все шумит, оторвавшись, ставня хлопает, скрипит, злобно ветер воет и в трубе гудит. И отцу Захару сон на ум нейдет, смутная тревога вдруг запала в грудь, В памяти пронесся долгой жизни путь. Боже мой! Как скоро жизнь моя прошла, и итог свой страшный смерть уж подвела. Страшно оглянуться на всю жизнь, она разных злых деяний и грехов полна. Добрых дел не видно, а ведь он же знал, что к Тому вернется, Кто его создал, что за все отдаст он Господу ответ. Где же оправданья? У него их нет. Жил, не помышляя о своем конце, часто забывая о своем Творце. Вспомнил он, что в жизни суетной своей меньше он боялся Бога, чем людей. Бог-то милосердный, все потерпит Он, легче ведь нарушить Божий-то закон, чем мирской. Ведь люди, как Господь, не ждут, за проступок в здешней жизни воздадут. И хоть суд людской-то больно тороплив, да не так, как Божий, прост и справедлив. Без суда, без следствий он всю жизнь прожил, но зато пред Богом много нагрешил. Из-за выгод людям часто угождал, перед кем гордился, перед кем молчал. Сильным поклонялся, как нужду имел, грешников богатых обличать не смел. Хоть по долгу должен был сие творить. Да ведь людям страшно правду говорить. Обличи, попробуй, будешь без куска, а семья, на грех-то, больно велика. Пастырем примерным тут уж трудно быть, ну, и потакаешь, чтоб на хлеб добыть. Правда, он приходом век доволен был и нелицемерно прихожан любил. Лишнего за требы он не вымогал и чем мог несчастным часто помогал. Но в нужде, случалось, согрешал и он. Раз кабатчик сельский, скряга Агафон, на богатой вздумал сына обвенчать. А тут надо было в город отправлять сыновей в ученье, вот он и прижал кулака и лишних пять целковых взял. Да потом и сам-то деньгам был не рад: приходил кабатчик в дом к нему сто крат, торговались каждый день они до слез. Сколько тут упреков, сколько тут угроз выслушать он должен был от кулака! Лишняя надбавка стала не сладка. К высшему начальству жалобой грозил, а владыка строгий в это время был. Страху-то какого натерпелся он, да спасибо скоро сдался Агафон. Он за все служенье, целых сорок лет, как огня боялся ябед и клевет. Слава Богу, не был никогда судим, и владыки были все довольны им. Будет ли доволен им Владыка Тот, к коему с ответом скоро он пойдет? От души глубоко иерей вздохнул и на образ Спаса с верою взглянул. Освящен лампадой, лик Христа сиял и с любовью кротко на него взирал. «Боже мой, великий! — старец прошептал и рукой дрожащей сам креститься стал. — Согрешил я много, Боже, пред Тобой, был не пастырь добрый, а наемник злой. Раб был неключимый и за то Тобой я сейчас наказан, Боже, Боже мой. В день, когда Ты миру светом воссиял и звезду с востока в знаменье послал, в день, когда в восторге вся ликует тварь, в день, когда родился Ты, мой Бог и Царь, совершить служенье как желал бы я! Но во всем пусть будет воля лишь Твоя». Снова осенил он тут себя крестом и забылся... Буря выла за окном. V. Вдруг пронесся гулко колокольный звон, заглушая вьюги заунывный стон. Встрепенувшись, слушать стал отец Захар: мерно за ударом следовал удар. Чудным переливом колокол звучал и восторгом дивным душу наполнял. Пел о чем-то чудном, пел про край иной, там, где нет печали, суеты земной. Чудодейной силой влек к себе, манил. Про болезнь, про горе иерей забыл. Очарован звоном и готов был он поспешить тотчас же на чудесный звон. «Где же это звонят? — думал иерей.— Нет с подобным звоном здесь у нас церквей». И пока с собою так он рассуждал, с силою в окно вдруг кто-то постучал. «Собирайся, отче, в церковь поскорей. Слышишь звон? Приехал к нам Архиерей». И Захар в испуге тут метаться стал, облачился в рясу, трость свою достал. Вышел вон проворно. Вьюга улеглась, теплота, не холод, в воздухе лилась. В тишине безмолвной колокол гудел, звездами весь яркий небосвод горел. Месяц круторогий на краю небес плавно опускался за соседний лес. Яркими огнями храм его блистал. «Кто же там владыку без меня встречал? Как он мог приехать в столь нежданный час? Много беспорядка он найдет у нас. Две недели в храме сам я не бывал, знать, должно, владыка как-нибудь узнал, что я стар, не годен, не могу служить, и меня от места хочет отрешить». Так, идя ко храму, думал иерей. «Ничего, не бойся, добр Архиерей, — кто-то близ незримый старца утешал. — Кто на Божьей ниве устали не знал, был доволен малым, сроду не роптал, кто трудом и горем был обременен, тем места благие назначает Он». Вот взошел, смущенный, в освещенный храм. Где ж Преосвященный? Пусто было там, тихо лишь горели свечи у икон, фимиам дымился, и со всех сторон, как живые, лики строгие святых на него глядели, много было их. А из отворенных настежь Царских врат свет сиял чудесный, ослепляя взгляд. И взойти в алтарь уж старец не посмел, сердце страхом сжалось, ум оцепенел. Кто там за престолом, светом весь облит, с книгою разгнутой во руке стоит? И слова горели в книге той огнем. Иерей прочел их, сердце сразу в нем радостно забилось, он теперь понял, Кто такой Владыка перед ним стоял. Это Он, Великий, Сам Архиерей, Кто обремененных скорбию людей и понесших в жизни тяжкий трудный гнет на покой любовно всех к Себе зовет, обещает бремя благо и легко. Страх, сомненье, скорби, — все вдруг далеко где-то осталися; перед ним в виду новый мир открылся... «Господи, иду!!!» — радостно и громко иерей вскричал... В комнате давно уж белый день настал, солнышко сияет ярко сквозь окно, но отцу Захару было все равно. Он лежал спокойный, тих и недвижим, для него мир этот был теперь чужим. 7 января 2013 года .Рождественское стихотворение из записных книжек о. Павла (Груздева).pravoslavie.ru›Интернет-журнал›58620.htm

Зимние ступени Вятское село Великорецкое. Именно то село, где шестьсот лет назад явилась чудотворная икона святителя Николая. В начале лета сюда идет многолюдный крестный ход из Вятки, и вообще все лето здесь полным-полно приезжающих – и молящихся, и просто любопытных.Великорецкое зимой. Фото Вятской епархииМеста удивительной красоты, взгляд с горы, на которой стояла сосна с иконой, улетает в запредельные пространства. Небольшая, похожая на Иордан, река, источник и купальня около нее очень притягательны. В реке купаются, а кто посмелее, тот погружается в ледяную купель. Зимой купель перемерзает, но источник все льется и льется. Только нет у него, как летом, очереди – пусто на берегу. Но в церковные праздники все-таки вода льется не только в реку, но и в баночки, и в бутылочки: это старухи после службы приходят за святой водой.Пусто зимой в селе, заснежено, просторно. Даже и старухи эти, что стоят на службе в церкви и ходят за водой, не местные, а из районного центра, приезжают на автобусе, который ходит два раза в день, а иногда ни разу. Но в праздники ходит.Накануне Рождества двое мужчин, Аркаша и Василий, делают ступени к источнику. Оба одного года, обоим за пятьдесят, но Василий выглядит гораздо старше: судьба ему выпала нелегкая. Всю жизнь, лет с четырнадцати, на тракторе, в колхозе. Нажил дом, вырастил детей. Дети поехали в город. Жена умерла. Дети уговорили продать дом, чтобы им купить квартиру. Купили. А недавно сын попал в одну историю, ему угрожала или тюрьма, или смерть от дружков. Надо было откупаться. Продали квартиру, сын сейчас живет у родителей жены, а Василий здесь, из милости, у дальних родственников, в бане.Аркаша молод и крепок на вид, в бороде – ни одной сединки. Аркаша – городской человек, приехал сюда по настоянию жены, она певчая в церкви. Руки у Аркаши сноровистые, батюшка постоянно о чем-то просит Аркашу. Аркаша, конечно, руководит Василием.Василий работает ломом, Аркаша подчищает лопаткой.– Дожди на Никольскую ударили, экие страсти, – говорит Василий, – всегда Никольские были морозы, а тут дожди. Но уж рождественские свое берут. – У Василия на красных щеках замерзшие слезы. Телогрейку он давно снял, разогрелся, Аркаша в тулупчике.– Но уж зато сколько «спасибо» завтра от старух услышим, – разгибается Василий.– Похвала нам в погибель, – рад поучить Аркаша, – нам во спасение надо осуждение и напраслину, а ты спасибо захотел.– Не захотел, а знаю, что старухи пойдут, благодарить будут. Какая тут погибель?– Плохо ты знаешь Писание, – укоряет Аркаша. – Вот ты знаешь рождественский тропарь? Нет, не знаешь. А завтра в церкви запоют, и ты будешь стоять и ничего не понимать. Но это-то должен знать: «Слава в вышних Богу, на земли мир, в человецех благоволение». А? Ангельское пение в небесах слышали пастухи. Пастухом был небось? Вот, а ангельского пения не слышал. Так ведь? По нашему недостоинству. В мир пришел Спаситель – и не узнали! – с пафосом произносит Аркаша. – Места в гостинице не нашлось, в ясли положили Богомладенца – Царя Вселенной!– Я в хлеву часто ночевал, – простодушно говорит Василий. – Снизу сенная труха, сверху сеном завалюсь, корова надышит, в хлеву тепло. Она жует всю ночь, я и усну. Утром она мордой толкает, будит... – Василий спохватывается, заметив, как насмешливо глядит на него Аркаша, и начинает усердно откалывать куски льда.Аркаша учит дальше:– По замыслу Божию, мы равны ангелам.– Нет, – решительно прерывает Василий, – это уж, может, какая старуха, которая от поста и молитв высохла, светится, – та равна, а мы – нет. Я, по крайней мере. Близко к этому не стою. Ты – конечно. Ты понятие имеешь.– Я тоже далек, – самокритично говорит Аркаша. – Были б у нас сейчас деньги, мы б не ступени делали, а пошли б и выпили.– Вначале б доделали,– замечает Василий.– Можно и потом доделать, – мечтает Аркаша, но спохватывается:– Да, Вася, в Адаме мы погибли, а во Христе воскресли. Так батюшка говорит. Христос – истина, а учение Его – пища вечной истины. Это я в точности запомнил. У меня память сильно сильная. Вот и на заводе – придут из вузов всякие инженеры, а где какой номер подшипника, какая насадка – все ко мне…Батюшка уже сходил в церковь, все подготовил для вечерней службы, велел послушнику Володе не жалеть дров, вернулся в дом и сидит, готовит проповедь на завтра. Перебирает записи, открывает семинарские тетради. Так много хочется сказать, но из многого надо выбрать самое необходимое. Батюшка берет ручку и мелко пишет, шепча и повторяя фразы: «Мы не соединимся со Христом, пока не пробудим в себе сознание греховности и не поймем, что нашу греховную немощь может исцелить только Врач Небесный». Откладывает ручку и вздыхает. Когда батюшка был молод, принимал сан, то дерзал спасти весь мир. Потом служил, бывал и на бедных, и на богатых приходах и уже надеялся спасти только своих прихожан. А потом думал: «Хотя бы уж семью свою спасти». Теперь батюшка ясно понимает, что даже самому ему и то спастись очень тяжело.– Ох-хо-хо, – говорит он, встает, крестится на красный угол, на огонек лампадки и подходит к морозному окну.Последнее на сегодня солнечное сияние розоватит морозные узоры. Тихо в селе. Из труб выходят сине-серые столбики дыма. «Так и молитвы наши, – думает батюшка, – яко дым кадильный». Он возвращается к столу и записывает: «Благодатная жизнь возникает по мере оскудения греха». «Нет, надо проще, – думает батюшка, но тут же возражает себе: – Но куда проще говорил Господь Каину, а тот умножал свои грехи. Праведный Ной разве не призывал покаяться? То же и праведный Лот. И не слушали. И на горы приходили воды, и огненная сера падала на Содом и Гоморру. Проходили воды, смывавшие нечестия, но проходил и страх гнева Божия, опять воцарялся порок, плясали вокруг золотого тельца – опять все сначала. Господи, как же ты терпелив и многомилостив! Строили столп вавилонский, чтобы увековечить себя, свою гордыню. Господь смешением языков посрамил гордыню человеческую, они же стали воздвигать башни в себе. И опять Господь попустил свободу их сердцам, чтобы сердца их сами увидали гибель. Нет, не увидали. Через Моисея дал законы и обличил немощь человеческую – и опять: разве послушали?»Батюшка снова встает, снова крестится, кладет три поклона и уже не замечает, что говорит вслух:– Пророки говорили и умолкли, дал время Господь выбрать пути добра и зла, жизни и смерти. Всегда-всегда был готов Господь спасти, но люди сами не хотели спастись. И когда прииде кончина лета, кончина обветшавших дней, послал Господь Сына Своего Единороднаго в палестинские пределы.Мысли батюшки улетают в Вифлеем. За всю жизнь батюшка так и не смог побывать на Святой земле, может, оттого так обостренно и трогательно он старается представить всю ее: и Назарет, и эти ступени, которые вели к источнику Благовещения, и ступени к пещере, в которой, повитый пеленами, лежал Богомладенец и куда вела звезда, и неграмотных пастухов, и образованных волхвов, и ступени на Голгофу. Батюшка всегда плачет, когда представляет Божию Матерь, стоящую у Креста. Сын умирал на Ее глазах. Сын! Господи, только по Его слову сердце Ее не разорвалось – еще много Ей предстояло трудов.– Дедушка, – влетает в комнату внучка, – а Витька говорит, что игрушки на елке – это слезы, что это ты говорил. Какие же это слезы?– А, – вспоминает батюшка, – да, говорил. Видишь, Катюша, у нас елочка, а на юге пальма. Пальма же ближе к Вифлеему. Все деревья собрались славить Рождество Христа, а елочка опоздала, ей же далеко. Опоздала и заплакала. У нас холодно, слезки замерзли. Господь ей сказал: «Все твои слезы будут тебе как драгоценности?» Вот мы и наряжаем с тех пор елочку.– А еще Витька сказал, – ябедничает дальше внучка, – что Дед Мороз – это не Дед Мороз, а Санта-Клаус, американский, говорит. Да, дедушка?– Нет. Санта-Клаус – это святой Николай. Какой же он американский? Он христианский, православный.Внучка улетает. Батюшка облачается к вечерней службе. Он любит вечерние службы. У печки обязательно дремлет приехавший заранее старичок, которому негде ночевать, но который просыпается точно к елеопомазанию. Любит батюшка исповедовать именно вечером, без торопливости, спокойно, читая корявые строчки незамысловатых грехов: «Невестка обозвала меня, а я не стерпела и тоже обозвала, каюсь…».Рождественское утро. Кто-то приехал еще до автобуса, успел уже побывать на источнике.– Ой, Аркадий, – благодарят громко женщины, – это, ведь такая красота, прямо как в санатории ступеньки! А мы шли, переживали – как попадем?– Думали, как Суворов через Альпы, да? – довольно шутит Аркаша.И в автобусе народу битком, и в церкви стеной. Василий забивается в самый конец, за печку, видит, что вьюшка на печке хлябает в своем гнезде и около нее поддымлено, закоптилось. Василий вспоминает, что у него в предбаннике есть глина и белила, и решает завтра же починить печку.Начинается служба. Конечно, Василий не понимает многих слов, не понимает всего пения, но ему так хорошо здесь, так умилительно глядеть на горящие свечи, слушать батюшку, согласный молитвенный хор, видеть, как открываются и закрываются царские врата, как летит оттуда, из алтарного окна, сверкание рождественского солнца, и вдыхать сладкий запах кадильного ладанного дыма. Василию становится жарко, хотя он заранее снял телогрейку и стоит в старом свитере сына. Он чувствует, что нос у него расклеивается, думает: «Где это я простыл?» Достает носовой платок, высмаркивается тихонько и ощущает, что у него мокрые глаза. Он понимает, что это от умиления, от того, что так хорошо ему давно не было, что вот он, всеми брошенный, никому не нужный, нужен и дорог Господу, что Господь его не оставил, что ноги, слава Богу, носят, руки работают, никому не в тягость, голова соображает… Что еще? Может, еще какую работу найдет, чтоб сыну помогать. «Пусть бы все на меня валилось, – думает Василий, – еще же и мать, покойница, говорила: “Кого Бог любит, того наказывает”». И это, материнское, вспомнилось ему именно сейчас, в церкви, значит, жило в нем и ждало минуты для утешения. «Любит меня Бог, – понимает Василий. – Любит. Ведь сколько же раз я мог умереть, погибнуть, замерзнуть, спиться мог запросто, а живу». Василий украдкой вытирает рукавом слезы.Аркадий стоит впереди всех, размашисто крестится. Но ему не до молитвы, надо готовить емкости для водосвятия. Он выходит на паперть и кричит проходящему соседу:– А по какому праву службу прогуливаешь?– Ты ж знаешь, я в церковь не хожу, – отвечает сосед.– Надо, – сурово назидает Аркаша. – А если в церковь не пошел, ставь бутылку, я за тебя свечку ставлю.Сосед смеется и бежит дальше.Аркаша разбивает лед в бочке, начерпывает воды в ведра, несет в церковь. Батюшка заканчивает проповедь:– …и каждому, и всем нам дается время на покаяние. Долготерпелив, милостив Господь, не до конца прогневается, говорят святые отцы. Но мы-то, грешные, доколе будем полнить чашу греховную, доколе? Ведь уже через край льется…Батюшка долго молчит. Слышно, как потрескивают свечи. Звонят колокола. В морозном солнечном воздухе звуки их чисты и слышны далеко окрест.Владимир Крупин12 января 2007 года .pravoslavie.ru›Интернет-журнал›707.htm

Неизвестная история главы Крестителя Господня Иоанна
/>






Икона святого Иоанна Крестителя Священное Предание рассказывает нам о том, что после усекновения главы святого Иоанна Предтечи нечестивая Иродиада не позволила предать ее погребению вместе с телом святого, но надругавшись над ней, закопала около своего дворца. Тело же тайно забрали и погребли ученики святого. Жене приставника царя Ирода было известно, где Иродиада закопала главу. И она решила перезахоронить ее на Елеонской горе в одном из поместий Ирода.


Когда до царского дворца дошли слухи о проповеди Иисуса и совершавшихся им чудесах, Ирод вместе с женой Иродиадой пошли проверить, на месте ли глава Иоанна Крестителя. Не найдя ее, они стали думать, что Иисус Христос – это воскресший Иоанн Предтеча. Об этом их заблуждении свидетельствует Святое Евангелие (Мф. 14, 2).

Иерусалим. Первое обретение главы Иоанна Предтечи br />
Спустя много лет, в царствование равноапостольного царя Константина, его мать святая Елена возобновляла Иерусалимские святыни. На Святую Землю стало стекаться множество паломников, в числе которых пришли поклониться Честному Кресту и Гробу Господню два инока с Востока. Им и доверил святой Иоанн обрести свою главу. Нам известно только, что он явился им во сне, и что после обретения главы в указанном им месте, они решили возвратиться назад. Однако воля Божия была иной. По дороге им встретился бедный гончар из сирийского города Эмесы, вынужденный из-за нищеты отправиться на поиски работы в соседнюю страну. Иноки, найдя себе попутчика, по нерадению или по лености вверили ему нести мешок со святыней. А тот и нес себе, пока явившийся ему святой Иоанн Креститель не повелел оставить нерадивых иноков и бежать от них вместе с вверенным ему мешком.

Господь ради главы Иоанна Крестителя благословил дом гончара всяким довольством. Гончар же всю свою жизнь прожил, помня чем и Кому обязан, не гордился и обильно раздавал милостыню, а незадолго до кончины передал главу святого своей сестре, заповедав передавать ее дальше богобоязненным и добродетельным христианам.

Глава святого, переходя долгое время от одного человека к другому, попала в руки иеромонаху Евстафию, стороннику арианской ереси. Обращавшиеся к нему больные люди получали исцеление, не зная, что причиной тому было не мнимое благочестие Евстафия, а исходившая от спрятанной им главы благодать. Вскоре хитрость Евстафия была раскрыта, и он был изгнан из Эмесы. А вокруг пещеры, где жил иеромонах и в которой была закопана глава Иоанна Предтечи, образовался монастырь.

Эмеса и Константинополь. Второе и третье обретения честной главы

По прошествии многих лет произошло второе обретение главы святого Иоанна. Об этом известно по описанию архимандрита эмесской обители Маркелла, а также из жития преподобной Матроны (день её памяти – 9 ноября), написанного преподобным Симеоном Метафрастом. По описанию первого, глава открылась ему 18 февраля 452 года. Спустя неделю епископ Эмесский Ураний начал ее почитание, а 26 февраля того же года она была перенесена в новосозданную церковь в честь святого Иоанна. Это событие празднуется 24 февраля вместе с празднованием первого обретения честной главы.

Через некоторое время глава Предтечи Иоанна была перенесена в Константинополь, где находилась вплоть до иконоборческих времен. Благочестивые христиане, покидая Константинополь, тайно вывезли с собой и главу Иоанна Крестителя, а затем спрятали ее в Команах (близ Сухуми), городе, в котором некогда, находясь в ссылке, скончался святитель Иоанн Златоуст (407 год). После VII Вселенского Собора (787 г.), восстановившего православное почитание икон, главу святого Иоанна Крестителя возвратили в византийскую столицу около 850 года. Церковь празднует это событие 25 мая как третье обретение честной главы.

Четвертый крестовый поход и путешествие на Запад

На истории о третьем обретении обычно завершают повествование о главе святого Иоанна. Это связано с тем, что её дальнейшая история связана с католическим Западом. Если мы обратимся к житиям святых, изложенным по руководству Четьих-миней святителя Димитрия Ростовского, то в конце описания обретений главы святого Предтечи найдем сноску, набранную мелким шрифтом, а потому часто пропускаемую читателями. Но для нас, совершенно неожиданно несколько лет назад обретших во Франции главу Крестителя, эта сноска по возвращении на родину явилась настоящим открытием. Об очередном «обретении» главы Иоанна Предтечи на далеком Западе мы и хотели бы рассказать ниже.

Итак, в сноске мы можем прочитать, что после 850 года часть главы святого Иоанна оказалась в Петре в монастыре Продром, а другая часть – в Студийском Предтечевом монастыре. В этой обители верх главы еще в 1200 году видел паломник Антоний. Однако уже в 1204 году она была перенесена крестоносцами в Амьен на севере Франции. Кроме того, сноска указывает три других местонахождения частиц главы: афонский монастырь Дионисия, угровлахийскую обитель Калуи и церковь папы Сильвестра в Риме, в которую частица мощей была перенесена из Амьена.

Передняя часть главы святого Иоанна Предтечи в кафедральном соборе Пресвятой Богородицы г. Амьена. Фото: «Православная Франция»История появления главы святого Иоанна во Франции мало чем отличается от истории многих других величайших святынь христианства.


13 апреля 1204 года во время Четвертого крестового похода войска западных рыцарей захватили столицу Римской империи – Константинополь. Город подвергся опустошению и разграблению.

Как гласит западное предание, каноник Валлон де Сартон из Пикинии нашел в развалинах одного из дворцов футляр, в котором находилось серебряное блюдо. На нем под стеклянным колпаком были скрыты останки человеческого лица, не было только нижней челюсти. Над левой бровью было видно маленькое отверстие, вероятно, пробитое ударом кинжала.
На блюде каноник обнаружил надпись на греческом языке, подтверждавшую, что он является обладателем мощей святого Иоанна Предтечи. К тому же наличие отверстия над бровью согласовалось с событием, упоминающимся святым Иеронимом. По его свидетельству Иродиада в приступе гнева нанесла удар кинжалом по отрубленной голове святого.

Кафедральный собор Пресвятой Богородицы г. Амьена (Notre Dame d’Amiens). Фотография: S.P.A.D.E.M. – Editions d’art Yvon
В 1220 году епископ Амьена заложил первый камень в фундамент нового кафедрального собора, который после множества достроек станет в будущем самым величественным сооружением готического стиля в Европе. В этот собор была перенесена и главная святыня города: лицевая часть главы святого Иоанна.

Предтеченская церковь Латеранского дворца в Риме (Basilica di San Giovanni in Laterano). Фото: Александр Стародубцев
>/Постепенно Амьен становится местом паломничества не только простых христиан, но и французских королей, принцев и принцесс. Первым для почитания главы в 1264 году приехал король Франции Людовик IX, прозванный Святым. Затем приезжал его сын – Филипп III Смелый, Карл VI, а также Карл VII, много пожертвовавшие для украшения мощей.


В 1604 году папа римский Климент VIII, желая обогатить Предтеченскую церковь в Риме (Basilica di San Giovanni in Laterano), просил у каноников Амьена частицу мощей святого Иоанна.

Спасение главы во времена революционных бесчинств

После революции 1789 года по всей Франции проходили описи церковного имущества и изъятия мощей.

Реликварий с главой святого Предтечи оставался в соборе до ноября 1793 года, когда он был потребован представителями Конвента. Они сняли все драгоценности с мощей, а мощи святого Иоанна приказали отправить на кладбище. Но воля революционного начальства не была исполнена. По их отбытии мэр города Луи-Александр Лекув тайно вернулся в сокровищницу и под страхом смерти забрал мощи к себе в дом. Таким образом была сохранена эта святыня. Через несколько лет бывший мэр передал ее на сохранение аббату Лёжёну. А после прекращения революционных гонений глава святого Иоанна была возвращена в кафедральный собор Амьена в 1816 году и с тех пор там и находится.

В конце XIX века историческая наука, не без участия церковных деятелей, признала, что в средние века было много случаев подлога мощей. Из-за общего недоверия почитание Амьенской святыни начало постепенно затухать.

Глава святого Иоанна в наши дни

Новый всплеск интереса к мощам Иоанна Крестителя произошел в середине XX века, а именно в 1958 году. Настоятель Амьенского собора сообщил церковным властям, что на востоке Франции в Вердене с XVII века хранится нижняя челюсть, предположительно святого Иоанна Предтечи. Он хотел произвести сопоставление двух частей. По благословению епископа Амьена была учреждена комиссия из квалифицированных экспертов-медиков.

Изучение реликвий длилось в течение нескольких месяцев и проходило в два этапа: первый – в Амьене, второй – в Париже. По завершении работ выводы комиссии были собраны в документе, подписанном всеми ее членами. По первой главе документа, которая посвящена исследованиям, проведенным в Амьене, были сделаны следующие выводы:
Сравнение объекта, называемого верденским, с объектом из Амьена обнаружило их анатомическую несовместимость, что без сомнения подтверждает их различное происхождение.
С точки зрения хронологии объект, называемый верденским, является менее древним, чем амьенский. По своему виду и весу он напоминает «кости средних веков».
Лицевая часть, называемая головой Иоанна Крестителя из Амьена, является очень древним объектом – более древним, чем «кости средних веков». С другой стороны, она представляется менее древней, чем человеческие кости мезолита, что позволяет датировать ее возраст между 500 г. до Р.Х. и 1000 г. по Р.Х.
Возраст человека не может быть уточнен в связи с отсутствием зубов. Но, исходя из факта, что альвеолы (зубные лунки) полностью развиты и что некоторые по краям немного стерты, можно предположить, что речь идет о взрослом человеке (между 25–40 годами).
Общие характеристики головы в виду недостаточности элементов могут быть определены, но с большим допуском. Тип лица – европеоидный (значит, ни негроидный, ни монголоидный). Малые размеры объекта из Амьена и развитость нижних глазных дуг ведут к предположению, что он мог бы соответствовать расовому типу, называемому «средиземноморским» (тип, к которому принадлежат современные бедуины).

На этом заканчивается современная летопись главы Иоанна Крестителя. К сожалению, мало верующих прибегает к помощи такого светильника благодати, каким является честная глава святого Иоанна, «первого во благодати мученика»[1]. Много православных приезжают во Францию, но не все знают, как много святынь до сих пор, несмотря на бесчинство революций и забвение достояния христианского прошлого, содержит в себе французская земля.

Радостно, что в последние годы в Амьене все чаще бывают православные паломники. Теперь при участии Паломнического центра Корсунской епархии у главы святого Иоанна Предтечи совершаются не только православные молебны, но и литургии.

Священник Максим Массалитин


8 марта 2004 года .pravoslavie.ru›Встреча с православием
›Главы Иоанна Крестителя

 

p>Любовь без снисхождения Современный цивилизованный мир очень активен. У него масса врагов и нерешённых задач. Он борется за равенство полов, за любовь к животным, за сохранение природы, им же разрушенной… Борется за терпимое и любовное (в конце концов!) отношение к любому устроению быта, вплоть до содомского.Говорят, борцы за всемирное счастье хотят добра. Но загвоздка в том, что они похожи на сошедшего с ума человека, который добром считает то, что здоровому и на ум не приходит. Если брать шире, все пороки современной цивилизации — это «христианские добродетели, сошедшие с ума», по удачному выражению Честертона. К ним относится и толерантность, дитя дурно понятого евангельского всепрощения.Но мы знаем, что прощение не означает оправдания: мол, ничего страшного. Прощать — не значит отказываться от стержневой идеи различения добра от зла. «Ты виноват, но ты прощён», — это Евангелие. «Ты не виноват», — это толерантность.Все виды долга — религиозного, общественного, семейного — так уменьшили своё давление на личность, что, кажется, почти исчезли. И человек, загипнотизированный сказками о неприкосновенности личности, готов благословить всякое человеческое «хочу» и оправдать им свои желания и действия.Конечно, вполне нормально, если человек говорит: «Хочу жить, как люди, а не как скотина, хочу есть хлеб, а не солому, хочу спать в постели, а не в хлеву».Но порочно, когда человек, привыкший говорить «хочу», живёт по принципу: «Хочу купаться в молоке ради гладкости кожи. Хочу быть владычицей морской, а рыбка чтоб была на посылках. Хочу весь мир зажечь с четырёх сторон ради мелкого тщеславия и недостатка острых ощущений. Хочу жить, как вон те живут, и хочу ничего не делать, как и они ничего не делают».У «хочу» нет конца. Почему же человечество всё кланяется и кланяется, всё разглагольствует об уважении прав личности, о терпимости-толерантности? В конце концов, оно даже дерзает приплести к этому Христа и Им себя оправдывает: Он, дескать, заповедал всех любить, а значит, всех терпеть, а значит, всё благословлять, а значит, всё одинаково и нет ни греха, ни добродетели.Ладно бы сказал человек: «Я — мелкий негодяй и бытовой развратник. Все, похожие на меня, милы мне как братья. Нет у меня сил их судить. Потому я — за снисхождение и за терпимость, то есть за толерантность к грехам и слабостям». В таких словах можно даже разглядеть евангельскую черту — признание своей немощи и отказ судить других: я не сужу, авось не осуждён буду.Но человек не говорит таких слов. Невыгодно ему свой грех назвать грехом, а не добродетелью. Он не только каяться не хочет, он хочет своим грехом гордиться. Он выставляет свой греховный образ жизни как форму самовыражения, чтобы затем потребовать от нас уважать его личный выбор.Именно к этому причалу направлен кораблик социальной толерантности. И мы улыбаемся ему, боимся назвать грех грехом, тогда как нам потихоньку забираются на голову.Фото: Luc Bezia, gettyimages.comДля трезвой самооценки человеку необходимы мужество и благородство. Мелкий паршивец, чувствуя кожей и узнавая из новостей, что таких, как он, в мире множество, что количество действительных членов «тайного братства паршивцев» неуклонно увеличивается, ни за что не захочет каяться в своих грехах. Он скорее скажет, что горд своей свободой и имеет право грешить, а право это ему не кто иной, как Господь Бог, лично даровал. Как выразился недавно в Англии один епископ-гей: «Меня таким Бог создал, и я за это Богу благодарен». Свалил свои смертные грехи на Господа Бога и ещё поблагодарил Его за это! Уму непостижимо.Но, к счастью, Христос реальный отличен от Христа выдуманного. Он повелевает, требует, запрещает, спрашивает. Реальный Христос с ненавистью говорит об учении николаитов, называвших себя христианами, но живших блудно, в компромиссе с языческим миром (Откр. 2:15).Это евангельское умение относиться с ненавистью к некоторым, и весьма многим, учениям и различным способам поведения есть обратная сторона умения любить: кто никого и ничего не любит, тому не на что гневаться и нечего ненавидеть. В День оный Христос скажет одним: Придите ко Мне, благословенные (Мф. 25, 34), а другим: Отойдите от Меня, проклятые (Мф. 25, 41). Это будет в высшей степени не толерантно, но это будет справедливо и истинно.И ещё Он скажет тем, кто думал, что во имя Его творил чудеса и изгонял бесов: Отойдите от Меня. Я никогда не знал вас (Мф. 7, 23). Всё это Он скажет в конце истории человечества, но объявил об этом заранее, чтобы мы не дерзали отделять милость от справедливости и не усыпляли себя мыслью о всепрощении.То, что Господь не спешит казнить, но продлевает времена милости, не говорит о Его безразличии делам человеческим. Через это, по слову апостола Павла, благость Божия ведет тебя к покаянию (Рим. 2, 4). Человеку же свойственно обращать благодать Бога нашего в повод к распутству (Иуд. 1, 4). А распутству свойственно искать себе оправдания. И дело доходит до того, что раньше говорили «бойся и не греши», а теперь говорят «греши и не бойся».Именно потому, что Бог любит человека, нас ожидает Суд. А был бы Бог безразличен к человеку, всё было бы иначе.Слово Любовь принадлежит Богу более, чем людям, поскольку это Его имя. А слово «толерантность» совсем не относится к Богу, поскольку Он в высшей степени не безразличен к делам человеческим, у Него на всё есть Своя точка зрения, и Ему до всего есть дело.Толерантность — это даже не снисхождение и никак не сострадание, а попустительство и усыпление совести. Это анти-любовь, слепое безразличие. Если любви несносно смотреть на погибель любимого, то для толерантности этой проблемы не существует.Можно, конечно, перепутать любовь и толерантность или смешать оба понятия. Но эта смесь способна существовать лишь до появления мыслей о Создателе. Как только слово «Бог» произнесено и мысль о Нём вспыхнула, любовь начинает отделяться от толерантности, словно масло от воды. Она начинает подниматься вверх, оставляя внизу тяжёлые и неуклюжие земные понятия.Протоиерей Андрей Ткачев .pravmir.ru›lyubov-bez-snisxozhdeniya/

" />

 

 

Афонские истории отца Савватия Далёкий Афон – я никогда не увижу тебя: твоих таинственных гор и строгих монастырей, уединённых келий и калив, каменистых тропинок Карули и вершин Катунакии, не спущусь к синим волнам Эгейского моря, не проснусь от звука деревянной колотушки в паломнической гостинице – архондарике. Это особенное место – здесь люди не рождаются, они здесь живут, молятся и умирают, чтобы войти в Царство Небесное. Живут хоть и в теле, но монашеской – равноангельской жизнью. И сам Афон гораздо ближе к небесам, чем к земле. Монашеская республика Афон недоступна для женщин. Но я могу услышать истории об Афоне своего первого духовного наставника – игумена Савватия. Закончилась трапеза в монастыре, прочитаны благодарственные молитвы. Сёстры снова присели и ждут, затаив дыхание. Отец Савватий внимательно оглядывает духовных чад: – Ну, что ж – спрашивайте… Выслушивает многочисленные вопросы и отвечает на них, а потом просто рассказывает: – На Афоне, как вы знаете, я был семь раз, жил и трудился там каждый раз в течение нескольких недель. Что такое Афон для меня? Трудно ответить односложно… Афон – это духовная школа, школа жёсткая… Долго жить бы там я не смог: это не моя мера подвига. Немощен духовно… Жить на Афоне – это вообще подвиг. Афон – не курорт, Афон – духовная лечебница. Там всё становится на свои места. Получаешь такую духовную встряску! Человек теряет свою напыщенность и чувствует себя странником Божиим. Афон человека отрезвляет, и ты понимаешь, как ты должен жить, и что ты должен делать. Отец Савватий улыбается: – Раньше, когда был духовным младенцем, ездил в обычные монастыри, по святым местам… Теперь же подрос немного – двадцать пять лет рукоположения в священники – в первый класс духовной школы пошёл… От манной каши устал, ищу твёрдую пищу. А на Афоне как раз твёрдую пищу едят… Келья подвижника на КаруляхКому полезно побывать на Афоне? Священникам и монахам в первую очередь… Получить духовную зарядку для пастырской деятельности. Ну, и мирянам полезно… Кому Божия Матерь открывает дорогу, тому и полезно…Если не будет воли Пресвятой Богородицы, то и президент не сможет прилететь. А какой-нибудь простой сельский батюшка, у которого в бороде, может, солома, от того, что трудится целый день напролёт, и сено ещё своей коровке успевает накосить, так вот, этот самый сельский батюшка в старенькой рясе помолится Царице Небесной: «Пресвятая Богородица, помоги мне попасть на Афон!» Смотришь – а он через месяц на Афоне! Поэтому, когда меня спрашивают, что нужно сделать, чтобы попасть на Афон, я отвечаю: «Молиться Пресвятой Богородице». Первая ночь на Афоне Первый раз я оказался на Афоне в 2000 году. А меня тогда как-то смущала мысль, что я духовник и строитель женского монастыря. Хоть и построен был монастырь по благословению моего духовного отца, архимандрита Иоанна Крестьянкина, хоть и предсказал его основание старец протоиерей Николай Рагозин, всё же мучили меня помыслы: «Что я здесь, на Митейной Горе, делаю? Моё ли это место? Может, бросить всё: монастырь этот женский, сестёр, всех этих бабушек – и уехать на Афон? Подвизаться там… Или просто в мужской монастырь уйти?» Афонская ночная служба. Фото: Тревор Дав / National GeographicИ вот – первая ночь на Афоне… Стою на службе. Три часа ночи. Вечером не удалось вздремнуть, больше суток без сна… Электричества в храме нет, горят свечи, идёт молитва. Душно, у меня голова закружилась, вышел в притвор, сел на скамеечку. Там было посвежее, с улицы тянуло прохладой, а звуки службы хорошо доносились из храма. Закрыл глаза и стал молиться. Вдруг – слышу: шаркает ногами старенький схимонах, согбенный весь. Подошёл ближе, сел в углу притвора на каменное седалище, лица не видно, только борода белая и лик светлый – прямо в темноте светится. Перекрестился и негромко спрашивает: – Ты кто? – Иеромонах, – отвечаю. – Где служишь и сколько? – В женском монастыре, тринадцать лет. Спрашивал он так властно, как власть имеющий. И у меня сбилось дыхание, я понял, что в эту первую ночь на Афоне, я услышу то, о чём молился долго перед поездкой: чтобы Господь и Пречистая открыли мне волю Свою о моём дальнейшем пути. А схимник сказал, так, как будто знал о моих смущающих помыслах, о том, что хочу я уйти из женского монастыря. Сказал кратко и предельно просто: – Вот, где живёшь – там и живи. Никуда не уходи. Там и умереть должен. Донесёшь свой крест – и спасёшься. Молча встал и ушёл медленно, по-старчески шаркая ногами. А я сидел и думал, что ведь я ни о чём не вопрошал его, не пытался начать беседу. Вот так в первый день моего пребывания на Афоне Господь явил мне Свою волю. Афонские старцы Отец Филарет КарульскийДа… Там, на Афоне, такие старцы подвизаются… О некоторых и не знает ни одна живая душа… В кондаке службы афонским святым о подвижниках Святой Горы говорится: «Показавшие в ней житие ангельское»… Мне рассказывали, как в семидесятые годы группа наших русских священников приехала на Афон. Остановились в Свято-Пантелеимоновом монастыре. Пошли погулять по окрестностям, наткнулись на брошенный скит. Решили на следующий день послужить там Литургию, спросили у афонской братии про этот скит, получили ответ, что давно там никто не живёт и не служит. И вот начали Литургию, и во время службы видят: ползёт в храм древний-древний старичок-монах. Такой старенький, что ходить давно не может, только ползком кое-как передвигается. Про него даже самые старые монахи Свято-Пантелеимонова монастыря не знали. Видимо, был он из тех, ещё дореволюционных монахов. Приполз и говорит еле слышно: – Божия Матерь меня не обманула: обещала, что перед смертью я причащусь. Причастили его, и он умер прямо в храме. Как он жил? Чем питался? Причастился – и ушёл к Богу и Пресвятой Богородице, Которым молился всю жизнь. Пешком по Афону После первой поездки на Афон и встречи с афонским старцем смущающие меня помыслы перейти в другой монастырь или вообще уехать на Афон – отошли. Прошло несколько лет… Какое-то время у нас в монастыре было спокойно. Но вообще в монашеской жизни полного покоя никогда не бывает. Если правильно подвизаться, вести духовную брань, то скорби и искушения – неотъемлемые спутники этой брани. Началась и у нас череда тяжёлых искушений, внутренних и внешних. Главное оружие в духовной битве – молитва. Мы, конечно, молились всем монастырём. Но, видимо, наших слабых молитвенных сил было недостаточно, и нам требовалась духовная помощь и поддержка. И меня благословили помолиться у афонских святынь – там, где небо ближе к земле, где идёт непрерывная молитва за весь мир. Раньше люди, вознося свои молитвы к Богу, давали какой-то обет: посетить святые места, какой-нибудь известный монастырь. Шли зачастую пешком, так, чтобы принести Господу свои труды. Мне тоже хотелось к своим молитвам о родном монастыре приложить какой-то труд, какую-то жертву. И когда я попросил благословения на такой труд, меня благословили с молитвой пройти пешком по Афону и в каждом монастыре, прикладываясь к его святыням, молиться и просить о помощи. Страшные Карули КарулиИ вот, когда я шёл пешком по Афону, то побывал и на Карулях. Февраль. Дома, на Урале, снега лежат, вьюга метёт, а здесь, на Афоне, восемнадцать градусов тепла, сажают картошку и лук… «Карули» – катушка, подъёмное устройство, с помощью которого монахи-отшельники, не спускаясь со скалы, могли выменять у проплывавших мимо рыбаков продукты: рыбу, сухари, оливки в обмен на своё рукоделье. Карули, или Каруля, находятся в самой южной части Афонского полуострова недалеко от Катунакий. Карули – это неприступные скалы, узкие тропки, пустые кельи, бывшие когда-то пристанищем монахов-отшельников. В скалах – гнёзда ласточек, и домики отшельников, пристроенные к этим скалам, похожи на гнёзда птиц. Есть Внешние Карули и Внутренние, или Страшные, названные так, потому что кельи монахов – прямо в скалах, подниматься туда и вообще передвигаться, держась за цепи и проволоку, – опасно и просто страшно. Паром из Дафни достиг конечной остановки на Карулях, и я вышел один на бетонную пристань – арсану. Тропинка от пристани каменными ступенями поднималась в горы, и, поднявшись, я обнаружил остатки маленького храма – параклиса и сгоревшей кельи жившего здесь знаменитого карулиота-схиархимандрита Стефана Сербского. Рядом была и пещера, в которой, как я знал, когда-то подвизался архимандрит Софроний Сахаров, чадо афонского старца Силуана. Недалеко от сгоревшей кельи жили русские: иеромонах отец Илья и инок. Мы познакомились. Они жили здесь два года и ещё успели застать в живых отца Стефана. Я читал о нём раньше, а теперь вот услышал о нём от людей, которые знали его лично. Отец Стефан Схиархимандрит Стефан Карульский .Серб по происхождению, во время второй мировой войны он был антифашистом и участвовал в Сопротивлении. Рассказывал, как его вместе с другими бойцами Сопротивления арестовали и повели на расстрел. Отец Стефан дал обет Божией Матери, если останется в живых – уйдёт монахом на Афон. Когда стали стрелять, его будто подтолкнуло, и он побежал. Чувствовал, как пули обжигают спину, руки, щёку, не причиняя ему вреда. И немцы за ним не погнались, что тоже было чудом. После войны принял постриг на Афоне и подвизался здесь без малого пятьдесят лет. Знал несколько иностранных языков, писал духовные статьи, наставления. Отец Илья видел, как старец трудился на террасе, и белоснежные голуби слетались и садились ему на плечи, а когда он заканчивал писать, голуби улетали. Как-то к отцу Илье приехал друг из России, и он повёл его к отцу Стефану благословиться. У почти восьмидесятилетнего старца – глаза голубые, как небо, он много лет не мылся по обычаю афонских монахов, при этом никакого запаха не было. Он мало ел, предпочитал сухоядение: в карманах всегда была сухая вермишель, которую ел сам и кормил ею птиц. На Благовещенье спускал со скалы в море сеточку и просил: «Божья Матерь, пошли мне рыбки». Тут же вытаскивал, и в сети всегда была рыба. Когда ремонтировал свою обветшавшую келью, друг привозил ему стройматериалы. У этого друга была дочка лет пяти, Деспина. И вот, когда старец нуждался в помощи друга, он выходил к морю и громко просил: «Деспина, скажи папе, чтобы он ко мне приехал, он мне нужен!» И девочка бежала к отцу: «Папа, тебя отец Стефан зовёт». Почему он не обращался с этой просьбой непосредственно к другу? Может, ребёнок по своей чистоте мог услышать духовный призыв лучше, кто знает… И вот, когда друг приезжал, то спрашивал: «Отец Стефан, ты меня действительно звал?» И старец отвечал: «Да, я просил Деспину передать тебе, что я тебя жду». Последнее время он немного юродствовал, прикрывая юродством свои духовные дары. Если приходили русские, отец Стефан пел «Подмосковные вечера». И вот когда они пришли, он спел им песню, а потом поставил на огонь чайник, чтобы угостить чаем. Друг отца Ильи смотрел на отшельника недоверчиво: какой-то старичок, песни распевает – и это и есть старец-молитвенник?! А чайник был старый, закопчённый, без ручки, только рожок. И вот когда вода в чайнике закипела, то отец Стефан взял его за бока обеими руками прямо с огня и стал разливать в кружки чай. Оба гостя смотрели на это с ужасом: чайник был раскалённым. А старец спокойно разлил чай и не получил при этом никакого ожога. Отец Илья рассказал, что, когда Америка бомбила Сербию, старец горячо молился и вносил свой духовный вклад в защиту родины через молитву. И скорбь так передавалась ему, что он испытывал сильнейшие духовные страдания. В это время и сгорела его келья. Были ли на это духовные причины? Мы можем только догадываться об этом. А когда он переселился в пещеру, продолжая молиться о соотечественниках, погибающих в пламени взрывов, загорелась и пещера. Умер отец Стефан в Сербии. Перед смертью он вернулся на родину, в монастырь, где настоятельницей была его родственница, и почил на праздник Введения Пресвятой Богородицы во храм. И Та, Кому он молился столько лет, приняла его душу. Отец Стефан кормит птиц. Фото: о. Вениамин (Гомартили)Камушек из пещеры Сгоревшая келья отца Стефана была пристроена к пещере, где жил когда-то архимандрит Софроний Сахаров. А когда я поехал на Афон, одна инокиня, очень почитающая старца Силуана и отца Софрония, просила меня привезти из его пещеры хоть камушек. Я не знал, где эта пещера находится. Тогда эта просьба была для меня равносильна тому, что у меня попросили бы камушек с Марса. И вот я зашёл в ту самую пещеру. Там капала вода. Я поднял с земли камушек и понял, что только что исполнил просьбу инокини. Гостеприимная встреча Иеромонах, отец Илья, предложил мне переночевать в их жилище. Место мне уступили у самого входа, предложили старое одеяло и даже старую рваную подушку. В монастыре Констамонит. Фото: А.Поспелов / Православие.Ru Я очень устал и был рад такой гостеприимной встрече. Приближалась ночь, и мы, помолившись, стали готовиться к ночлегу. Я лёг ногами вглубь пещеры, а головой ко входу, так, что видел звёздное небо. Лежал и думал о том, что такой романтический ночлег напоминает детские походы в лес. Но скоро стало понятно, что с детскими походами ночлег на Афоне не имеет ничего общего. Я много слышал об афонских страхованиях, а здесь, на Карулях, испытал их на себе. Ночью начался шторм: буря, ветер. Сверху, со скал, сыпались камни, палки, щепки, море бушевало. Я очень хотел спать, но крепко заснуть не мог и находился в полузабытьи: чувствовал, как брызги волн сыпались мне на голову, плечи, в полусне натягивал на голову одеяло. И навалились кошмары: в полузабытьи мне казалось, что иноки составили заговор против меня, что они собираются меня убить, сбросить со скалы. Я изо всех сил старался проснуться и понимал, что это только страшный сон, но сознание опять отключалось, и снова меня преследовали враги. Сквозь сон я услышал, как один из иноков прошёл мимо к выходу из пещеры и не вернулся назад, и страхи снова навалились: это сговор против меня. Весь дрожал от ужаса и чувствовал, как стучат мои зубы. Кошмарный бред, мучивший меня всю ночь, растаял с утренним солнцем. Буря стихла, и все страхования ушли. Оказалось, что у вышедшего из пещеры инока всю ночь болел зуб, он не мог спать и бродил у пещеры. Утром он ушёл в больницу. Второй инок предложил немного проводить меня. По пути он рассказал, как приезжали четверо паломников, решивших дойти до Внутренних Карулей. Переночевали, как и я, в пещере. Один из них весь вечер рассказывал о том, что он альпинист, и предстоящая дорога нисколько не пугает его: сам пройдёт и друзей доведёт. Но когда они наутро дошли до спуска к тропе, ведущей во Внутренние Карули, решимость покинула альпиниста, и он наотрез отказался продолжить дорогу. С ним развернулись назад и его друзья. По всей видимости, причины его страха были более духовными, чем физическими. Хотя спуск на самом деле может испугать даже храбреца. Внутренние Карули Подъём на Карулю Мы дошли до места, где по цепи можно было спуститься на тропу. Внешние Карули закончились: каменистая тропа обрывалась на самом верху красной скалы, уходившей отвесно вниз, к морю. Мой проводник, попрощавшись, повернул обратно. Я остался один. Вниз спускалась цепь, конца которой из-за неровности скалы не было видно. И непонятно: сколько времени нужно спускаться по этой старой цепи, прижимаясь к горячей от солнца скале. Помолился и встал на карульскую самодельную лестницу. Лестница гнилая, одна ступенька есть, а другой нет. Спускаясь, смотрел вниз, нащупывал ботинком небольшие выступы, отполированные ногами карулиотов. Глазам открывалась пропасть, и сердце частило, билось неровно, во рту пересохло: одно неверное движение, и сорвёшься вниз. Я знал, что там, внизу скалы – бездонная впадина, почти пропасть. Читал раньше, что глубина этой пропасти целый километр. О впадине рассказывали легенды: о страшном морском спруте, о морских рыбах-чудовищах с ужасной пастью, что обитают в неизведанной глубине Сингитского залива у Карульских скал. Начал молиться вслух и освободился от мыслей про морских чудовищ. Спуск, к моей большой радости, оказался не очень долгим – метров тридцать. И вот – я стою на тропе, ведущей во Внутренние Карули. Восстанавливаю дыхание. Тропа представляет из себя небольшой выступ вдоль скалы, такую узенькую, сантиметров пятьдесят, террасу. На ней можно стоять и даже обеими ногами. Я весь в красной пыли от скалы, руки и колени дрожат. В конце путешествия они будут сбиты в кровь. Если идти по тропе, то тебе будут встречаться тёмные отверстия, ведущие в пещерки. Здесь когда-то подвизались афонские отшельники. Сейчас Внутренние Карули опустели. Подвигов их прежних жителей современные монахи понести не могут, как духовные младенцы не могут понести трудов закалённых в духовной битве пустынников. Хотя время от времени сюда приходят те, кто хочет проверить свои духовные силы и примерить на себя жизнь отшельников-карулиотов. И я встретил одного из таких временных жителей Внутренних Карулей. Это тоже был русский паренёк, который представился послушником Сергием. Он поселился в одной из пещер и был рад встрече с соотечественником, хотя о себе ничего почти не рассказывал. Я и не пытался его расспрашивать: человек, который пришёл сюда помолиться в одиночестве, явно не нуждался в компании. Люди приходят на Карули для сугубой молитвы, для покаяния, иногда по обету. Меня уже предупредили, что попасть во Внутренние Карули может далеко не каждый: только тот, кого благословит Пресвятая Богородица. Поэтому долгой беседы мы не вели, хотя Сергий гостеприимно предложил мне трапезу. Тут же на выступе скалы приготовил макароны, заварил чай. Я поделился с ним своей тревогой и переживаниями за родную обитель, рассказал о благословении обойти с молитвой Афон. После трапезы почувствовал прилив сил и, сидя на уступе скалы, уже бодро осмотрелся вокруг. Пришёл помысл о том, что не такие уж страшные эти Страшные Карули, что можно и здесь жить и молиться. Помысл был горделивый и, видимо, потому что не прогнал его сразу, – последовало мгновенное искушение. На Афоне вообще духовные причины и следствия предельно кратки по времени. Карульский аскет. Фото: Александр Осокин / Православие.RuГосподь попустил показать мне, с какими опасностями встречались отшельники Карули: я почувствовал, что какая-то сила стала двигать меня к пропасти. До пропасти было около метра, и меня охватил ужас: сейчас эта недобрая сила сметёт меня вниз как пылинку. Я упёрся ботинками в тропу, но моё движение к пропасти продолжалось: физическими силами нельзя противостоять духовному искушению. Начал громко читать Иисусову молитву и только тогда ощутил, что давление ослабло и постепенно прекратилось. Послушник, который был недалеко, и занимался своими делами, услышав мою молитву, ничего не спросил, понимающе кивнув головой. Видимо, он был знаком с подобным искушением. И я понял, что в Страшных Карулях – можно жить и молиться, но не всем, а подвижникам, которые обрели смирение. Господь и Пресвятая Богородица допустили меня сюда, защищая и оберегая, как духовного младенца. А когда младенец принял гордый помысл, попустили ему увидеть это путешествие в истинном свете. Когда сумерки стали близки, я попрощался с Сергием, который в считанные часы стал почти родным – это свойство Афона сближать людей. Нужно было успеть до темноты вернуться назад, во Внешние Карули. Ноги подкашивались, когда дошёл до пещеры иноков, у которых оставил рюкзак и все свои вещи. Они встретили меня радостно. Скит Праведной Анны Простился с иноками и, поднявшись выше в горы, нашёл тропу к скиту Святой Анны. Справа от тропы – гора, а слева – крутой спуск, почти обрыв, и колючие кустарники. Вспоминая путь к Внутренним Карулям, расслабился: идти было сравнительно легко. Замечтался, любуясь зеленью, забыл о молитве и тут же чуть не поплатился за это: запнулся о камень и еле удержался от падения с обрыва в колючий кустарник. Спас только посох: по афонским тропам обычно передвигаются с посохом. Собрался и пошёл дальше с молитвой – так как и нужно идти по Афону. Скит святой праведной Анны. Келья Картсонеев. Фото: А.Поспелов / Православие.Ru В скиту хранится святыня – стопа святой праведной Анны в серебряном ковчежце. Приложившись с молитвой, почувствовал такую любовь, такое утешение и сердечное умиление, что захотелось, вернувшись в родной монастырь, что-то сделать для матери Пресвятой Богородицы, принести ей какой-то дар. Через несколько лет это желание воплотилось: вырос рядом с нашим монастырём скит святой праведной Анны. И даже небольшая частица мощей святой появилась в скиту: она сама к нам пришла через благодетелей. Служба и весь распорядок дня в скиту проходят по афонскому уставу. Вот так частица Афона теперь есть и у нас, в уральском монастыре. Келья пустынника Когда я приехал в первый раз на Афон, мечтал найти келью какого-нибудь старца-пустынника и пообщаться с ним. Понимал, что мечта эта немного детская… И вот как-то раз, когда я остановился в русском монастыре Святого Пантелеимона, в свободное время решил прогуляться по окрестностям. Пошёл в сторону Дафни, и, немного отойдя от монастыря, слева от дороги, обнаружил небольшую тропочку, уже почти заросшую кустарником. Подумал даже: человеческая ли это тропа или кабанья? Потом решил всё же попытаться пройти по ней. Тропинка резко поднималась в гору, манила меня вперёд, я – то терял её, то снова находил. Местами она шла по камням, и я убедился, что она человеческая: стали видны потёртые ступени, выложенные руками её хозяина. Свято-Пантелеимонов монастырь. Фото: иеромонах Савватий (Севостьянов)Потом мне открылось небольшое плато с уже сильно заросшим оливковым садом. Сердце сильно забилось: может, сейчас я встречу старца-отшельника? Прошёл вглубь сада и увидел крохотную келью в одно окно метра два в длину и метра полтора в ширину. На двери краской полустёртая надпись по-русски: «Сия келья принадлежит иеромонаху», а дальше не смог разобрать: было стёрто. Обошёл вокруг кельи, прислушался и понял: здесь давно никто не живёт. Прочитал молитву и открыл дверь. Обшарпанные стены, окно, деревянная лежанка из досок, в углу несколько икон: вот и вся обстановка кельи отшельника. Как он жил здесь один? Как подвизался? Молитвенник… Мне не пришлось с ним познакомиться, но я знал, что у этой кельи был хозяин, что он здесь жил и молился, и мне захотелось почтить его память и почтить ангела кельи. Достал из сумки свои иконки и стал читать акафист Великомученику Пантелеимону. Пришло чувство умиления. Дочитал до конца, и только тогда как будто вернулся в реальность. Понял, что солнце уже садится. На Афоне тьма наступает резко, ночи очень тёмные. Поспешил обратно, с трудом, уже еле различая тропку, пошёл к дороге. Молился вслух – боялся заблудиться. Как только вышел с тропки на дорогу, опустилась полная тьма. Понял, что это не та автомобильная дорога, с которой я свернул на тропинку днём, а тоже тропа, правда, хорошо протоптанная. От неё отходили маленькие тропки, которые я чувствовал уже почти на ощупь. Шёл кое-как, испытывая сильный страх. Страх этот был скорее духовный: страхования на Афоне – дело обычное. В этих местах и днём было темновато от зарослей, а теперь я спотыкался на каждом шагу о камни, которых не мог разглядеть под ногами. Взмолился Великомученику Пантелеимону о помощи и сразу после молитвы резко вышел на храм святого Митрофана Воронежского Свято-Пантелеимонова монастыря. На следующий год я снова оказался в этих местах со своим другом, иеромонахом. Рассказал ему про келью отшельника, и мы решили сходить туда. Нашли полузаросшую тропу, плато с садом. Всё было каким-то чудесным: и воздух полный свежести и запах мёда от диких жёлтых нарциссов. На Афоне часто испытываешь чувство духовного умиления. А иногда бывает даже страшно ступать по камням: здесь ступала ногами Сама Пресвятая Богородица. Мы с трепетом открыли дверь кельи, вошли, и я сразу понял, что здесь уже кто-то побывал в этом году. И этот гость хозяйничал здесь какое-то время: следы его пребывания знаменовали несколько глянцевых журналов эротического содержания. Я испытал сильное чувство гнева: как будто у меня на глазах осквернили святое место, где молился Богу подвижник-отшельник. Одновременно мы с другом почувствовали сильное смущение, мы отворачивались друг от друга, прятали глаза. Может быть, такие же чувства испытывали когда-то братья Хама? Потом, не сговариваясь, нашли старое ржавое ведро, подожгли журналы. Они не хотели гореть, бумага была плотная. Мы разорвали журналы и сожгли их дотла. И сразу почувствовали облегчение, как будто очистили келью. Помолились и молча пошли назад. Я шёл и думал: грязь заливает весь мир, и вот она уже проникает даже на Афон. Боже, милостив буди нам, грешным! А ещё через год я снова оказался в тех краях. Настойчиво пытался найти тропу в келью отшельника, но не смог: дорога туда полностью закрылась. Ольга Рожнёва pravoslavie.ru›Интернет-журнал›Ольга Рожнёва

;Глава из книги «"Несвятые святые" и другие рассказы»






Я впервые увидел архимандрита Иоанна (Крестьянкина) в 1982 году, когда приехал в Псково-Печерский монастырь. Тогда, кажется, он не произвел на меня особого впечатления: такой очень добрый старичок, весьма крепкий (в ту пору ему было только семьдесят два года), вечно куда-то спешащий, даже суетливый, неизменно окруженный толпой паломников. Другие насельники монастыря выглядели гораздо строже, аскетичнее и даже солиднее.


Обычно перед началом вечерней службы из братского корпуса Псково-Печерского монастыря вылетала странная процессия. Молодой монастырский эконом* отец Филарет, подхватив под руку отца Иоанна, почти бегом тащил его за собой, так что тот еле поспевал за своим келейником. Вслед за ними немедленно устремлялась толпа паломников, поджидавших батюшку на улице. Так, все вместе, они неслись через монастырский двор. Монашеские мантии и клобуки развевались, батюшка то и дело спотыкался, задыхался от бега, впопыхах все же пытаясь благословить кого-то из паломников и чуть ли не ответить на какие-то вопросы. Отец Филарет на это страшно сердился, кричал своим пронзительным фальцетом то на батюшку, то на паломников, иногда даже отгонял их зонтиком. Наконец он проталкивал отца Иоанна в храм и побыстрее утаскивал его в алтарь.

Надо сказать, что делал это эконом совсем не по зловредности, а потому, что в холодное время года отец Иоанн быстро простужался на улице. Ко-гда же было тепло, батюшка рисковал вообще не дойти до храма: люди не отпускали его буквально часами.

Мы с друзьями-послушниками, день за днем наблюдая эту картину, от души смеялись, пока со временем до нас не стало доходить, что так потешно волочащийся за сердитым монастырским экономом отец Иоанн на самом деле — один из очень немногих людей на земле, для которых раздвигаются границы пространства и времени, и Господь дает им видеть прошлое и будущее, как настоящее. Мы с удивлением и не без страха убедились на собственном опыте, что перед этим старичком, которого недоброжелатели насмешливо именовали «доктором Айболитом», человеческие души открыты со всеми их сокровенными тайнами, с самыми заветными стремлениями, с тщательно скрываемыми, потаенными делами и мыслями. В древности таких людей называли пророками. У нас в Православной Церкви их именуют старцами.

Сам отец Иоанн никогда не называл себя старцем. А когда ему что-то подобное говорили, только в ужасе всплескивал руками: «Какие старцы?! Мы в лучшем случае опытные старички». Он и до конца жизни, по глубочайшему своему смирению, был в этом искренне уверен. Впрочем, равно как и многие, знавшие отца Иоанна, были убеждены, что в его лице Господь послал им истинного старца, знающего волю Божию.

Да, это было самым главным! Отцу Иоанну открывалась воля Божия о людях. Это мы тоже поняли далеко не сразу. Вначале казалось, что батюшка просто старый и очень мудрый человек. И как раз за этой пресловутой «мудростью» к нему и съезжается народ со всех концов России. И лишь позже мы с изумлением открыли для себя, что все эти тысячи людей ждали от отца Иоанна вовсе не мудрого совета.

Советчиков от человеческого опыта на свете немало. Но люди, появлявшиеся перед отцом Иоанном, как правило, в самые трагические, переломные моменты своей судьбы, хотели услышать от него не о том, как им поступить мудро, а как им поступать единственно правильно. Собственно говоря, этим — познанием воли Божией — старец и отличается от всех остальных людей. Даже от прославленных мудрецов, интеллектуалов-богословов, даже от самых замечательных опытных священников.

Помню, когда я был еще совсем молодым послушником, ко мне подошел один из паломников-москвичей и поведал историю, свидетелем которой только что оказался. Отец Иоанн, как обычно, в окружении множества людей спешил по монастырскому двору к храму. Вдруг к нему бросилась заплаканная женщина с мальчиком лет трех на руках.

—?Батюшка, благословите ребенка на операцию! Врачи требуют срочно, в Москве…

Отец Иоанн остановился и сказал женщине слова, которые просто потрясли паломника-москвича:

—?Ни в коем случае! Он умрет на операционном столе. Молись, лечи его, но операцию не делай ни в коем случае. Он выздоровеет.

И перекрестил младенца.

Мы сидели с этим паломником и сами ужасались от своих размышлений. А вдруг батюшка ошибся? Что, если ребенок умрет? Что мать сделает с отцом Иоанном, если такое случится?

Мы, конечно, не могли заподозрить отца Иоанна в вульгарном противлении медицине, встречающемся, хотя и очень редко, в духовной среде. Мы знали немало случаев, когда он благословлял, а порой и настаивал на хирургических операциях. Среди его духовных детей были известные врачи.

С ужасом мы ждали, что будет дальше. Явится ли в монастырь убитая горем мать и устроит чудовищный скандал, или все будет именно так, как предсказал отец Иоанн? Судя по тому, что батюшка по-прежнему мирно продолжал свой ежедневный путь между храмом и кельей, нам оставалось лишь заключить, что старец, давая столь решительный совет, знал, что говорил.

Доверие и послушание — главное правило общения между православным христианином и его духовным отцом. Конечно, по отношению далеко не к каждому духовнику можно проявлять полное послушание. Да и духовников-то таких единицы. Это на самом деле непростой вопрос. Случаются трагедии, когда неразумные священники начинают мнить себя старцами и при этом повелевать, самонадеянно приказывать и, наконец, совершать абсолютно непозволительное в духовной жизни — подавлять свободу своих духовных детей.
Загрузить увеличенное изображение. 400 x 600 px. Размер файла 105551 b.


Отец Иоанн никогда не диктовал и не навязывал свою волю. Он бесконечно ценил человеческую свободу и относился к ней с каким-то особым благоговением. Батюшка готов был уговаривать, увещевать, готов был даже умолять об исполнении того, что, как он знал, необходимо для обратившегося к нему человека. Но если тот упорно стоял на своем, батюшка обычно вздыхал и говорил:


—?Ну что ж, попробуйте. Делайте как знаете…

И всегда, насколько мне известно, те, кто не исполнял советов отца Иоанна, в конце концов горько в этом раскаивались. Как правило, в следующий раз они приходили к батюшке уже с твердым намерением исполнить то, что он скажет. А тот с неизменным сочувствием и любовью принимал этих людей, не жалел для них времени и сил, всячески старался исправить их ошибки.

***

История о мальчике и об операции напомнила мне похожий случай, произошедший лет десять спустя. Но закончился он совсем по-другому.

Жила в те годы в Москве необычайно интересная и своеобразная женщина — Валентина Павловна Коновалова. Казалось, она сошла с полотен Кустодиева — настоящая московская купчиха. Была она вдовой лет шестидесяти и директором большой продуктовой базы на проспекте Мира. Полная, приземистая, Валентина Павловна обычно торжественно восседала за большим канцелярским столом в своей конторе. Повсюду на стенах, даже в самое тяжелое советское лихолетье, у нее висели внушительных размеров бумажные репродукции икон в рамах, а на полу под письменным столом лежал большущий целлофановый мешок, набитый деньгами. Ими Валентина Павловна распоряжалась по своему усмотрению — то отправляя подчиненных закупить партию свежих овощей, то одаривая нищих и странников, во множестве стекавшихся к ее продовольственной базе.

Подчиненные Валентину Павловну боялись, но любили. Великим постом она устраивала общее соборование прямо в своем кабинете. На соборовании всегда благоговейно присутствовали и работавшие на базе татары. Частенько в те годы дефицита к ней заглядывали московские настоятели, а то и архиереи. С некоторыми она была сдержанно почтительна, с другими, которых не одобряла «за экуменизм», резка и даже грубовата.

Меня не раз на большом грузовике посылали из Печор в столицу за продуктами для монастыря к Пасхе и к Рождеству. Валентина Павловна всегда особо тепло, по-матерински принимала нас, молодых послушников: она давно уже похоронила единственного сына. Мы подружились. Тем более что у нас всегда находилась общая тема для бесед — наш общий духовник отец Иоанн.

Батюшка был, пожалуй, единственным человеком на свете, перед кем Валентина Павловна робела, но кого при этом бесконечно любила и уважала. Дважды в год она со своими ближайшими сотрудниками ездила в Печоры, там говела и исповедовалась. В эти дни ее невозможно было узнать — тихая, кроткая, застенчивая, она ничем не напоминала «московскую владычицу».

Осенью 1993 года происходили перемены в моей жизни: я был назначен настоятелем Псково-Печерского подворья в Москве. Оно должно было расположиться в старинном Сретенском монастыре. Для оформления множества документов мне часто приходилось бывать в Печорах.

У Валентины Павловны болели глаза, ничего особенного — возрастная катаракта. Как-то она попросила меня испросить благословение у отца Иоанна на небольшую операцию в знаменитом Институте Федорова. Ответ отца Иоанна, признаться, удивил меня: «Нет, нет, ни в коем случае. Только не сейчас, пусть пройдет время», — убежденно сказал он. Вернувшись в Москву, я передал эти слова Валентине Павловне.

Она очень расстроилась. В Федоровском институте все уже было договорено. Валентина Павловна написала отцу Иоанну подробное письмо, снова прося благословения на операцию и поясняя, что дело это пустяшное, не стоящее и внимания.

Отец Иоанн конечно же не хуже, чем она, знал, насколько безопасна операция по поводу катаракты. Но, прочитав привезенное мною послание, он очень встревожился. Мы долго сидели с батюшкой, и он взволнованно убеждал меня во что бы то ни стало уговорить Валентину Павловну сейчас отказаться от операции. Он снова написал ей пространную депешу, в которой умолял и своей властью духовника благословлял отложить операцию на некоторый срок.

В то время мои обстоятельства сложились так, что выпало две свободные недели. Больше десяти лет у меня не было отпуска, и поэтому отец Иоанн благословил съездить подлечиться на две недели в Крым, в санаторий. И непременно взять с собой Валентину Павловну. Об этом же он написал ей в своем письме, прибавив, что операцию она должна сделать потом, через месяц после отпуска.

—?Если она сейчас сделает операцию, она умрет… — грустно сказал батюшка, когда мы прощались.

Но в Москве я понял, что нашла коса на камень. Валентина Павловна, наверное впервые в жизни, взбунтовалась против воли своего духовника. Последний раз она была в отпуске в далекой юности и теперь, кипятясь, сердито повторяла:

—?Ну вот, что это еще батюшка надумал? Отпуск!.. А на кого я базу оставлю?

Она была всерьез возмущена, что из-за какой-то «ерундовой глазной операции» отец Иоанн «заводит сыр-бор». Но тут уж я решительно не стал ничего слушать и заявил, что начинаю хлопотать о путевках в санаторий, и в ближайшее время мы едем в Крым. В конце концов Валентина Павловна, казалось, смирилась.
Загрузить увеличенное изображение. 600 x 387 px. Размер файла 74844 b.


Прошло несколько дней. Я получил от Святейшего благословение на отпуск, заказал две путевки (поздней осенью их несложно было найти) и позвонил на базу сообщить Валентине Павловне о дате нашего выезда.


—?Валентина Павловна в больнице. Ей сегодня делают операцию, — известил меня ее помощник.

—?Как?! — закричал я. — Ведь отец Иоанн запретил!..

Выяснилось, что пару дней назад на базу заглянула какая-то монахиня. В миру она была врачом и, узнав об истории с катарактой, тоже возмутилась решением отца Иоанна. Полностью поддержав Валентину Павловну, она взялась испросить благословения на операцию у одного из духовников Троице-Сергиевой лавры и в этот же день такое благословение получила. Валентина Павловна, удовлетворенная, поехала в Федоровский институт, рассчитывая после быстрой и несложной операции через два-три дня отправиться со мною в Крым. Но во время операции с ней случился тяжелейший инсульт и полный паралич.

Узнав об этом, я бросился звонить в Печоры эконому монастыря отцу Филарету, келейнику батюшки. В исключительных случаях отец Иоанн приходил к отцу Филарету и пользовался его телефоном.

—?Как же вы так можете? Почему же вы меня не слушаете? — чуть не плакал батюшка, услышав мой сбивчивый и печальный рассказ. — Ведь если я на чем-то настаиваю, значит, знаю, что делаю!

Что мог я ему ответить? Спросил только, как можно помочь, — Валентина Павловна до сих пор оставалась без сознания. Отец Иоанн велел взять из храма в келью запасные Святые Дары, чтобы, как только Валентина Павловна придет в себя, будь то днем или ночью, я без промедленья отправился исповедовать и причастить ее.

По молитвам отца Иоанна, на следующий день Валентина Павловна пришла в сознание. Родственники немедленно сообщили мне об этом, и через полчаса я был в больнице.

Валентину Павловну вывезли ко мне в вестибюль реанимации на огромной металлической каталке. Она лежала под белой простыней — крохотная и беспомощная. Увидев меня, она закрыла глаза и заплакала. Говорить она не могла. Но и без всяких слов была понятна ее исповедь. Я прочел над ней разрешительную молитву и причастил. Мы простились.

На следующий день ее еще раз причастил отец Владимир Чувикин. В тот же вечер она умерла. Хоронили мы Валентину Павловну со светлым и мирным чувством. Ведь, по древнему церковному преданию, душа человека, который сподобился причаститься в день смерти, сразу восходит к престолу Господню.

***

Неразрывно связано с отцом Иоанном и все, что касается возрождения и становления монашеской жизни в нашем Сретенском монастыре. Осенью 1993 года, под праздник Иверской иконы Божией Матери, я приехал к отцу Иоанну в очень сложный для меня период жизни. Был я к тому времени уже иеромонахом московского Донского монастыря. Но отношения мои с наместником монастыря архимандритом Агафодором по моей вине настолько испортились, что я решительно не знал, что делать и как поступать. Отец Агафодор сам отправил меня в Печоры к духовнику, чтобы тот разрешил мои проблемы.

Батюшка долго утешал меня и призывал к монашескому терпению. Он умел находить такие слова, а главное — его любовь к человеку, вера и надежда на Промысл Божий были столь велики, что люди, приезжая к нему даже с, казалось бы, самыми неразрешимыми проблемами, выходили из батюшкиной кельи исполненные не просто утешения, а новых сил к жизни. В этом была еще одна редчайшая особенность, присущая отцу Иоанну: он говорил как имеющий власть от Бога давать жизненные силы и вести вслед за Христом.

Мы засиделись тогда довольно долго. Уже началась всенощная. Отец Иоанн, взглянув на часы, заторопился и отправил меня в храм, сказав, что скоро подойдет и сам.
Загрузить увеличенное изображение. 600 x 397 px. Размер файла 63832 b.


Вместе с молодыми монастырскими иеромонахами мы, уже облачившись, ждали в древнем пещерном алтаре Успенского собора выход на акафист. Вдруг к нам подошел отец Иоанн. Мы расстались с ним полчаса назад, но тут он сразу показался мне каким-то необычным — сосредоточенно-строгим. Не говоря ни слова, батюшка взял меня за руку и подвел в центр алтаря, к престолу. Здесь он сделал три глубоких поклона, с благоговением приложился к Святой Трапезе и велел мне сделать то же. Потом, обратившись ко мне, он произнес:


—?А теперь слушай волю Божию…

Никогда до этого я не слышал от отца Иоанна подобных слов.

—?Ты вернешься в Москву и сразу пойдешь к Святейшему Патриарху, — объявил мне отец Иоанн. — Проси у него, чтобы он благословил тебя перейти из Донского в братию Псково-Печерского монастыря. Проси Святейшего, чтобы он благословил создание подворья Псково-Печерского монастыря в Москве, и ты будешь строить это подворье.

Я не знал, что и сказать!.. С одной стороны, было отчетливо ясно, что вот сейчас, в эту самую минуту, меняется моя жизнь. И в то же время умом я понимал, что сказанное батюшкой осуществить совершенно нереально.

—?Батюшка, — проговорил я, — но это невозможно!.. Святейший совсем недавно объявил, что в Москве не будет открыто ни одного подворья епархиальных монастырей. И настрого запретил даже обращаться к нему с подобными просьбами.

Здесь необходимо небольшое пояснение. К тому времени в Русской Церкви было возрождено уже триста шестьдесят монастырей, и с каждым месяцем их число увеличивалось. Немало из этих провинциальных обителей хотели иметь свои подворья в столице и так донимали патриарха, что Святейший на одном из собраний духовенства очень твердо предупредил, чтобы с подобными просьбами к нему впредь не обращались. Поскольку если начать раздавать московские храмы монастырям, то приходских церквей в столице вообще не останется.

Все это я объяснил отцу Иоанну. Но тот даже бровью не повел.

—?Ничего не бойся! — сказал он. — Иди к Святейшему и передай то, что я тебе сказал. Святейший все благословит. А затем, — тут батюшка продолжил уже совсем по-деловому, горячо и увлеченно, — тебе предложат на выбор несколько храмов. Первый не бери! А из остальных выбирай, какой тебе приглянется. Но только не гонись за большими и знаменитыми.

Пора было выходить на акафист.

—?После службы жду тебя в келье! — велел батюшка.

Весь акафист и дальнейшую службу я только и переживал слова, сказанные отцом Иоанном, а после всенощной сразу примчался к нему. Батюшка еще несколько раз повторил мне то, что я услышал от него в алтаре. Успокоил, ободрил и велел, не сомневаясь, поступать в точности так, как он говорит.
Загрузить увеличенное изображение. 800 x 538 px. Размер файла 157349 b.


Отец Иоанн никогда не бросался великими и страшными словами, такими как «я скажу тебе волю Божию». Ни раньше, ни потом я такого от него не слышал. Поэтому воспринял сказанное мне более чем серьезно и, превозмогая страх, решил исполнить все точно, как сказал старец.


В Москве вскоре представился удобный случай встретиться с патриархом, и я с замиранием сердца слово в слово передал Святейшему, что наказал мне батюшка: и о переводе меня в братию Псково-Печерского монастыря, и о создании монастырского подворья в Москве…

К моему удивлению, Святейший неожиданно нашел мысль о Псково-Печерском подворье очень своевременной и правильной. Оказывается, как раз в эти дни встал вопрос о введении особого пограничного режима в городе Печоры, находящемся в трех километрах от недавно тогда образованной границы с Эстонией, и, соответственно, о возможном ограничении свободного доступа паломников в Псково-Печерский монастырь. Подворье, по мнению патриарха, могло бы взять на себя обязанности помощи монастырю, если неблагоприятный для паломников пограничный режим будет введен. Святейший тут же поручил Владыке Арсению (Епифанову) и протоиерею Владимиру Дивакову заняться подбором храма для подворья.

Первым местом, которое предложил Владыка Арсений, был Покровский монастырь, недавно переданный Церкви. Я съездил полюбоваться им, но, помня слова отца Иоанна, что от первого храма следует отказаться, сослался на действительный факт: Покровский монастырь для подворья слишком обширный.

Тогда Владыка дал мне еще два адреса: храма Покрова Пресвятой Богородицы в Измайлове и Сретенского монастыря на Лубянке. Измайловский собор показался мне уж больно большим и великолепным, а Сретенский как раз таким, как говорил отец Иоанн. К тому же это был не просто храм, а монастырь, закрытый в 1925 году, в котором так или иначе следовало возрождать монашескую жизнь. Я позвонил отцу Филарету в Печоры, и он соединил меня по телефону с батюшкой.

—?Сретенский? Это тот, что за Трубной площадью? — Батюшка отлично знал церковную Москву. — Его и бери!

Со дня открытия подворья минуло восемнадцать лет, но всегда — в дни радостей и испытаний — нас поддерживала молитва, благословение, а иногда и строгое взыскание отца Иоанна. Он передал нам множество своих икон, в том числе и любимую — Владимирскую. Отец Иоанн благословил создание монастырского издательства, интернет-сайта, семинарии, детского дома, подсобного хозяйства. Вообще, особенно в первые, самые сложные годы, батюшка следил буквально за каждым шагом в возрождающейся обители. А после того как отпала тревога по поводу закрытия Печор для паломников, именно отец Иоанн благословил просить Святейшего о преобразовании подворья в Сретенский монастырь.

Братия Сретенской обители почитает батюшку отца Иоанна как старца, благословившего создание нашего монастыря, как своего молитвенника, духовного наставника и благодетеля. Каждый день мы возносим молитвы о упокоении его души. Его проповеди, письма и наставления — настольные книги братии обители, студентов семинарии и многих наших прихожан.

***

Особо хочется вспомнить, как преображались, воскресали души людей от общения с отцом Иоанном, но трудно даже пересказать все, что происходило за те двадцать пять лет, что я знал отца Иоанна. Хотя как раз утверждать, что я знал его, было бы, пожалуй, неверно. Отец Иоанн весь был одной поразительной и прекрасной тайной.

Иногда он открывался перед нами с такой неожиданной стороны, что мы только диву давались. Как-то, например, я с великим удивлением услышал от него настоящую тюремную «зековскую» поговорку. Да еще произнесенную батюшкой так обыденно и привычно, как бы между прочим, что я ушам своим не поверил!

Как-то на глухой деревенский приход в ста километрах от Пскова к моему другу иеромонаху Рафаилу приехал его племянник Валера. С первого взгляда видно было, что парнишка не отличался особой церковностью и заглянул к своему дядьке-священнику не для постов и молитв. Так оно и оказалось. Валерка попросту скрывался от милиции. Он не долго секретничал и в первый же вечер выложил нам все. В родном городе его обвиняли в очень тяжком преступлении, которое Валера, по его словам, не совершал. И хотя было видно, что гость — паренек лихой, мы ему поверили. Кстати, в конце концов его правота подтвердилась: в том злодействе, в котором его обвиняли, Валера замешан не был.

Мы повезли его в монастырь к отцу Иоанну — спросить благословения, что с ним делать дальше. Батюшка сердечно принял его. Но потом вдруг неожиданно сказал:

—?А ведь пострадать тебе, Валерий, все-таки придется.

—?За что?! — возмутился Валерка.

Отец Иоанн поманил его пальцем и что-то пошептал на ухо. Валерка отшатнулся и ошеломленно уставился на батюшку. А тот попросил нас с отцом Рафаилом выйти из кельи, и они остались вдвоем.

Когда через полчаса отец Иоанн снова пригласил нас, Валера сидел на диванчике — заплаканный, но впервые за все дни нашего знакомства умиротворенный и даже счастливый. А батюшка, закончив исповедь, снимал епитрахиль и поручи. Отец Иоанн попросил нас помочь Валере три дня поговеть в монастыре, собороваться и причаститься. После этого батюшка благословил ему возвращаться в Чистополь. «Зачем?» — недоумевали мы, но Валере отец Иоанн, видимо, все объяснил.

Прощаясь с батюшкой, Валера спросил:

—?А как вести себя в тюрьме?

Вот тогда-то отец Иоанн и сказал, очень жестко:

—?Все просто: не верь, не бойся, не проси.

А потом добавил, уже совсем по-другому, как обычно:

—?Молись — самое главное. Там Бог близко. Ты увидишь!

Отец Иоанн знал, о чем говорил.

Донос на священника Иоанна Крестьянкина в 1950 году написали трое: настоятель московского храма, где служил отец Иоанн, регент того же храма и протодьякон. Они обвиняли отца Иоанна в том, что он собирает вокруг себя молодежь, не благословляет вступать в комсомол и ведет антисоветскую агитацию.



Отец Иоанн был арестован. Во внутренней тюрьме на Лубянке он провел почти год в одиночной камере предварительного заключения. Во время допросов его жестоко пытали.


В период производства дознания подследственный Крестьянкин признал, что вокруг него и вправду собирается немало молодежи. Но, будучи пастырем Церкви, он не может отогнать их и перестать уделять необходимого внимания. На вопрос о комсомоле Крестьянкин также сознался, что не дает благословения на вступление в ряды этой организации, поскольку она является атеистической, и христианин в подобных сообществах состоять не может. А вот по поводу антисоветской пропаганды заключенный свою вину отрицал, говоря, что его, как священника, деятельность подобного рода не интересует. За весь год Крестьянкин не назвал на допросах ни одного имени, кроме тех, которые упоминались следователем. Он знал, что каждый названный им человек будет арестован.

Как-то раз батюшка рассказал нам о своем следователе. Они были ровесниками. В 1950 году обоим исполнилось по сорок лет. И звали следователя так же, как батюшку, Иваном. Даже отчества у них были одинаковые — Михайловичи. Отец Иоанн говорил, что каждый день поминает его в своих молитвах. Да и забыть не может.

—?Он все пальцы мне переломал! — с каким-то даже удивлением говорил батюшка, поднося к подслеповатым глазам свои искалеченные руки.

«Да, — подумали мы тогда, — молитва отца Иоанна, да еще всежизненная, — это не шутка! Было бы интересно узнать судьбу этого следователя Ивана Михайловича, за которого так молится его бывший подследственный Иван Михайлович Крестьянкин».

С целью окончательного изобличения преступника следователь назначил очную ставку с тем самым настоятелем храма. Отец Иоанн уже знал, что этот человек является причиной его ареста и страданий. Но когда настоятель вошел в кабинет, отец Иоанн так обрадовался, увидев собрата-священника, с которым они множество раз вместе совершали Божественную литургию, что бросился ему на шею!.. Настоятель рухнул в объятия отца Иоанна — с ним случился обморок. Очная ставка не состоялась. Но отца Иоанна и без нее осудили на восемь лет лагерей.

Об одном из древних святых отцов было написано, что он от избытка любви вообще забыл, что такое зло. Мы, послушники, в те годы часто размышляли: почему, за какие подвиги, за какие качества души Господь дарует подвижникам прозорливость, чудотворения, делает их Своими сотаинниками? Ведь страшно даже представить, что тот, перед кем открываются самые сокровенные мысли и поступки людей, будет другим, чем бесконечно милосердным к каждому без исключения человеку, что сердце его не будет исполнено той могущественной, таинственной и всепрощающей любви, которую принес в наш мир распятый Сын Божий.

А что касается тюремной истории отца Иоанна, то меня всегда поражало, как он отзывался о времени, проведенном в лагерях. Батюшка говорил, что это были самые счастливые годы его жизни.

—?Потому что Бог был рядом! — с восторгом объяснял батюшка. Хотя, без сомнения, отдавал себе отчет, что до конца мы понять его не сможем.

—?Почему-то не помню ничего плохого, — говорил он о лагере. — Только помню: небо отверсто и Ангелы поют в небесах! Сейчас такой молитвы у меня нет…

***
В келье, где батюшка принимал своих многочисленных посетителей, он появлялся всегда очень шумно. Отец Иоанн влетал — да-да, именно влетал — и когда ему было семьдесят лет, и восемьдесят, и даже девяносто. Немного покачиваясь от старческой слабости, он бежал к иконе и на минуту, не обращая ни на кого внимания, замирал перед ней, весь погружаясь в молитву за пришедших к нему людей.


Закончив это главное дело, он поворачивался к гостям. Охватывал всех радостным взглядом. И тут же спешил благословить каждого. Кому-то что-то шептал. Волновался, объяснял. Утешал, сетовал, подбадривал. Охал и ахал. Всплескивал руками. В общем, больше всего в эти моменты он напоминал наседку, суетящуюся над многочисленным выводком. И только совершив все это, он почти падал на старый диванчик и усаживал рядом с собой первого посетителя. У каждого были свои проблемы. За других не расскажешь, но я очень хорошо помню, с чем сам приходил к батюшке.

Отец Иоанн девять лет не давал мне благословения на монашеский постриг. Держал в послушниках, поставив условие — дождаться благословения матери. Но мама, Царствие ей Небесное, хотя и благословляла служить Церкви в священническом сане, но не хотела, чтобы я шел по монашескому пути. Батюшка твердо стоял на условии — дождаться согласия матери. Говорил: если по-настоящему хочешь быть монахом, проси этого у Бога, и Он управит все в нужное время.

Я тогда твердо ему поверил. И спокойно ждал, будучи сначала послушником в Псково-Печерском монастыре, а потом — в Издательском отделе у митрополита Питирима. И вот однажды, приехав к батюшке в Печоры, я рассказал ему между прочим, что скоро открывают Донской монастырь, который особо любили москвичи. И тут отец Иоанн сказал:

—?А ведь это пришло твое время. Иди проси у мамы благословения. Думаю, теперь она не откажет. А за то, что девять лет терпел и не самочинничал, увидишь, как Господь не оставит тебя особой милостью. Будет тебе подарок.

Потом батюшка стал рассказывать о Донском монастыре времен своей молодости, о жившем там под арестом святом патриархе Тихоне, которого батюшка любил и почитал бесконечно. Рассказал и о том, как в 1990 году ему, отцу Иоанну, в этой самой келье, где мы сейчас с ним беседуем, явился святой патриарх Тихон и предупредил о разделении, которое ждало Русскую Церковь. (Так оно впоследствии и случилось на Украине.)

В заключение отец Иоанн помолился перед своей келейной иконой Пресвятой Богородицы «Взыскание погибших» и велел мне торопиться домой. А получив материнское благословение, идти просить постриг у Святейшего Патриарха.

По молитвам отца Иоанна, в этот раз мама неожиданно согласилась с моим желанием и благословила меня иконой Божией Матери. А Святейший Патриарх Алексий II определил меня в немногочисленную тогда братию московского Донского монастыря.

Сбылись и слова отца Иоанна о «подарке». Так получилось, что наместник Донского монастыря архимандрит Агафодор два раза откладывал мой монашеский постриг из-за срочных отъездов по делам обители. Наконец он постриг меня в самый день моего рождения, когда мне исполнилось тридцать три года, да еще с именем Тихон — в честь моего любимого святого и покровителя Донского монастыря.

Многое еще можно вспомнить… Вскоре после смерти Валентины Павловны Коноваловой я оказался в больнице. Болезнь была тяжелая, и отец Иоанн в письме, переданном мне через его духовную дочь Настю Горюнову, разрешил, несмотря на Рождественский пост, есть в больнице и рыбу, и молочное. Друзья устроили меня тогда в хорошую клинику, в палате был даже телевизор. Немного придя в себя, я решил посмотреть телевизионные новости, которые не видел несколько лет. Потом включил интересное кино…

В этот же день, к вечеру, из Печор приехала Настя Горюнова и через медсестру передала мне новое письмо от отца Иоанна. Помню, я, лежа в постели, досматривал какой-то фильм и читал письмо батюшки. В конце письма была приписка: «Отец Тихон, я благословлял тебе ослабить пост, а вот телевизор смотреть не благословлял». Я кубарем скатился с кровати и выдернул телевизионный шнур из розетки. К тому времени я уже очень хорошо понимал, что такое не слушаться отца Иоанна.

Были у отца Иоанна и недоброжелатели. Одни, по каким-то им ведомым причинам, просто не признавали его старческого служения. Но были и такие, что с гневом враждовали на него. Отец Иоанн с сердечной болью переносил их ненависть, напраслину, а иногда и предательство, но никогда не терял самой искренней христианской любви к ним. На всю жизнь остались у меня в памяти слова его проповеди, сказанной в Михайловском соборе Псково-Печерского монастыря в 1987 году: «Нам дана от Господа заповедь любви к людям, к нашим ближним. Но любят ли они нас или нет — нам об этом нечего беспокоиться! Надо лишь о том заботиться, чтоб нам их полюбить!»

Один московский священник, бывший духовный сын отца Иоанна, как-то обратился ко мне со страшной просьбой: вернуть отцу Иоанну епитрахиль, символ священнического служения, которую батюшка с благословением и напутствиями вручил ему перед рукоположением. Как заявил этот священник, он разочаровался в отце Иоанне, поскольку тот не поддержал его церковно-диссидентских воззрений. Каких только разобиженных, горьких слов не наговорил этот батюшка! Но сам он ни к чему не прислушивался: ни к тому, что отец Иоанн много лет провел в лагерях, ни к тому, что подвергался пыткам и не был сломлен, и уж кого-кого, а батюшку никто не может заподозрить в конформизме.

С тяжелым сердцем я передавал епитрахиль отцу Иоанну. Реакция его меня поразила. Он перекрестился, с благоговением принял и поцеловал священное облачение. И произнес: «С любовью отдавал — с любовью принимаю».

Позже этот священник перешел в другую юрисдикцию, там ему тоже не понравилось, потом в третью…

А вот другое свидетельство — воспоминания старого москвича, Адриана Александровича Егорова. Он пишет: «Большую часть пути я прошел совместно с покойным патриархом Пименом. Однажды я спросил у него относительно духовника. И он мне сказал, что духовник, пожалуй, у нас один на всю Россию — это отец Иоанн». Сам патриарх Пимен в редкие приезды отца Иоанна в Москву всегда приглашал его к себе в Переделкино, и они подолгу беседовали.

Отец Иоанн с огромным благоговением, любовью и послушанием относился к церковному священноначалию. Осознание того, что истина на земле пребывает лишь в Церкви, была глубоко прочувствована им. Батюшка не терпел никаких расколов, никаких бунтов и всегда бесстрашно выступал против них, хотя прекрасно знал, сколько клеветы, а порой и ненависти ему придется испить. Он был поистине человеком Церкви. Множество раз он наставлял нас действовать именно так, как решит Святейший, как благословит епископ, наместник.

Но все это совершенно не означало автоматического, бездумного подчинения. Был случай, когда один из наместников монастыря и правящий архиерей убеждали батюшку преподать благословение на уже принятое ими решение, с которым отец Иоанн был принципиально не согласен. Начальству требовалось придать нужному им постановлению авторитет старца. Но огромный, почти столетний опыт церковной жизни (а Ваня Крестьянкин с четырех лет стал прислуживать алтарником в храме) подсказывал отцу Иоанну, что ни к чему доброму такие способы управления не приводят.
Загрузить увеличенное изображение. 557 x 600 px. Размер файла 83250 b.


Приступали к батюшке серьезно, что называется, с ножом к горлу. Священники и монахи представляют, что такое противостоять давлению правящего архиерея и наместника. Отец Иоанн терпеливо выдержал многодневный натиск. Он почтительно объяснял, что не может сказать «благословляю» на то, что не находит согласия в его душе. Если же начальствующие считают необходимым поступить именно так, он безропотно подчинится их решению — они отвечают за него пред Богом и перед братией. Но он полагает, что в данном случае распоряжение принимается по страсти. И благословить — дать свое «благое слово» на это — не может.


Обычно все, кто вспоминает отца Иоанна, пишут, какой он был благостный, ласковый, добрый, любвеобильный. Да, несомненно, истинно, что человека, более умеющего выказать отеческую, христианскую любовь, я не встречал во всей своей жизни. Но нельзя не сказать и о том, что отец Иоанн, когда необходимо, бывал настолько строг и умел находить такие слова обличения, после которых его собеседнику по-человечески не позавидуешь. Помню, когда я был еще послушником в Печорах, то услышал, как отец Иоанн сказал двум молодым иеромонахам: «Да какие вы монахи? Вы — просто хорошие ребята!»

Отец Иоанн никогда не боялся сказать правду невзирая на лица, и делал это в первую очередь для пользы своего собеседника, архиерей он был, мирянин или простой послушник. Эти твердость и духовная принципиальность были заложены в душу отца Иоанна еще в раннем детстве, когда он общался с великими подвижниками и будущими новомучениками.

Вот его ответ на один из моих вопросов в письме за 1997 год:

«А вот вам и еще один пример на аналогичную ситуацию из копилки моей памяти. Мне было тогда двенадцать лет, но впечатление было настолько ошеломляюще сильным, что и по сей день вижу все, тогда происходившее, и помню всех действующих лиц поименно.

У нас в Орле служил замечательный Владыка, архиепископ Серафим (Остроумов), умнейший, добрейший, любвеобильнейший, не счесть хвалебных эпитетов, что приличествуют ему. И жизнью своей он как бы готовился к венцу священномученика, что и произошло действительно. Так вот, в Прощеное воскресенье этот Божий архиерей изгоняет из монастыря двух насельников — игумена Каллиста и иеродьякона Тихона — за какой-то проступок. Изгоняет их принародно и властно, ограждая от соблазна остальных, и тут же произносит слово о Прощеном воскресенье и испрашивает прощения у всех и вся.

Мое детское сознание было просто ошеломлено случившимся именно потому, что все произошло тут рядом: и изгнание — то есть отсутствие прощения, и смиренное прошение о прощении самому, и прощение всех. Понял тогда одно только: что наказание может служить началом к прощению и без него прощения быть не может.

Теперь-то я преклоняюсь пред мужеством и мудростью Владыки, ибо урок, преподанный им, остался живым примером для всех присутствующих тогда, как видите, на всю жизнь».

Отец Иоанн всегда непоколебимо и радостно исповедовал драгоценную и очевидную для него истину: жизнь христианина на земле и жизнь Церкви Небесной связаны нерасторжимыми духовными узами. Эта его вера трогательно подтвердилась и в великий для отца Иоанна час его смерти.

Батюшка отошел ко Господу на девяносто шестом году жизни. Случилось это в праздник, который лично для отца Иоанна был особо важен, — в день памяти новомучеников и исповедников Российских. Многие из этих святых, отдавших жизнь за Христа в годы жестоких гонений ХХ века, были его учителями и близкими друзьями. Да и сам он был одним из них. В день праздника новомучеников, утром 5 февраля 2006 года, после того как отец Иоанн причастился Святых Христовых Таин, Господь и призвал его к Себе.

***
Загрузить увеличенное изображение. 600 x 399 px. Размер файла 49991 b.


Но даже после кончины отца Иоанна те, кому выпало счастье общаться с ним, чувствуют его любовь, поддержку, молитвы и заботу, которые не оставляют нас и теперь, когда отец Иоанн уже в другом мире.


В 2007 году тезоименитство Святейшего Патриарха Алексия II пришлось на первое воскресенье Великого поста, на праздник Торжества Православия. Всю неделю до этого мы с братией Сретенского монастыря провели за незабываемыми богослужениями первой седмицы поста. В субботу, после литургии, стали съезжаться гости на именины патриарха. Время перед всенощной и после нее до самой ночи прошло в заботах по приему и расселению священников и архиереев, которые обычно останавливаются у нас в Сретенском. Когда уже было невмоготу — так хотелось спать, я решил, что прочту положенные каноны и последование ко причащению утром. Но, к стыду своему, утром проспал, и вот уже ехал в храм Христа Спасителя на литургию, так и не прочитав молитвенного правила.

Два или три раза за двадцать лет моей священнической жизни мне приходилось служить не подготовившись. И всякий раз никакие оправдания или ссылки на обстоятельства, а тем более на усталость, не могли заглушить жестоких обличений совести. Но теперь я все-таки пытался убедить себя, что, в конце концов, хотя я и не прочитал необходимое правило, но всю неделю утром и вечером по многу часов был в храме. А в среду, пятницу и субботу — то есть последний раз буквально вчера — причащался и читал все последования и молитвы.

Уже облачившись и входя в переполненный духовенством алтарь храма Христа Спасителя, я даже припомнил, что и вообще — сегодня некоторые именитые богословы утверждают, что правила ко причащению совсем не так уж необходимы… Короче, кажется, мне уже почти удалось договориться с обличающим меня внутренним голосом, как вдруг ко мне подошел митрополит Чувашский Варнава. Множество раз я видел этого пожилого, почитаемого всеми архипастыря на патриарших службах, но ни разу с ним не общался. А тут митрополит сам подошел ко мне и благословил. Потом он сказал:

—?Спаси тебя Господи, отец Тихон, за фильм о Печерском монастыре. Мне он очень понравился. Я ведь знал отца Иоанна пятьдесят лет и ездил к нему в Печоры.

Владыка имел в виду сделанный мною документальный фильм о Псково-Печерском монастыре, где было много хроникальных кадров с отцом Иоанном.

—?Знаешь, что сейчас вспоминается? — продолжал Владыка. — Ты, наверное, слышал о том, что когда отец Иоанн в пятидесятые годы служил на одном деревенском приходе, однажды вечером, после всенощного бдения, грабители ворвались в его дом, связали и избили его. Так, связанного, и бросили умирать. Ты знаешь об этом?

—?Да, Владыка, я знаю эту историю. Утром перед литургией прихожане нашли отца Иоанна и освободили его.

—?Да, да, так оно и было! Отец Иоанн пришел в себя, поблагодарил Бога за испытание и за спасение и пошел совершать литургию. А знаешь, что он сказал мне потом? Что это был единственный случай за всю его жизнь, когда он служил литургию без приготовления, без положенных последований и молитв. Ну, вот так… Иди с Богом!

Рядом стоял архимандрит Дионисий (Шишигин). Я подошел к нему и рассказал всю историю: и о моем нерадении, и о беседе с Владыкой Варнавой. Я исповедовался отцу Дионисию, и мы вместе с ним, ожидая начала службы, говорили о том, как велика милость Божия к нам и как неисповедим Промысл Божий.

Кто знает, чему мы были сейчас свидетелями?.. Или тому, как отец Иоанн из иного мира через Владыку вразумил «одного из чад своих неразумных», как он однажды назвал меня в одном из писем. Или, быть может, мы встретили сейчас еще одного сокровенного подвижника и раба Божия, которыми не оскудеет Христова Православная Церковь до скончания века.

Глава из книги «"Несвятые святые" и другие рассказы»

Архимандрит Тихон (Шевкунов) pravoslavie.ru›Встреча с православием
›Отец Иоанн


 

" />Старец .; В воскресные дни у левого клироса Иоанно-Богословского храма города Тбилиси всегда многолюдно: ждут встречи с почитаемым старцем, отцом Филаретом. Ученик Глинских старцев, батюшка — скромный и благодатный подвижник, весьма строгий к греху и милостивый к падшим. Как и подобает доброму пастырю, кроток, у него молодые светлые глаза и душа ребенка. О себе не рассказывает. Вдруг разговорился со мной. Диктофона не было. Что смог, записал в блокнот. После беседы у меня появилось чувство прикосновения к великому.***Архимандрит Филарет, перекрестившись, поставил зажженную свечу на подсвечник. Дивны дела Твои, Господи, не забыты духовные подвиги тех, кто оберегал от ветра и туманов безбожия в своей душе яркий светильник веры и благочестия… Вот и прославлены нынешним августом в лике святых насельники Богородице-Рождественской Глинской пустыни: схимитрополит Серафим (Мажуга), схиархимандрит Андроник (Лукаш), схиархимандрит Серафим (Романцов).Эти старцы-подвижники в истории православного монашества нового времени занимают особое место. Они пережили закрытие Глинской обители, на их долю выпали гонения и унижения. Второй духовной родиной для них стала Иверия, куда приехали они, пройдя лагеря и тюрьмы. За советом и поддержкой к ним приезжали верующие из разных уголков православного мира. И сегодня еще живы люди, которые свидетельствуют об особой благодатной силе их молитвы, об удивительном даре любви к Богу и людям, о прозорливости старцев.O.FilaretPiter04-06.07.06 174Отец Филарет закрыл глаза, и воспоминания прошлых лет духовной радостью коснулись его души. Вот, он, тогда еще иеромонах, в Тбилиси, за алтарем храма святого Александра Невского, с схиархимандритом Андроником (Лукашем) в ожидании службы мирно беседуют. Отец Андроник улыбается, весело прищурив глаза и теребя свою раздвоенную бороду, что-то втолковывает сидящему рядом.Душа отца Андроника, очищенная многими скорбями, была преисполнена благодатных даров Святого Духа. Эта духоносность и привлекала людей к старцу. Великодушно претерпев все страдания, он делом исполнил заповедь «Любите врагов ваших» и стяжал в своем сердце величайший дар благодати Божией – христианскую любовь ко всем. Мудрый духовный наставник, отец Андроник имел дар от Бога видеть внутреннее состояние человека. Вся сила духовного руководства старца сводилась к тому, чтобы указать каждой душе путь спасения через веру во Христа Спасителя. Спасая других, он и сам восходил на вершину богообщения, и слушающих его возводил за собой. Советы старца всегда были основаны на учении святых отцов.Зазвонили храмовые колокола, беседующие поспешно встали, перекрестились и пошли в храм. Началась служба, которую служил старец-святитель, митрополит Зиновий. Этого святителя Католикос-Патриарх всея Грузии Илия II назвал Великим старцем.***Архимандрит Филарет (Борис Анисимович Кудинов) родился в 1927 году в селе Перевоз Ржаксинского р-на Тамбовской области. С детства отец Филарет полюбил храм, богослужения, проповеди священников с амвона. И даже в богоборческие времена старался при каждой возможности бывать в храме. За что его и арестовали. В 1944 году его призвали в армию, направив в войска противовоздушной обороны в Московской области. Однополчанин А. В. прознал, что тайно он молился в храмах Новодевичьего монастыря, и шепнул на ушко тем, кому «нужно было». Как и всех в то время, отца Филарета понуждали вступать в комсомол. Как мог, отказывался и уклонялся он, не видя в этом ничего полезного для спасения души. Вызвали однажды в политотдел. Полковник П. грозно спрашивает:- Мы слышали, что вы верующий. А вы знаете, что в армии это не принято?- Как же не принято, если вся русская история славилась великими полководцами, которые без молитвы и крестного знамени никогда не выезжали на поле брани?Но слепы и глухи сердца тех, кто держал тогда власть и страх народа в своих руках, обагренных кровью мучеников за веру. Потому и перевели его с казармы на скотный двор. Спать приходилось на сене, а под головой, вместо подушки — «Добротолюбие». Выполнял разные приказания начальства, самую грязную работу, какую только можно было назначить ему «в наказание». Так вот и жил. А вскоре пришла телеграмма от родных. Мама умерла. Слава Богу, отпустили домой на похороны.Но недолго дали пожить спокойно. Уже 2 ноября 1948 года опять вызвали. Два офицера грубо обыскали и отвели на допрос. Несколько часов допрашивали, пытаясь все выспросить и выведать. Не выдержав, отец Филарет прервал молчание: «Что ж вы меня терзаете, как иудеи Христа?» А офицеры, шумя и ругаясь, подсовывали ручку: «Давай, подпиши быстрее протокол допроса». Арестовали и отправили в Бутырку. А потом огласили решение тройки НКВД по его «делу»: «Будучи антисоветчиком, критиковал советскую действительность, насаждал религиозные культы». Согласно ст. 58, часть 1 приговорен к десяти годам лагерей и трем годам поражения в правах. Вспоминает батюшка: когда в камеру с допросов приходил — радовался. Господь подкреплял и силы давал!По этапу перегоняли его вместе с другими заключенными из пересыльной тюрьмы, что на Лубянке, далеко на Север, в село Ижму Республики Коми. В вагонах было тесно. Заключенных, измученных голодом, допросами и битьем, заталкивали так, что невозможно было лишний раз пошевелиться. Долго перегоняли по разным лагерям, пока, наконец, не остановились в Ненецком округе, городе Нарьян-Мар. Разместили в старых разрушенных бараках. Работал отец Филарет вместе с заключенными с раннего утра до позднего вечера, когда уже валились с ног от усталости. В основном, гоняли на строительство карьеров, заставляли разгружать грунт для причалов.- В бригаде знали, что я верующий, — вспоминает отец Филарет, — но не смеялись. На Рождество я не пошел на работу, а в конце дня вызвал к себе начальник лагеря. Строго посмотрев, спрашивает:- У тебя брат есть?- Есть, — отвечаю, — Александр.- Где служил? В танковых войсках? И я тоже в них служил. А почему же ты не пошел на работу?- Праздник же, — отвечаю, — Рождество!- Мы тоже верующие, — закончил разговор начальник.И распорядился, чтобы отвели меня в карцер. Там можно было спокойно помолиться и не ходить на работу. В другой день всем заключенным раздали валенки, а мне – чулки стеганные. Вскоре верующий начальник прислал новые валенки. Потом направили дневалить — печку топить, бараки убирать.Большим утешением в эти годы были письма схиигумении Олимпиады, настоятельницы Свято-Троицкого Александро-Невского Акатовского монастыря. С ней он познакомился в родном селе на Тамбовщине, где в эвакуации жили некоторые из насельниц подмосковного монастыря. Матушка часто напоминала слова Священного Писания о необходимости перенесения скорбей для наследования Царства Небесного. Настала Пасха. 10 марта 1953 года. Неожиданно амнистировали за хорошее поведение и прилежную работу.Вышел из лагеря, а в голове одна мысль: «Куда ехать?» И вспомнив свою давнюю мечту — увидеть воочию сердце России, Загорск, Троице-Сергиеву лавру — отец Филарет решил ехать в русский монастырь, знаменитый своими подвижниками и основателем, преподобным Сергием Радонежским.Как был в тюремной одежде, так и поехал на поезде в лавру. Но не успел даже дойти до монастыря, едва взглянув на сверкающие в небе купола, попал на милицейский наряд, который, не разбираясь, тут же забрал его в отделение. Еле-еле уговорил их отпустить, объяснив, кто он и откуда. После неудачной поездки в Москву решил ехать в Петербург, к родным. На перрон в Петербурге, как будто страх сковал, долго не выходил из вагона, боялся, что опять заберут и снова начнется — допросы, арест, ссылки… Осторожно, про себя творя неустанно молитву, побрел к брату, в коммуналку. Брат оказался на работе. Пришлось идти к сестре, на Петроградскую сторону. Встретив измученного брата, которого уже не надеялись после ссылок увидеть живым, сестра вскрикнула от радости и, расцеловав, долго плакала. Пожил у нее до мая, а потом затосковал по родным местам и решил ехать в село Перевоз. Родной дом встретил неприветливо — полугнилой, покосившийся, без сеней, окна заколочены. Родителей уже давно в живых нет. Председатель, увидев «нового» жителя, приказал – записывайся в колхоз. Он отказался, лишь попросил участок земли, на котором посадил неровными рядками картошку. Но душа рвалась к потерянному, к святым местам, искала встреч со священниками, жаждала богослужений, бесед о Боге и спасении.С детства был знаком с монахиней Марией (Матвеевой). Вот и поехал к блаженной старице, которая ослепла в пятилетнем возрасте и уже 56 лет лежала недвижима в селе Семеновском. Она-то и посоветовала отцу Филарету ехать к старцам в Глинскую пустынь, что в Курской области. И после же предрекла ему принятие священного сана.Приехал в знаменитую обитель. Первое впечатление от ее неустроенности после времен безбожных разрушений было нерадостным. Церковь располагалась в бывшем больничном корпусе, здания опустошены, повсюду разруха, мало осталось от того, что было Глинской пустынью с начала ее основания.Бродя по разбитым дорожкам пустыни, отец Филарет встретил монаха в телогрейке. И только взглянув в его глаза, вдруг понял, что нашел то, что искал. Нигде таких старцев он еще не видел. И решил остаться. Помогал, чем мог: чистил уборные, убирал на кухне, послушался каждый день, от зари до зари, без выходных. Но долгие годы северных ссылок, голод и изнурительные работы подорвали здоровье, и он заболел. Работать так напряженно уже не смог, поэтому перевели его на послушание в канцелярию.В 1958 году отец Филарет получил благословение на поступление в Ленинградскую Духовную Семинарию. На каникулах приезжал к старцам в Грузию. До сих пор до мельчайших подробностей помнит отец Филарет второе свое духовное рождение — монашеский постриг, совершенный архимандритом Андроником (Лукашем) в Тбилиси. Затем была диаконская хиротония, совершенная митрополитом Гурием (Егоровым) и иеромонашеская, совершенная митрополитом Никодимом (Ротовым). Долгое время находился отец Филарет рядом со старцами, день за днем впитывая каждое их слово, поучение, в основе которых заложено было самое главное и важное для каждого православного человека — любовь к Богу и людям, терпение, смирение и кротость, дар молитвы. Даже когда отца Филарета направляли на различные послушания, при первой же возможности он приезжал к старцам в Тбилиси. Совсем приехал в 1967 году.***В жизни случается много чудес. Чудеса – Божий дар нам, грешным. И самые незамечаемые из чудесных явлений – это святые люди, окружающие нас. Они есть всегда, потому что Церковь Христова жива, потому что Христос вчера и днесь тот же. Они скромны и незаметны, потому что святость не трубит о себе, потому что святой не видит себя святым… .Епископ Якутский Роман (Лукин) .pravmir.ru›starec/

 

" /> />Архимандрит Серафим (Тяпочкин): «…Я священник, служить намерен» 01(14).08.1894 г. — 19.04.1982 г.В апреле 1982 года, на Светлой седмице, на Белгородском направлении творилось что-то невероятное. Рейсовые пассажирские автобусы на Ракитное были отменены, на южные поезда московского направления не продавали билетов до Белгорода. В толпе у билетной кассы кто-то объяснял причину переполоха: «Говорят, в Белгороде умер какой-то святой».В те дни у «людей в штатском» был серьезный повод для беспокойства: когда пришла весть о кончине старца, архимандрита Серафима (Тяпочкина), провожать его, несмотря на все чинимые препятствия, собрались сотни людей. Воплощенной любовью, — вот кем он был для всех, кто имел счастье знать его при жизни… Один из тысяч русских священников, попавших под «Молох» неслыханных гонений, и один из немногих, кому довелось все вынести с упованием на Господа, кого так и не удалось ни убить, ни сломать.«Стаж церковной службы — сорок второй год»…Именно такой срок в 1962 г. указал о. Серафим в своей автобиографии, подчеркивая, тем самым, что и в годы скитаний, и в годы, проведенные в заключении, он продолжал исполнять свой долг – свои пастырские обязанности.После революции арестовывали его не однажды, но Бог миловал, – после допросов отпускали со строгим предупреждением. Мягкий, кроткий батюшка, в двух пунктах только он был «неисправим»: на предложения представителей новой власти о закрытии храмов в его благочинии отвечал со свойственной ему невозмутимостью: «Мой долг не закрывать, а открывать храмы».Обычные в таких случаях угрозы не достигали цели, он лишь тихо прояснял суть позиции: «Это мне не страшно, – “не бойтесь убивающих тело, души же не могущих убить, а бойтесь более Того, кто может и душу и тело погубить в геенне”». С тем же постоянством относился он и к «Живой Церкви», так, что и годы спустя, заполняя анкеты, на вопрос: «Состоял ли в обновленческом расколе?», – отвечал: «Никогда».Этих-то двух пунктов и было достаточно для того, чтобы его жизнь сделалась неугодной. В 1922-м от расправы, даже не обставленной как суд в виду отсутствия формальных поводов для ареста, – а просто бандитской, разбойной, – его уберег «случай». Лошади, будто им приказал кто, понесли, да так, что ни один из предназначенных ему залпов не оправдал «изобретательности» стрелявших: в тот день батюшку вызвали на соседний приход будто бы для совершения водосвятного молебна в виду «болезни» настоятеля, как оказалось за сутки до того арестованного ГПУ.Когда же храм в селе Михайловка, где он служил, закрыли, он стал исполнять то же, что и обычно, тайно, у себя или по приглашению с соблюдением некоторых мер предосторожности. Но молва расходилась, и пришлось скрываться, пока в 1941 г. его не выследили, предъявив на следствии весь его «послужной список» начиная с 30-х годов.По статье 54 Украинского Уголовного Кодекса он был осужден на десять лет «без права переписки». Оставив трех дочерей, младшая из которых была еще подростком, одних, он отправлялся по этапу в лагерь, и долгое время о нем не было никаких известий.О лагерных годах батюшка рассказывать не любил. Только отрывочные сведения дошли благодаря его домашним. Известно, что в лагере, где за «религиозную агитацию» можно было попасть в карцер, на верную смерть, он не только вел беседы с заключенными и совершал таинства, но и – богослужения. Заключенные распознали в нем пастыря и искренне привязались к нему: его не только никто не выдал, но даже бывшие уголовники из своей среды организовали для него своеобразную охрану.По истечении десяти лет, перед самым освобождением, ему, между прочим, был задан вопрос о том, чем он собирается заняться на свободе? Батюшка ответил: «Я священник, служить намерен», и тут же получил еще пять лет ссылки в Красноярский край.«Бриллианты» — для «диктатуры пролетариата»Десять лет в лагере, пять – на полустанке Денежск в районе Игарки, до и после того – постоянные притеснения от властей, и так до самого конца…Его богословское образование, основы которого заложила Холмская семинария[i] и Московская Духовная Академия[ii], знание языков: греческого, древнееврейского[iii], педагогический опыт, – могло ли все это иметь хоть какое-то значение?Ленинская теория провозглашала необходимость «обращения на службу молодому советскому государству достижений культуры прежнего времени». Благодаря этому, целое поколение было введено в заблуждение надеждой, что можно избежать удара, удалившись от центра политических событий, «став незаметными», принося пользу на своем месте. – Вот и батюшка, в 20-е годы, не имея возможности продолжить образование в Академии, начал заниматься преподаванием: учил деревенских ребятишек в школе, в селе Михайловка Екатеринославской области. – Беда только в том, что практика большевизма для миллионов людей, таких как он, определяла положение человека «вне закона». Пытаясь на первых порах как-то приспособиться к новым обстоятельствам, впоследствии они вынуждены были скрываться, переезжая из города в город, дрожали от холода в ветхой одежде арестантов, уходили в топи на Ухте и заполняли своими телами братские могилы-рвы и склоны Анзера.Эту судьбу разделил и один из любимых преподавателей отца Серафима в Академии – отец Павел Флоренский. После закрытия Лавры его как крупного ученого пригласили на работу в ВСНХ и в Главэлектро, где им был сделан ряд научных открытий государственного значения[iv]. В годы, когда была необходимость в старых специалистах, в учреждениях смотрели «сквозь пальцы» на то, что на работу отец Павел ходил, не снимая подрясника. Потом изменилось все: в 1928-м он был впервые арестован[v], а в 1933-м приговорен к десяти годам лагерей. Затем последовали ссылка на Дальний Восток, перевод на Соловки, и еще три года лагерных мытарств[vi], завершившиеся в декабре 1937-го расстрелом.Священник Павел ФлоренскийНевостребованными оказались знания, «не нужным» стало и главное богатство – человеческая жизнь. Потери о. Серафима коснулись и его родных (сан он принимал как белый священник), и семьи духовной. Из пятерых детей голодные годы пережили трое, подорвано оказалось и здоровье жены, скончавшейся в 1933 г. от туберкулеза, а в Сибири умерли и две его духовные дочери, отправившиеся за ним в ссылку. Однако ничто из того, что он пережил, не изменило его устроения.«Кто разлучит нас от любви Божией»Ни одна страсть под впечатлением тяжелых сторон жизни не легла шрамом на его душу. В страданиях она еще более просветлела, уподобилась Христу.В тяжкие минуты батюшка писал близким из ссылки: «“Душа моя скорбит смертельно”. Вспоминая Гефсиманский подвиг Христа Спасителя, нахожу утешение и своей скорбящей душе». И уже не о себе была эта скорбь: «Скорблю, скорблю тяжело; скорблю о себе, скорблю о детях, сродниках своих, скорблю о пастве своей, скорблю о чадах своих духовных, скорблю о любящих, помнящих обо мне и ожидающих моего возвращения ныне. Но совершилось то, о чем я горячо и усердно молил Господа, “да мимоидет от меня чаша сия”»[vii].В 1955 г. он вернулся из заключения. Четыре года служил на разных приходах Днепропетровской епархии, пока владыка Леонид (Поляков) не пригласил его служить к себе, в Курско-Белгородскую. И тогда же, 26 октября 1960 г., из рук епископа батюшка принял монашеский постриг, имея одно желание – разрешившись от мирских попечений, всецело посвятить свою жизнь пастырству. Небесным покровителем его становится особенно близкий ему святой, преп. Серафим Саровский, которого он почитал еще в детские годы. Кротость и неиссякаемая любовь, в полной мере воплощенная преподобным Серафимом, определила и главное в духовном облике старца Серафима (Тяпочкина): он миловал без конца, все прощал, все покрывал по заповеди.На новое место служения в Никольском храме в с. Ракитном он заступил смиренно. Все было разрушено: стены покрыты изморосью, сверху падал снежок. Казалось, какая может тут быть молитва? Но он служил изо дня в день еще до начала восстановительных работ. Температура в храме держалась такая же, как на улице, не спасала и печурка, и когда о. Серафим выходил причащать, руки его дрожали от холода. Физическое же его состояние было в ту пору таково, что по селу прошел злой шепоток: «шкелета привезли».Безропотно принял он и то, что пришлось поселиться в холодном домике, где и сидеть-то можно было только на полу; довольствовался самой скудной пищей. Все терпел: недоброжелательство, косые взгляды, неистовые выходки старосты[viii].Милосердие его ошеломляло и действовало сильнее укоров. Как-то, когда в храме начался ремонт, подвыпившие работники обратились к нему довольно небрежно, и невольные свидетели этого эпизода ожидали уже строгого увещания, а батюшка, вместо этого, подошел к каждому из своих «помощников» и, обхватив ладонями головы, поцеловал их в щеки. Хмель, как рукой сняло, и притихшие мастера принялись за работу.Маленькое братство, открытое всем людямПостепенно вокруг о. Серафима сложилась крепкая духовная семья, куда входили монашествующие и миряне, и где не принято было подчеркивать различие «чина». В его храме трудились приезжавший из Лавры Преподобного Сергия иконописец, о. Зинон, и преданная батюшке келейница Неонилла, которую он постриг со временем в монашество, приезжало и множество людей не только из Белгородской епархии, но и со всех концов страны.Власти запрещали ему принимать посетителей, устраивали проверки паломников, как нарушителей паспортного режима. Беседы о самом важном часто приходилось вести на ходу по дороге в храм и из храма, в условиях конспиративных…Но что бы ни происходило вокруг, в одиночестве, и при постоянном стечении народа, о. Серафим не переставал молиться. Однако, имея расположение к аскетической жизни, он так и не решился принять схиму из опасения, что не сможет в той же мере оказывать помощь ближним, уделять им столько же времени, или недостойно пронесет связанные с принятием великого ангельского образа обеты. Так, почти до самого конца, и оставался он на людях и с людьми.Лично о. Серафим был исключительно скромен: и духовные подвиги свои, и дарования, которыми был наделен, и вехи исповеднического пути скрывал, насколько это было возможно. Только иногда, проходя через ряды ожидавших его гостей, давал ответ на вопрос, который еще не успели задать вслух. И никогда никого не осуждал. Типичным для него разрешением тех ситуаций, когда исповедующиеся буквально места себе не находили, и готовились к тому, что последует епитимия, было тихо сказанное слово: «Ничего-ничего, как-нибудь…»Одним батюшка предсказывал священство, другие, сами того не ожидая, вдруг обращались к покаянию, третьи во время его проповедей переживали внутренний, духовный переворот, полагая начало исправления…Великое множество людей могло бы сказать в ту пору: «Моя жизнь началась здесь». Счастливые, они видели исполнение слов апостола: «Кто разлучит нас от любви Божией: скорбь или теснота, или гонения, или голод, или нагота, или меч? ни настоящее, ни будущее, ни высота, ни глубина, не может нас разлучить от любви Божией во Христе Иисусе Господе нашем» [Рим. 8: 35-39].Примечания[i] Его преподавателями и духовными наставниками были — иеромонах Даниил (впоследствии епископ, родной брат инспектора Московской духовной академии, тогда архимандрита, Илариона (Троицкого), ректор семинарии архимандрит Серафим (Остроумов), впоследствии епископ Белы Холмской, затем Орловский и архиепископ Смоленский, погибший в 1937 году.[ii] Хотя время, проведенное им в Московской Духовной Академии, было непродолжительным, — в год его поступления она была закрыта, — время, проведенное в ее стенах в Троице-Сергиевой Лавре он с благоговением вспоминал до самой смерти.[iii] Последний он знал настолько хорошо, что, став студентом Академии, занимался репетиторством.[iv] Им была разработана теория и практика применения полупроводников, создан особый вид пластмассы – карболит, – которую стали называть «пластмассой Флоренского».[v] Вскоре его отпустили.[vi] В Соловецком лагере он делает более десятка научных открытий, занимается добычей агар-агара и йода из морских водорослей. «Умный йод» Павла Флоренского, который сегодня можно купить в любой аптеке — того же, лагерного, происхождения.[vii] Цит. по: Архим. Виктор (Мамонтов). Сердце пустыни. Жизнеописание архимандрита Серафима (Тяпочкина).[viii] Эта женщина, набрасывавшаяся на помощницу батюшки, через некоторое время умерла: упала на улице, и больше не встала. Мария Дегтярева.pravmir.ru›arximandrit-serafim-tyapochkin…sluzhit…

" /> 

Отец Иоанн (Крестьянкин) Добрый день, дорогие друзья. В сегодняшней воскресной беседе я бы хотел поделиться с вами воспоминаниями о праведнике нашего времени, о почившем старце всероссийском, о монахе, который подвизался в Псково-Печерском монастыре, о приснопамятном архимандрите Иоанне (Крестьянкине), который почил 5 марта 2006 года. Его называли «всероссийским духовником», его называли «Пасхальным батюшкой». Господь сподобил меня общаться с ним лично, бывать в Псково-Печерском монастыре и решать сложные духовные вопросы с ним в его келье и получать от него ответы в начале своего монашеского пути. Сейчас вышли книги, рассказывающие о жизни отца Иоанна. Замечательная книга «Память сердца», написанная близким ему человеком, который всю жизнь был рядом с отцом Иоанном, рабой Божией Татьяной Смирновой. И другая книга, которая называется «Светлый старец. Отец Иоанн (Крестьянкин)». И вот под впечатлением этих книг, этих воспоминаний благодарных людей об отце Иоанне я бы хотел тоже поделиться с вами своими конкретными воспоминаниями и случаями для духовной пользы и назидания. Я в 1989 году впервые встретился с отцом Иоанном. Приехал в Псково-Печерский монастырь и задавал ему конкретные вопросы о духовной жизни. Был такой вопрос: в какой мере мы должны сочетать в своей жизни духовную жизнь и послушание? Жизнь, послушание в монастыре или трудовую свою жизнь, как например миряне, – как им соотносить жизнь мирскую и жизнь духовную, какова должна быть их мера и взаимосвязь? И он рассказал образно, через притчу, какой должна быть наша жизнь. Он сказал: «Вы знаете, однажды в России до революции был такой аттракцион: на ярмарку часто приезжал цирк, и в этом цирке были разные представления. И вот одно представление, один аттракцион назывался следующим образом: «Живой Петр I за 20 копеек». Была устроена палатка, в палатке была устроена огромная подзорная труба, заходил человек, и он начинал смотреть в эту подзорную трубу, чтобы увидеть живого Петра I. Обслуживающий персонал говорил: «Ну, настраивайте». Он настраивал. «Еще сильнее настраивайте». Он еще сильнее настраивал. И тогда, когда уже ничего не получалось, у него спрашивали: «Ну, что? Видишь?» – «Нет, ничего не вижу». И тогда ему говорили: «Ну, надо же! Чего захотел – живого Петра I увидеть за 20 копеек!». И вот на этом заканчивался аттракцион». Может быть, конечно, этот вымышленный пример, но батюшка дальше растолковал и показал, что это означает. Он говорит: «Вот так и мы в нашей жизни – порой за 20 рублей или 20 копеек хотим увидеть живого Христа. Нет. Надо подвизаться, надо трудиться, надо жить напряженной духовной жизнью, потому что человек что посеет, то и пожнет: сеющий скудно – скудно и пожнет, сеющий щедро – щедро и пожнет». И ответ отца Иоанна был созвучен с ответом, который есть в одном из наших Патериков. Когда один старец со своими учениками шел мимо засеянного поля, он увидел человека, который жнет на этом поле. Он подошел к нему и сказал: «Дай мне от твоей жатвы». И тогда этот крестьянин, обращаясь к старцу, говорит: «Авва, а ты что-нибудь сеял на этом поле, чтобы пожать?». – «Нет. Ничего не сеял». – «А если ты ничего не сеял, как же ты хочешь что-то с него пожать?». Старец отошел от него, и ученики отошли в смущении, пришли в свою обитель и задали вопрос своему учителю: «Скажи нам, а зачем ты спрашивал у него про жатву?». И тогда он сказал им: «Я это спросил ради вас. Чтобы вы увидели, что если вы в мирском ничего не посеяли, то вы ничего и не пожнете, а тем более и в жизни духовной». Если человек не будет подвизаться, не будет трудиться, не будет молиться, не будет любить храм, церковь, домашнее правило, келейную молитву, то вряд ли такой человек что-нибудь в своей жизни и пожнет. Я ему однажды задал еще вопрос. Я был тогда в тот период времени экономом в Оптиной пустыни, и тогда только-только начинал восстанавливаться монастырь, а времена были – только что наступила оттепель, только-только начали говорить о вере после тысячелетия Крещения Руси, и нам даже не верилось, что вдруг можно всё восстанавливать, строить. Надолго ли это? Вот сейчас, когда мы это всё слышим, нам кажется это странным, а для нас... Мы пережили время атеистического безбожия. Я ему задал такой вопрос: «Отец, а стоит ли вот сейчас всецело, с полной отдачей заниматься восстановлением порушенных святынь, монастыря? Не вернутся ли те времена опять? Может быть, заниматься только молитвой и так что-нибудь по мере сил делать, восстанавливая монастырь и храмы?». И тогда он сказал: «Вы знаете, мы должны восстанавливать храмы Божии, потому что их нам передали, в наши руки, и нас не поймут, если мы не будем их восстанавливать». «И мы еще должны явить миру, – сказал он, – красоту православного духа через храмы, через фрески, через иконы, через святые мощи. Потому что порой людей внешних сначала поражает красота богослужения, красота храма, красота внутреннего его наполнения. Человек, может быть, еще не знает ни песнопений, ни Евангелия, ни церковнославянского языка, ни богослужебных текстов, но он уже душой чувствует, что это иное пространство, иное время, иная обстановка. Как о наших храмах говорят – это небо на земле». В нашей святой обители, Оптиной пустыни, был послушником будущий митрополит Трифон (Туркестанов). И вот на его могильной плите, которая находится на Введенском кладбище у нас в Москве, есть такая надпись: «Дети, любите храм Божий. Храм Божий – небо на земле». Когда восстанавливалась Оптина пустынь, то, начиная с 1988 года, в нее начало приезжать очень много людей разного звания, сословия, разного положения и политического, и экономического. И мне часто приходилось встречать эти группы и делегации высокопоставленных чиновников, и я порой терялся: не знал, кто из них кто – кто такой мэр, кто такой председатель облисполкома, что такое верхняя палата, что такое нижняя палата, кто такой министр, а кто, так сказать, какой-то секретарь. Тогда было сложно в этом разобраться, потому что до этого у меня была семинария, была монастырская жизнь, и вдруг стало необходимо общаться со светскими людьми, которые рассказывали о каких-то политических событиях, о каких-то новостях, о которых у меня не имелось ни малейшего представления. И я задал батюшке такой вопрос: «Отец Иоанн, вот мне по моему послушанию и по моему положению в монастыре – можно ли интересоваться какими-то новостями, благодаря средствам массовой информации, чтобы можно было общаться с этими людьми на их языке, и как-то понимая происходящую политическую и экономическую обстановку в стране?» И тогда он мне ответил опять же образно, историей. Он говорит: «Вы знаете, батюшка, у нас в церкви был один знаменитый митрополит, который занимался общественной деятельностью и представлял нашу Православную Церковь за рубежом на разных конференциях, симпозиумах и прочих общественных встречах. И вот однажды он был на какой-то конференции, посвященной борьбе за справедливость, борьбе за мир во всем мире. Он представлял нашу Русскую Православную Церковь. Конференция прошла очень удачно, и после нее был дан званый обед. И вот после этого обеда, вернее, во время этого обеда им представили на трапезе 27 блюд – и вот до последнего блюда дошел только наш знаменитый митрополит.А почему? А потому, что когда подавались одни блюда, первые, вторые, третьи, то люди, еще не знавшие обстановки, налетели на первые блюда, которые подавались, а на последние, и даже на средние, у многих уже не хватило места в животе. А наш митрополит от каждого блюда вкушал понемножку и так дошел до последнего блюда». И вот так отец Иоанн образно, через историю, через эту притчу показал, что не надо с такими подробностями, может быть, вникать в происходящую обстановку, но и священнослужителю, и человеку, который поставлен во главе или прихода, или обители, или церковной организации, конечно, надо разбираться в той обстановке, в которой мы живем. Однажды я у него спросил и задал ему следующий вопрос: «Батюшка, Вы знаете, многие люди говорят, что сейчас сложное время, тяжелое положение, что у нас какая-то напряженная и тяжелая религиозная обстановка? И что, в общем-то, многие люди живут не Пасхальным духом, а некоторым духом уныния и пессимизма даже в религиозной жизни?». И тогда отец Иоанн сказал: «Вы знаете, я считаю, что у нас сейчас такая обстановка в церковной жизни (это был где-то 1990-91 год) – у нас сейчас открываются семинарии, академии, издается столько духовной литературы. У нас сейчас такая свобода в Церкви, которой не было никогда во все времена существования Русской Православной Церкви – ни до Священного Синода, ни при Священном Синоде, ни после него. Мы, можно сказать, купаемся в благодати». Сказал ему про Москву: многие говорят, что Москва стала каким-то Вавилоном. И тогда он говорит: «Какой же это Вавилон, когда Москву называли «сорок сороков», и сейчас сколько в ней храмов, сколько открытых монастырей, сколько святынь, мощей и чудотворных икон – разве можно Москву с ее святынями называть «вторым Вавилоном»? Нет. По духу, это можно сказать второй Иерусалим». Вот такой был духовный взгляд на нашу с вами духовную и религиозную жизнь. Он говорил: «Мы с вами сейчас купаемся в благодати. Потому что, если раньше человек должен был для диссертации написать какую-либо работу научную о церковной жизни, то сейчас, я думаю, что если он только перечислит наименования книг, которые сейчас издаются, хотя бы в общих чертах – ему уже только за это можно давать степень кандидата богословия». Если он перечислит только их наименования – книг, которых на тот момент было несколько тысяч. Еще и такой вопрос я задал однажды отцу Иоанну: «Батюшка, скажите, как сочетать свое послушание: без конца с утра до вечера попечение о стройке, о восстановлении монастыря – суета сует в течение всего дня?». Я думаю, что такой же вопрос мог бы задать любой человек, с утра до ночи работающий, в заботах о прокормлении своей собственной семьи. И в общем-то, для молитвы, для духовной жизни выкраиваются какие-то минуты – или субботний и воскресный день. И на это отец Иоанн ответил следующее: «Вы знаете, батюшка, наша жизнь должна быть похожа на торт «Наполеон» – тесто, крем, тесто, крем, а сверху пудра. Если наш торт будет состоять только из одного теста, то он будет невкусный. Если он будет состоять только из одного крема, то он будет слишком приторный. А если тесто будет слоями перемежаться с кремом – тесто-крем, тесто-крем, тесто-крем, а сверху пудра – тогда такой пирог будет сладкий. Тесто – это наши труды, это наши мирские попечения. Если вся наша жизнь будет состоять только из них, то такая жизнь будет несладкой. Если у нас будет только один крем, то есть только одна молитва с утра до ночи, что в нашей жизни фактически невозможно, то это тоже будет неправильно, да и не получится. А у нас всё должно быть гармонично и размеренно – наши труды должны переплетаться с молитвами. Причем не обязательно с продолжительными – можно с совсем краткими: «Господи, благослови. Господи, помоги. Господи, благодарю». «Отче наш». Молитва Иисусова. И так наши труды, перемежаясь и переплетаясь с молитвами – это и будет сладкий пирог для Христа». Я спросил: «А что же такое пудра?». – «А пудра – это смирение. Потому что если труды и молитва будут без смирения, тогда, как говорили оптинские старцы, есть смирение – всё есть, а нет смирения – ничего нет». И когда я говорил ему про сложные отношения среди людей, или среди собратий, или про тех духовных чад, которые тоже в семье испытывают какие-то проблемы из-за непонимания, или неуступчивости, или несговорчивости, он сказал: «Да, действительно, сейчас в наше время два слова стали как неподъемные и стопудовые гири». Я спросил у него: «Батюшка, а какие же это слова?». – «Это слова «простите» и «благословите», – он говорит. – Чего стоит, какая проблема и какой труд состоит в том, чтобы поднять трубку телефона и позвонить наместнику, и испросить благословения на то или другое дело – все поступают по своеволию, и все поступают самочинно». А старец Амвросий Оптинский говорил: «Своя воля и учит, и мучит. Сначала помучит, потом чему-нибудь научит». И Авва Дорофей говорил, что словом «прости» упраздняются все козни дьявола. И поэтому нам бы почаще эти слова «простите» и «благословите» в своей повседневной жизни между братьями и сестрами, между родными и близкими в своей семье эти слова от души, с умом и с сознанием произносить. Если за этими словами будут следовать и дела, то многие проблемы могут быть в духовной жизни разрешены наилучшим, добрым и святым образом. В разговоре с отцом Иоанном я однажды спросил у него относительно устава, потому что каждые службы и каждые требы в уставе и в требнике расписаны по полной программе, а когда они сочетаются все вместе... Вот какова мера этого соблюдения устава в нашей современной жизни и в наших обстоятельствах? И тогда он сказал: «Вы знаете, когда меня в 1945 году рукоположили в храме Рождества Христова, что в Измайлове, и я был молодым и начинающим священником, то на первой неделе получилось так, что отец настоятель заболел и должен был прийти только на воскресную всенощную. И я в субботу отслужил литургию, потом молебен, потом панихиду, потом покрестил, потом кого-то пособоровал. И так всё это совершил по полной программе, буква в букву, как было написано в требнике, и как был написано в уставе. И когда я зашел в алтарь, чтобы немножко передохнуть и присесть, вдруг увидел, что в алтарь зашел отец настоятель. И тогда он удивился, и глядя на меня, говорит: «Отец Иоанн, а ты уже здесь?» – «Да. Я уже здесь. Я еще и не уходил». И когда мы посмотрели на часы, то часы показывали без пятнадцати пять вечера, то есть, уже начиналось всенощное бдение. И вот так я с утра до вечера всё отслужил по полной программе, но потом у меня ко всенощной почти отваливались ноги. И вот так, – говорит он, – надо всё относительно устава соблюдать соразмерно и по обстоятельствам. Когда есть возможность, мы совершаем отдельные требы по полному уставу и по полной программе. Но когда всё это одно за одним, и когда один священник, конечно же, всё это надо делать по силам, и соразмерно же и с силами прихожан, и той духовной обстановкой, которая сложилась на приходе, потому что всё, как нам сказали святые отцы – всё красит мера». Из истории Псково-Печерского монастыря известен такой случай, что в 2003 году в монастырь приехал Президент Владимир Владимирович Путин – и сорок минут беседовал один на один с отцом Иоанном в его келии. И я, когда был на похоронах отца Иоанна, в коридоре монастыря увидел фотографию Президента и отца Иоанна. И те насельники, кто был свидетелем этой встречи, рассказывают, что отец Иоанн после этой встречи был на подъеме, в очень радостном состоянии духа. То есть эта встреча наверняка подействовала на Президента, потому что отец Иоанн своей любовью, своей снисходительностью, своей глубокой мудростью, конечно, не мог не повлиять, не мог не поразить своей духовной глубиной этого человека. И мы знаем, и я был свидетелем, что в день кончины, вернее, в день отпевания отца Иоанна было зачитано и слово соболезнования от Президента, потому что он лично знал этого человека, этого знаменитого старца, этого, можно сказать, всероссийского духовника. И когда мы после похорон, которые были 7 марта 2006 года, возвращались обратно в Москву, мы ехали с одним священником. Я спросил у него: «Батюшка, а у тебя есть какие-то личные воспоминания об отце Иоанне?». И он сказал: «Да. Редко была возможность ездить к отцу Иоанну, где-то приблизительно раз в год во время отпуска. И я у него спросил: «Батюшка, но ведь не всегда бывает возможность у вас конкретно спросить благословения в той или иной затруднительной ситуации. Вот когда нет такой возможности с Вами пообщаться и у Вас спросить – с кем Вы благословите советоваться в тяжелых жизненных духовных ситуациях?». И он сказал мне: «Знаете, батюшка, советуйтесь с тремя: с вашим умом, с вашей душой и с вашей совестью. И вот когда они все будут согласны, тогда так и поступите, как они Вам подскажут. Конечно, перед этим благословясь у Господа»». Вот так и мы, дорогие браться и сестры, в своей жизни по возможности должны найти духовника, того священника, с которым бы мы решали свои духовные проблемы. И все святые отцы говорят – кто с молитвой и со смирением поищет, тот обязательно найдет. Была бы только искренняя вера, доверие и послушание своему приходскому священнику, который со временем может стать духовником, может стать духовным руководителем по жизни. Так же как и участковый врач помогает человеку выбираться и поправляться в своем болезненном физическом состоянии, вот такова роль и духовника в жизни – помогать человеку находить Христа, помогать человеку жить евангельскими заповедями. И поэтому вам, дорогие братья и сестры, от всей души советую в своей жизни обязательно, и может быть в ближайшее время, если будет такая возможность, приобрести книги об отце Иоанне, особенно его письма, его жизнеописание. И я думаю, что за его святые молитвы светлый образ отца Иоанна, его советы и наставления безусловно помогут нам разобраться в тяжелых моментах нашей с вами духовной жизни, помогут нам найти ответы на те многочисленные вопросы, которые встречаются на нашем с вами духовном жизненном пути. Потому что его жизнь, его духовный опыт был проверен многим трудом, многими святыми отцами, многотрудной монашеской и священнической молитвенной жизнью. И за молитвы отца Иоанна, благодаря его светлой памяти, его духовному опыту, надеемся, что и мы найдем правильный и верный путь к исполнению святых Христовых заповедей. Аминь. Игумен Мелхиседек (Артюхин)Православие и современность 04 / 02 / 2012 .pravoslavie.ru›Мониторинг СМИ›Отец Иоанн

 

 

 

Благочестивые истории: Приходские хроники Владимир Щербинин Автор учился иконописи в Псково-Печерской Успенской обители, сценарному ремеслу во ВГИКе, а жизни – на приходах Тверской и Псковской епархий, где в 80-х служил сторожем, чтецом, просфорником, дворником и т.п. С тех пор он снял около 80 документальных фильмов, создал иконописную мастерскую в Сретенском монастыре, воспитанники которой расписали более 18 храмов в России, Польше, Сербии, на Украине… Совмещая росписи храмов с работой в кино, прозе и театре, начал делиться воспоминаниями, в цикле коротких историй. Фото: Геннадий Михеев Праздник для кота Случилось это на погосте Шаблыкино Тверской епархии. Был у отца Василия кот, звали его Шарфик. Черный как смоль, а вокруг шеи, действительно, виднелась белая полоска, словно шарф. Голос у Шарфика был очень тоненький, – незнакомый человек оглядывался, надеясь увидеть маленького котенка, а вместо этого видел хитрую физиономию огромного поповского кота. Больше всего на свете Шарфик любил поесть. Правда, отец Василий заставлял жить своего питомца строго по уставу – во время поста ему не давалось ни молока, ни мяса. За это время Шарфик худел в два раза, зато потом возвращался в свою упитанную форму за Светлую Седмицу. Как-то раз Успенским постом залез Шарфик в кладовку к соседям и наелся вдоволь чужой сметаны. Он был застигнут хозяевами врасплох и схвачен жестоко за хвост. От страха он так рванулся, что остался без хвоста. Дней десять сидел в углу мрачно, не пил, не ел, а потом повеселел и без хвоста стал еще более живым и привлекательным. Однажды отцу Василию подарили Рождественским постом баранью ногу. А жили мы тогда, в середине 80-х годов, весьма скудно. Приход был глухой, такие называли тогда «уход», потому что там служили только одну требу – отпевание. Очень часто у нас не было денег даже на хлеб, поэтому варили супчик из картошки с капустой, и всё. Так что баранья нога – это было целое достояние. Целый месяц ждал о. Василий того момента, когда он сможет сию ногу начесночить, нашафранить, наперчить, да в русскую печь поставить. И вот момент настал. Отправляясь на Рождественскую службу, он принес ногу в дом и положил ее на стол, чтобы та растаяла. А после службы, открыв дверь на кухню, с удивлением обнаружил, что ноги на столе нет. Окна-двери были целы, через замочную скважину воры проникнуть не могли, но ноги-то не было. Уж не бесы ли шутят? – подумал отец Василий и в это время услышал странное кряхтение, доносившееся из угла. Там, возле печи, имелся довольно большой лаз – для кота. Подпол на кухне низкий, всего сантиметров 20, а лаз нужен был для того, чтобы кот мог зимой ходить туда по нужде. Отец Василий обернулся на звук и увидел, что в лазе застряла баранья нога, а Шарфик с другой стороны пытался ее затянуть под пол. И тут о. Василий совершил роковую ошибку. Он топнул громко своим сапогом, Шарфик от страха дернулся изо всех сил, и баранья нога навсегда исчезла под полом. Пришлось батюшке разговляться капустой да картошкой. Несколько дней кот не показывал носа. А когда, наконец, вылез, – толстый, сытый и довольный, – настоятельский гнев уже прошел, и он был наказан только словесно. Так отпраздновал Рождество протоиерейский кот Шарфик. Чудо В середине 80-х годов в Питере я познакомился с одной старушкой. Звали ее Александра Ивановна. Она была духовной дочерью митрополита Вениамина (Федченкова), рассказывала о нем много любопытного, но речь сегодня не о том. Александра Ивановна вспоминала, что от рождения она не могла ходить. Ее отец был железнодорожным инженером, человеком в дореволюционной России весьма состоятельным. Он показывал ее лучшим докторам, в том числе и заграничным. Те только разводили руками – не могли определить, что за болезнь, а значит, и помочь были не в состоянии. Ее мама была очень набожной, поэтому все время носила дочь в храм. А поскольку из-за профессии отца им приходилось менять место жительства, то они часто посещали храмы, где хранились мощи разных святых. Александре было лет пять или больше, когда они поселились в Иркутске. Мать по обычаю принесла дочь в кафедральный собор, оставила сидеть на скамье, а сама встала на колени перед гробницей святителя Иннокентия Иркутского и горько плакала. Александра Ивановна рассказывала, что ей стало так жалко маму, так жалко, что она ... сама встала со скамейки и пошла к ней, чтобы ее утешить. С тех пор ноги ее были всегда крепкими. При нашей встрече ей было далеко за 80, а она ходила легко и свободно, без всякого старческого шарканья. Фото: Геннадий Михеев Сила молитвы А вот еще одна поучительная история из приходской Шаблыкинской жизни. Случилось так, что за лето мы перекрыли крышу трапезной части нашего храма, переложили печи в алтаре и в доме, в результате чего церковная казна оказалась совершенно пуста. Больших праздников впереди не предвиделось, чтобы надеяться на денежные поступления, и мы с о. Василием слегка приуныли. После нескольких дней сплошного картофелеедения наши силы поубавились, а в животе, казалось, выли волки. «Будем молиться!» – решительно сказал настоятель, и мы стали добавлять к обычному утреннему правилу акафист и канон св. Николаю. Так прошло две недели, и вот однажды на службе появилась женщина средних лет в сопровождении молодого человека. Подходя к кресту, она сказала, что её сын служил в Афганистане, и она дала обет: если он вернется живым, то отдаст все свои сбережения самой бедной церкви Тверской епархии. Сын пришел с войны невредимым, и она поехала в епархиальное управление, чтобы узнать: какой приход самый бедный. Ей указали на наш храм. Женщина пожертвовала 500 рублей (большие деньги по тем временам), и мы были спасены от голода и нужды. Мы продолжали читать акафист св. Николаю. Еще через несколько дней приехали две сестры-старушки из Торжка, где раньше служил о. Василий. Они услышали, что батюшка затеял ремонт и решили пожертвовать все свои сбережения. Ну, после этого жизнь совсем наладилась. Еще некоторое время по инерции читали акафист, но потом оставили сие занятие. После этого у нас почему-то начались с настоятелем трения, хотя раньше были мир и дружба. О. Василий решил зачем-то выбить из меня столичный богемный дух. Делал он это довольно суровыми методами, так что через несколько месяцев я вынужден был покинуть Шаблыкино. Теперь вот думаю: может, напрасно мы перестали молиться св. Николаю? Владыка милостивый Митрополита Иоанна (Разумова) Псковского все называли милостивым. И было за что. Епархия в советские годы была самой, наверное, бедной в Русской Церкви. Священники жили не просто бедно, а хуже нищих. О. Никита рассказывал, что было лето, когда у него на приходе в Боровике обитало 10 человек, и все питались почти одними только грибами: на завтрак грибы жареные, на обед суп грибной, на ужин грибы с картошкой, и всё. Денег на то, чтобы купить хлеба, не было. А зимой сидели они у окна с дьяконом Виктором голодные, и отец дьякон, задумчиво глядя на метель, изрек: «Хоть бы покойника принесли...» В том смысле, что на отпевание хотя бы хлеба буханку бабушки принесут, или пряников мятных. Но отпевать в славном месте Боровик было некого, потому что все давно уже умерли. Владыка Иоанн, конечно, знал про эту нужду, он был монах дореволюционного пострига, пережил и повидал много. Когда священники приходили к нему, то он всегда опускал свою большую руку в ящик письменного стола, извлекал оттуда купюру, не глядя, и когда благословлял, давал приходящему кому три рубля, кому пять, а кому червонец. Священники знали это и иногда специально возвращались в епархию второй раз за один день, говоря при этом: «Совсем забыл, владыко...» И в руку их снова опускались купюры от щедрот митрополичьих. Однажды мы с о. Романом М. оказались в Пскове без гроша в кармане. Было не на что даже вернуться на приход. Все знакомые на звонки отчего-то не отвечали. «Ничего, – оптимистично сказал о. Роман. – Пойдем к владыке, он не обидит...» А время уже было вечернее. Пришли мы в епархию, секретарь пустил нас к митрополиту. Поговорили о том, о сём (говорить-то было на самом деле не о чем), потом засобирались уходить. Владыка долго, минут пять, сидел за столом, не вставая. Видно было, как он искал нужное в ящике. Потом откинулся, произнес растерянно: «Ничего нет, все попы разобрали». Мы попрощались с владыкой и пошли ночевать на вокзал. Щедрой души был владыка Иоанн! Фото: Геннадий Михеев Исаич Нет, речь пойдет не о знаменитом Солженицыне, а о простом великолуцком нищем – Иване Исаиче. Происходил он из старообрядцев, а побирался возле нашего храма. Ходил всегда в длинном пальто нараспашку, с кривой палкой в руке, с копной никогда не мытых волос на голове и со всклоченной бородой. Глаза у него были круглые, слегка безумные. Он чем-то походил на пророков с фресок Феофана Грека. Я любил посидеть с ним на завалинке, побеседовать на разные темы. Настроен он был весьма эсхатологически, говорил, что скоро конец всему, а потому работать не надо, жениться не надо, даже в церковь ходить не надо. «А церковь-то тут при чем?» – спрашивал я его. «Потому что везде анчихрист!» – переходил на шепот Исаич, и глаза его от страха, казалось, вот-вот вывалятся из орбит. Он был не просто побирушка, а в некотором роде философ. На вопрос: «Где ты живешь?» – он отвечал загадочно: «Нигде! И везде!..» Прихожане говорили, что его время от времени забирали в психушку, –например, за то, что однажды он залез на постамент памятника Ленину, и оттуда обличал советскую власть. Я всегда делился с ним тем, что оставляли в храме прихожане. Однажды, не глядя, дал ему какой-то кулек и пошел домой. А через час постучался в дверь Исаич, весь в слезах. «Ты знаешь, что ты мне дал?» – спрашивал он, плача. Я терялся в догадках: может, денег кучу или яства какие-то особенные? Исаич не стал мне говорить, а просто протянул записку, в которой каллиграфическим почерком было написано: «Ты дал мне три луковички». Чем запали Исаичу в сердце эти луковички, я не знаю, но с тех пор он стал почитать меня особо. Всегда помогал до дому корзинку донести, а если встречал в городе, то радостно размахивал своим кривым посохом и кричал: «Володя! Три луковички! Я помню!..» И я почему-то всегда помню Исаича и молюсь за него. Церковь и комсомольская стройка Был у меня друг священник о. Владимир Р. Был он человек ревностный и горячий, за восемь лет священства поменял двадцать пять приходов и четыре епархии. Мы познакомились с ним в храме села Родового, когда о. Роман перешел в другое место. Отслужил он у нас всего одну службу, потому что отказался отпевать человека, который в церковь никогда не ходил. Староста и члены двадцатки возмутились, и на следующей службе о. Владимира уже не было. Однако мы успели подружиться, поскольку и у него, и у меня был один духовный отец в Питере – блаженной памяти о. Александр Козлов. Я всегда ночевал у него во Пскове, а он посещал меня в местах, где я псаломничал. Было дело – прислуживал я в Псковском кафедральном соборе. Послушание от архиерея было простое – кадило раздувать, чтобы не погасло, и подавать его вовремя. Однажды я получил серьезное предупреждение: кадило погасло на середине храма во время архиерейского каждения. Хор вдруг замолк, наступила непонятная пауза в службе, и тут раздался поставленный баритон владыки: «Господа пономари! Если еще раз погаснет во время службы кадило, то я высыплю угли на ваши головы!» Послание это было обращено исключительно ко мне. Но я, конечно, не ограничивался кадилом, еще помогал читать и петь на клиросе, пособлял другим братьям выносить ковры на улицу на просушку, потому что из-за плохой гидроизоляции в алтаре всегда стояли лужи, а владыка мокрых ковров не терпел. И еще много разных дел было. Приходит как-то о. Владимир и говорит: «Чего это ты так плохо выглядишь? Поехали лучше ко мне, в баньке попаримся!» Я начинаю перечислять, что мне нужно еще сегодня сделать, а он меня прерывает: «Слушай, какое послушание дал тебе владыка, когда принимал на службу в собор?» «Быть кадиловозжигателем». «Вот и разжигай свое кадило, а ковры пусть трясут те, кому положено. Запомни, брат, церковь - это не комсомольская стройка, и энтузиазм здесь неуместен». Много лет прошло с тех пор, давно я не был во Пскове и не видел о. Владимира, а слова его не забыл... Как я краденое скупал В моей церковной жизни было много историй не очень приятных, но вполне поучительных. Как-то раз в псковском соборе ко мне в колокольню, где я обитал, постучала женщина со свечного ящика. «Там пришел молодой человек, предлагает крест и Евангелие. Может, ты купишь?» Пошел я в собор. У свечного ящика крутился юноша со странной прической. «Пятьсот рублей, – сразу выпалил он, – и не рубля меньше!» Как будто я собирался с ним торговаться. Евангелие и крест были явно церковными, напрестольными. Исторической ценности они не имели, были произведены в Софринских мастерских. Я спросил, откуда они? «От дедушки! – от чего-то нервничал "продавец". – Если не хотите, я в другой храм отнесу» «Неси», – равнодушно ответил я и повернулся, чтобы идти прочь. «Сколько это стоит?» – бросился вслед за мной юноша. «Рублей сто, не больше». «Хорошо, я согласен». Я занял на свечном ящике сто рублей, юноша схватил их и тут же исчез. Внутри меня осталось неприятное чувство, но я подавил его и пошел в колокольню за деньгами. А когда вернулся, то застал у ящика и старосту, и казначея, и прочих начальствующих. Все были в панике. Оказывается, за время моего отсутствия позвонили из епархии и сказали, что среди бела дня ограблен храм в Завеличье, украдены ... напрестольные крест и Евангелие. Пока священник вышел служить панихиду, кто-то пробрался в алтарь и прямо с престола стащил святыни. На следующий день приехал владыка со всем псковским духовенством. Он сказал речь о том, что надо быть бдительными, а потом пересказал историю похищения и «обретения» святынь. «Вот епархия! – засмеялся он в конце своей речи, – в одном храме воруют, а в другом – скупают краденое!..» И ... выписал мне премию в сто рублей. За бдительность, так сказать. Года через два меня вызывали в славный город Томск свидетелем на суд по делу церковных воров. Оказывается, они действовали по всей России и обокрали немало церквей. Поймали их как раз в этом сибирском городе. На суд я не поехал, потому как был в то время в монастыре. Но осквернители храмов, я надеюсь, получили по заслугам. Владимир Щербинин 12 марта 2013 года .pravoslavie.ru›Интернет-журнал

 

 

Среди лета запоют Пасху
  •  



“Среди лета запоют Пасху” — сказано было некогда в Сарове. Прошло 70 лет после смерти того, кем эти слова были произнесены, и 19 июля 1903 года вся Русь огласилась хвалебными песнями, прославляющими Бога и Его угодника. Действительно, вся Русь ликовала тогда, как в день Святой Пасхи, даже больше.

Наступили потом страшные дни для России, но не умерла и не ослабла память о преподобном Серафиме. Также притекают к нему русские люди, прославляют его и на терзаемой Родине, и во всех концах мiра, где они рассеяны. С жизнью преподобного Серафима начинают знакомиться и другие народы; его жизнеописание переводится на разные языки, вызывая не только восхищение, но и стремление многих применить в своей жизни уроки, даваемые нам жизнью преподобного Серафима. Так, несмотря на все перемены, происходящие в мiре, память преподобного Серафима не только не меркнет, но остается светильником, все ярче светящим человечеству.

Подобное было и в дни его земной жизни. Рушились города, восстанавливались царства, с 12 народами шел в Россию, а потом с позором покинул ее Наполеон, горела и опять восстала из пепла Москва, устраивали восстание и были судимы декабристы, а преподобного Серафима как бы и не касались эти события. Он весь был занят достижением “единого на потребу”, работал над “своим духовным возрастанием”. “Эгоист, замкнутый в себе” “невежда, не интересующийся ничем, кроме того, что лично его касается” — так сказали бы про него многие мыслители, не желающие видеть и малейшей пользы в подвигах самоусовершенствования. Но вот умирает инок Серафим. Казалось бы совсем теперь должен изгладиться из людской памяти облик этого старца, так упорно убегавшего от мiра. Но начинается целое паломничество к его гробу, во всех концах России прибегающие к нему получают помощь, утешение и назидание, а почитание его начинает распространяться и среди других народов.

В чем же сила преподобного Серафима? В чем его подвиг? Он стремился к осуществлению заповеди Христовой: “Будьте совершени, якоже Отец ваш небесный совершен есть”; он трудился над тем, чтобы восстановить в себе первозданный образ человека, испорченный впоследствии грехом. Преподобный Серафим достиг своей цели: он победил грех и стал преподобным, сделался воистину подобием Божиим. Мы не можем видеть невидимого Бога. Но Господь нам дает видеть Себя в Своих подобиях, в Своих угодниках. И вот одним из таких подобий стал преподобный Серафим. В нем мы видим восстановленную человеческую природу, освобожденную от рабства греху. Он есть воплощенное олицетворение победы вечного над преходящим, святости над грехом, добра над злом. Преподобный Серафим всех призывает своим примером следовать по пути, указанному Христом. Он зовет бороться с грехом и своими недостатками, являясь маяком и светильником для всех, ищущих спасения. Преподобный Серафим призывает искать высшего блага, плода духовного, о котором апостол Павел сказал: “плод же духовный есть любы, радость, мир, долготерпение, благость, милосердие, вера, кротость, воздержание”. Но для сего нужно “плоть распяти со страстьми и похотьми”.

Тяжел путь к небесному царству, ибо грех овладел человеческой природой и испортил ее. Имеет каждый из нас грехи личные. Есть и грехи общественные, в которых грешен весь народ. Так весь русский народ грешен в том, что оставил благочестивую жизнь и обычаи своих предков, начал принимать и искать чуждое ему неправославное, он верил клеветам, распространяемым про Помазанника Божия, и позволил сперва сорвать венец, а потом погубить со всей семья, его благочестивого Царя, первого припавшего к прославлениям мощам преподобного Серафима. Преподобный Серафим звал всех к покаянию и к исправлению жизни, и личной, и общественной. Хоть и тяжел этот путь, но угодник Божий поможет идти им. Преподобный Серафим — маяк и светильник на этом пути; он же и помощник.

Молитвами преподобного Твоего, отца нашего Серафима, Господи, даруй покаяние и победу над грехом нам, грешным, и введи нас в Твое небесное царство. Аминь.

Сербия 1928 г.. Святитель Иоанн Шанхайский (Максимович)  .pravmir.ru›sredi-leta-zapoyut-pasxu/

 

Первая исповедь






В Сережином классе у многих ребят не было отцов. То есть они были живы, но жили отдельно. Кто сидел в тюрьме, кто куда-то уехал и не оставил адреса. Сережин отец приходил раз в месяц и приносил подарки. Достанет игрушку, посидит, они сыграют в шашки, и скоро уходит. Даже чаю не попьет. Мама и бабушка в это время сидели на кухне.

В последнее время отец стал давать Сереже и деньги. Бабушка ворчала:

—Ишь, как ловко устроился, от сына откупается.

Но Сережа любил отца. И мама, это чувствовалось, тоже любила, хотя никогда не просила остаться. Деньги отца от Сережи не брала. А ему на что? Мороженное ему и так покупали.

—Давай деньги в церковь отнесем, — предложил Сережа. Они с мамой любили ходить в церковь.

—Давай, — сразу согласилась мама. — И тебе пора, наконец, на исповедь.

—Какие у него грехи? — вмешалась бабушка. — Куда ты его потащишь?

—А пойдем вместе, бабушка? — сказал Сережа.

—Я век прожила, и уж как-нибудь доживу, — отвечала бабушка. — Я честно работала, не воровала, вино не пила, не курила, какая мне исповедь?

Мама только вздохнула.

Вечером они с Сережей, прочли, кроме вечерних молитв, акафист Ангелу Хранителю, а утром встали пораньше, ничего не ели, не пили и пошли в церковь.

—А что батюшке говорить? — волновался Сережа.

—Что спросит, то и говорить. Сам же знаешь, в чем грешен. С бабушкой споришь...

—Она больше меня спорщица! — воскликнул Сережа. - Она вообще так зря ругается!

—Вот уже и осуждаешь, — заметила мама. — Даже если бабушка и не права, нельзя осуждать. Она же пожилой человек. Ты доживи до ее лет, еще неизвестно, каким будешь.

В церкви они купили свечи и пошли в правый придел, где вскоре началось исповедование. Вначале отец Виктор читал общую молитву и строго спрашивал, лечились ли у экстрасенсов, ходили ли на проповеди приезжих гастролеров, различных сектантов... Потом вновь читал молитву, говоря время от времени:

—Назовите свои имена.

И Сережа вместе со всеми торопливо, чтоб успеть, говорил:

—Сергей!

Впереди Сережи стояла девочка его лет, может, даже поменьше. В руках она держала листочек из тетради, на котором было крупно написано: «Мои грехи». Конечно, подглядывать было нехорошо, но Сережа невольно прочел, успокаивая себя тем, что это как будто обмен опытом. Было написано на листке: «Ленилась идти в детсад за братом. Ленилась мыть посуду. Ленилась учить уроки. Ленилась мыть пол. В пятницу выпила молока».

Сережа прочел и охнул. Нет, у него грехи были покруче. С уроков с ребятами в кино убегал. Кино было взрослое и неприличное. А посуда? Сережа не то, чтоб ленится, но тянет время. Он знает, что бабушка заставляет его, заставляет, а потом сама вымоет. А вчера его посылали в магазин, а он сказал, что надо учить уроки, а сам болтал целый час по телефону с Юлей, всех учителей просмеяли...

Ну вот, и Сережина мама пошла к батюшке. Видно, что плачет. Батюшка укрывает ее склоненную голову епитрахилью, крестит сверху и отпускает.

Сережа собрался с духом, перекрестился и подошел к батюшке. Когда тот спросил говорить о своих грехах, то Сережи вдруг вырвалось само собой:

—Батюшка, а как молиться, чтобы папа стал с нами все время жить?

—Молись, милое дитятко, молись своим сердечком чистым, Господь даст по вере и молитвам.

И еще долго говорил батюшка с Сережей.

А потом было Причастие. И эти торжественные слова: «Причащается раб Божий Сергий...», в это время хор пел: «Тело Христово приимите, Источника Безсмертного вкусите». Сережа причастился, поцеловал Чашу, со скрещенными руками подошол к столику, где ласковая старушка подала ему крохотный серебряный ковшик со сладкой водичкой и дала мягкую просфору.

Дома радостный Сережа ворвался в комнату к бабушке и радостно закричал:

—Бабушка! Ты бы знала, сколько у меня грехов! А ты говорила! Не веришь? А вот пойдем, пойдем вместе в следующий раз.

А вечером вдруг позвонил папа. И Сережа долго говорил с ним. А в конце сказал:

—Папа, а ведь это неинтересно — по телефону говорить. Давай без телефона. Мне, папа, денег не надо, и игрушек не надо. Ты так просто приходи. Придешь?

—Приду, — сказал отец.

—Нет, ты совсем приходи, — сказал Сережа.

Отец промолчал. Вечером Сережа долго молился.

Владимир Крупин


10 сентября 2004 года .pravoslavie.ru›Встреча с православием
 

" />Материнская молитва "Материнская молитва со дна моря достанет" - эту пословицу, конечно, знают все. Но многие ли верят, что пословица эта сказана не только для красного словца, а совершенно истинна и за многие века подтверждена бесчисленными примерами. Отец Павел, монах, рассказал мне случай, происшедший с ним. Он рассказал его, как будто все так и должно было быть. Меня же этот случай поразил, и я его перескажу, думаю, что он удивителен не только для меня. На улице к отцу Павлу подошла женщина и попросила его сходить к ее сыну. Исповедать. Назвала адрес. - А я очень торопился, - сказал отец Павел, - и в тот день не успел. Да, признаться, и адрес забыл. А еще через день рано утром она мне снова встретилась, очень взволнованная, и настоятельно просила, прямо умоляла пойти к сыну. Почему-то я даже не спросил, почему она со мной не шла. Я поднялся по лестнице, позвонил. Открыл мужчина. Очень неопрятный, молодой, видно сразу, что сильно пьющий. Смотрел на меня дерзко, я был в облачении. Я поздоровался, говорю: ваша мама просила меня к вам зайти. Он вскинулся: "Ладно врать, у меня мать пять лет как умерла". А на стене ее фотография, среди других. Я показываю на фото, говорю: "Вот именно эта женщина просила вас навестить". Он с таким вызовом: "Значит, вы с того света за мной пришли?" - "Нет, - говорю, - пока с этого. А вот то, что я тебе скажу, ты выполни: завтра с утра приходи в храм" - "А если не приду?" - "Придешь: мать просит. Это грех - родительские слова не исполнять". И он пришел. И на исповеди его прямо трясло от рыданий, говорил, что он мать выгнал из дому. Она жила по чужим людям и вскоре умерла. Он даже и узнал-то потом, даже не хоронил. Он пришел в тот день. А вечером я последний раз встретил его мать. Она была очень радостная. Платок на ней был белый, а до этого темный. Очень благодарила и сказала, что сын ее прощен, так как раскаялся и исповедался, и что она уже с ним виделась. Тут я уже сам, с утра, пошел по его адресу. Соседи сказали, что вчера он умер, увезли в морг. Вот такой рассказ отца Павла. Я же, грешный, думаю: значит, матери было дано видеть своего сына с того места, где она была после своей земной кончины, значит, ей было дано знать время смерти сына. Значит, и там ее молитвы были так горячи, что ей было дано воплотиться и попросить священника исповедать и причастить несчастного раба Божия. Ведь это же так страшно - умереть без покаяния, без причастия. И главное: значит, она любила его, любила своего сына, даже такого, пьяного, изгнавшего родную мать. Значит, она не сердилась, жалела и, уже зная больше всех нас об участи грешников, сделала все, чтобы участь эта миновала сына. Она достала его со дна греховного. Именно она, и только она силой своей любви и молитвы. Владимир Крупин 28 сентября 2004 года. pravoslavie.ru›Встреча с православием ›

<;" />Икона Божией Матери Владимирская Празднование 21 мая/3 июня, 23 июня/6 июля, 26 августа/8 сентября Радуйся, Русь православную возлюбившая; радуйся, веру истинную в ней утвердившая… Радуйся, Молитвеннице наша теплая; радуйся, Заступнице усердная! Радуйся, Пречистая, от иконы Твоея милости нам источающая. Из акафиста Пресвятой Богородице в честь иконы Ее Владимирской Неразрывно и навечно слиты град Москва и чудотворный образ Божией Матери Владимирской. Сколько раз спасала Она белокаменную от врагов! Образ сей связал собою апостольские времена и Византию, Русь Киевскую и Владимирскую, а затем Московскую — Третий Рим, «а четвертому же не быти». Так промыслительно образовалось Московское государство, вобрав в себя мистическую связь с древними империями, исторический опыт, традиции иных православных земель и народов. Символом единения и преемственности стал чудотворный образ Владимирской. Эту удивительную икону трудно описать словами, ибо все они кажутся пустыми перед тем взором, который смотрит на нас. В этом взоре все: жизнь и смерть, и воскресение, вечность, бессмертие. По древнейшему преданию, святой евангелист, врач и художник Лука написал три иконы Богородицы. Посмотрев на них, Пречистая сказала: «Благодать Родившегося от Меня и Моя да будет со святыми иконами». Одна из этих икон известна нам под именем Владимирская. До 450 года этот образ Владычицы пребывал в Иерусалиме, а затем был перенесен в Константинополь. В первой половине XII столетия патриарх Царьграда Лука Хризоверх послал икону (вместе с другим образом Богородицы, известным как «Пирогощая») в дар великому князю Юрию Владимировичу Долгорукому, который поставил образ в Вышгородском девичьем монастыре под Киевом, в местности, некогда принадлежавшей святой равноапостольной великой княгине Ольге. В 1155 году Вышгород стал уделом князя Андрея, сына Юрия Долгорукого. Решив переселиться на родную для него Суздальскую землю, князь Андрей без ведома отца взял с собой икону. В пути непрестанно служил перед нею молебны. Жители Владимира-на-Клязьме встретили своего князя с усердием и радостью; оттуда князь направился было далее, в град Ростов. Однако, отъехав от Владимира не более десяти верст, кони встали на берегу Клязьмы и, несмотря на понукания, не пожелали идти дальше. Запрягли свежих, но не пошли и те. Пораженный, пал князь Андрей пред иконою и слезно стал молиться. И тогда явилась ему Богородица со свитком в руке и повелела оставить образ Свой в граде Владимире, а на месте же этого Своего явления выстроить обитель в честь Рождества Ее. Князь поставил икону во Владимире, и с этого времени — с 1160 года — она получила наименование Владимирская. В 1164 икона сия сопровождала князя Андрея Боголюбского в поход на волжских булгар. Перед битвой князь исповедался и причастился; пав же пред образом Богородицы, он воскликнул: «Всяк уповай на Тя, Владычице, не погибнет!» Все воинство вслед за своим князем со слезами приложилось к чудотворной и, взывая о заступничестве к Пречистой, двинулось в бой. Нечестивые были разбиты. После победы на поле брани было совершено молебствие перед святой иконой. Во время него на виду у всего русского войска явлено было чудо: от образа и от Животворящего Креста забрезжил дивный свет, озаривший всю местность. А на другом конце христианского мира, но точно в тот же день и час византийский император Мануил узрел свет от Креста Господня и, подкрепленный сим знамением, одолел своих недругов-сарацин. По сношении князя Андрея с императором Второго Рима 1 августа был установлен праздник Происхождения (изнесения) Честных Древ Животворящего Креста Господня, известный в народе как Первый Спас. Много иных чудес было явлено от чудотворного образа. В 1395 году Тамерлан с полчищами татар приблизился к Москве. У народа христианского оставалась надежда лишь на помощь Божию. И тогда великий князь Московский Василий Дмитриевич повелел принести икону из Владимира в Москву. Десять дней длился путь Владычицы с берегов Клязьмы. По обеим сторонам дороги стоял коленопреклоненный народ и, протягивая руки к иконе, взывал: «Матерь Божия, спаси землю Русскую!» В белокаменной Владимирскую икону ждала торжественная встреча: крестный ход со всем городским духовенством, семья великого князя, бояре и простые москвичи вышли на городские стены на Кучково поле, встретили и проводили чудотворную до Успенского собора Кремля. Было это 26 августа. «Весь град изыде противу иконы на сретение ею», — свидетельствует летописец. Митрополит, великий князь, «мужи и жены, юноши и девы, дети и младенцы, сироты и вдовицы, от мала до велика, со кресты и иконы, со псалмы и с песньми духовными, паче рещи все со слезами, иже не обрести человека, не плачущася с воздыхании немолчными и рыданием». И Богородица вняла молению уповавших на Нее. В самый час сретения чудотворной на берегу Москвы-реки Тамерлану в его шатре явлено было сонное видение: с высокой горы спускались святители со златыми посохами, а над ними в несказанном величии, в сиянии ярких лучей парила Лучезарная Жена; бесчисленные сонмы Ангелов с огненными мечами окружали Ее… Тамерлан очнулся, трепеща от ужаса. Созванные им мудрецы, старейшины и гадальщики татарские, разъяснили, что виденная им во сне Жена есть Заступница православных, Матерь Бога, и что сила Ее неодолима. И тогда Железный Хромец велел своим полчищам повернуть вспять. И татары, и русские поражены были этим событием. Летописец заключил: «И бежал Тамерлан, гонимый силою Пресвятой Девы!» Благодарные москвичи выстроили на месте встречи чудотворной 26 августа 1395 года Сретенский монастырь: «да не забудут людие дел Божиих». Так после 242-летнего пребывания на берегах Клязьмы икона Богородицы Владимирская перешла в Москву и поставлена была в кремлевском соборе в честь Успения Пречистой. Ее благодатной силе Москва обязана избавлениями от набегов хана Едигея в 1408 году, ногайского царевича Мазовши в 1451 году, отца его, хана Седи-Ахмета в 1459 году. В 1480 году ордынский хан Ахмат двинулся на Москву и дошел уже до реки Угры в калужских пределах. Великий князь Московский Иоанн III поджидал на другом берегу реки. Внезапно на татар напал такой сильный и беспричинный страх, что Ахмат не решился пойти на русскую рать и поворотил назад, в степь. В память этого события в Москве стал ежегодно совершаться крестный ход из Успенского собора в Сретенский монастырь. А река Угра с тех пор слывет Поясом Богородицы. В 1521 году казанский хан Махмет-Гирей повел на Москву татар казанских и ногайских. Митрополит Варлаам и весь народ усердно молились пред ликом Владимирской. Великий князь Василий Иванович едва успел собрать войско, чтобы встретить татар на дальнем рубеже, на реке Оке. Сдерживая их натиск, он медленно отходил к Москве. В самую ночь осады инокиня кремлевского Вознесенского монастыря увидела, как сквозь запертые двери Успенского собора выходят святители, неся в руках чудотворную Владимирскую. Это были жившие двумя веками ранее святые митрополиты Московские Петр и Алексий. И еще видела инокиня, как у Спасской башни встретили шествие святителей преподобные Варлаам Хутынский и Сергий Радонежский — и пали ниц пред образом, моля Пречистую не покидать собора Успенского и народа московского. И возвратилась тогда Заступница сквозь двери запертые. Инокиня поспешила рассказать о видении горожанам. Москвичи собрались в храм и стали горячо молиться. А татарам снова привиделось «воинство великое, доспехами сияющее», и бежали они от стен города. Так не единожды Отечество наше было спасаемо молитвой народной пред чудотворным образом Владимирской. В память этих избавлений и установлено празднование Владимирской иконе: 21 мая — в память спасения Москвы от нашествия крымского хана Махмет-Гирея в 1521 году; 23 июня — в память спасения Москвы от нашествия хана Ахмата в 1480 году; 26 августа — в память спасения Москвы от нашествия Тамерлана в 1395 году. Особый извод Владимирской иконы именуется «Древом государства Московского». Первая такая икона написана была на исходе Древней Руси, в 1668 году, царским иконописцем Симоном (Пименом) Ушаковым для церкви Троицы в Никитниках в Китай-городе. На ней изображены святители Петр и Алексий, поливающие произрастающее из-за кремлевской стены пышное древо; на ветвях — медальоны с сонмом русских святых, а в центре — овальный образ Владимирской. Как в иконе «Похвала Богоматери» библейские пророки пишутся с развернутыми свитками, на коих начертаны слова акафиста, так и на этом образе небесные покровители Руси славят и восхваляют Пречистую, моля Ее о заступничестве за государство Российское. Тропарь, глас 4 Днесь светло красуется славнейший град Москва, яко зарю солнечную восприимши, Владычице, чудотворную Твою икону, к нейже ныне мы притекающе и молящеся Тебе, взываем сице: о Пречудная Владычице, Богородице, молися из Тебе воплощенному Христу Богу нашему, да избавит град сей и вся грады и страны христианския невредимы от всех навет вражиих, и спасет души наша, яко Милосерд. Молитва О Всемилостивая Госпоже Богородице, Небесная Царице, Всемощная Заступнице, непостыдное наше Упование! Благодаряще Тя о всех великих благодеяниих, в роды родов людем российским от Тебе бывших, пред пречистым образом Твоим молим Тя: сохрани град сей (или: весь сию; или: святую обитель сию) и предстоящия рабы Твоя и всю землю Русскую от глада, губительства, земли трясения, потопа, огня, меча, нашествия иноплеменных и междоусобныя брани. Сохрани и спаси, Госпоже, Великаго Господина и отца нашего (имя рек), Святейшаго Патриарха Московскаго и всея Руси, и Господина нашего (имя рек), Преосвященнейшаго епископа (или: архиепископа; или: митрополита) (титул), и вся Преосвященныя митрополиты, архиепископы и епископы православныя. Даждь им Церковь Российскую добре управити, верныя овцы Христовы негиблемы соблюсти. Помяни, Владычице, и весь священнический и монашеский чин, согрей сердца их ревностию о Бозе и достойно звания своего ходити коегождо укрепи. Спаси, Госпоже, и помилуй и вся рабы Твоя и даруй нам путь земнаго поприща без порока прейти. Утверди нас в вере Христовой и во усердии ко Православней Церкви, вложи в сердца наша дух страха Божия, дух благочестия, дух смирения, в напастех терпение нам подаждь, во благоденствии — воздержание, к ближним любовь, ко врагом всепрощение, в добрых делех преуспеяние. Избави нас от всякаго искушения и от окамененнаго нечувствия, в страшный же день суда сподоби нас ходатайством Твоим стати одесную Сына Твоего, Христа Бога нашего, Емуже подобает всякая слава, честь и поклонение со Отцем и Святым Духом, ныне и присно и во веки веков. Аминь. Надежда ДмитриеваИз книги "О Тебе радуется!"30 мая 2006 года .pravoslavie.ru›Встреча с православием›

" /> Девочка Наташа, мученица Наталия и Непобедимое Солнце. Девочки на перемене рассматривали календарь именин. photosight.ru. Фото: Елена Чернобров - Смотри, Екатерина означает: «всегда чистая»! - А Евгения – «благородная»! Я – благородная! Вот! - А я «святая»! Ольга! А Соня – «мудрая»! - А Ирина – «мир»! А Ирка наша такая спорщица, да, девочки? - Я не спорщица! Что за ерунда! Давайте Валерию посмотрим. Валерия – «сильная», надо же, а наша Лерка такая маленькая и от физры освобождена. А Валентина — «здоровая». Ха-ха! Это значит «толстая». - Это не значит – «толстая», это значит, что хорошее здоровье! – обиделась Валентина, недавно вернувшаяся из больницы после операции – ей удалили аппендицит. - А что про Наталью? Девочки, покажите про Наталью! – тоненькая, худенькая Наташка встала на цыпочки. – Что означает «Наталия»? - Наталия… ээээ… «родная» или «природная». Наташа была разочарована. Что значит «родная»? Кому она стала неожиданной родней? Отчего ей дали такое нелепое имя, не означающее ни «мудрая», ни «сильная», ни даже здоровая, ни святая, ни «всегда чистая», ни «мирная» — «родная»!.. Еще не легче – «природная». Что это имя означает? И, расстроенная, наша бедная Наташка отошла в сторону, внутренне сердясь на свое имя, которое она до этого очень любила. Мама постаралась утешить Наташу, говорила, что природная – это значит «естественная», без жеманности и кокетства. А «родная» – это значит, милая всем людям, почти как «Людмила». «Но я же не Людмила!» — разозлилась бедная Наташка. – «Что за бестолковое имя!» «Наталия… хорошее имя, трудная жизнь», — как-то суммировал свои наблюдения за именами о. Павел Флоренский. Попробуем утешить бедную Наташку. Во-первых, скажем ей, что она не одинока – у нее есть «пара», как у Евгении, Валерии, Валентины, Анастасии и Александры. «Наталий» — редкое имя, однако оно существовало в античном мире. Кстати, существовало и имя «Татиан». Во-вторых, название одной из проповедей святителя Григория Нисского в переводе на латинский язык звучит как: In diem natalem Christi – «В день Рождества Христова». И это уже интереснее! Оказывается, имя «Наталия» связано с Рождеством Христовым! Вот какое у него высокое родство! Но прежде чем стать христианским праздником, день этот был языческим праздником – 25 декабря Рим ликовал, празднуя Рождение Непобедимого Солнца – Sol Invictus. Среди поклонников Непобедимого Солнца, культ которого позже слился с культом бога Митры, великого борца, был и император Константин, позже принявший христианство. На его знаменах была символика Непобедимого Солнца. Митра был богом, рожденным из скалы, победителем страшного быка, и в этом отношении защитником мира. Его культ приближался к монотеизму, но отличался своеобразием – почитателями Митры могли быть только воины. Они проходили мистерии, о которых нам очень мало известно, кроме того, что посвященные в них надеялись получить спасение. Солнечный венец Митры и его титул «Непобедимого Солнца» давали эту надежду. Но по сравнению с тем, что давал Христос, эта надежда была призрачной – и Константин вскоре это понял. Праздник Рождества Христова был приурочен ко дню Рождения Непобедимого Солнца для того, чтобы и другие поклонники Победителя тьмы и разрушения поняли, что Единственный Победитель – Христос, Солнце Правды. Об этом напоминает тропарь Рождества: «Тебе кланятися, Солнцу Правды» Мученица Наталия. Фреска XVIIв. Софийский Собор в Киеве. Рим стал христианским, и имена, которые давали мальчикам и девочкам в честь Солнца-Победителя стали именами в честь Того, Кто воссиял от гроба, побеждая смерть, Кто «воссиял, просияв солнца светлее». Ибо только Он – воистину Непобедимое Солнце. А те, кто с Ним – родные Его, и делает Он их «причастниками божественного естества», потому что в Нем — две природы, божественная и человеческая, Он – «весь в Своем, весь в нашем», — как сказал святой епископ города Рима, Лев. Святая мученица Наталия засвидетельствовала, что воистину воскрес Христос, в честь которого ее назвали в Крещении. И все Наталии чем-то похожи на нее – и в трудной жизни, и в прекрасном имени, и в упорстве, и в неотступности от цели. «Итак вы уже не чужие и не пришельцы, но сограждане святым и свои Богу святых и свои Богу» (Еф.2:19), «причастники Божеского естества» (2Петр.1:4). Одоление. Солнцеворот. Вверх — огонь от небесных поленниц. Рев быка. Через ноздри его - дым и пар духотой и золой. Но свободен, высок и прославлен сразивший его Вифлеемец - Тот, который везде, и все наполняет Собой.• Ольга Шульчева-Джарман • pravmir.ru›1devochka-natasha-muchenica-nataliya-i…

Прошу прощения у всех, кого обидела,
И в ослепленьи молча ненавидела,
К кому была жестоко равнодушна,
Заносчива, горда и непослушна

Кому слов добрых так и не сказала,
Кого не приняла, не понимала,
Кто так нуждался в доброте, участье,
Кому не подарила каплю счастья

Простите меня недруги и други,
Забытые далёкие подруги,
Чужие, дальние, далёкие и близкие
За все дела мои-поступки низкие

За помыслы худые и греховные,
Ума гордыню злую, безусловную,
Порывы страсти и окаменелость
И за душевную мою незрелость

Прошу прощения у вас за все, что было,
И слава Богу, сердце не остыло,
И я в смирении прошу у вас прощения,
Шаг первый – для душевного спасения!


© Copyright: Наталья Лешукова,

История монастыря берет свое начало у алтаря каменной Казанской церкви, где раньше были могилы преподобной Александры — первоначальницы монастыря, и преподобных Марфы и Елены.

Справа у Казанского храма, под старой березкой похоронен Н.А. Мотовилов — “служка Божией Матери и Серафимов”, питатель и благотворитель обители.

Потом можно пройти мимо могилы протоиерея Василия Садовского, духовника дивеевских сестер, к храму Рождества Христова и храму Рождества Богородицы, который является усыпальницей мощей преподобных жен дивеевских.

Далее можно направиться мимо могилы М.В. Мантурова, верного помощника и ученика преподобного Серафима, через Святые врата под колокольней в центральную часть монастыря. Стоя у Святых врат вы увидите, что слева находится игуменский корпус, впереди — главный собор монастыря, освященный в честь Святой Троицы, где почивают мощи преподобного Серафим.

Обойдя Троицкий собор справа, паломники могут подойти к могилам первой игумении Серафимо-Дивеевского монастыря Марии (Ушаковой) и игумении Александры (Траковской). Здесь же, у алтаря Троицкого собора, под старой лиственницей находятся могилы блаженных дивеевских стариц: Пелагии Ивановны Серебренниковой, схимонахини Параскевы (Паши Саровской), Натальи Дмитриевны. Здесь же находятся могилы схимонахини Маргариты (Лахтионовой), единственной дивеевской сестры, после закрытия монастыря дожившей до его возрождения, а также других сестер и священнослужителей монастыря. Справа будет Преображенский собор. Еще правее трапезный храм св. блгв. кн. Александра Невского.

Выйдя за восточные ворота у Преображенского собора, паломники оказываются у начала особой дивеевской святыни — Канавки Божией Матери, и проходят по ней.

В целебных водах дивеевских источников желающие купаются в любое время года и по вере получают облегчение от душевных и телесных недугов.
Храм Казанской Иконы Божией Матери


Храм Казанской Иконы Божией Матери

Преподобный Серафим Саровский запрещал сестрам обители называть Казанскую церковь приходской, говоря, что со временем это будет теплый монастырский собор с множеством пристроек и приделов, наподобие Иерусалимского храма. Относительно Казанской церкви о. Серафим говорил: “Казанская церковь, радость моя, такой будет храм, какого и нет подобного! При светопреставлении вся земля сгорит, радость моя, и ничего не останется. Только три церкви со всего света будут взяты целиком, не разрушенными на небо: одна-то в Киевской лавре, другая… (сестрами забылось), а третья-то — ваша Казанская, матушка… Все место, освященное подвигами матушки Александры и прочих, взойдет в этот храм, а теперешняя-то церковь останется лишь как бы ядрышком”.

В 2002 году были начаты работы по укреплению Казанской церкви, а в день преподобного Серафима 19 июля/l августа того же года начато строительство новых приделов этого храма во исполнение слов батюшки Серафима. Храм отреставрирован к Серафимовским торжествам 2003г.


Храм Рождества ХристоваХрам Рождества Христова

Строителем Рождественских церквей с благословения батюшки Серафима был Михаил Васильевич Мантуров. Исцелив его от смертельной болезни и в благодарность за то Богу, приказал ему батюшка взять на себя обет нищеты, продать свое имение и на полученные деньги выстроить церковь для Мельничной общины.

По заповеди преподобного, в храме Рождества Христова перед образом Спасителя горела — и с 1992 года была вновь зажжена — неугасимая свеча. В алтаре сохранилась старинная фреска, изображающая Спасителя в окружении ангелов. Повторно храм был освящен в 1993 году.
Храм Рождества Богородицы

Храм Рождества Богородицы diveevo_rozhdestvo_bogoroditsy

Вскоре после освящения храма Рождества Христова преподобный Серафим призвал к себе М.В. Мантурова, встретив его словами: “Худо мы, батюшка, с тобой сделали; ведь мы храм-то во имя Рождества Спасителя выстроили, а во имя Богородицы церкви-то у нас с тобой и нет! А Царица-то Небесная, батюшка, прогневалась на меня, убогого Серафима, и говорит: “Сына Моего почтил, а Меня позабыл!” Так вот что и удумал я, батюшка, нельзя ли внизу-то нам с тобою под церковью еще церковь сделать? Схлопочи-ка, батюшка, и будут у нас две церкви с тобою…”

Церковь была освящена 8/21 сентября 1830 года, в праздник Рождества Пресвятой Богородицы, и стала вторым храмом Мельничной обители. Повторно ее освятили 21 октября 1992 года.

В 1991 году после многолетнего перерыва опять зажглась неугасимая лампада в храме Рождества Богородицы, и с этого времени сестрами день и ночь читается неусыпаемая Псалтирь.


Колокольня Колокольня<
Строительство колокольни было завершено незадолго до прославления преподобного Серафима. На ней были установлены большие часы, которые отбивали каждый час: “Пресвятая Богородице, спаси нас”. Позднее они сломались, но неожиданно снова зазвонили перед разгоном обители в 1927 году. В северном и южном флигелях располагались мастерские. В советское время на колокольне, лишенной купола и креста, был установлен телевизионный ретранслятор, а Святые врата приспособлены под гараж. Они были освобождены в июне 1991 года, перед перенесением мощей преподобного Серафима в Дивеево. В настоящее время колокольня полностью восстановлена, собран необходимый комплект колоколов. Во флигелях колокольни размещаются административные и жилые помещения монастыря. На колокольне установлены новые часы с боем.
Игуменский корпус

Слева от колокольни расположено большое двухэтажное здание голубого цвета, построенное в 1885 году, в пору управления монастырем игуменией Марией (Ушаковой). Это бывший игуменский корпус.


Игуменский корпус


В 1902 году, в восточной части игуменского корпуса была устроена домовая церковь во имя святой равноапостольной Марии Магдалины. В 1903 году, когда император Николай II приезжал в Саров на прославление преподобного Серафима, по его просьбе была отслужена литургия в храме святой равноапостольной Марии Магдалины. Он попросил найти священника, который мог бы совершить службу всего за один час, но неспешно и с благоговением. Служил младший священник Петр Соколов. Царь остался доволен и наградил его золотым крестом с драгоценными камнями.

После закрытия монастыря церковь была разорена. Летом 1996 года усердием сестер обители приведен в порядок наружный фасад корпуса, а над церковью вновь сделан купол. 27 сентября 1996 года, в праздник Воздвижения Креста Господня, на купол водружен крест. С 1997 года ведутся восстановительные работы внутри церкви. В игуменском корпусе находится паломническая служба монастыря.
Троицкий собор

После постройки Рождественских церквей преподобный Серафим поручил Елене Васильевне Мантуровой купить участок земли недалеко от Казанской церкви. 5/18 июня 1848 года состоялась закладка собора на месте, указанном великим старцем. День освящения совпал с праздником Серафимо-Дивеевской иконы “Умиление” — 28 июля/10 августа.


Троицкий собор В Троицком соборе находилась чудотворная икона Божией Матери “Умиление”, перед которой всегда молился и коленопреклоненно скончался батюшка Серафим. В октябре 1989 года Троицкий собор был передан церковной общине. Весной 1990 года на купол собора был водружен крест. Богослужения в возобновились в апреле 1990 года, когда был освящен главный придел. С 1 января 1991 года службы в главном дивеевском соборе совершаются ежедневно. В соборе покоятся мощи преподобного Серафима. Над которым устроена сень по образцу сени 1903года. В витринах за ракой сохраняются некоторые вещи преподобного Серафима: нательный железный крест, епитрахиль, кожаные рукавицы, бахилы, мотыжка. И до сих пор, как и сто лет назад, от этих святынь подается людям благодатная помощь и исцеления.
Трапезный храм

Поблизости от Троицкого и Преображенского соборов расположен одноэтажный трапезный храм во имя святого благоверного князя Александра Невского.


Трапезный храм


О появлении на этом месте трапезы пророчески говорил дивеевским сестрам батюшка Серафим, хотя при его жизни здесь находилось сельское кладбище. Строилась эта каменная трапезная в 90-е годы XIX века при игумении Марии (Ушаковой). Возвращение трапезного корпуса монастырю растянулось с 1997 по 2000 год. 1 августа 2000 года в отреставрированном трапезном храме состоялась праздничная трапеза с участием Святейшего Патриарха Московского и всея Руси Алексия, а 14/27 ноября 2000 года храм был освящен митрополитом Нижегородским и Арзамасским Николаем.
Преображенский собор

В монастыре было предание, что батюшка Серафим заповедал построить второй собор в конце Канавки на одной линии с Троицким. Иван Тихонов Толстошеев, распоряжавшийся всем в Дивееве после кончины преподобного, построил на этом месте Тихвинскую церковь. В 1991 году собор был передан возрожденному монастырю.


Преображенский собор


Несколько лет продолжалось его восстановление. Освящение главного престола в честь Преображения Господня состоялось 3 сентября 1998 года. (В старом монастыре деревянная Преображенская церковь находилась на кладбище в восточном углу Канавки, там, где сейчас расположена средняя школа.) В том же 1998 году был освящен правый придел в честь собора Архистратига Божия Михаила и прочих Небесных сил бесплотных, а левый — в честь Всех святых (такие приделы были ранее в Тихвинской церкви).
Святая Канавка

За Преображенским собором находится начало святой Канавки — особой дивеевской святыни.


Святая Канавка


Когда Царица Небесная явилась преподобному Серафиму и повелела основать Мельничную общину, Она указала ему, как обнести место этой общины канавою и валом, причем сделать это непременно трудами сестер общины. Мельница была построена в июле 1827 года. В тот же год вокруг участка начинает устраиваться Канавка, но три десятины земли, пожертвованные для общины, были официально закреплены за ней только весной 1829 года. При этом известии батюшка приказал сестрам собраться и, обходя эту землю, отметить ее камушками. Потом он велел опахать землю по этим камушкам по одной борозде три раза. Когда же земля высохла, преподобный приказал обрыть ее канавкой в три аршина глубиной (2 м 15 см), три аршина шириной, а вынимаемую землю складывать, чтобы образовался вал высотой также в три аршина. Для укрепления вала он велел насадить на нем крыжовник.

Много чудного говорил батюшка Серафим об этой Канавке. По словам преподобного, Канавка эта — стопочки Божией Матери. Тут ее обошла Сама Царица Небесная, взяв в удел Себе обитель. Благословлял батюшка брать глину с Канавки — на исцеление. Многие получали избавление от недугов от травки и цветов с этого святого места.

Разрешение на восстановление святой Канавки было получено лишь через шесть лет после начала восстановления монастыря. Канавка обретает облик, заповеданный Царицей Небесной батюшке Серафиму.
Казанская деревянная Церковь в поселке Северный

Возрождение церковной жизни в Дивеево началось с освящения деревянной церкви в честь Казанской иконы Божией Матери 22 апреля 1989 года.

В одноэтажном деревянном здании церкви изначально размещалась монастырская свечная мастерская. Перед разгоном монастыря в нем некоторое время жила игумения Александра. Впоследствии это строение разобрали и перенесли на окраину Дивеево к Казанскому источнику, где жили священники. У родственников последнего дивеевского священника Иоанна Смирнова по благословению владыки Николая и купили этот дом. Литургия в Казанской церкви служится на престольный праздник — 21 июля и 4 ноября. В остальное время здесь совершаются Таинства крещения, венчания и отпевание.
Источник Преподобной Александры

Появление этого источника связано с именем матушки Александры. На ее могилке сами зажигались свечи, по временам слышался необычайный звон, некоторые ощущали необыкновенное благоухание, исходящее из могилы. Иногда слышалось какое-то журчание, и поэтому в народе сложилось поверье, что источник, открывшийся под горой, исходит из могилы матушки Александры. Много исцелений происходило на этом месте. Однако оно оказалось затопленным водами реки Вичкинза, когда ее запрудили, чтобы устроить водохранилище (пруд).


Источник Преподобной Александры

Современный источник возник под горою сам и впоследствии был расчищен. Поскольку прежний источник не сохранился, теперь именно он считается источником матушки Александры.

Источник в честь Казанской иконы Божией Матери

Это самый старый из всех святых источников Дивеева. Он был известен еще в XVIII веке, при жизни матушки Александры.

Источник в честь Казанской иконы Божией Матери


Издавна над Казанским источником стояла большая часовня. До 1939 года в ней служились молебны. В центре часовни был колодец. Из-под стены наружу тек ручеек, и из него брали воду. Когда часовню сломали, один из жителей Дивеево обрел подо льдом замерзшего источника Казанскую икону Божией Матери, очень древнего письма. В 1943 году эта икона чудесно обновилась. Долгие годы ее хранила схимонахиня Домника (Грашкина), свидетельница многих чудес от иконы. В настоящее время икона находится в Троицком соборе.

На месте источника устроены часовня и купальня. Как и на источник матушки Александры, сюда приходят на праздники крестным ходом освящать воду.
Источник прп. Серафима в поселке Цыгановка

Существует местное предание, что в 1960-х годах, когда место будущего источника должно было войти в охраняемую зону, военные встретили там старичка в белом балахоне. Военные спросили его, что он здесь делает. В ответ старичок ударил об землю посохом — и из нее вдруг забила вода. Колючую проволоку отодвинули за источник. Позднее его хотели засыпать. Подогнали трактор, но сломалась какая-то деталь. В это время из-за дерева показался тот же старичок, назвал тракториста по имени и сказал: “Не засыпай мой источник”. Как окружающие ни уговаривали тракториста, он отказывался засыпать источник.

Источник прп. Серафима в поселке Цыгановка

Сейчас на источнике батюшки Серафима установлена бревенчатая часовня. В праздничные дни здесь совершаются торжественные молебны. Рядом устроена купальня.

«Церковный вестник» по материалам изданий Свято-Троицкого Серафимо-Дивеевского монастыря
.pravmir.ru›po-svyatym-mestam-diveevo/
 

 

Завещание Спасителя. Свт. Серафим (Звездинский) о Божественной Литургии
Божественная Литургия есть ось мира. Как колесо может двигаться, только утвердившись на оси, так наш мир, наше колесо жизни может двигаться, только имея Божественную Литургию, во время которой приносится Бескровная Жертва. И знайте, что она приносится за всех. Пусть не превозносятся те, которые не хотят заглянуть в окно Божественной Литургии, топчут в безумии драгоценнейшую жемчужину. Пусть, говорю, они не мнят, что могут жить без Божественной Литургии. Если они еще живы, если едят хлеб, если источники дают воду, если солнце им светит и луна восходит на небе, то только потому, что совершается Божественная Литургия, а без нее за наши беззакония давно бы попалил нас огонь небесный, давно бы сгнили мы в пропасти наших страстей, задохнулись бы в пучине житейских треволнений. Крест - вот наш якорь. Крест - вот наш покров. заслуги крестные, воспоминаемые каждый день за Литургией, спасают мир от окончательной погибели.
Пир для званных

Много на небе светлых звезд, этих искорок ризы Божией, но всех их краше, светлее, ярче солнышко. Много душистых цветов на пажитях и нивах, но всех их лучше, прекраснее, благоуханнее роза. Много рек, ручьев, озер, речек бегут по лицу земли, и все они сходятся, сливаются в безбрежном, огромном, безмерном океане. Много прекрасных ярких камней хранится в недрах земли; там есть сапфиры, изумруды, яхонты, но всех прекраснее, чище, ярче сверкает бриллиант.

И в духовном мире есть и звезды, и камни драгоценные, и цветы на пажитях духовных. Много чудных звезд – песнопений – хранится в Церкви Православной (святоотеческих творений), но все они сходятся в солнце Церкви нашей – в Божественной литургии. Много чудных цветов на пажитях церковных, но всех прекраснее роза – Божественная литургия. Дивны драгоценные камни Церкви нашей – обряды, но всех их ярче блистает бриллиант – Божественная литургия.

Древние христиане каждый день начинали с посещения литургии. Они хорошо понимали, какое счастье дано людям в Таинстве причащения, они каждый день приступали к святой чаше, так чиста была их жизнь.

Скажу притчу: один крестьянин имел 100 пудов хлеба и променял его на лохмотья. Скажите, разумно ли он поступил? Нет, не разумно. Как же еще более неразумно поступает тот, кто меняет хлеб жизни небесной на лохмотья жизни земной. Господь зовет на Вечерю тайную, а он отвечает: на торг нужно идти, огород не убран, полоса не досеяна. Но знает ли он, несчастный, что зерно, которое бросает он в землю во время Литургии, выйдет больным, чахлым, не принесет ему плода?
Ветхозаветные предчувствия Святейшей Тайны

Ветхозаветные люди, пророки и праведники, этот наш дар видели только в гадании, видели в образах только – и то в какой трепет повергались души их. Пророк Моисей, пася стадо, увидел купину, терновый куст, который горел и не сгорал. Он хотел приблизиться, но услышал голос: «Моисей, сними обувь с ног твоих, ибо земля, на которой ты стоишь, свята». Купина, по толкованию отцов Церкви, означает Пресвятую Деву, в Которую вселился Бог Слово, Огонь Божественный, и оставил Ее нетленной и непорочной. Но купина означает и Тайны Божественные, которые, как огонь, попаляют наши страсти, не сжигая нас. И Моисей, предчувствуя эту тайну, полный благоговейного восторга, снял обувь с ног своих, показывая нам пример того святого страха, с которым мы должны приступать к Святым Тайнам. И еще более знаменательные слова говорит Господь Моисею: в скинии (это первоначальный храм) положи передо Мною хлебы предложения и полагай их во все дни жизни. Эти хлебы предложения лежали неделю, а после в субботу съедались священниками. Эти хлебы были прообразом Святых Таин.
Лампада, зажженная Лучом Божества

Эта лампада, дорогие мои, есть Божественная литургия. Эту лампаду зажег Сын Божий, превечный Луч превечного Солнца Отца. Зажег Он ее в последние дни Своей жизни земной; впервые загорелась эта лампада в Сионской горнице в час совершения Тайной вечери. Вот Кем и когда впервые совершена была Божественная литургия.

Святые евангелисты и святые отцы так описывают первую Литургию: Тот, Кто был и Жертвою и Служителем этой первой Литургии, – Спаситель – омыл ноги ученикам и возлег с ними. Далее говорится: Христос взял хлеб... Нет, не хлеб взял Он в Свои пречистые руки, не хлеб, а тебя, душа грешная, тебя взял Своими чистейшими, святейшими руками. Взяв хлеб, Он возвел очи, поднял их к небу, к Отцу, хвалу воздал Отцу, показал Ему взятую грешную душу, как бы говоря: «Я беру эту душу, покупаю ее, но не за золото и не за бриллианты – покупаю Я ее Кровию Своею, мукою крестною». Потом сказано: Христос благословил хлеб, вероятно ожидая Свою крестную смерть. Он сделал на хлебе знамение креста. Господь возблагодарил, преломил затем хлеб.

Нет, не хлеб Он преломил – плоть Свою раздробил Он... После этого Христос раздал хлеб ученикам, а при этом Он сказал те слова, которые повторяются каждый раз во время Литургии: «Приимите, ядите... Пийте от нея вси...» Сказав эти слова, Христос Спаситель прибавил совет нежный, любвеобильный: «Сие творите в Мое воспоминание».

Первые последователи Христа не забыли завета Его: «Сие творите в Мое воспоминание». И вот уже девятнадцать веков на земле приносится бескровная Жертва. В течение девятнадцати веков не было ни одного дня, в который не совершалась бы Божественная литургия. И не прекратится она, пока существует мир, земля наша пока существует.
День Солнца и Хлеба первых христиан

Из нашего современного храма перенесемся, други мои, в языческую далекую Антиохию первых времен христианства. Гонителями был захвачен священник Лукиан со своею паствою. Они уже были приговорены, и паства с грустью сказала Лукиану: «Отец наш, как же мы причастимся Святых Таин?» Лукиан неподвижно лежал на помосте, ноги его были скованы, встать он не мог. «А есть ли у вас хлеб и вино?» – спросил он. «Добрые люди принесли все это,– ответили ему,– только как же совершать ты будешь Литургию, даже и престола нет у нас?» «Принесите хлеб и вино, положите их на грудь мою, пусть она будет живым престолом для Пречистых Таин Господа»,– воскликнул заключенный священник. И принесли хлеб и вино на грудь Лукиана, и совершена была литургия Божественная, во время которой причастился сам Лукиан и все остальные христиане.

В более раннее время христиане собирались каждый день, но особенно в день воскресный, который они называли днем Солнца и днем хлеба, в память Воскресения Христова, Солнца правды, и в память хлеба – святого причащения. Служба начиналась с чтения святого Евангелия и посланий апостолов, а потом начиналась молитва. Говорились и читались молитвы не по молитвеннику, а из сердца; молитва была пламенная, импровизированная. Сердца, возгретые благодатью Духа Святаго, издавали дивные гимны и песнопения. После долгой молитвы начиналось причащение всех верующих. Древние христиане причащались каждый день, мужчины и женщины. Позже причащались реже, но не менее одного раза в неделю. Так чиста была жизнь первых христиан, что они могли каждый день быть готовыми к святому причащению.
Драгоценная оправа для Бриллианта

Литургия Божественная не имела ни установленных, постоянных молитвословий, ни постоянных обрядов. По преданию, от времен апостольских называли Литургию апостола Иакова, брата Господня, апостола Марка и апостола Петра, но это не был обязательный для всех чин Литургии – до IV века порядок совершения литургии и песнопения ее устанавливал каждый епископ для своей паствы. Вы уже знаете, что древние христиане так были сильны духом, так пламенно молились, что их молитва продолжалась всю ночь, они не знали, что такое усталость во время моления. Но постепенно охладевала огнепламенная молитва, верующие стали тяготиться целонощной молитвой, пропускали Литургию, и вот тогда-то, снисходя к их немощи, святой Василий Великий составил более краткий, чем древний, чин Литургии. Ее у нас совершают десять раз в году. Святой Иоанн Златоуст еще убавил песнопений и составил более краткий чин Литургии. Бриллиант получил драгоценную оправу, реку ввели в прекрасные, цветущие берега, лампада получила оправу светлую.

О том, как святой Василий Великий составил чин Божественной литургии, свидетельствуют святые Пров и Амфилохий. По словам святого Амфилохия, святой Василий готовился долго ко святому делу. Он долго молил Христа Спасителя открыть ему волю Свою, благословить его на составление чина Литургии. Молитва его была услышана. Господь открыл ему, что святой Василий может приступить к работе. Шесть дней молился святой Василий, постился, наконец после этих молитвенных подвигов он встал перед престолом и в пламенных песнопениях воспел Литургию, чин которой потом и записал. С этих пор Литургия не изменяется. Шестой Вселенский Собор постановил ничего не прибавлять и не убавлять в тех молитвословиях, которые составили эти два великие отца Церкви.

Зачем же нужно было установить этот постоянный чин Литургии? Затем, чтобы не угасла лампада, чтобы река текла прямым путем, чтобы на бриллианте не было царапин. Постоянный чин был нужен для того, чтобы не было внесено чего-нибудь неправильного, еретического в чин Литургии, тем более что в IV веке стали в Христианской Церкви появляться ереси. Таким образом, святые Василий Великий и Иоанн Златоуст ввели в русло реку. Пусть они помогут и вам, возлюбленные, понимать и любить Божественную литургию.
«Аз есмь хлеб сшедый с небесе»

Божественная литургия состоит из трех частей. Первая называется проскомидией. В проскомидии одновременно вспоминаются два величайших события: Рождество Христово и Его крестная смерть, страдания Его. Во время ее происходит поминовения всех членов Церкви живущих и – умерших. Это поминовение на проскомидии имеет великое значение, потому что в конце Литургии священник опускает все вынутые частицы в чашу со Святыми Тайнами и молится: «Отмый, Господи, грехи поминавшихся зде Кровию Твоею Честною...»

Всех, кого он поминал на проскомидии, священник просит Господа очистить от грехов, омыть Кровию Животворящею. Вот почему так важно для умерших помянуть их на проскомидии. Частица, вынутая за них, будет омыта Кровию Искупителя, и этим таинственно облегчается тяжесть грехов усопших наших братьев. Если вы любите ваших умерших родных, поминайте их. Сами не имеете возможности – попросите других подать за них на проскомидии. Лучшего подарка вы не можете сделать для дорогих умерших. Они не могут помочь себе за гробом, но нам они могут помогать, потому что они лучше нас видят нашу жизнь, то, что нам нужно, и молятся за нас особенно, когда мы сами их поминаем на молитвах.

Вторая часть Божественной литургии носит название Литургии оглашенных. Так называется она потому, что при совершении ее могли присутствовать оглашенные, то есть те, которые только готовились ко святому крещению. Кроме них, здесь могли быть и евреи, и язычники, если они хотели послушать службу. В древнее время вся эта часть Литургии происходила в середине храма, тогда не было установленных молитв, из уст молившихся выходили пламенные гимны и краткие молитвенные воздыхания, из которых составились позже наши песнопения и ектении.

Чтением святого Евангелия заканчивается Литургия оглашенных и начинается Литургия верных. Так называется она потому, что эту часть Литургии могли слушать только верующие, принявшие крещение. Все остальные – иноверцы, оглашенные, то есть готовящиеся к принятию Таинства крещения, кающиеся, – оставляли храм.

Затем поют антифоны, в это время священнослужитель читает молитвы о сохранении Церкви, и ты помолись о том же, а также чтобы Господь избавил то место, в котором ты живешь, от неверия, ереси, разделения. Перед малым входом читает священнослужитель молитву, где есть слова: «Сотвори со входом нашим входу святых ангелов быти, сослужащих нам». В это время наполняет церковь бесчисленное множество ангелов. И ты помолись Ангелу твоему Хранителю, чтобы он встал около тебя и помолился с тобою: «Святый Ангел Хранитель, помилуй меня и посети меня».

Во время чтения апостольского послания и Евангелия невидимо для нас возжигается ангелами бесчисленное множество свечей. Священнослужитель читает молитву: «Возсияй в сердцах наших, Человеколюбче Владыко, Твоего богоразумия нетленный Свет и мысленныя наша отверзи очи, во евангельских Твоих проповеданий разумение...» В это время помолись, чтобы и тебе послал Господь Свой Божественный свет и воссиял бы он в сердце твоем.

Следующая ектения сугубая, когда на каждое прошение хор поет «Господи, помилуй» трижды. Эта ектения представляет всю земную жизнь Господа, когда за Ним шли толпы народа с воплями: «Помилуй нас». Проведи перед глазами всех: и хананеянку, и слепца, и прокаженного – и всею душою припади ко Господу, почувствуй себя прокаженным, бесноватым и слепым. Цепляйся мысленно за края ризы Господа и умоляй о помиловании. Тут хорошо повергнуться ниц перед иконой. Возглас после ектении дает надежду, что услышит Господь твой вопль по велицей милости Своей.

Во время ектении об оглашенных помолись о неверующих. Может быть, есть у тебя родные или знакомые неверующие. Помолись, чтобы Господь смилостивился над ними и просветил души их светом веры. Затем поблагодари Господа за то, что ты сам лишь по Его Промыслу находишься в числе верных.

Херувимская песнь есть моление Господа в Гефсиманском саду. Здесь проведи перед собой весь Гефсиманский подвиг Господа, Его молитву до пота кровавого, Его страдания за грехи людей. Вспомни, что ты прошел перед глазами Господа со всеми своими падениями и грехами. Почувствуй, что за тебя пострадал Господь в ту ночь. Особенно познай полное свое недостоинство – чем ты платишь Господу за все, что Он тебе сделал, – и проси Его помилования. И как Господь был Сам послушен воле Отца Своего, так и ты вручи себя в волю Господа и решись терпеливо нести посланный тебе крест.

Во время Великого входа, изображающего распятие Господа, проси Его и тебя помянуть во Царствии Своем. При возгласе: «Мир всем», изображающем вход Господа во ад для спасения почивших и находившихся там до Его пришествия, помолись так: «Вниди, Господи, во ад души моея и спаси мя». Когда услышишь возглас: «Возлюбим друг друга, да единомыслием исповемы», помолись, чтобы Господь вложил в тебя святую любовь и дал любить всех, особенно же тех, кого ты не любишь или обижаешь, и тех, кто тебя обижает или не любит.

По возгласе: «Станем добре, станем со страхом...» – помолись, чтобы Господь вложил в тебя страх Свой, чтобы всегда помнить присутствие Господа. По возгласе: «Благодарим Господа», – особенно благодари. В это время священнослужитель читает молитву, где вспоминаются все благодеяния Господа к людям, и благодарит за них и за совершаемую Литургию. И тут каждый обязан за это благодарить, и, в частности, за то, что Господь дал лично ему, какими милостями осыпал. Во время «Тебе поем» надо вспомнить грехи свои, особенно тяжкие, и просить прощения за них у Господа. Если так простоишь Литургию со всем вниманием и усердием, то непременно получишь пользу.
«Хвалите имя Господне, хвалите, раби Господа...»

Дорогие мои, паства моя богодарованная, любите Божественную литургию, берегите благоухающую розу Христову, просвещайте свои души светом солнца Божественного; считайте потерянным днем в своей жизни тот, когда вам не удалось быть за Божественной литургией. …Пусть очи ваши видят всегда Божественную чашу, пусть уши ваши всегда слышат: «Приимите, ядите». Благодарите Господа всегда за тот величайший дар, перед которым трепещут ангелы.

Если вас теперь спросят, други мои, что такое литургия Божественная, отвечайте, что она – завещание Спасителя нашего. Он Своими словами: «Сие творите в Мое воспоминание» – оставил нам как бы завещание совершать Литургию – вкушать Его Животворящее Тело и Кровь. Скажите, что Литургия – это бриллиант, дивный подарок Христа. Литургия – это река укрепляющая, освежающая, истекшая из ребра распятого Иисуса. Литургия – это мост золотой, по которому только и можно прийти к вечной жизни. Любящие же Литургию, этот бриллиант неоценимый, эту реку, несущую нам жизнь, помните это завещание Христа, идите этим золотым мостом, который спасет вас от пропастей ада.

Отец Иоанн Кронштадтский говорит: «Прослушав Божественную литургию, пади ниц и благодари Господа, сподобившего тебя такого великого счастья. Други мои, помните правило святых отцов: человек, три воскресения подряд не побывавший у Литургии, лишается христианского погребения. Не пропускайте этих трапез Господних, считайте потерянным тот праздничный день, в который вы не слышали Божественной литургии».

Источник: Святитель Серафим Звездинский. ХЛЕБ НЕБЕСНЫЙ. Проповеди, объясняющие смысл Божественной Литургии 

Лампада
Беседы


Почему необходимо возжигать лампады? Святитель Николай Сербский так отвечал на этот вопрос:

Во-первых, потому, что вера наша есть свет. Сказал Христос: Я свет миру. Свет лампадки напоминает нам о том свете, которым Спаситель освещает наши души.





Во-вторых, для того, чтобы напомнить нам о светлом нраве святого, перед иконой которого мы возжигаем лампадку. Ибо святые названы сынами света.

В-третьих, для того, чтобы служить нам укором за наши темные дела, злые помыслы и желания, и для того, чтобы позвать нас на путь евангельского света, чтобы мы с большей ревностью заботились об исполнении заповеди Спасителя: Так да светит свет ваш пред людьми, чтобы они видели ваши добрые дела.

В-четвертых, чтобы стала она нашей малой жертвой Господу, Который всего Себя принес в жертву за нас, малым знаком великой благодарности и светлой нашей любви к Тому, у Кого в наших молитвах мы просим жизни, здоровья и спасения – всего того, что может дать одна только безграничная Небесная Любовь.

В-пятых, чтобы устрашить силы зла, которые нападают на нас иногда и во время молитвы, отводя наши мысли от Творца. Ибо силы зла любят тьму и трепещут света, особенно того, который служит Богу и угодникам Его.

В-шестых, чтобы побуждать нас к жертвенности. Подобно тому как горят в лампадке елей и фитиль, покорные нашей воле, так же пусть горят пламенем любви и наши души, во всех страданиях покорные воле Божией.

В-седьмых, чтобы напоминать нам о том, что как лампадка не может зажечься без нашей руки, так и сердце наше, эта наша внутренняя лампадка, не сможет загореться без святого огня Божественной благодати, даже если будет исполнено оно всякой добродетели. Ибо добродетели наши – горючее, которое воспламеняет Своим огнем Господь. николай сербский 

Лечение депрессии

Может ли человек в депрессии помочь сам себе?

Дмитрий Борисович Кваснецкий более 25 лет работает психиатром в отделении токсикологии Института скорой помощи имени Склифософского, г. Москва. Большинство пациентов этого отделения – люди, перенесшие попытку суицида, которым важна теперь помощь психиатра и психотерапевта. Именно поэтому мы обратились с вопросами к Дмитрию Борисовичу.

– Дмитрий Борисович, отчего возникает депрессия и каких видов она бывает?

– В зависимости от природы возникновения бывают разные депрессии. Эндогенная депрессия внешне как будто бы не связана с психическим и физическим состоянием человека. Она относится к разряду психических расстройств, которые лечится психиатрами. Существуют также реактивные депрессии, которые возникают как реакция на неприятные события в жизни данного человека.

Соответственно, лечение будет в каждом отдельном случае своё. Если в первом случае лечение исключительно медикаментозное, то во втором случае помимо медикаментов широко используется психотерапия.

– А по каким симптомам человеку понять, депрессия у него или просто, скажем, плохое настроение?

– В основном по длительности. Плохое настроение у человека обычно бывает от нескольких минут до нескольких часов. Даже если у человека, скажем, реакция на смерть близких, она не должна затягиваться на недели и месяцы. Все люди переносят смерть близких тяжело, но кто-то переносит это более адекватно, а кто-то впадает в депрессию.

Поэтому, если человек замечает, что это состояние затянулось, и он не может с ним справиться самостоятельно, применяя, например, легкие успокаивающие, ему стоит обратиться к специалисту.

– Может ли человек, впавший в длительную депрессию, привыкнуть так жить и уже перестать понимать, что у него что-то не в порядке?

– Едва ли. Ведь опасность депрессии в чем? Человек в таком состоянии может пойти даже на самоубийство. Это происходит из-за того, что человеку физически и душевно очень тяжело переносить это состояние. Поэтому, если у человека депрессия, то он её очень тяжело переживает, свыкнуться с этим состоянием нельзя.

Тяжесть депрессии бывает разный. Например, у человека может быть субдепрессия. Это такая депрессия, которая не доходит до своего максимума – психотического уровня. В таком случае все параметры не интенсивно выражены, но это всё равно депрессия.

А существует так называемая соматогенная депрессия, здесь не всегда и врачи могут разобраться. Вот, например, человек якобы болеет разными заболеваниями внутренних органов. Он ходит по разным врачам, обследуется, у него что-то находят или говорят, что у него ничего нет, а он с упорством, достойным лучшего применения, всё равно идет к врачам в надежде найти какую-то болезнь, чтобы её лечить. А когда попадает по каким-либо причинам к психиатру, то порой удается распознать, что первичной здесь является не болезнь тела человека, а депрессия, которая перешла на соматический уровень. Вылечить такую мнимую болезнь можно только назначая антидепрессанты. И когда это происходит, проходит и мнимая болезнь.

– А если депрессия приобретает тяжелый характер, и человек думает о суициде, то есть ли какие-нибудь словесные формулировки, которые могли бы помочь ему отказаться от этой мысли?

– Есть, но они помогают далеко не всегда. Это опять же зависит от характера депрессии. Если это эндогенная депрессия, связанная с психическим заболеванием, то здесь любые слова будут действовать ровно столько, сколько они звучат. Например, человеку говорят: «Не беспокойся, у тебя всё хорошо». Он: «Да, да, да». Только это сказали, он тут же идёт и что-то с собой делает, потому что это не работает.

Если у человека депрессия – реакция на что-то, то тоже не всегда это действует. Опять же тот пример, который я приводил, с потерей близких. Здесь очень тяжелые депрессии бывают. Чем глубже депрессия, тем меньше слова близких или врача будут помогать, но в принципе в лечении наряду с другими методами это используется. Зная данного человека, его проблемы, то, что с ним происходит, его состояние на данный момент, можно сказать ему какие-то слова, но это будет, конечно, не основное лечение, а очень вспомогательное. Или, скажем, на выходе из депрессии, когда человек уже из депрессивной ямы вылезает, тогда это может как-то помочь, но как основной вид лечения депрессии, это невозможно, конечно.

– Но, например, известно, что люди, которые потеряли близких, в конце концов выходят из депрессии без помощи психиатра. То есть получается, что помощь врача требуется не всегда.

– Не всегда, но в идеале, конечно, желательно, чтобы всем или психолог, или психотерапевт помощь после этого оказал. Особенно, если смерть внезапная. По нашей практике бывает, что пациенты поступают с попытками самоубийства спустя даже год после смерти близкого, или даже спустя несколько лет. А получается как? Очередная дата гибели человека, которую встречают, как правило, на кладбище, нахлынули воспоминания, а ещё нередко здесь алкоголь присутствует, он снимает тормоза, которые в обычной жизни работают, и человек что-то с собой пытается сделать. Не так уж и редко это бывает.

– То есть, лучше алкоголь в качестве антидепрессанта не использовать?

– Это можно сказать совершенно однозначно, он всегда играет негативную роль. Порой он является последним фактором, который заставляет человека прибегнуть к попытке самоубийства.

– Существует довольно распространенная категория людей, которые впали в депрессию, потому что им кажется, что их никто не любит, плохо на работе, друзья обижают и т. д. Что вы можете им посоветовать?

– Здесь необходима работа над собой, над развитием своей личности, потому что у них изначально занижена самооценка, а это идет прежде всего от характера. Есть определенные группы характеров. Активный, всегда с хорошим настроением, не может впасть в такое состояние. А есть люди интровертированные, то есть обращенные к себе, а не вовне. Такие люди обычно не очень общительные, не очень активные, более ведомые. Еще на личность влияет, конечно, социум, который в процессе жизни накладывает отпечаток – это общение и воспитание родителей, круг общения среди друзей.

Бывает, что у людей есть какие-то внешние дефекты, скажем, полнота. Это всё, естественно, усугубляет ситуацию. Такой человек, если он становится зрелым, понимает, что ему нужно над собой работать, работать над раскрытием своей личности, тогда у него повышается самооценка. Или, например, человек достигает в своей области какого-то результата, и тогда уже для него это не столь актуально. Но это бывает не столь часто. Чаще всего люди переживают, и им самостоятельно бывает справиться, конечно, сложно. В таком случае им бывает нужна чья-то помощь, и специалистов в том числе.

– Дмитрий Борисович, а как бы вы посоветовали пассивным, зависимым людям развивать свой характер?

– Здесь много факторов. Прежде всего, нужно развиваться как личность. Если человек обидчив, он полностью зависит от мнения окружающих. Чтобы человек это преодолел, должно произойти что-то серьезное. К примеру, случается что-то в семье. И если раньше человек рассчитывал на кого-то, то теперь он должен рассчитывать только на себя, и он волей или неволей себя переламывает, иначе либо он пропадет совсем, либо ему придется что-то делать. Вот такие жизненные встряски и стрессы могут привести к тому, что он будет меняться. Человек должен осознать, что ему это нужно. Если он это понимает, то значительная часть работы уже сделана.

Опять же здесь может помочь психолог или психотерапевт. Кому-то хорошо помогают центры психологической помощи, где психотерапевт работает с группой. Но осознают потребность в этом только единицы. А бывает по-другому. Происходит какая-то встреча человека с людьми, которые ему помогают раскрыться. Кто-то приходит к Церкви, к Богу, тогда у человека всё меняется значительно.

– Бывает так, что человек обращается за помощью к психотерапевту, но не получает ощутимой долговременной помощи, и тогда человек просто уходит и всё.

– Такое случается нередко. Но понимаете, не надо рассчитывать, что если пришел к психотерапевту, то дальше всё пойдет как по нотам. Есть много факторов, например, контакт со специалистом. Критерий здесь один: если человек понимает, что результат есть, то лечение стоит продолжать, если же он понимает, что лучше ему не становится, значит, лучше всего поменять психотерапевта. Нужно действовать методом поиска. Есть случаи, когда родители приводят к психотерапевту ребенка или подростка, который изначально не очень хочет общаться со специалистом, а увидев, например, формальное отношение безо всякого интереса, он думает, что все психологи такие. Важно этого избежать.

– Какие симптомы являются признаком серьезных психических заболеваний (таких как шизофрения, маниакально-депрессивный психоз и др.) и должны побудить человека обратиться к психиатру?

– Во-первых, если депрессия не обусловлена какими-то очевидными событиями в жизни человека, она сама может быть квалифицирована как психическое заболевание. Например, если у человека внезапно умер близкий родственник, то это достаточно адекватная причина для начала депрессии. Если же у него всё хорошо в жизни, никаких трагедий нет, но при этом он замечает, что, например, в осенний или весенний период ему становится тоскливо, плохое настроение, ухудшается сон, то это уже нечто другое.

Во-вторых, депрессия может быть этапом в развитии тяжелых психических состояний.

Как можно заметить у себя психическое заболевание? Сначала, как правило, без видимых причин стойко нарушается сон. Потом начинаются перепады настроения. Как в сторону повышения настроения, чрезмерной активности, речевой и двигательной, доходящей до того, что человеку достаточно 2-3 часов сна в сутки. Так и в сторону депрессии, когда человек лежит, ему ничего не хочется делать; если его не потеребить, он так и будет лежать. Дальше может появляться тревога, страх, порой неосознанный, нежелание жить.

Если на этом этапе развитие болезни не останавливается, дальше могут начаться галлюцинации, бред. Но на этом этапе человек, как правило, уже не очень отдает себе отчет в том, что с ним происходит. То есть, он понимает, что с ним что-то не то, и не более того. А если это бред, то наоборот, ему кажется, что все для него выстроилось в ясную картину, что он все понял. И в этом случае убедить его в том, что это болезнь, невозможно, это даже может вызвать у него агрессию.

– Как известно, у больных чередуются периоды обострения и ремиссии. В период ремиссии человек не может критически посмотреть на то, что было в период обострения?

– Может. Но вся беда в том, что когда начинается обострение, он опять теряет критическое восприятие своего состояния. Чаще признаки психического заболевания замечает не сам человек, а его родственники, окружающие.

– Всегда ли человек приходит к таким серьезным заболеваниям как шизофрения, маниакально-депрессивный психоз через депрессию или может миновать эту стадию развития?

– Как правило, он приходит именно таким путем. Другое дело, что стадия депрессии может быть разной по длительности (от нескольких часов до месяцев) и разной по интенсивности, как бы стертой. Люди часто объясняют свои проблемы утомлением, какой-то нагрузкой и не обращают на это внимания. Начинают обращать внимание только тогда, когда этот этап уже прошел и начался, например, психоз.

– Понятно, что человеку неприятно осознать себя психически больным. Насколько важно все-таки сделать это и, не откладывая, обратиться к психиатру?

– Какие тут могут быть сомнения, если эти заболевания могут приводить к инвалидности и социальной дезадаптации? Иначе говоря, личность разрушается. Если в начале болезни человек социально активен, то к пику заболевания он превращается в развалину.

– Насколько успешно излечиваются психические заболевания?

– При наличии большого арсенала методов лечения, эти заболевания лечатся трудно и длительно и вообще считаются хроническими заболеваниями. Но при этом, если обратиться к врачам на ранней стадии заболевания, тем дольше удастся поддерживать человека в стабильном, социально адаптированном состоянии. Чем раньше больной обратится к врачу, тем лучше. Потому что многие долго отказываются признать факт болезни, потом, когда осознают себя больными, пытаются какими-то своими методами лечиться. И чем дольше это длится, тем более тяжелые формы принимает болезнь.

– Психически больных лечат стационарно или амбулаторно?

– С каждым больным по-разному. Если острое состояние, конечно, его нельзя лечить амбулаторно. Но, если человек не хочет ложиться в больницу, и его состояние не очень тяжелое, при диспансерах существуют дневные стационары. Днем человек получает лечение, вечером уходит домой.

– Полное излечение возможно?

– Если ремиссия, то есть нормальное состояние, длится 20-30-40 лет, то условно можно говорить об излечении.

– Говорят, что среди таких подростковых «субкультур» как эмо и готы существует целый культ депрессии, культ самоубийства. Попадают ли они в число ваших пациентов?

– Среди представителей этих «субкультур» много психически больных людей. Видимо, в эти субкультуры они попадают в поисках возможности если не решить свои проблемы, то хотя бы найти людей с похожими проблемами, которые их поймут.

– То если бы они нашли понимание, поддержку, какие-то занятия в более позитивной среде, то их жизнь могла бы сложиться по-другому?

– Понимание, душевное тепло играют большую роль для человека. Так, по моим наблюдениям, до 100% подростков-наркоманов корнем своих проблем имеют отношения в семье. Они могут жить в золотой клетке, учиться в престижных учебных заведениях, но все они не имеют подлинного контакта, по-настоящему близких отношений с родителями.

– Каковы типичные причины депрессии и суицида у тех пожилых людей, которые психически здоровы?

– Прежде всего, это хронические соматические заболевания, приводящие к снижению или потере возможности себя обслуживать. Возникает чувство вины перед родственниками, поскольку родственникам приходится за ними ухаживать. Ну и чувство того, что впереди в этой жизни их ничего хорошего не ожидает.

– Если говорить не только о людях, находящихся в состоянии депрессии, а о суицидентах в целом, как им помочь осознать факт, что они ничего не добьются, если совершат самоубийство?

– Только вылечив их. По канонам психологии считается, что изначально для человека самоубийство ненормально. Оно вопреки законам природы. Самоубийство – это крайний шаг. Прежде чем человек его избирает, он пробует разные варианты выхода из ситуации, сознательно или подсознательно. Но когда он осознает, что все варианты уже испробованы, ему кажется, что у него остается единственный вариант. Если ему сказать: «Вы знаете, если вы посмотрите на эту проблему с другой стороны, то вы увидите другие варианты решения», – то в таком состоянии он это не воспримет.

Здесь важна работа на протяжении какого-то времени. И когда потом он выходит из этого состояния, он понимает: «Да, я не мог осознать, что это настолько просто и очевидно, что если на проблему посмотреть с другой стороны, то она даже и несерьезная». Но это происходит уже потом. То есть, находясь в этом состоянии, человек находится не совсем в здравом рассудке, и именно поэтому такие люди попадают в психиатрическое отделение, потому что в этот момент человек находится в психотическом состоянии. Многие говорят: «Зачем вы меня спасаете? Это мой выбор», – а мы отвечаем очень просто: «У вас болезненное состояние, которое можно пролечить. Оно пройдет, и вы потом осознаете, что были неправы». Это довольно распространенное заявление пациентов в депрессии. А в результате лечения сохраняется жизнь человека. психиатр  Дмитрий Кваснецкий 



 

Эдуард Асадов стихи


Антология русской поэзии
КОГДА МНЕ ВСТРЕЧАЕТСЯ В ЛЮДЯХ ДУРНОЕ..

Когда мне встречается в людях дурное,
То долгое время я верить стараюсь,
Что это скорее всего напускное,
Что это случайность. И я ошибаюсь.

И, мыслям подобным ища подтвержденья,
Стремлюсь я поверить, забыв про укор,
Что лжец, может, просто большой фантазер,
А хам, он, наверно, такой от смущенья.

Что сплетник, шагнувший ко мне на порог,
Возможно, по глупости разболтался,
А друг, что однажды в беде не помог,
Не предал, а просто тогда растерялся.

Я вовсе не прячусь от бед под крыло.
Иными тут мерками следует мерить.
Ужасно не хочется верить во зло,
И в подлость ужасно не хочется верить!

Поэтому, встретив нечестных и злых,
Нередко стараешься волей-неволей
В душе своей словно бы выправить их
И попросту "отредактировать", что ли!

Но факты и время отнюдь не пустяк.
И сколько порой ни насилуешь душу,
А гниль все равно невозможно никак
Ни спрятать, ни скрыть, как ослиные уши.

Ведь злого, признаться, мне в жизни моей
Не так уж и мало встречать доводилось.
И сколько хороших надежд поразбилось,
И сколько вот так потерял я друзей!

И все же, и все же я верить не брошу,
Что надо в начале любого пути
С хорошей, с хорошей и только с хорошей,
С доверчивой меркою к людям идти!

Пусть будут ошибки (такое не просто),
Но как же ты будешь безудержно рад,
Когда эта мерка придется по росту
Тому, с кем ты станешь богаче стократ!

Пусть циники жалко бормочут, как дети,
Что, дескать, непрочная штука - сердца...
Не верю! Живут, существуют на свете
И дружба навек, и любовь до конца!

И сердце твердит мне: ищи же и действуй.
Но только одно не забудь наперед:
Ты сам своей мерке большой соответствуй,
И все остальное, увидишь,- придет!




 

Случай с Ангелиной
Автор статьи

По материалам статьи «Монахиня ожила на третий день после смерти». Григорий Тельнов, газета «Жизнь»


Она увидела свое тело со стороны — лежащим на операционном столе. Вокруг суетились медики. К груди прижали похожий на утюг прибор.

— Разряд! — крикнул профессор Псахес.

Тело дернулось. Но она не почувствовала боли.

— Разряд!

— Сердце не реагирует!

— Разряд! Еще! Еще!

Врачи пытались «завести» ее сердце почти полчаса. Она увидела, как молодой ассистент положил руку на плечо профессору:

— Борис Исаакович, остановитесь. Пациентка мертва.

Профессор стащил с рук перчатки, снял маску. Она увидела его несчастное лицо — все в капельках пота.

— Как жаль! — сказал Борис Исаакович. — Такая операция, шесть часов трудились…

— Я здесь, доктор! Я живая! — закричала она. Но врачи не слышали ее голоса. Она попыталась схватить Псахеса за халат, но ткань даже не шевельнулась.

Профессор ушел. А она стояла возле операционного стола и смотрела, как завороженная, на свое тело. Санитарки переложили его на каталку, накрыли простыней.

Она услышала, как они говорят:

— Опять морока: приезжая преставилась, с Якутии…

— Родня заберет.

— Да нет у нее никакой родни, только сын-малолетка.

Она шла рядом с каталкой. И кричала:

— Я не умерла! Я не умерла! Но никто не слышал ее слов.

Жизнь

Монахиня Антония вспоминает свою смерть с трепетом:

— Господь милостив! Он любит всех нас, даже распоследнего грешника…

Антония постоянно перебирает четки. Ее тонкие пальцы дрожат. Между большим и указательным видна старая татуировка — едва заметная буква «А».

Матушка Антония перехватывает мой взгляд. Я смущаюсь, словно подсмотрел что-то запретное.

— Это память о тюремном прошлом, — говорит монахиня. — Первая буква моего имени. По паспорту я Ангелина. В юности страсть какая бедовая была…

— Расскажите!

Матушка Антония испытующе глядит на меня. Такое ощущение, что она видит меня насквозь. Минута кажется вечностью. Вдруг замолчит, вдруг откажет?

Наша встреча не была случайной. В Печоры Псковской области, где вблизи знаменитого Свято-Успенского монастыря живет 73-летняя матушка Антония, я приехал, получив весточку от знакомых верующих: «У нас чудесная монахиня есть. На том свете побывала».

Матушка Антония, как оказалось, в недавнем прошлом была устроительницей и настоятельницей женского монастыря в Вятских Полянах Кировской области. После третьего инфаркта по слабости здоровья была отправлена на покой. С журналистом «Жизни» согласилась встретиться только после того, как получила рекомендации от духовных лиц.

Мне кажется, что она мою просьбу отсылает куда-то наверх. И получает ответ. У меня замирает дыхание.

Наконец она произносит:

— Расскажу. Не зная моего прошлого, не понять того, что случилось со мною после смерти. Что уж было — то было…

Матушка Антония Совершает крестное знамение. Еле слышно, одними губами, шепчет молитву. Чувствуется, что возвращение в прошлое требует от нее немалых душевных и физических усилий словно пловцу, которому предстоит нырнуть в бурлящий водоворот.

Детство

— Родилась я в Чистополе. Это маленький городок на Каме в Татарии. Папа, Василий Рукавишников, ушел на фронт добровольцем. Погиб на Брянщине, в партизанах. Мама, Екатерина, вновь вышла замуж — за старика, он лет на тридцать был старше ее. Я до того возненавидела его, что убежала из дома. Попала в детдом в Казани. Сказала, что сирота. В конце войны обучили меня вместе с подругами на мотористок и отправили на шахту в Свердловскую область. В первый же день мы бунт устроили — из-за приставаний. Мы малолетки, а шахтеры там ушлые. В первый же день облапали… Ну я и подбила подруг в Москву бежать, к товарищу Ворошилову. Жаловаться. Добирались на подножках вагонов, отчаянные были, смелые. Заночевали в парке Горького, в кустах, прижимаясь друг к другу…

Ворошилов

— Утром я, как самая маленькая, на вид мне давали лет двенадцать, пошла в разведку. Выбрала на лавочке дяденьку посолиднее. Подошла, спросила, как Ворошилова найти. Дяденька ответил, что запись на прием ведется в приемной Верховного Совета на Моховой улице. Нашли мы эту приемную. Явились туда всей гурьбой. «Куда?» — спросил нас милиционер у двери. — «К Ворошилову!» — «Зачем?» — «Это мы только ему скажем». Милиционер отвел нас в какой-то кабинет. За столом толстый начальник сидит. Глянул на нас строго: «Рассказывайте!». А я как заору: «Бежим, девчонки! Это не Ворошилов!». Такой шум мы устроили, что все сбежались. И тут вижу, как Ворошилов входит. Я его по фотографиям знала. Увел нас с собой. Велел принести бутербродов, чаю. Выслушал. И спросил: «Учиться хотите?» — «Да!»

— «Скажите на кого, вам выпишут направление». Я выбрала геологический техникум в Кемеровской области… А там беда вышла — с ворьем связалась. По глупости и от голодухи. Нравилось мне, как они живут: рисково, красиво. Татуировку сделала, чтобы все видели, что я фартовая. Только погулять долго не получилось: нашу шайку поймали… В тюрьме мне не понравилось.

Сын

— Когда вышла на свободу, дала клятву себе: никогда за решетку не попадать. Вышла замуж, уехала в Якутию — в поселок Нижний Куранах. Работала там в «Якутзолоте». Орден даже заслужила — Трудового Красного Знамени… Сначала все в семье ладно было, сыночка родила, Сашеньку. Потом муж пить начал. И бил из-за ревности. Потом бросил. Горевать не стала — так с ним намучилась! А тут еще болезнь навалилась. Сначала значения не придала, а потом, как уж прижало (несколько раз сознание средь бела дня теряла), к врачам пошла. Обследовали и нашли опухоль в голове. Отправили срочно в Красноярск, в клинику мединститута. Я плачу: «Спасите! У меня сынок один, еще школьник — круглым сиротой останется!». Профессор Псахес взялся прооперировать… Знала, что операция опасная, боялась страшно! Тогда и про Бога вспомнила. Прежде такой атеисткой была, богохульницей, а тут на ум молитва пришла. Вернее, стишок духовный, которому меня однажды в детстве одна женщина обучила. «Сон Богородицы» называется. Про Иисуса, все его страдания. Почти все Евангелие в этих стихах пересказано… Повезли меня на операцию, а я дрожу и «Сон Богородицы» шепчу. Дали наркоз, сверлить череп стали… Я боли не чувствую, но все слышу — как с головой моей возятся. Долго оперировали. Потом, как сквозь сон, услышала, как меня по щекам хлопают. «Все, — говорят, — просыпайся!» Я очнулась от наркоза, дернулась, хотела встать, подняться, тут сердце и остановилось. А меня словно что-то наружу из тела вытолкнуло — из себя, будто из платья, выскользнула…

Смерть

…Каталку с безжизненным телом отвезли в холодную комнату без окон. Ангелина стояла рядом. Видела, как ее труп переложили на железный топчан. Как стащили с ног бахилы, которые были на ней во время операции. Как привязали клеенчатую бирку. И закрыли дверь.

В комнате стало темно. Ангелина удивилась: она видела!

— Справа от моего тела лежала голая женщина с наспех зашитым разрезом на животе, — вспоминает монахиня. — Я поразилась: прежде никогда не знала ее. Но почувствовала, что она мне почти родная. И что я знаю, от чего она умерла — случился заворот кишок. Мне стало страшно в мертвецкой. Бросилась к двери — и прошла сквозь нее! Вышла на улицу — и остолбенела. Трава, солнце — все исчезло! Бегу вперед, а мне дороги нет. Как привязанная к больнице. Вернулась обратно. Врачей, больных в палатах и коридорах вижу. А они не замечают меня. Глупая мысль в голову пришла: «Я теперь человек-невидимка!». Смешно самой стало. Стала хохотать, а меня никто не слышит. Попробовала сквозь стену пройти — получилось! Вернулась в мертвецкую. Опять увидела свое тело. Обняла себя, стала тормошить, плакать. А тело не шевелится. И я зарыдала, как никогда в жизни — ни раньше, ни потом — не рыдала…

Ад

Матушка Антония рассказывает:

— Вдруг рядом со мной, как из воздуха, появились фигуры. Я их для себя назвала — воины. В одежде, как у святого Георгия Победоносца на иконах. Почему-то я знала, что они пришли за мной. Стала отбиваться. Кричу: «Не трогайте, фашисты!» Они властно взяли меня под руки. И внутри меня голос прозвучал: «Сейчас узнаешь, куда попадешь!» Меня закружило, во мрак окунуло. И такое нахлынуло — страсть! Боль и тоска невозможная. Я ору, ругаюсь всяко, а мне все больнее. Про эти мучения рассказать не могу — слов таких просто нет… И тут на правое ухо вроде как кто тихонечко шепчет: «Раба Божия Ангелина, перестань ругаться — тебя меньше мучить станут…» Я затихла. И за спиной словно крылья почувствовала. Полетела куда-то. Вижу: слабенький огонек впереди. Огонечек тоже летит, и я боюсь отстать от него. И чувствую, что справа от меня, как пчелка малая, тоже кто-то летит. Глянула вниз, а там множество мужчин с серыми лицами. Руки вверх тянут, и я их голоса слышу: «Помолись за нас!» А я перед тем, как умереть, неверующая была. В детстве окрестили, потом в храм не ходила. Выросла в детдоме, тогда нас всех атеистами воспитывали. Только перед операцией про Бога и вспомнила… Той «пчелки» справа не вижу, но чувствую ее. И знаю, что она не злая. Спрашиваю ее про людей: «Кто это и что это?» И голосок тот же, ласковый, отвечает: «Это тартарары. Твое место там…» Я поняла, что это и есть ад.

Рай

— Вдруг я почувствовала себя как на Земле. Но все ярче, красивее, цветет, как весной. И аромат чудный, все благоухает. Меня еще поразило: одновременно на деревьях и цветы, и плоды — ведь так не бывает. Увидела стол массивный, резной, а за ним трое мужчин с одинаковыми очень красивыми лицами, как на иконе «Троица». А вокруг много-много людей. Я стою и не знаю, что делать.

Подлетели ко мне те воины, которые в морг приходили, поставили меня на колени. Я наклонилась лицом до самой земли, но воины меня подняли и жестами показали, что так не надо, а нужно, чтобы плечи были прямо, а голову склонить на грудь… И разговор начался с теми, что за столом сидели. Меня поразило: они знали все обо мне, все мои мысли. И их слова словно сами возникали во мне: «Бедная душа, что же ты столько грехов набрала!» А мне было ужасно стыдно: вдруг ясно вспомнился каждый мой плохой поступок, каждая дурная мысль. Даже те, которые я давно забыла. И мне вдруг себя жалко стало. Поняла, что не так жила, но не обвиняла никого — сама свою душу сгубила..

Господь

— Внезапно я поняла, как надо называть того, кто в середине сидит, сказала: «Господи!» Он отозвался — в душе сразу такое райское блаженство наступило. Господь Спросил: «Хочешь на Землю?»

— «Да, Господи!» — «А посмотри вокруг, как здесь хорошо!» Он руки вверх воздел. Я посмотрела вокруг — и ну все как засияло, так было необычайно красиво! А внутри меня вдруг случилось то, чего я не испытывала никогда: в сердце вошли бесконечная любовь, радость, счастье — все разом. И я сказала: «Прости, Господи, я недостойна!» И тут пришла мысль о сыне, и я сказала: «Господи, у меня сын есть Сашенька, он без меня пропадет! Сама сирота, от тюрьмы не убереглась. Хочу, чтобы он не пропал!» Господь отвечает: «Ты вернешься, но исправь свою жизнь!»

— «Но я не знаю как!» — «Узнаешь. На твоем пути попадутся люди, они подскажут! Молись!» — «Но как?» — «Сердцем и мыслью!».

Будущее

— И тут мне будущее открыли: «Выйдешь вновь замуж». — «Кто же меня возьмет такую?» — «Он сам тебя найдет». — «Да не нужен мне муж, я с прежним пьяницей на всю жизнь намучилась!»

— «Новый будет добрый человек, но Тоже не без греха. С Севера не уезжай, пока сына в армию не проводишь. Потом встретишь его, женишь. А затем суждено тебе брата найти». — «Неужто он жив? Я с войны о Николае вестей не имею!» — «Инвалид он, на коляске ездит. Найдешь его в Татарии и сама туда с мужем переедешь. Ты брату будешь очень нужна, будешь ухаживать за ним и сама похоронишь его». — «А с сыном все хорошо будет?» — «За него не беспокойся. Он, как станет взрослым, от тебя откажется. Но ты не унывай. Помни Господа и расскажи людям о том, что видела здесь! И помни — ты обещала исправить свою жизнь!»

Возвращение

— Очнулась я уже в своем теле. Почувствовала, что мне очень холодно: я замерзла сильно. Взмолилась: «Мне холодно!» И голос слышу в правом ухе: «Потерпи, сейчас за тобой придут!» И точно: открывается дверь, входят две женщины с тележкой — хотели анатомировать меня везти. Подошли ко мне, а я простыню сбросила. Они — в крик и бежать! Профессор Псахес, который меня оперировал, с медиками прибегает. Говорит: «Не должно быть, что жива». Светит какой-то лампочкой в зрачок. А я все вижу, чувствую, а окоченела так, что сказать ничего не могу, только мигнула глазами. Меня привезли в палату, обложили грелками, закутали в одеяла. Когда согрелась, рассказала о том, что случилось со мной. Борис Исаакович Псахес внимательно выслушал. Сказал, что после моей смерти прошло три дня.

Продолжение

— Еще в больнице, — рассказывает матушка Антония, — я написала о том, что со мной произошло, в журнал «Наука и религия». Не знаю, напечатали ли. Профессор Псахес назвал мой случай уникальным. Через три месяца выписали.

— Уехала я обратно в Якутию, — рассказывает матушка Антония. — Опять в «Якутзолото» устроилась, я там на хорошем счету была. Работаю, сына ращу. В церковь ходить стала, молиться. Все случилось так, как мне на том свете предсказано было. Замуж вышла, потом сына женила. И старшего брата Николая, с войны потерянного, нашла — в Татарии. Он одинокий был, инвалид на коляске, уже сильно больной. Мы переехали в Нижнекамск, поближе к брату. Квартиру нам с мужем там дали, как северянам. Я к тому времени уже на пенсии была. Ухаживала за братом до самой его смерти. Похоронила, оплакала.

А потом и сама заболела. В боку закололо, во рту кисло стало. Терпела долго. По сравнению с адскими муками все земные болячки — как укол булавкой. Уговорили меня сын с мужем в больницу пойти. Из поликлиники отправили на обследование в Казань. А там нашли рак печени. Сказали, что с операцией опоздала, что метастазы пошли. И такая тоска на меня напала — не передать. Грешная мысль пришла: «Кому я нужна такая, всем обуза!».

Пошла на мост — топиться. А перед тем как в воду броситься, с небом решила попрощаться. Подняла глаза — и увидела кресты и купола. Храм. Думаю: помолюсь в последний раз перед тем, как утопиться. Пришла в собор. Стою перед иконой Богородицы и плачу. Тут женщина, что в храме убиралась, заметила мои слезы, подошла, спросила, что со мной случилось. Рассказала про рак, про то, что муж начал пить, что никому я не нужна, что у сына своя семья и я ему обуза. Что хотела руки на себя наложить. А женщина мне и говорит: «Тебе надо сейчас же ехать в Набережные Челны. Туда приехал чудесный батюшка, архимандрит Кирилл из Риги. Он все на свете лечит!».

Архимандрит

Матушка Антония показывает фотокарточку священника, что висит у нее в келье. На снимке — благообразный, осанистый батюшка с двумя крестами на облачении.

— Это мой духовный отец, — ласково говорит монахиня. — Архимандрит Кирилл (Бородин). Чудотворец и праведник. При советской власти в тюрьме за веру страдал. Он сам, врач по образованию, многих людей исцелил. В 1998 году отошел ко Господу. Мне отец Кирилл не только жизнь спас — душу вымолил. Приехала я тогда в Набережные Челны по указанному мне в церкви адресу, даже домой в Нижнекамск заезжать не стала. Очередь стоит в квартиру, в которой отец Кирилл принимает, длиннющая. Думаю, всю ночь стоять придется. Тут дверь распахивается, выходит священник и меня рукой манит: «Матушка, иди сюда!» Завел к себе. Ладонь на голову положил: «Ах, какая ты болящая!» И вдруг в меня радость вошла — как тогда, на том свете перед Господом… Хотела отцу Кириллу о себе рассказать, про то, что на том свете пережила, но он меня остановил: «Я все про тебя знаю».

Монастырь

— Тут батюшка мне и говорит: «Езжай в Елабугу, там монастырь налаживается. Скажешь матушке Евгении, что я прислал», — рассказывает матушка Антония. — Я замялась: «Что вы, батюшка! Муж и сын у меня». Тут отец Кирилл странные слова

произнес: «Нет никого у тебя!» Я ропщу: «Ночь уже!» А он, строго так: «Благословляю идти!». Куда денешься? Пошла на автовокзал. Автобусы рейсовые все уже ушли. Вдруг мужичок какой-то тормозит: «Кто на Елабугу?». До самого монастыря довез. Там уже ждали. Стала жить при монастыре и молиться. А силы таяли. Уж и есть мало что могла: печень совсем отказывала… И вот сон мне однажды снится. Вижу четверых мужчин, одетых в белое. Они вокруг меня. Я лежу, а один из них говорит: «Тебе сейчас больно будет. Потерпи, не бойся, рак пройдет». Утром проснулась, а печень не болит. Аппетит появился — на еду накинулась. Ем все, от чего раньше отказывалась — булку, суп. И хоть бы раз в боку кольнуло! Тут отец Кирилл приехал. Рассказала ему про странный сон. Спрашиваю: «Кто меня во сне исцелил?» А батюшка отвечает: «Неужели ты не догадалась? Это тебе Божья милость!»

Сын

— Благословил меня отец Кирилл домой в Нижнекамск съездить — вещи забрать и документы оформить, — рассказывает матушка Антония. — Приехала, а сын и муж меня потеряли. Думали, померла уже. Мужу объяснила, что развод нужен, что в монастырь хочу, душа просится Богу служить. Он смирился. А сын — ни в какую: «Не пущу!». Посадил на цепь собачью. Три дня держал, даже в туалет водил на ней. Я молилась, чтобы Господь сына вразумил. Отпустил все же Саша меня в монастырь. Но в спину крикнул: «Теперь ты мне не мать…» Вспомнила я тогда, что Господь мне на том свете говорил: «Сын от тебя откажется»…

Постригли меня в монахини с именем Антония. В переводе с греческого это означает «приобретение взамен». В монастыре я поменяла свою жизнь, как тогда Господу обещала. Потом меня благословили в Вятских Полянах новый монастырь строить, настоятельницей поставили. Служила там. А после инфаркта на покой попросилась. Приехала в Псков, потом в Печоры перебралась. Здесь, возле святых мест, и молиться, и дышать легче…

Дар

Про матушку Антонию в Печорах говорят с любовью. Рассказывают, что кроме великого дара утешать людей есть у нее способность видеть их сущность духовными очами.

— Было время, когда действительно видела, — рассказывает матушка Антония. — Потом упросила Господа лишить меня этого дара. Тяжело это.

— Мне говорили, что вы видели чудо в храме: таинство превращения хлеба и вина в плоть и кровь Христову.

— Это было на Пасху, когда Царские врата, закрывающие вход в алтарь, распахнуты. Стою я возле Царских врат, жду причастия. И смотрю, как священники у алтаря таинство сотворяют, копьецом из просфоры частицы вынимают. Думаю я: как же хлеб станет Христовой плотью? И тут на алтаре как солнце засияло. Вижу — вместо просфоры младенчик лежит. Красивый такой, весь светится. А священники его копьецом в грудь! Закричала на весь храм: «Не трогайте младенчика!». Люди на меня смотрят, не поймут, в чем дело. А я вижу: чаша золотая, для причастия, делается прозрачной, словно стеклянная. И сама собой наполняется кровью. После службы со страхом рассказала обо всем своему духовному отцу. Он меня успокоил: «Господь тебе чудо показал, радуйся!». Вот и живу в радости. Хочу сказать всем: смерти нет, есть жизнь вечная. Надо только любить друг друга и быть верными Господу.

— А будущее предсказываете?

— Нет. Одно знаю: Россию тяжкие испытания ждут. Но если мы станем добрее, Господь нас простит…

(по материалам статьи «Монахиня ожила на третий день после смерти».
Григорий Тельнов, газета «Жизнь», №89 от 14.11.02)


 

«Просите, и дано будет вам; ищите, и найдете; стучите, и отворят вам». Мтф. 7:7

Алена родилась и выросла в небольшом поселке на севере республики, окруженном лесами и живописными озерами. Семья была не богатая, у родителей кроме нее было еще трое младших детей, которых надо было поставить на ноги, а потому, окончив школу, дальше учиться не смогла и как большинство деревенских девушек, пошла работать в совхоз.

И вроде все, как у всех сверстников, да вот и не все. Не любила она шумные компании, вино и сигареты, как многие из ее сверстниц, а потому и друзей у нее было не много. Можно сказать, что ее недолюбливали и за глаза называли святошей.

Алена любила природу, тишину, поэзию и часто проводила время одна. Ребят около нее не было, никто за ней не ухаживал и когда Андрей вдруг сделал ей предложение, это было для всех неожиданностью. Подумав некоторое время, она согласилась.

Андрею было около двадцати пяти, высокий, стройный и, как ей казалось, добрый. Он клялся, что жить без нее не может и сделает все, чтобы видеть ее счастливой.

Отзвенела свадьба! Родители помогли им приобрести старенький домик на краю села, где молодые начали свою совместную жизнь.

У Андрея оказались золотые руки, он быстро привел в порядок жилье, отремонтировал двери, рамы, починил печь и навел порядок во дворе. Алена все выскоблила, выбелила, повесила красивые занавески, и их домик преобразился. Но недолго продолжалось семейное счастье. Шло время, закончилась летняя страда, в деревне начались бесконечные праздники, и муж все чаще и чаще стал приходить домой выпивши. «То «днюха», то друзья», — оправдывался он.

Алена как могла пыталась остановить мужа: где уговорами, где упреками — но старые дружки пересилили, и их совместная жизнь дала серьезную трещину.

Шло время, Андрей все дальше удалялся от нее, появились новые знакомые, и уже не одной гулянки в деревне без него не обходилось. Возвращался он домой пьяным, и теперь уже не оправдывался как раньше, а отстаивал свое право на свободу делать все, что ему угодно. А позже, как веские аргументы свободы, в ход пошли кулаки.

Алена перестала ему перечить, замкнулась и молчала. Почувствовав безнаказанность, муж совсем распустился и махал кулаками по всякому поводу, говоря, что жену положено держать в страхе, так мол, и в Библии сказано: «Жена да убоится мужа своего».

Жаловаться Алена боялась, да и не хотела расстраивать мать, все пыталась как-то сохранить семью, надеясь, что муж одумается.

В доме была икона Божьей матери, которую им подарили родственники на новоселье. Часто, склонив колени, Алена подолгу стояла перед ней, прося помощи и защиты, но безрезультатно. Муж все зверел и зверел. И совсем было, Алена собралась уходить от него, как поняла, что забеременела.

Андрей вернулся с работы поздно вечером, немного выпивши, она помогла ему раздеться, накормила наваристыми горячими щами и, когда он сел у печки покурить, сказала: — Андрюша, а у нас ребеночек будет.

Андрей остановился, так и не донеся сигарету до рта. — Ребеночек, — растерянно повторил он.

- Кто же?

- Еще не знаю, но думаю, что сын, так мне во сне приснилось, такой кудрявенький и глаза синие-синие, как у тебя. Он вот тут, посреди комнаты стоял, и ручки к тебе тянул.

Андрей обрадовался, бросил окурок, подойдя к жене, обнял ее и, гладя по волосам, сказал: — Все будет хорошо, Алена.

Все будет хорошо! Вот увидишь, я брошу пить. Я обязательно брошу! И тебя больше обижать не буду. И действительно, некоторое время муж не пил, держался и даже с зарплаты купил ей в подарок теплый платок. Но хватило его, ненадолго и он снова вернулся к своей разгульной жизни.

Дни летели за днями, незаметно пришло время Алене рожать. Надо ехать в роддом, а Андрея нет дома. Он уже неделю как с друзьями, обмывает еще не рожденного сына. Но Бог дал, все устроилось, и вот уже она находится в большой и светлой палате роддома с мрачными мыслями о будущем.

Со вчерашнего дня, как ее привезли сюда соседи, ехавшие по пути в райцентр, никто ее не навещал. Да и кто навестит? Больной матери не под силу в зимнюю стужу трястись сорок километров на разбитом автобусе, а муж, видимо, все еще гуляет.

Тяжелые думы угнетали душу. Алена ждала сына, первенца и, казалось, сколько радости могло принести это маленькое существо в их совместную жизнь, но вот семья рушилась. И виновата во всем, эта проклятая водка! Чем больше она думала, тем больше понимала, что не может с малым дитем вернуться в дом к мужу. Ладно, сама она могла бы еще потерпеть, но для сына такой участи не желала.

Да и что может дать ему отец – пьяница? Какой фундамент в его жизни заложит?

Алена потеряла всякие надежды, и на счастье с Андреем уже не рассчитывала.

Так в горестных думах о разбитой жизни начались схватки. И вот, детский плач, возвестил о рождении на земле нового человека.

Мальчишка родился просто чудо — хорошенький и крепенький. Ее перевели в другую палату, где было тепло и уютно, но на сердце был все тот же холод. Алена печально рассматривала причудливые узоры на замерзшем окне и думала, куда ей деваться с малышом. Как жить дальше? Не находя никакого выхода, опустилась на колени и за неимением иконы, впервые в своей жизни обратилась прямо к Богу, повторяя слова молитвы, которой ее научила бабушка:

«Отче наш, сущий на небесах!

Да святится имя Твое,

Да приидет Царствие Твое;

Да будет воля Твоя и на земле, как на небе»

А потом сквозь слезы добавила: «Господи! Помоги мне грешной! Останови моего мужа, останови его разгульную жизнь, не дай дитю остаться сиротою. Не оставь нас, Господи! Нет у меня больше защитника. Ты один – помощь моя и защита, сохрани нашу семью!»

Молитва вырвалась из глубины души как-то неожиданно и дерзновенно, но на сердце у нее вдруг стало тихо и спокойно. Тяжелые, мрачные мысли потихоньку оставили ее, и она, посапывая как ребенок, беззаботно уснула.

На утро в роддом приехала мать и старшая сестра, они привезли покушать и кое-какие вещички для малыша. Обе были возбужденные, и подозрительно молчали. Алена, почувствовав неладное, спросила:

- Что с Андреем?

- Ой, горе-то, какое, доченька,– жалобно запричитала мать. – Посадили Андрейку, за драку с мужиками, посадили.

Слезы накатились на глаза. «Господи, неужели это Ты? Неужели Ты услышал меня? Я ведь Тебя не о том просила.

Ну, как мне теперь жить дальше?

Конечно, теперь можно вернуться домой, но одной, с маленьким ребенком, в холодном доме, без средств нелегко будет», – размышляла она. Но мир не без добрых людей и все как-то устроилось: соседи, услышав, что Алена возвращается, натопили печь, а родные приготовили обед и место для малыша, притащив из дома старую детскую кроватку. В общем, жизнь потихоньку наладилась. Малыш рос и марал пеленки, а Алена стирала, готовила, прибирала в доме и, наблюдая за сыном, радовалась своему материнскому счастью. В маленьком натопленном доме в мире и любви им было уютно и хорошо.

Для Алены это было самое счастливое время. О, сколько радости принесло в дом это нежное существо, и только мысли об Андрее возвращали ее в мрачное прошлое.

С Андреем они так и не свиделись. Стояли жуткие крещенские морозы, и ей с малым дитем ехать в райцентр на суд не было никакой возможности. Дали Андрею два года за хулиганство и отправили отбывать наказание, как говорят, в места не столь отдаленные.

Прошло почти восемь месяцев, от Андрея не было никакой весточки и вдруг письмо! Алена испугалась, сердце тревожно забилось, в голову лезли страшные мысли. «Что в нем? Новые надежды или новые разочарования?»

Она осторожно вскрыла синий конверт со штампом учреждения «ПРОВЕРЕНО» и погрузилась в новый для нее, мрачный и неведомый мир колонии. Андрей писал о трудностях и проблемах, с которыми он, деревенский парень, столкнулся в преступном мире, о том, через что ему пришлось пройти и что пережить. И как в это трудное для него время в колонии нашлись люди, которые поддержали его, помогли познать Слово Божие и начать новую жизнь с Господом Иисусом Христом.

Ее он благодарил за сына, просил прощение за все что, натворил и обещал, что пить больше не будет, что теперь они начнут новую, счастливую жизнь в мире, любви и радости.

Слова Андрея о том, что он теперь стал верующим, и его заверения начать новую жизнь, особых впечатлений на Алену не произвели, поскольку в поселке пили все, и верующие и неверующие, даже батюшка любил приложиться к рюмочке. Но то, что Андрей начал изучать Слово Божье, удивило ее. В доме была Библия и Алена сама часто пыталась читать ее, но мало что понимая, откладывала в сторону, не подозревая, какую роль эта книга сыграет в их дальнейшей жизни.

Андрей освободился через год, по половине срока наказания, и вернулся домой неожиданно перед самыми рождественскими праздниками. Алена встретила его настороженно, не зная, что принесет он в их тихую и мирную жизнь с сыном.

Андрей вернулся другим. Встреча прошла без водки и старые дружки, пришедшие по этому случаю выпить, ушли, не соло нахлебавшись. Это подействовало на Алену больше, чем все его обещания. На следующий день Алена приготовила обед и к ним в дом собралась почти вся родня и кое-кто из друзей повидаться с Андреем.

За столом Андрей помолился, поблагодарил Господа за пищу, а затем подробно рассказал родным все, что ему пришлось пережить, и как через все эти страдания он нашел путь к Богу, покаялся в грехах и получил прощение через искупительную жертву Христа Спасителя. Говорил он об Иисусе, о Его великой любви ко всем людям, о Его жертве во искупление грехов наших и новой жизни, которую каждый может иметь в Господе.

Рассказывал он увлекательно, проникновенно и, хотя слова были такими незнакомыми, малопонятными и необычными, они как-то странно трогали сердце. Алене очень хотелось верить, что эта новая жизнь с Иисусом, о которой так увлеченно говорил Андрей, действительно есть. И чем больше она смотрела на него, тем больше не верила своим глазам:

«Неужели это ее муж, Андрей? Неужели Бог может так менять людей? Откуда такая убежденность, такая сила?»

Слушая его, она, и удивлялась, и радовалась возникшей возможности новой жизни. Жизни без пьянок, скандалов и синяков, в радости, любви и взаимопонимании.

Глядя на Андрея, она все отчетливее видела нового человека, доселе ей не знакомого. Человека чистого, открытого, имеющего цель в жизни и смело смотрящего в будущее. «Неужели это ее муж? – снова подумала Алена. — Неужели такое счастье возможно?»

Этих вопросов возникало все больше и больше. Наконец, сердце ее растаяло. Смотря на то, как все внимательно слушают Андрея, она тайно гордилась им и как бы заново влюбилась в своего мужа. Это был совершенно другой человек, каким она его никогда не знала.

От радости слезы накатились на глаза. «Господи! – подумала Алена — только Ты мог совершить такое чудо! Только Ты мог так изменить Андрея!

Ты услышал меня, Господи, там, в пустой палате роддома, когда мне некому было помочь. Ты пришел ко мне на помощь! Господи, как чудны дела Твои!»

Алена упала на колени и благодарила Господа за Андрея, за эту новую жизнь, которая пришла в их дом, и за Его милость к ней грешной. Слезы катились из глаз.

«Иисус, Иисус прости меня грешную, – повторяла она, — освободи меня из этой тюрьмы страха и неуверенности.

Я так устала, Господи!

Я хочу быть с Тобой!

Я хочу быть свободной и счастливой, как мой Андрей».

Слезы катились из глаз, Алена не понимала, что с ней происходит, она знала только одно, ей нужен Бог! Ей нужен Спаситель!

Она не хочет больше жить без Иисуса. Алена стояла на коленях посередине комнаты перед недоуменными взорами родственников, по щекам ее катились слезы, и небесная радость наполняла все ее существо.

На сердце вдруг стало легко и чисто, страх и неуверенность отступили и все пространство вокруг нее, наполнилось каким-то необычным теплом, сердце ликовало от радости, как будто сама любовь поселилась в нем. Ей хотелось обнять весь мир и кричать о своем новом счастье с Иисусом.

Андрей ласково взял ее за руки, поднял и сказал: «Прости меня Алена, прости, за всю боль, которую я причинил тебе, за все твои страдания и слезы. Теперь все будет иначе.

Впереди у нас новая жизнь с Иисусом, Который пришел в наш дом.

Они стояли молча, крепко обнявшись и слезы радости катились по их щекам.

«Уповай на Господа и делай добро; живи на земле и храни истину. Утешайся Господом, и Он исполнит желания сердца твоего». Псал. 36: 3-4.

Олег ЗАМУРУЕВ.



 

17 июля 2013 года: память святых царственных мучеников

Царственные страстотерпцы — это последний российский император Николай II и его семья. Они приняли мученическую смерть — в 1918 году их расстреляли по приказу большевиков. В 2000 году Русская Православная Церковь причислила их к лику святых. Мы расскажем о подвиге и дне памяти Царственных мучеников, который отмечается 17 июля.
Кто такие Царственные мученики

Царственные страстотерпцы, Царственные мученики, Царская семья — так после причисления к лику святых Русская Православная Церковь называет последнего российского императора Николая II и его семью: императрицу Александру Федоровну, царевича Алексея, великих княжен Ольгу, Татьяну, Марию и Анастасию. Они были канонизированы за подвиг мученичества — в ночь с16 на 17 июля 1918 года по приказу большевиков их вместе с придворным врачом и слугами расстреляли в доме Ипатьева в Екатеринбурге.
Что значит слово «страстотерпец»

«Страстотерпец» — это один из чинов святости. Это святой, принявший мученическую смерть за исполнение Божиих Заповедей, и чаще всего — от рук единоверцев. Важная часть подвига страстотерпца — то, что мученик не держит зла на мучителей и не сопротивляется.

Это лик святых, пострадавших не за свои поступки или не за проповедь Христа, а за то, кем они были. Верность страстотерпцев Христу выражается в их верности своему призванию и предназначению.

Именно в лике страстотерпцев были канонизированы император Николай II и его семья.
Когда празднуется память Царственных страстотерпцев

Память святых Страстотерпцев императора Николая II, Императрицы Александры, царевича Алексия, великих княжен Ольги, Татианы, Марии, Анастасии совершается в день их убийства — 17 июля по новому стилю (4 июля по старому).
Убийство семьи Романовых

Последний российский император Николай II Романов отрекся от престола 2 марта 1917 года. После отречения его вместе с семьей, врачом и слугами заключили под домашний арест во дворце в Царском селе. Потом, летом 1917-го, Временное правительство отправило узников в ссылку в Тобольск. И наконец весной 1918 года большевики сослали их в Екатеринбург. Именно там в ночь с 16 на 17 июля Царскую семью расстреляли — по постановлению исполкома Уральского областного Совета рабочих, крестьянских и солдатских депутатов.

Некоторые историки считают, что приказ на расстрел был получен напрямую от Ленина и Свердлова. Вопрос, так ли это, — спорный, возможно, исторической науке еще предстоит узнать правду.

О екатеринбургском периоде ссылки Царской семьи известно очень мало. До нас дошло несколько записей в дневнике императора; есть показания свидетелей по делу об убийстве Царской семьи. В доме инженера Ипатьева Николая II с семьей охраняли 12 солдат. По сути, это была тюрьма. Заключенные спали на полу; надзиратели часто были жестоки с ними; узникам разрешалось гулять в саду всего один раз в день.

Царственные страстотерпцы мужественно принимали свою участь. До наш дошло письмо княжны Ольги, где она пишет: «Отец просит передать всем тем, кто ему остался предан, и тем, на кого они могут иметь влияние, чтобы они не мстили за него, так как он всех простил и за всех молится, и чтобы не мстили за себя, и чтобы помнили, что то зло, которое сейчас в мире, будет еще сильней, но что не зло победит зло, а только любовь».

Арестованным разрешали присутствовать на богослужениях. Молитва была для них великим утешением. Последнюю службу в Ипатьевском доме протоиерей Иоанн Сторожев совершил всего за несколько дней до расстрела Царской семьи — 14 июля 1918 года.

В ночь с 16 на 17 июля чекист и руководитель расстрела Яков Юровский разбудил императора, его супругу и детей. Им велели собраться под предлогом, что в городе начались волнения и нужно срочно перейти в безопасное место. Узников сопроводили в полуподвальную комнату с одним зарешеченным окном, где Юровский сообщил Государю: «Николай Александрович, по постановлению Уральского областного совета вы будете расстреляны с вашей семьей». Чекист несколько раз выстрелил в Николая II, другие участники расстрела — в остальных приговоренных. Тех, кто упал, но был еще жив, добивали выстрелами и кололи штыками. Тела вынесли на двор, погрузили в грузовик и вывезли в Ганину Яму — заброшенный Исетский . Там скинули в шахту, потом сожгли и закопали.

Вместе с Царской семьей были расстреляны придворный врач Евгений Боткин и несколько слуг: горничная Анна Демидова, повар Иван Харитонов и камердинер Алексей Трупп

21 июля 1918 года во время богослужения в Казанском соборе в Москве Патриарх Тихон сказал: «На днях свершилось ужасное дело: расстрелян бывший Государь Николай Александрович... Мы должны, повинуясь учению слова Божия, осудить это дело, иначе кровь расстрелянного падет и на нас, а не только на тех, кто совершил его. Мы знаем, что он, отрекшись от престола, делал это, имея в виду благо России и из любви к ней. Он мог бы после отречения найти себе безопасность и сравнительно спокойную жизнь за границей, но не сделал этого, желая страдать вместе с Россией. Он ничего не предпринимал для улучшения своего положения, безропотно покорился судьбе».

Долгие десятилетия никто не знал, где палачи закопали тела расстрелянных Царственных страстотерпцев. И только в июле 1991 года предположительные останки пяти членов императорской семьи и слуг обнаружили недалеко от Екатеринбурга, под насыпью Старой Коптяковской дороги. Генеральная прокуратура России открыла уголовное дело и в ходе следствия подтвердила, что это действительно узники Ипатьевского дома.

После нескольких лет исследований и общественных споров, 17 июля 1998 года, мучеников захоронили в Петропавловском соборе в Санкт-Петербурге. А в июле 2007-го были найдены останки сына царевича Алексея и великой княжны Марии.
Канонизация Царской семьи

Об упокоении Царской семьи в русском зарубежье молились уже с 1920-х годов. В 1981 году Русская Православная Церковь Зарубежом канонизировала Николая II и его семью.

Русская Православная Церковь канонизировала Царственных мучеников спустя почти двадцать лет — в 2000 году: «Прославить как страстотерпцев в сонме новомучеников и исповедников Российских царскую семью: императора Николая II, императрицу Александру, царевича Алексия, великих княжен Ольгу, Татиану, Марию и Анастасию».
За что мы почитаем Царственных страстотерпцев

Протоиерей Игорь ФОМИН, настоятель храма святого благоверного князя Александра Невского при МГИМО:

«Царскую семью мы почитаем за преданность Богу; за мученичество; за то, что они дали нам пример настоящих руководителей страны, которые относились к ней как к своей родной семье. После революции у императора Николая II было много возможностей покинуть Россию, но он ими не воспользовался. Потому что хотел разделить участь со своей страной, какой бы горькой ни была эта участь.

Мы видим не только личный подвиг Царственных страстотерпцев, но подвиг всей той Руси, которую когда-то назвали уходящей, но которая на самом деле является пребывающей. Как в 1918 году в Ипатьевском доме, где были расстреляны мученики, так и здесь, сейчас. Это скромная, но одновременно величественная Русь, соприкасаясь с которой ты понимаешь, что ценно, а что второстепенно в твоей жизни.

Царская семья — не образец правильных политических решений, Церковь прославила Царственных страстотерпцев вовсе не за это. Для нас они — образец христианского отношения правителя к народу, стремление служить ему даже ценой своей жизни».
Как отличить почитание Царственных мучеников от греха царебожия?

Протоиерей Игорь ФОМИН, настоятель храма святого благоверного князя Александра Невского при МГИМО:

«Царская семья стоит в ряду тех святых, которых мы любим и прославляем. Но Царские страстотерпцы не «спасают нас», потому что спасение человека — дело одного лишь Христа. Царская семья, как и любые другие христианские святые, ведет, сопровождает нас на пути к спасению, к Царствию Небесному».
Икона Царственных мучеников

Традиционно иконописцы изображают Царственных страстотерпцев без врача и слуг, которые были расстреляны вместе с ними в доме Ипатьева в Екатеринбурге. Мы видим на иконе императора Николая II, императрицу Александру Федоровну и их пятерых детей — княжен Ольгу, Татьяну, Марию, Анастасию и наследника Алексея Николаевича.

На иконе Царственные страстотерпцы держат в руках кресты. Это символ мученичества, известный с первых веков христианства, когда последователей Христа распинали на крестах, так же, как их Учителя. В верхней части иконы изображены два ангела, они несут образ иконы Божией Матери «Державная».
Храм во имя Царственных страстотерпцев

Храм-на-Крови во имя Всех святых, в земле Российской просиявших, построен в Екатеринбурге на месте дома инженера Ипатьева, в котором в 1918 году расстреляли Царскую семью.

Само здание Ипатьевского дома снесли в 1977 году. В 1990 году здесь поставили деревянный крест, а вскоре — временный храм без стен, с куполом на опорах. Первую Литургию в нем отслужили в 1994-ом.

Каменный храм-памятник начали строить в 2000 году. Святейший Патриарх Алексий заложил в основание церкви капсулу с памятной грамотой об освящении места строительства. Через три года на месте расстрела Царственных страстотерпцев вырос большой белокаменный храм, состоящий из нижнего и верхнего храмов. Перед входом в него установлен памятник Царской семье.

Внутри церкви, рядом с алтарем, находится главная святыня екатеринбургской церкви — крипта (гробница ). Ее установили на месте той самой комнаты, где были убиты одиннадцать мучеников — последний российский император, его семья, придворный врач и слуги. Крипту оформили кирпичами и остатками фундамента исторического дома Ипатьева.

Каждый год в ночь с 16 на 17 июля в Храме-на-Крови совершается Божественная литургия, а после верующие идут крестным ходом от церкви до Ганиной Ямы, куда после казни чекисты отвезли тела мучеников.


 Автор: КИКТЕНКО Елизавета .foma.ru›17-iyulya-2013-goda-pamyat…muchenikov.html

Марина Цветаева
* * *

Милый друг, ушедший дальше, чем за море!
Вот Вам розы — протянитесь на них.
Милый друг, унесший самое, самое
4
Дорогое из сокровищ земных.

Я обманута и я обокрадена, —
Нет на память ни письма, ни кольца!
Как мне памятна малейшая впадина
8
Удивленного — навеки — лица.

Как мне памятен просящий и пристальный
Взгляд — поближе приглашающий сесть,
И улыбка из великого Издали, —
12
Умирающего светская лесть...

Милый друг, ушедший в вечное плаванье,
— Свежий холмик меж других бугорков! —
Помолитесь обо мне в райской гавани,
16
Чтобы не было других моряков. 

Марина Цветаева
«Уж сколько их упало в эту бездну...»
Уж сколько их упало в эту бездну,
Разверстую вдали!
Настанет день, когда и я исчезну
С поверхности земли.

Застынет всe, что пело и боролось,
Сияло и рвалось:
И зелень глаз моих, и нежный голос,
И золото волос.

И будет жизнь с ее насущным хлебом,
С забывчивостью дня.
И будет всe -- как будто бы под небом
И не было меня!

Изменчивой, как дети, в каждой мине
И так недолго злой,
Любившей час, когда дрова в камине
Становятся золой,

Виолончель и кавалькады в чаще,
И колокол в селе...
-- Меня, такой живой и настоящей
На ласковой земле!

-- К вам всем -- что мне, ни в чем
не знавшей меры,
Чужие и свои?!
Я обращаюсь с требованьем веры
И с просьбой о любви.

И день и ночь, и письменно и устно:
За правду да и нет,
За то, что мне так часто -- слишком грустно
И только двадцать лет,

За то, что мне -- прямая неизбежность --
Прощение обид,
За всю мою безудержную нежность,
И слишком гордый вид,

За быстроту стремительных событий,
За правду, за игру...
-- Послушайте! -- Еще меня любите
За то, что я умру.

8 декабря 1913
 

Марина Цветаева стихи
Антология русской поэзии
Вчера еще в глаза глядел,
А нынче - всё косится в сторону!
Вчера еще до птиц сидел,-
Всё жаворонки нынче - вороны!

Я глупая, а ты умен,
Живой, а я остолбенелая.
О, вопль женщин всех времен:
"Мой милый, что тебе я сделала?!"

И слезы ей - вода, и кровь -
Вода,- в крови, в слезах умылася!
Не мать, а мачеха - Любовь:
Не ждите ни суда, ни милости.

Увозят милых корабли,
Уводит их дорога белая...
И стон стоит вдоль всей земли:
"Мой милый, что тебе я сделала?"

Вчера еще - в ногах лежал!
Равнял с Китайскою державою!
Враз обе рученьки разжал,-
Жизнь выпала - копейкой ржавою!

Детоубийцей на суду
Стою - немилая, несмелая.
Я и в аду тебе скажу:
"Мой милый, что тебе я сделала?"

Спрошу я стул, спрошу кровать:
"За что, за что терплю и бедствую?"
"Отцеловал - колесовать:
Другую целовать",- ответствуют.

Жить приучил в самом огне,
Сам бросил - в степь заледенелую!
Вот что ты, милый, сделал мне!
Мой милый, что тебе - я сделала?

Всё ведаю - не прекословь!
Вновь зрячая - уж не любовница!
Где отступается Любовь,
Там подступает Смерть-садовница.

Самo - что дерево трясти! -
В срок яблоко спадает спелое...
- За всё, за всё меня прости,
Мой милый,- что тебе я сделала!



 

" />Чудеса великомученика и целителя Пантелеймона. Из писем на Святую Гору Афон
9 августа, 2009/a />Читайте также: Чудеса великомученика и целителя Пантелеимона
Из писем на Св. Гору Афон, в Свято-Пантелеимоновский русский монастырь.;Не один раз я видела чудную силу святого страстотерпца и целителя Пантелеимона. Расскажу один случай: в семье моего отца заболел лет 10-ти мальчик и, по признанию врачей, болезнью почти неизлечимою до 18-19 лет; эту болезнь назвали «пляской Витта». Так проболел он более трех месяцев. На третий день Рождества Господа нашего Иисуса Христа, отец пригласил священника в дом для совершения молебствия святому Целителю; после молебствия больной уснул, а когда проснулся, незаметно уже было у него никаких признаков болезни и он стал рассказывать, что снилось ему, как подошел к нему Угодник Божий и дал из ящика какого-то лекарства. (Из письма Александры Розум. Пирятин, Полтав.губ. 1886г.) Болезнь глаз у мамаши ныне, благодаря Бога, совсем прошла от помазания священным елеем, полученным со св. Афона из лампады св. великомученика Пантелеимона. Также не
умолчу и о том, что от этого же св. елея, чрез помазание, у крестьянского мальчика прошла сильная глазная болезнь. Осенью сын мой Пантелеимон (2 лет) захворал от простуды и был в жару. На ночь больного помазали св. елеем, утром сын и говорит: «Мамa, сейчас приходил ко мне какой-то дядя и из ложечки помазал мне головку».

Я с женою понял, что сын наш во сне видел св. великомученика и целителя Пантелеимона, который его и исцелил. (Из письма из Вятки от Михаила Андреева Зубарева, к родств. схим. Аркадiю. 1886 г.).

***

В продолжение 20 лет мать моя, зашибшая правую ногу в колене, страдала нестерпимою болью. На месте ушиба постоянно была рана, так что видна была кость. Средства, к каким она прибегала, не служили к излечению. От многих она скрывала свою болезнь, чтобы не возбудить в них отвращения к себе. В декабре 1891 года мать моя сильно захворала от простуды и лежала в постели более месяца. В начале этой ее болезни я, по должности своей (при паровой мельнице), не мог лично посетить больную и послал ей с сестрой своей освященного масла, присланного мне с Афона, чтобы она мазала им больные места и принимала внутрь. В течение одной недели, она стала тереть больную ногу маслом, рана зажила и совершенно затянулась новою кожею, и больная теперь совершенно свободно ходит, не чувствуя никакой боли, тогда как прежде еле передвигала ноги. О какая радость была для всех нас, видевших это великое чудо св. великомученика Пантелеимона, к которому мать моя во время болезни прибегала в молитвах, прося его ходатайства пред Богом. (Иван Васильевич Астафьев)

***

Одна девица, родной брат которой находится на Афоне, проколола нечаянно себе руку и изошла кровью; ослабевши силами, она упала и металась от несносной боли. Старушка мать начала читать акафист св. Пантелеимону, и во время чтения подошла к больной и дала ей приложиться к изображению Святого, моля угодника Христова об исцелении дочери. Вслед за тем помочила проколотую руку регальным маслом и закрыла паутиною: кровь остановилась и больная встала, не чувствуя уже никакой боли, так что тут же принялась за прежний свой труд,. Уведомление об этом к монаху нашей обители было от 19 января 1865 г., в котором старица мать добавляет, что в их стороне много совершается исцелений от св. Великомученика.

***

Болезнь моя понемногу проходит, именно по милости и заступничеству св. великомученика Пантелеимона, что изволите усмотреть из нижеследующего. 20 числа июля 1885 года со мною был нервный удар, от которого отнялась левая рука и левая же нога, коснувшись частью головного мозга. Приглашенные доктора нашли болезнь серьезною и опасною для жизни. Проводивши докторов, я немедля пригласил из ближайшей церкви с образом св. великомученика Пантелеимона и попросил отслужить молебен Целителю. В ту же ночь мне приснилось, что приехали ко мне три доктора, два из них те, которые меня лечили, а третей незнакомый; осмотревши меня, незнакомый доктор посоветовал лечившим меня врачам сделать над моею головою небольшую операцию, которую тотчас же и сделали. Проснувшись, я почувствовал, что в голове у меня очень легко. Потом по утру приехали доктора, меня лечившие, и нашли, что опасность для жизни, слава Богу, миновала и что восстановилась полная надежда на выздоровление.

Выздоровление идет сравнительно с временем успешно.
Теперь немного хожу, и рука начинает действовать. Подобного моему скорого выздоровления, как объясняют доктора, мало замечается в практике; в чем явно изображается чудодейственное предстательство св. великомученика и целителя Пантелеимона.
(Из письма из г.Ярославля, от Ивана Федоровича Лузина. 27 января 1886 г.)

****

Одна старица, в письме от 21-го мая 1865 г. к сыну своему, монаху нашей обители, пишет следующее: «16-го числа этого месяца я пришибла молотком себе палец на левой руке и это было так сильно, что я, думая ударить, что называется, с плеча по железу, вместо его ударила по пальцу! Палец почернел, ноготь отделился и полилась кровь. Сначала я подумала, что если пошла кровь, то боль пройдет, но когда начала обмывать палец водой, то увидела, что палец онемел и стал как будто каменный. Я тотчас принялась за чтение акафиста Божией Матери, пред образом Скоропослушницы , а потом помолилась и св. Великомученику, как умела, прося св. Целителя об исцелении моем, и помазала палец маслом, полученным от вас из лампады от иконы св. Пантелеимона. Вскоре боль прошла, между тем как я думала, что со мною случится тоже, что и прежде, когда мне хотели отрезать руку. Слава Богу и св. Пантелеимону! Он мне много помогает, даже и тогда, когда о другом ком- либо попросишь; милостиво внемлет св. Страстотерпец и грешной молитве. Помолитесь ему за меня, св. отцы» !

***

Прихожанка моя, жена отставного рядового Анна Степанова попросила у меня книги для чтения, и я дал ей «Житие и собрание чудес св. великомученика Пантелеимона». Однажды сын её читал чудеса св. Великомученика, а отец его Петр Ерофеев шутливо сказал: «Я здоров, неужто мне болезни просит, — я не захвораю». Эта шутка осталась шуткой. На светлой седмице, в четверток вечером, Петр Ерофееев почувствовал озноб и сказал жене своей Анне Степановой: «Как я озяб». Он лег на печь, но озноб все усиливался, к нему присоединилась сильнейшая головная боль и ломота во всех членах. К часам 8 вечера он до того ослабел, что едва мог говорить: Так как семейство это жило в лесу, далеко от церкви (Ерофеев был лесной сторож), и священника, по случаю распутицы, пригласить было невозможно, то жена Еpoфеева Анна Степанова пригласила ночевать жену другого лесника, а больше и жителей не было. Bcе плачут, не зная что делать. Ерофеев умирает. Начали шить смертное белье.

Анна со слезами молилась пред иконой Божией Матери. Между тем Ерофеев слaбым голосом подозвал жену и кое как высказал ей, что в насмешку св. великомученику Пантелеимону сказал: «Я здоров и не захвораю». Тут жена вспомнила прежнюю его шутку, взяла книгу, открыла картину св. Пантелеимона, положила на стол и со слезами просила прощения грехов своих, особенно же своего мужа. Долго она молилась, муж же её в то время заснул. Она подошла к мужу и стояла пред ним несколько минут. Вдруг муж её П. Еpoфеев пробудился и осенил себя крестным знамением « Кого-то я видел во сне, но не помню». Сам встал с постели и стал молиться пред иконой Богородицы и пред иконой, что в книге. Долго он молился и потом сказал: «Как я испугался, чуть было не умер, но теперь слава Богу здоров» . Это было утром в пятницу. В благодарность за исцеление от болезни они и посылают в вашу обитель 3 руб., просят помолиться и выслать им икону сего Целителя, хоть в письме на полотне. (С. Никольского священник Дмитрий Тихомиров, Макарьевского уезда, Нижегородской губернии. 19 мая 1886 г. )

***

Я считаю своею обязанностью описать исцеление от болезни своей ходатайством святого Великомученика Пантелеимона.

У меня была книга – житие и чудеса сего угодника Божия с его изображением, когда я была еще девочкой, и с тех пор имею ее всегда при себе. В 1875 году в апреле месяце у меня сделалась жестокая головная болезнь, было что-то вроде прилива и ударяло меня так сильно в голову, что я в это время ничего не чувствовала и даже на вопросы других отвечала совсем не то, что следовало бы; но это скоро проходило, и так повторялось несколько раз в день. В это время мне предстояло плыть по озеру Байкалу; родные и доктор предложили и говорили мне, что «морской воздух здоровый и вы может быть поправитесь». Действительно, первое время, когда мы вышли, мне стало получше. Но после двухнедельного плавания, при том с грудным малюткой и без няни, вследствие чего мне не пришлось спать около двух недель, когда пришли на место , я совсем как бы одичала. Болезнь во столько раз увеличилась, что я не помню хорошо, что со мною было.

Со мной была вышеупомянутая книга-жизнь угодника Божия Пантелеимона, и я просила его избавить меня от неминуемой смерти. И вот он спас меня. Когда я была совсем без сознания, угодник Божий не отходил от меня. И самая нежная мать не может хранить своего малютку так, как он хранил меня; даже тогда, когда я начинала говорить, меня как будто что удерживало; если мне приходилось выходить вон, он был не более как в двух саженях от меня; малютка мой плакал в люльке, он подходил и качал его. Одежда на нем была та самая, какая на моем изображении; волосы черные, кудрявые, но глаза были чисты и ясны как солнце. Я это все видела, говорила и от умиления плакала. Скоро меня привезли домой и я еще не спала, и много слов тогда вырывалось у меня совсем не подходящих, но когда я уснула, с тех пор по cиe время не чувствую никакой болезни. Болела после голова, но обыкновенно, и я, не говоря никому, налагала на голову книгу угодника Божия и болезнь проходила. (Иркутстк, 1894 г. Агния Поликарпова Улишева)

***

Врачующая сила веры и молитвы

Недавно к иконе великомученика Пантелеимона, находящейся в Сосницком храме, Полоцкого уезда, принесена прекрасная рама одним из жителей города Витебска Э. И. Г., состоящим на службе по Министерству Юстиции, семейство которого сряду несколько лет проживало в нашей местности на даче, в летний сезон. Навещая свое семейство, г. Г. ежегодно, в день памяти великомученика Пантелеимона, посещал наш храм и просил отслужить молебен перед образом сего угодника Божия, во время которого он всегда горячо молился. Заинтересованный этим, я возымел нескромность спросить Г.: «Почему он особенно благодарно чтит великомученика Пантелеимона»? В ответ на это жертвователь сказал: «В жизни моей были некоторые обстоятельства, при которых я испытал дивные милости Господни, чрез посредство сего угодника Божия, заставившие меня во всю жизнь благоговейно чтить и благодарственно прославлять Его. Не очень давно, говорил жертвователь, я был опасно болен общим расстройством организма. Сначала меня лечили в Витебске, потом в Петербурге, в Москве и Самаре, и, наконец, в Ялте. Но помощи и облегчения нигде я не получил. Напротив, в Ялте положение моe стало столь опасным, что врачи посоветовали мне ехать на родину, и я возвратился домой едва живым, с твердым намерением оставить всякое лечение и предать себя в руце Божии. По возвращении домой, прежде всего посетил меня письмоводитель мой, который обратился ко мне с такими словами: «В oтсутствие ваше мы много молились о здравии вашем, но вижу, что молитвы наши не помогли. Вот вам икона великомученика Пантелеимона; помолитесь теперь пред нею вы сами. Угодник Божий упросит Отца небесного спасти вас от смерти, возставит ваши силы и возвратит вам здоровье». С глубокою верою, продолжал жертвователь, я принял добрый совет и с твердым упованием на благодатную помощь целителя Пантелеимона, стал молиться пред образом Его, повесив образ при одре своем. Скоро я почувствовал себя лучше, затем стал выздоравливать и, наконец, сделался совершенно здоровым.

Такая видимая милость Божия, помогшая мне избавиться от болезни, без лечения, по предстательству великомученика Пантелеимона, заставила меня навсегда прибегать с молитвой к сему угоднику Господню; а иконописное изображение Великомученика, принесенное в дар мне, сделалось с тех пор неоцененною святынею моего дома.

К сожалению, недолго мне пришлось владеть сею святынею. Приходит как-то к нам женщина крестьянка и с горькими слезами рассказывает, что у нее дочь в доме умирает. Сжалившись над бедною матерью, я преподал ей кое-какие советы и вручил ей икону великомученика Пантелеимона, настаивая, чтобы она, возвратившись домой, немедленно попросила местного священника отслужить пред иконой молебен о здравии больной и затем вернула нам святыню моего дома. Но женщина эта не возвратила мне икону. Я был настолько доверчив, что не спросил тогда: откуда эта женщина, где она живет; а вследствие этого не мог и принять мер к розыску своей святыни.

Спустя некоторое время после сего заболел у меня сын малютка. Консилиум врачей признал его положение безнадежным. Идя на службу, под давлением горестных чувств, я помолился горячо и дал обет: выписать икону великомученика Пантелеимона с тем, чтобы поставить ее в приходском храме, на поклонение людям. И малютка мой оправился и находится в полном здравии до сего дня. Икона выписанная находится ныне в Покровском храме города Витебска; пред нею стоит аналой, на котором всегда лежит житие великомученика Пантелеимона.

«Вот почему я глубоко почитаю великомученика и в день его памяти, совершаемый святою церковью 27-го июля , где бы я ни был, всегда стараюсь побыть в храме Божием и помолиться ему».

Этими словами жертвователь окончил свой поучительный рассказ о чудных обстоятельствах в его жизни, которые, на ряду с другими подобного рода случаями, совершившимися в великом множестве, по молитвам святых, свидетельствуют, что и ныне дивные дела Божии может видеть и испытать на себе всякий верующий человек, лишь бы он молился с теплой верой и твердым упованием на Бога. (Полоц.Епарх Вед 1887г. №4) священник с.Сосницы, Полоцкого уезда, Петр Петровский.

***

В 1891 гoдy в начале декабря, когда я с иконами обходил дома своих прихожан дер. Скачкова, отправляя молебны святителю Николаю и другие службы, по желанию каждого, я немало был удивлен следующею просьбою одного крестьянина Игнатия Мокеева, когда пришли в его дом: « Батюшка, со слезами он обратился ко мне; отслужите три молебна с коленопреклонением святому угоднику Божию великомученику Пантелеимону!» Окончивши в его доме службу, я спросил его о причине такого, с его стороны, усердия к св. великомученику Пантелеимону ,- и вот что он мне поведал: «Полтора месяца тому назад, — начал Мокеев свой рассказ, — я очень тяжело заболел, и чем дальше, тем болезнь моя делалась опаснее и мне с каждым днем становилось все хуже и хуже. Жена моя, по началу моей болезни, ухаживала за мною, по-видимому, охотно, а потом, должно быть, моя болезнь стала ей надоедать, она начала роптать и ворчать на меня, и предложила мне ехать в больницу. С горькою обидою отклонил я предложение своей жены, и стал с усердием молиться св. угоднику Божию Пантелеимону, образ которого находится у меня в божничке (этот образок мне прислали с Афона за незначительное туда пожертвование). Наконец, когда мне уже совсем стало худо, — это три дня тому назад,- и я не мог уже ни ходить, ни сидеть, ни даже встать, и дыхание сделалось затруднительным, жена стала уговаривать меня послать за доктором (фельдшером), и я ответил ей, что не нужно мне никаких докторов, и при этом, указывая на икону св. Пантелеимона, сказал: вот мой доктор. Если этот врач не поможет мне, то никакой доктор не вылечит. После этого, я попросил подать себе образок св. Пантелемона и, положивши его себе на грудь, усердно, со слезами, стал молиться угоднику. Наконец, я задремал и вижу, как будто наяву: сижу я на лавке в своей избе и смотрю в окно. Вижу, — по улице быстро приближается экипаж, запряженный тройкою лошадей. Экипаж остановился прямо напротив моей хаты: в экипаже сидело три человека: два старика, по виду монахи, и один молодой, очень похожий на изображение св. Пантелеимона. Этот последний быстро вышел из экипажа, пришел ко мне в хату, и, севши со мною рядом на лавке, потрепал меня по плечу и сказал: «Ну, вот и я, твой доктор: ты меня с нетерпением ждал, вот я и поспешил к тебе прибыть». Этим видение и кончилось. Очнувшись, я чувствовал неизъяснимое блаженство и радость: а болезни у меня как будто и не существовало, так что на следующий день я уже стал работать».

«Батюшка,- закончил свой рассказ Мокеев, -будьте добры, сделайте известным мой рассказ обществу, чрез напечатание его в каких либо ведомостях, так как я крепко верю и убежден, что получил чудесное исцеление единственно по святым молитвам угодника Божия Пантелеимона» (Смолен. Еп. Вед.). Смоленской епархии, Духовщинского уезда, села Скачкова свящ. Михаил Неклюдов.

«Житие, страдания и чудеса св.великомученика и целителя Пантелеимона.»

Москва, издание Подворья Русского на Афоне Свято-Пантелеимонова монастыря в Москве, 1996г.pravmir.ru›chudesa-velikomuchenika-i…pantelejmona…

 

Инна Пастухова. Матрона Московская: Я услышу всех

В Москве есть много святых, у мощей которых можно помолиться. Но почему ни к кому другому нет такой очереди, как к блаженной Матроне? Да потому, что эти тысячи человек действительно получают помощь! Матрона имела дар огромной любви к людям. К ней и при жизни приходили очень многие со своими бедами и болезнями, и за всех она молилась перед Богом. И сейчас верующие надеются на помощь Матроны, по ее же обещанию: "Все, все приходите ко мне и рассказывайте, как живой, о своих скорбях, я буду вас видеть, и слышать, и помогать вам" — и получают обещанное

В 1881 году в селе Себино Тульской области родилась девочка, четвертый ребенок в семье благочестивых крестьян Дмитрия и Натальи. Еще во время беременности Наталья видела сон, где ей на руку села слепая белая птица с человеческим лицом. И у родившейся девочки совсем не было глаз — глазные впадины закрывались плотно сомкнутыми веками. Но мать любила дочку и считала тот сон знаком от Бога. Священное Писание говорит, что некоторых святых Бог, предвидя их добрую волю, избирает на служение еще до рождения: "Прежде нежели Я образовал тебя во чреве, Я познал тебя, и прежде нежели ты вышел из утробы, Я освятил тебя" (Иер. 1:5).

Еще одно знамение было при крещении Матроны: окружающие увидели над ней столб благоухающего дыма. "Я много крестил, но такое вижу в первый раз, и этот младенец будет свят", — сказал священник Василий, человек, очень уважаемый за праведную жизнь.

Матрона была особенным младенцем. Она не брала материнскую грудь в среду и пятницу — постные дни, — а по ночам пробиралась в угол с иконами, как-то снимала их и играла с ними. А вот с детьми Матроне играть не пришлось: они издевались над ней, били крапивой, зная, что она не видит обидчика, или сажали в яму, чтобы посмотреть, как она наощупь выберется оттуда. Несмотря на это, Матрона не замкнулась в себе и не потеряла любви к людям.

Родители Матроны любили бывать в церкви, и девочка с радостью ходила с ними. Она хорошо знала церковную службу и часто на ней подпевала вслух. Когда она подросла, то стала ходить в храм сама.

Уже с семи-восьми лет она стала утешать страдающих людей добрыми словами и вымаливать у Бога исцеление больным. К ней стали идти люди, приезжали даже из других областей, привозили лежачих больных, которых она ставила на ноги. Благодарные посетители оставляли ей подарки. Так из обузы она стала кормилицей семьи.

Девочка предвидела и разные несчастные случаи и предостерегала от них людей. Однажды Матрона сказала матери: "Я сейчас уйду, а завтра будет пожар, но ты не сгоришь". Утром начался пожар, чуть ли не вся деревня сгорела, а дом матери остался цел.

А еще она видела человеческие грехи и мысли. Однажды в праздник отец не смог пойти в церковь. Дома он читал молитвы. Матрона тоже была дома. Мать же, находясь в храме, думала и волновалась, что муж не пошел на службу. Когда Наталья пришла домой, Матрона говорит ей: "Ты, мама, в храме не была". "Как не была? Я только что пришла и вот раздеваюсь!" — "Вот отец был в храме, а тебя там не было". Вместо телесного зрения Бог дал ей духовное, которым она видела, что происходит в душе у человека.
Когда Матрона подросла, одна добрая девушка Лидия, дочь помещика, стала брать ее с собой в путешествия. Матрона побывала в Киево-Печерской Лавре, Троице-Сергиевой Лавре, Петербурге и других местах. Известна ее встреча со св. Иоанном Кронштадтским. После окончания богослужения в Андреевском соборе он попросил всех расступиться — а отца Иоанна всегда окружали тысячи людей — подозвал 14-летнюю Матрону и произнес: "Матронушка, иди-иди ко мне. Вот идет моя смена — восьмой столп России". Окружающие тогда не поняли значения этих слов, а отец Иоанн предсказал ее служение людям в годы гонений на Церковь.

В 16 лет у Матроны отнялись ноги. Сама Матрона объясняла это так. Она шла по храму и знала, что к ней подойдет женщина, которая до конца жизни отнимет у нее возможность ходить. "Я не избегала этого — такова была воля Божия". Она терпеливо несла и этот крест, как прежде несла крест слепоты.

Для церкви Успения Божией Матери по просьбе Матроны написали икону "Взыскание погибших". Художнику, которому сельчане заказали икону, Матрона велела исповедаться и причаститься Святых Христовых Тайн. Художник так и сделал и приступил к работе. Прошло много времени, но у него ничего не получалось. "Иди, раскайся в своих грехах", — сказала ему Матрона. Она знала, что остался еще один грех, который он не исповедал. Он снова пошел к священнику, а у Матроны попросил прощения за то, что не выполнил ее просьбу об исповеди. "Иди, теперь ты напишешь икону Царицы Небесной", — ответила она ему. Эта икона стала главной святыней села. Перед ней молились во время засухи — и не успевал оканчиваться молебен, как начинался дождь.

Матрона вообще очень любила иконы — и их было много в тех домах, где она жила. "Я в вашей церкви все иконы знаю, какая где стоит", — говорила она потом одной женщине из храма Ризоположения в Москве. Удивительно, что у нее было представление об окружающем мире, как у зрячих людей. "Мне Бог однажды открыл глаза и показал мир и творение Свое. И солнышко видела, и звезды на небе, и все, что на земле, красоту земную: горы, реки, травку зеленую, цветы, птичек…", — сказала она однажды на сочувственные слова хорошей знакомой Веры Ждановой.

Но вот еще более удивительное воспоминание Веры Васильевны: "Матушка была совершенно неграмотная, а все знала. В 1946 году я должна была защищать дипломный проект в архитектурном институте. Мой руководитель неизвестно за что решил "завалить" мой диплом. Я пришла домой вся в слезах: отец в тюрьме, помочь некому, мама на моем иждивении, одна надежда была — защититься и работать. Матушка выслушала меня и говорит: "Ничего, ничего, защитишься! …Поедем мы с тобой в Италию, во Флоренцию, в Рим, посмотрим творения великих мастеров".

И начала перечислять улицы, здания! "Вот палаццо Питти, вот другой дворец с арками, сделай так же, как и там — три нижних этажа здания крупной кладкой и две арки въезда". Я была потрясена ее ведением. Утром прибежала в институт, наложила кальку на проект и коричневой тушью сделала все исправления. В десять часов прибыла комиссия. Посмотрели мой проект и говорят: "А что, ведь проект получился, отлично выглядит — защищайтесь!"

Однажды к Матроне на Пасхальной седмице пришли женщины. Одной она дала просфору, другой — воду, третьей — красное яйцо и сказала, чтобы она это яйцо съела. Женщина разбила яйцо, а там — мышь. "Что, гадко мыша-то есть?" — "Матронушка, ну как же есть-то его?" — "А как же ты людям продавала молоко, тем паче сиротам, вдовам, бедным, у которых нет коровы? Мышь была в молоке, ты ее вытаскивала, а молоко давала людям" — "Матронушка, да ведь они не видели мышь-то и не знали, я ж ее выбрасывала оттуда". — "А Бог-то знает, что ты молоко от мыша продавала!"

К Матроне приходило много больных. Один не ходячий мужчина приполз из соседнего села — а ушел на своих ногах. Другого парализованного мужчину привезла его сестра — сам он к Матроне относился скептически. "Ну что, говорил твой брат, что я ничего не могу, а сам сделался, как плеть", — сказала матрона сестре больного, хотя самого больного еще не видела. "Веди его ко мне, помогу". По ее молитвам он на следующее утро проснулся здоровым. "Благодари сестру, ее вера тебя исцелила", — сказала она мужчине.

Помощь, которую оказывала Матрона, не имела ничего общего с экстрасенсорикой или народным целительством. Наоборот, она предостерегала от такого: "Для того, кто вошел добровольно в союз с силой зла, занялся чародейством, выхода нет. Нельзя обращаться к бабкам, они одно вылечат, а душе повредят". Так называемые "народные целители" и прочие оккультисты, которые имеют контакт со злыми духовными силами, ненавидели Матрону — ведь ее помощь была совершенно другая, христианская. Прежде всего Матрона молилась Богу за приходившего человека. Она просила для него исцеления. Иногда читала молитвы над водой и потом давала ее человеку пить или окропляла его. Но это не были какие-то специальные слова, которые якобы должны магически подействовать на воду, что практикуют оккультисты. Это было обычное обращение верующей души к Богу с просьбой вылечить больного с помощью этой воды.

Вообще, все поучения Матроны были в духе христианского учения: "Защищайтесь крестом, молитвою, святой водой, причащением частым… Перед иконами пусть горят лампады". "Не обращай на сон внимания, сны бывают от лукавого — расстроить человека, опутать мыслями". "Если вам что-нибудь будут неприятное или обидное говорить старые, больные или кто из ума выжил, то не слушайте, а просто им помогите.

Помогать больным нужно со всем усердием, и прощать им надо, что бы они ни сказали и ни сделали". "Зачем осуждать других людей? Думай о себе почаще. Каждая овечка будет подвешена за свой хвостик. Что тебе до других хвостиков?". "Вам, девицам, Бог все простит, если будете преданы Богу. Кто себя обрекает не выходить замуж, та должна держаться до конца. Господь за это венец даст". "Если идете к священнику за советом, молитесь, чтобы Господь умудрил его дать правильный совет". Она старалась направить человека не к себе, а в Церковь, к Богу.

Еще в раннем возрасте Матрона предсказывала, что наступит революция, что "будут грабить, разорять храмы и всех подряд гнать". Помещику, отцу ее благодетельницы Лидии, она советовала все продать и уехать заграницу. К сожалению, он не послушался доброго совета, и его имение разграбили.

После революции два ее брата вступили в партию. Присутствие в их доме Матроны, принимавшей посетителей и призывавшей хранить православную веру, грозило репрессиями. Жалея их и престарелых родителей, в 1925 году она перебирается в Москву.

Москва тогда была городом, где было много духовно искалеченных, отпавших от веры людей. Тем не менее Москву Матрона очень любила, говорила, что "это святой город, сердце России". Там она и продолжила свое служение еще около 30 лет, приводя многих людей к Богу.

Никакого жилья в Москве у Матроны не было. Она жила по родным и знакомым, без прописки, часто в очень тяжелых условиях. Сначала ее приютила семья священника Василия, где всем управляла его грозная жена Пелагея, которая даже раздавала своим родственникам те приношения, которые дарили Матроне благодарные исцеленные больные. Сама же Матрона без разрешения Пелагеи не могла ни есть, ни пить. Она смиренно терпела и этот крест, как и предыдущие.

Затем блаженная жила в Сокольниках. Так об этом рассказывает в воспоминаниях Зинаида Жданова: "Я приехала в Сокольники, где матушка часто жила в маленьком фанерном домике, отданном ей на время. Была глубокая осень. Я вошла в домик, а в домике — густой, сырой и промозглый пар, топится железная печка-буржуйка. Я подошла к матушке, а она лежит на кровати лицом к стене, повернуться ко мне не может, волосы примерзли к стене, еле отодрали. Я в ужасе сказала: "Матушка, да как же это? Ведь вы же знаете, что мы живем вдвоем с мамой, брат на фронте, отец в тюрьме и что с ним — неизвестно, а у нас — две комнаты в теплом доме, сорок восемь квадратных метров, отдельный вход; почему же вы не попросились к нам?" Матушка тяжело вздохнула и сказала: "Бог не велел, чтобы вы потом не пожалели"".

Позже Матрона жила в Вишняковском переулке (в подвале у племянницы), у Никитских ворот, в Петровско-Разумовском, гостила у племянника в Сергиевом Посаде (Загорске), в Царицыно, семь лет, с 1942 по 1949 год, прожила на Арбате, в Староконюшенном переулке, у Веры и Зинаиды Ждановых. В этой комнате три угла сверху донизу занимали иконы, перед иконами горели лампады.

Много раз Матрону хотели арестовать. Были арестованы многие из ее близких. Зинаида Жданова была осуждена как участница церковно-монархической группы. Чтобы не подводить людей, ее приютивших, Матрона жила без прописки и часто переезжала. Она предвидела неприятности и обычно просила ее увезти как раз накануне того для, как приходил полицейский. Удивительно, как ей удавалось много лет избегать репрессий. Это можно объяснить только Божьей помощью.

Однажды пришел милиционер забирать Матрону, а она ему говорит: "Иди, иди скорей, у тебя несчастье в доме! А слепая от тебя никуда не денется, я сижу на постели, никуда не хожу". Он поехал домой, а там жена обгорела от керогаза. Но он успел довезти ее до больницы. На следующий день сослуживцы его спрашивают: "Ну что, слепую забрал?" — "Слепую я забирать никогда не буду. Если б слепая мне не сказала, я б жену потерял, а так я ее все-таки в больницу успел отвезти".

Внешне ее жизнь проходила так: днем — прием людей, ночью — молитва. Она никогда не спала всю ночь — иногда просто слегка дремала, лежа на боку и подложив под голову кулак. В день блаженная принимала до сорока человек. Она никому не отказывала в помощи, и помогала она бескорыстно, ни с кого ничего не брала. Молитвы она читала самые обычные: "Отче наш", "Да воскреснет Бог", "Живый в помощи Вышняго", "Господи Вседержителю, Боже сил и всякия плоти" (из православного молитвослова). Матронушка подчеркивала, что помогает не она, а Бог по ее молитвам. От приходящих требовала веры в Бога и прекращения греховной жизни. Просила носить нательный крест, не пропускать воскресные службы в Церкви, часто исповедоваться и причащаться Святых Христовых Тайн.

Люди приходили со своими бедами: неизлечимые болезни, пропажи и кражи, уход супруга из семьи, потеря работы и несчастная любовь. Матушка давала советы краткие, но по существу. Одними из самых тяжелых посетителей были бесноватые, которых приводили родственники. Однажды по настойчивой просьбе жены свою дочь, которая была одержима припадками и даже по-собачьи лаяла, привез неверующий генерал. После визита к Матроне девушка совершенно исцелилась.

"Матушка Матрона всю жизнь боролась за каждую приходящую к ней душу, — вспоминает Зинаида Жданова, — и одерживала победу. Она никогда не сетовала, не жаловалась на трудности своего подвига. Не могу себе простить, что ни разу не пожалела матушку, хотя и видела, как ей было трудно, как она болела за каждого из нас. Свет тех дней согревает до сих пор. В доме перед образами теплились лампады, любовь матушки и ее тишина окутывали душу. В доме были святость, покой, благодатное тепло. Шла война, а мы жили как на небе".

Войну Матрона тоже предсказала: "Вот сейчас вы все ругаетесь, делите, а ведь война вот-вот начнется. Конечно, народу много погибнет, но наш русский народ победит". Она молилась за ушедших на фронт воинов.

У Матроны было доброе, светлое лицо, ласковый голос. Она не была строгой, была терпима к человеческим немощам, сострадательна, тепла, участлива, всегда радостна, никогда не жаловалась на свои болезни и страдания. Давала конкретный совет, как поступить в той или иной ситуации, но без учительского тона.

Зинаида Жданова пишет: "Кто такая была Матронушка? Матушка была воплощенный Ангел-воитель, будто меч огненный был в ее руках для борьбы со злой силой. Она лечила молитвой, водой. Она была маленькая, как ребенок, все время полулежала на боку, на кулачке. Так и спала, по-настоящему никогда не ложилась. Когда принимала людей, садилась, скрестив ножки, две ручки вытянуты прямо над головой пришедшего в воздухе, наложит пальчики на голову стоящего перед ней на коленях человека, перекрестит, скажет главное, что надобно его душе, помолится.

…Каждый день прожитой ею жизни — поток скорбей и печалей приходящих людей. Помощь больным, утешение и исцеление их. Исцелений по ее молитвам было много. Возьмет двумя руками голову плачущего, пожалеет, согреет святостью своей, и человек уходит окрыленный. А она, обессиленная, только вздыхает и молится ночи напролет".

Непрестанная молитва помогала блаженной Матроне нести крест служения людям. Молясь за каждого, скорбя о каждом, блаженная так уставала, что к концу дня не могла даже говорить и только тихо стонала. Подвиг Матроны заключался в великом терпении и горячей любви к Богу и к людям.

О времени кончины ей было открыто Господом за три дня. Она попросила исповедаться и причаститься и 2 мая 1952 года почила. Сама, по смирению, волновавшаяся перед смертью, другим говорила: "Всех, кто обращается ко мне за помощью, я буду встречать при их смерти, каждого".

Еще она предсказывала: "После моей смерти на могилку мою мало будет ходить людей, только близкие, а когда и они умрут, запустеет моя могилка, разве изредка кто придет… Но через много лет люди узнают про меня и пойдут толпами за помощью в своих горестях и с просьбами помолиться за них ко Господу Богу, и я всем буду помогать и всех услышу". Исполнение этого предсказания мы видим сейчас.

В 1999 она канонизирована как местночтимая, а в 2004 как общецерковная святая. Идут и идут к Матронушке люди, просят ее о молитве перед Богом — и, как и раньше, она никому не отказывает. Есть много свидетельств об исцелениях от болезней, алкоголизма и даже наркомании, о помощи в трудоустройстве и в семье, о вразумлении неверующих родных. Хочется присоединиться к словам церковного песнопения: "Блаженная старице Матрона, помогай всем с верою к тебе притекающим и просящим в болезнех душевных и телесных, радосте наша!"инна пастухова 

Е.САНИН

БЕРЁЗОВАЯ ЁЛКА

(святочный рассказ)

содержание

Каких только чудес не случается в Рождественскую ночь! Сережа слушал, как мама читает ему святочные рассказы, и только диву давался. Все они, начинаясь грустно-грустно, заканчивались так, что даже плакать хотелось от радости. Были, правда, и рассказы с другим концом. Но мама, хмурясь, пропускала их. И правильно делала. Печального им хватало и в жизни.

За окном наступала темно-синяя ночь. Двор быстро чернел, и только береза под ярким фонарем продолжала оставаться белой. Крупными хлопьями, словно ватные шарики на нитках, которыми они когда-то украшали комнату с елкой, падал снег.

Вспомнив то счастливое время, Сережа прищурил глаза. Береза сразу превратилась в ель, а многочисленные горящие в честь Рождества окна дома напротив стали светящимися гирляндами. Папа с мамой сновали по заставленной мягкой мебелью и увешанной коврами комнате. Они доставали из буфета праздничную посуду и накладывали в нее сыр, колбасу, дымящуюся картошку с мясом...

Сережа сглотнул голодную слюну и открыл глаза. Ель снова стала березой, а комната – пустой и унылой, где не было ни ковров с креслами, ни праздничного стола, ни папы... Мама лежала на истрепанном диване, читая про то, как бедный мальчик однажды попал из жалкой лачуги на рождественский бал во дворец. А папа... его последний раз он видел на вокзале, в окружении точно таких же спившихся бомжей.

– Ну, вот и все! – сказала мама, переворачивая последнюю страницу.

“Как жаль, что такое бывает только в книгах!” – вздохнул про себя Сережа и вслух спросил:

– А почему эти рассказы – святочные?

Мама подумала и улыбнулась:

– Наверное, потому, что они про Рождество. Ты же ведь теперь знаешь, что сегодня кончается пост.

– Он у нас и завтра будет! – буркнул Сережа.

– ... и наступает самая веселая неделя, которая называется святки! – делая вид, что не слышит его, закончила мама.

– Самая грустная неделя... – снова искаженным эхом повторил мальчик. Мама с трудом приподнялась на локте и затеплила перед стоявшей на столе иконой лампаду:

– Ну, вот и праздник. С Рождеством Христовым, сынок! Я так хотела, чтобы и у нас с тобой были настоящие святки, но...

Недоговорив, она легла лицом к стене. Плечи ее вздрагивали. Чем Сережа мог помочь ей? Обнять? Сказать что-нибудь ласковое? Но тогда она заплачет навзрыд, как это уже бывало не раз. И он опять стал глядеть в окно на березовую ель и радужные из-за слез на глазах окна. Он знал, что мама надеялась получить сегодня щедрую милостыню у храма, куда придет на Рождество много-много людей, и, помнится, даже помогал ей мечтать, как они потратят эти деньги. Но у мамы заболело сердце, и врач сказал, что ей нужно ложиться в больницу. “Только лекарства, – предупредил он, выписывая рецепт, – надо купить за свой счет”. А самое дешевое из них стоило больше, чем мама зарабатывала за месяц, когда еще работала дворником. Где им достать таких денег? Сережа перевел глаза на огонек лампадки. После того, как папа, пропив все самое ценное, исчез из дома, они постепенно сдали в комиссионку мебель и вещи. Осталось лишь то, чего нельзя было продать даже на “блошином” рынке: этот вечно пугающий острыми зубами пружин диван, царапанный-перецарапанный стол, хромые стулья... Мама хотела продать и родительскую икону, но какая-то бабушка сказала, что она называется “Всех Скорбящих Радость”, и если мама будет молиться перед ней, то Бог и Пресвятая Богородица непременно придут на помощь. Никто на свете уже больше не мог помочь им, и мама послушалась совета. Она сделала из баночки лампадку и, наливая в нее дешевого масла, отчего та почти сразу же гасла, стала молиться, а потом ходить в храм, где до и после службы просила милостыню.

И, удивительное дело, продавать им давно уже было нечего, денег достать неоткуда, потому что маме из-за болезней пришлось оставить работу, но еда, пусть самая черствая и простая, в доме не переводилась. Сегодня, после первой звездочки, они даже поужинали по-праздничному – черным хлебом с селедкой под луком! А вот завтра, холодея, вспомнил Сережа, им совсем нечего будет есть.

И тут он понял, чем может помочь маме! Если она сама не в силах пойти за милостыней, то должен идти он! Нужно было только дождаться, когда мама уснет или погаснет лампадка, чтобы он мог незаметно уйти из дома. Но огонек в этот раз почему-то горел и горел. К счастью, мама вскоре задышала по-сонному ровно, и Сережа, наскоро одевшись, неслышно скользнул за дверь.

* * *

Улица встретила его разноцветным сиянием и многоголосой суетой. Со всех сторон завывающе подмигивали огни реклам. Мчались, шипя колесами, по заснеженному асфальту автомобили. Люди, смеясь и радуясь празднику, шли – одни обгоняя его, другие навстречу... Десятки, сотни, тысячи людей, и ни одному из них не было дела до одиноко идущего мальчика, у которого дома осталась больная мать. Сережа шел, и ему казалось, что все это он уже где-то видел и слышал, причем совсем недавно. “Ах, да! – вспомнил он. – В святочных рассказах”. Только там бездушными прохожими были жившие лет сто назад, а не эти люди, а бедным мальчиком – он сам. И хотя в ближайшем храме, и в другом, и в третьем всенощная служба уже отошла, его не покидало ощущение, что с ним тоже может произойти что-то необыкновенное.

Он уже не шел – бежал по улицам. И только раз, проходя мимо большого магазина, остановился и долго, расплющив нос о витринное стекло, смотрел на ломившиеся от всяких вкусностей прилавки и на огромного плюшевого мишку в отделе подарков.

Наконец, обежав и исколесив полгорода на трамвае, он увидел церковь, в котором еще шла ночная служба. Встав на паперти, Сережа робко протянул руку и, завидев приближавшихся людей, выдавил из себя непривычное:

– Подайте, ради Христа!

Первый рубль, который вложил ему в ладошку старичок, он запомнил на всю жизнь. Потом одна женщина дала ему две десятикопеечные монетки, а другая – пряник. И все. После этого переулок перед храмом как вымер. Сережа понял, что, опоздав к началу службы, он должен дождаться ее окончания, когда начнут выходить люди. Зайти же в храм, где громко пели “Христос раждается...”, он боялся – вдруг за это время появится еще какой-нибудь щедрый прохожий?

От долгого стояния на одном месте стали мерзнуть ноги. Варежки он в спешке забыл дома и теперь вынужден был поочередно греть в кармане то одну, то другую руку. Наконец он присел на корточки и, не опуская ладошки – вдруг все же кто-то пройдет мимо, – почувствовал, как быстро проваливается в сон.

...Очнулся он от близкого громкого разговора. Сережа открыл глаза и увидел высокого красивого мужчину в распахнутой дубленке, с толстой сумочкой на ремешке, какие носят богатые люди.

– Можешь поздравить! – говорил он кому-то по трубке-телефону. – Только что исповедался и, как говорится, очистил сердце! Такой груз с души снял... Все, еду теперь отдыхать!

– Подайте... ради Христа! – испугавшись, что он сейчас уйдет, с трудом разлепил заледенелые губы Сережа. Мужчина, не переставая разговаривать, достал из кармана и небрежно протянул – Сережа даже глазам не поверил, но каких только чудес не бывает в Рождественскую ночь – сто рублей!

– Спасибо! – прошептал он и сбивчиво в порыве благодарности принялся объяснять: “У меня ведь мама больна ... рецепт... есть нечего завтра... было...”

– Хватит с тебя. Остальное Бог подаст! – поняв его по-своему, отмахнулся мужчина.

И тут произошло что-то непонятное... странное... удивительное! Мужчина вдруг изменился в лице. Брезгливое выражение исчезло, и на смену ему пришло благоговейное. Он с восторгом и почти с ужасом, глядя куда-то выше и правее головы мальчика, стал торопливо расстегивать сумочку, бормоча:

– Господи, да я... Господи, да если это Тебе... Я ведь только слышал, что Ты стоишь за нищими, но чтобы это было вот так... здесь... со мною?.. Держи, малыш!

Сережа посмотрел на то, что давал ему мужчина, и обомлел. Это были доллары... Одна, вторая, пятая, десятая – и сколько их там еще – зеленоватые бумажки! Он попытался ухватить их, но пальцы так задеревенели на морозе, что не смогли удержать этого богатства.

– Господи, да он же замерз! Ты ведь замерз совсем! – обращаясь уже к Сереже, воскликнул странный мужчина и приказал: “А ну, живо ко мне в машину, я отвезу вас... тебя домой!”

Мужчина не был пьян. Сережа, хорошо знавший по папе, какими бывают пьяные, сразу понял это. Он очень хотел оглянуться и посмотреть, кто это так помогает ему, но, боясь, что мужчина вдруг исчезнет, покорно пошел за ним следом.

* * *

В машине, отмякая в тепле, он сначала нехотя, а потом, увлекаясь, стал подробно отвечать на вопросы, как они с мамой жили раньше и как живут теперь. Когда же дошел до того, каким был у них праздничный ужин, мужчина резко затормозил машину и повел Сережу в тот самый большой магазин, у витрины которого он любовался недоступными ему товарами. Из магазина они вышли нагруженными до предела. Мужчина шел к машине с пакетами, в которых были сыр, колбаса, апельсины, конфеты и даже торт, а Сережа прижимал к груди огромного плюшевого мишку.

Как они доехали до дома, как поднялись на этаж, он не помнил. Все происходило как во все. Пришел он в себя только тогда, когда предупрежденный, что мама спит, мужчина на цыпочках пробрался в комнату, осмотрелся и прошептал:

– Господи, да как же Ты сюда... да как же они здесь... Значит, так! Рецепт я забираю с собой и завтра же отвожу твою маму в больницу. Папой тоже займусь. Ты пока поживешь у моей бабушки. А здесь мы за это время такой ремонт сделаем, что самого Господа не стыдно принимать будет! Кстати, – наклонился он к уху мальчика, – а Он часто у вас бывает?

– Кто? – заморгал Сережа.

– Ну, Сам... Он! – мужчина замялся и показал взглядом на икону, перед которой продолжала гореть лампадка. – Иисус Христос!

– Так значит, это был Он? – только теперь понял все мальчик. – И все это – благодаря Ему?!

Через полчаса Сережа, проводив мужчину, лежал на своей расшатанной раскладушке и слушал, как дышит во сне даже не подозревавшая ни о чем мама. За окном быстро наступало светло-синее утро. Окна в доме напротив давно погасли и не казались уже гирляндами. Береза тоже не хотела больше быть елью. Но ему теперь не было грустно от этого. Он знал, что в следующем году наконец-то и у них обязательно будут настоящая елка и святки.

Единственное, чего он страшился, так это проснуться не в этой постели, а на промерзшей паперти. Но тут же, сжимая покрепче плюшевого мишку, успокаивал себя: ведь каких только чудес не случается в Рождественскую ночь!

 

Поэт Божественной любви отец Николай (Мельников)
Смерть и жизнь.
Бывают дни мучительной печали,
Бывают дни убийственной тоски,
Когда, как ночью, всюду меркнут дали,
Когда все люди странно далеки.
Сияет мир ликующей природы,
Повсюду жизнь, повсюду красота,
Но нет в душе простора и свободы,
Царит в ней смерть, и мрак, и пустота.
И если б в рай небесного чертога
Душа в тот час была вознесена, -
Увы! и там жила бы в ней тревога,
Душа и там осталась бы мрачна.
Дает Творец и мрак и муки ада,
И рай небес нам на земле познать.
Открыто нам, где смерть и где отрада,
Свободны мы иль рай, иль ад избрать.
Пройдет как сон души моей тревога,
Исчезнет смерть, как пред зарею тень,
Опять везде я буду видеть Бога,
Опять в душе настанет Божий день!

Предчувствие
Я боюсь тишины, я не верю в покой,
После радости жду я печали,
Между светом и тьмою – весь путь наш земной,
Много бурь мы уже испытали.
Лишь на небе в лучах беспредельной Любви,
Мы обрящем покой бесконечный,
Только там мы забудем тревоги свои,
В тихой пристани радости вечной.
Но изменчиво все на печальной земле,
Не надолго цветы зацветают,
Солнце радости быстро тускнеет во мгле,
И за летом зима наступает.
Вот поэтому, друг, я не верю в покой,
После дня ожидаю я ночи, -
И к Спасителю Богу с надеждой, с мольбой
Устремляю сердечные очи…

Крестоносцу
Не скорби, мой брат страждущий,
Под крестом бодрей иди:
День прекрасный, день сияющий
Рассветает впереди!
Не ропщи под ношей тягостной,
Потерпи немного брат.
Сам Христос с улыбкой благостной
Снимет крест у райских врат.
Там, в обители Божественной
Ты усталый отдохнешь.
Гимн победный, гимн торжественный
Богу славы воспоешь.
Вечной Пасхи ликование
В царстве вечной красоты,
Божьей славы созерцание,
Как венец получишь ты.
Потерпи, мой брат страдающий,
Под крестом не унывай:
Пред тобой – чертог сияющий,
Пред тобою - вечный рай! 

Когда душа скорбит смертельно...
Иеромонах Василий Росляков
***
Когда душа скорбит смертельно
И вас нет рядом никого,
Так тяжелеет крест нательный,
Что чуть живой ношу его.

Тогда я, немощный и сирый,
Хотя мне нет и тридцати,
Листаю маленькую книгу,
Ищу в ней средство от тоски.


А в ней — однажды муж почтенный
Спокойно шел домой с полей,
И вдруг - навстречу Бог согбенный
С последней ношею Своей.

Позора крест несет на гору,
То падает, то вновь встает,
Мешая кровь с дорожным сором,
И не винит ни в чем народ.

Так страшен был тот путь изгнанья,
Что муж пред Ним склонил главу.
Заметил стражник состраданье
И крест вручил нести ему.

И он понес. Но на подъеме
Упал - и встать уже не смог...
Очнулся он при страшном громе,
Когда распятый умер Бог.

И все, что вспомнил он о жизни,
Что стало самым дорогим, —
Тот путь плевков и укоризны,
Когда Господь был рядом с ним.

А я? Что мне на ум приходит,
Когда сбивает с ног тоска?
Деревня дальнего прихода
И ночь Христова Рождества.


26 февраля 1989г


© Copyright: Иеромонах Василий Росляков,  

Псалом 18
Иеромонах Василий Росляков
О Божественной славе повсюду
Проповедуют неба глаза,
О свершениях Господа людям
Откровенно вещает земля.

И не зная ни сна, ни покоя,
День ко дню передаст все дела.
И ночь ночи, под звездами стоя,
Перескажет, что было вчера.

Нет таких языков и наречий,
Где не помнился голос бы их,
Всюду слышатся звездные речи
И пылающий солнечный стих.

Над землей всей идет их звучанье,
До пределов вселенной оно.
И поставил Господь в назиданье
В лике солнца жилище Свое.

И выходит оно, женихаясь, —
Покидает свой брачный чертог.
Исполинскою силой играясь,
Веселится на шири высот.

Оно выйдет из дали небесной
И, прошествовав, в даль забредет,
И ничто не сокрыто завесой
От его теплоты и щедрот.

Совершенен закон и безмерен,
Коим Бог обновляет людей,
И в своих откровениях верен,
Коль мудрейшими ставит детей.

Повеления Господа правы,
Веселят они правдой сердца
И, как будто лечебные травы,
Исцеляют людские глаза. 

У Креста

прот. Николай Гурьянов

О, приди, мой усталый, измученный брат;
Здесь, под сенью Креста, нет для сердца преград,
Отдохни наболевшей душою.

Ты устал, изнемог на житейском пути;
Крест твой жмет рамена, сердце ноет в груди,
И подавлен ты злобой людскою.

Не печалься, родной, пусть душа холодна,
У подножья Креста много сил и тепла,
Много ласки, любви, всепрощенья.

О, приди же скорей, здесь святая любовь
Угнетенных судьбой, удрученных зовет
И готова всем дать облегченье.

Пусть безмолвствует ум — ты с любовью приди
И подножие ног у Христа обыми,
Бремя скорби пред Ним полагая.

Не без сердца ведь ты, не без взора, мой друг,
Чтоб не видеть Христа — Его Царственный Лик —
Слез источник пред Ним проливая.

Весь предайся Ему, Его воля сильна
Облегчить Крест земной, бремя взять у тебя,
Укрепить твое сердце больное.

О, ужели Глава под терновым венцом
С этим царственным, Кровью облитым лицом,
Не смягчит тебя силой своею?

Неужели те язвы израненных рук
Не откроют тебе всю жестокость тех мук,
Как страдал Он, за нас умирая?

Неужели пронзенное сердце Христа
Не научит страдать и терпеть до конца,
В Его волю себя полагая?

Посмотри, Он Божественных уст не открыл,
Потому, что так свято, так крепко любил,
Себя в волю Отца покоряя.

О, приди, мой усталый, измученный брат;
Здесь, под сенью Креста, нет для сердца преград,
Отдохни наболевшей душою. 

Игумен Нектарий (Морозов) об отце Павле Адельгейме, Церкви, обществе и власти (

a href='http://pravznak.msk.ru/uploads_user/53386000/53385787/239110.jpg'>Источник: Tvsar.ru Священник находится в особой группе риска

Елена Балаян: Здравствуйте, с вами программа «Нестандартный разговор». Интернет-портал «Православие и мир» опубликовал список священников, убитых в России с 1990 года по настоящее время. Список этот оказался настолько длинным, что больше походит на сводки с передовой.

Убийство — это всегда трагедия, но когда жизни лишают священника, это воспринимается обществом как покушение на основы нормального человеческого общежития, это вызов всем нам.

О том, почему убивают священников, мы сегодня беседуем с настоятелем Петропавловского храма города Саратова, руководителем информационно-издательского отдела Саратовской митрополии игуменом Нектарием (Морозовым).

Здравствуйте, отец Нектарий. Мы Вас пригласили, чтобы обсудить такую серьезную, довольно печальную и резонансную, тему для нашего общества, и, как мне кажется, очень симптоматичную: гибель священника Павла Адельгейма в очередной раз всколыхнула наше общество.

Я говорю «в очередной раз», потому что вот по моим таким субъективным ощущениям кажется, что только недавно вот мы все были ошарашены буквально убийством московского священника Даниила Сысоева, которого застрелили двумя выстрелами в голову и в грудь прямо в храме. И вот очередная трагедия. Скажите, пожалуйста, вот вы когда услышали об этом известии, о чем вы подумали? Какая первая мысль пришла в голову?

Игумен Нектарий: Дело в том, что, наверное, это событие стало особенно резонансным не только в силу того, что в данном случае мы сталкиваемся со смертью священника от рук того человека, который к нему обратился первоначально за помощью, таких случаев было достаточно много в новейшей церковной истории.

Для меня это событие и для многих людей, которых я знаю, было еще особенно резонансно потому, что отец Павел был известен как священник, достаточно ярко, достаточно резко высказывающий свои взгляды, и имеющий определенный конфликт со своим правящим архиереем, с владыкой Евсевием.

Я об этом так говорю, потому что, в общем-то, ни для кого это не было секретом, этот конфликт развивался на протяжении достаточно долгого времени. Наверное, до тех пор, пока человек остается человеком, кем бы он ни был — архиереем, священником, мирянином — возможны какие-то столкновения, возможны расхождения во мнениях, которые порой приводят к утрате того доброго христианского мира, который между верующими людьми должен быть.
Даже если мы посмотрим историю Церкви, мы увидим, что порой даже святые иногда, в силу каких-то недоразумений, друг с другом могли находиться отчасти в неприязненных отношениях.

И вот среди всего, что об этом конфликте приходилось читать, вдруг известие о том, что отец Павел погиб такой горькой, такой страшной смертью, оно как-то особенно, естественно, затронуло сердце, ударило его болью.

А с другой стороны, наверное, приходится говорить о том, что для священника в современной России такая смерть или же подобные обстоятельства — это действительно не редкость. Почему? Потому что в нашем обществе очень много людей, нездоровых либо психически, либо, скажем так, с нездоровой, травмированной душой. И с одной стороны, они могут искать помощи, общения священника, с другой стороны, то, что с этими людьми происходит, может привести вот к такой неожиданной трагической развязке.



Елена Балаян: Говорят о том, что якобы убийца отца Павла Адельгейма был психически нездоровым человеком, хотя официально экспертиза этого еще не доказала. Скажите, почему так часто убийства священников носят какой-то, как кажется со стороны, какой-то ритуальный характер?

Кажется же, что священники ничего плохого, по сути, этим людям, убийцам своим, не сделали. Тем не менее, откуда идет вот эта какая-то немотивированная злоба? В чем ее источник? Это что, все больные люди на самом деле?

Игумен Нектарий: На самом деле наше общество вообще на сегодняшний день не совсем здорово. Это очень мягко сказано. Скорее, мы живем в обществе больном. И в этом обществе убийство уже давным-давно стало какой-то такой неотъемлемой частью нашей жизни. На этом фоне убийство священника — оно действительно кажется чем-то особенно ужасным, страшным, но в то же время это нечто, что происходит в общем потоке. Понимаете?

Елена Балаян: Священников невозможно из этого потока как-то взять и вынуть?

Игумен Нектарий: Нельзя извлечь, потому что то же общество, та же страна, та же совершенно жизнь. Просто когда убивают священника, это оказывается наиболее страшно, но, в общем-то, это не выходит за рамки того, в чем мы существуем.

Нет, далеко не все убийства священников, если посмотреть на те случаи, которые были, скажем, за последние 20 лет, носили какой-то ритуальный или псевдоритуальный характер. Имели место и бытовые убийства, имели место такие убийства, как случай с Даниилом Сысоевым, связанные непосредственно с пастырской деятельностью, и с местью за эту пастырскую деятельность.

А имели случаи убийства совершенно случайные, как вот ситуация, когда священник зашел в подъезд собственного дома, увидел там группу людей, которые справляли там нужду, сделал замечание, тут же получил пулю, от которой скончался.

Очень нашумевшее в свое время убийство иеромонаха Василия, иноков Ферапонта и Трофима в Оптиной Пустыни — оно тоже вряд ли носило ритуальный характер: там тоже был душевнобольной человек, хотя его душевная болезнь — она и проявлялась в том, что этот человек считал себя служителем врага рода человеческого, и там были и шестерки на оружии.

Елена Балаян: Ну и на Пасху их, собственно, убили, что тоже носит такой псевдоритуальный характер.

Игумен Нектарий: Но видеть в этом ритуальность как таковую я бы все-таки не стал.

Елена Балаян: То есть причины совершенно разные, и как-то объединить их в какую-то тенденцию, наверное, невозможно, да?

Игумен Нектарий: Безусловно. Понимаете, священник, безусловно, находится в некой особой группе риска. Почему? Потому что, если к вам на улице подходит какой-то человек, внешность которого заставляет вас насторожиться, вы либо перейдете на другую сторону улицы, либо, может, даже обратитесь к кому-то за помощью.

А священник обязан будет с каждым таким человеком общаться и, может быть, даже по преимуществу с этим человеком общаться, потому что видно, что он неадекватен, что он не вполне нормален — значит, он в беде. И священник не может от него ничем отгородиться, а, следовательно, он просто рискует.

Елена Балаян: То есть он не защищен?

Игумен Нектарий: Да. То же самое произошло с отцом Павлом, который, насколько я знаю, очень многих подобных людей мог приглашать домой и оставлять даже у себя их на какое-то время жить, заниматься ими, помогать им. Так же произошло и в данном случае. То есть вот эта его смерть — она явилась естественным каким-то результатом его пастырского подвига.
Послушание или конформизм?

Елена Балаян: Протодиакон Андрей Кураев так написал по поводу смерти отца Павла, он сказал: «Убит последний свободный священник Русской Православной Церкви, который мог сказать правящему архиерею: «Владыка, Вы не правы». Ну, я не знаю, есть ли смысл сейчас, уже после гибели отца Павла, как-то разбирать причины этого конфликта. Мой вопрос в другом: известно, что послушание в Церкви является не только категорией внешней дисциплинарной, но и, прежде всего, категорией духовной, без которой жизнь в Церкви, наверное, невозможна.

Но есть ли у этой категории и некая обратная сторона? Когда, например, священник, даже который считает, что его священноначалие неправо в чем-то, не может сказать, не рискует сказать ему правду, опасаясь, что, может быть, его как-то выведут за штат или отправят в какой-то глухой приход, где он едва будет сводить концы с концами. Есть такая тенденция?



Игумен Нектарий: Ну, дело в том, что если вообще, так или иначе рассматривать какие-либо высказывания отца Андрея Кураева, нужно иметь в виду, что отец Андрей известен многими…

Елена Балаян: Эпатажем своим?

Игумен Нектарий: Многими гранями своей деятельности — и проповеднической, и миссионерской, и в части общественной, но более всего он известен именно своими эпатажными заявлениями и высказываниями.

Наверное, когда отец Андрей говорит о том, что убит последний свободный священник Русской Православной Церкви, который был способен говорить правду, он каким-то образом расписывается и в том, что он сам не может говорить правду. Хотя он не священник, он — дьякон, может быть, он допускает вот такую оговорку.

Елена Балаян: Поскольку он-то жив.

Игумен Нектарий: Да, ведь он жив. И, тем не менее, он подобные вещи говорит. Значит, все-таки не последний. А что касается возможности сказать своему правящему архиерею: «Владыка, Вы не правы», — это можно сделать в очень различной форме. Каждый правящий архиерей управляет вверенной ему епархией и обладает в ней полнотой власти, которой он наделен по своему сану, но он является живым человеком, а живой человек не может знать всего. Нет таких людей, просто не существует. И естественно, что любой архиерей нуждается в людях, которые в какой-то определенной ситуации могут сказать: «Владыка, вот вы смотрите на эту ситуацию таким образом, а есть еще такой взгляд, такой взгляд, такие-то факты, которые от Вашего внимания укрылись. Надо на них обратить внимание».

Я думаю, что абсолютное большинство правящих архиереев, слыша такую поправку, такой совет, будут за него благодарны. Может ли быть такой правящий архиерей, который не захочет прислушаться к голосу своих священников, своей епархии или своих помощников? Ну, наверное, может быть. Но сказать, что это является системой, я думаю, что это не было бы правдой.

Какова была ситуация во взаимоотношениях между отцом Павлом и владыкой Евсевием — мне сказать трудно. Но, безусловно, отец Павел был человеком очень свободным. Может быть, порой он допускал в общении с владыкой Евсевием какие-то высказывания, которые могли ранить его, могли его озадачить. Вполне может быть так. Я не думаю, что этот конфликт имеет какую-то одну правую сторону и сторону безусловно виноватую, я думаю, что все гораздо сложнее здесь было.

Елена Балаян: А вам приходилось когда-либо говорить правящему архиерею: «Вы не правы»?

Игумен Нектарий: В нашей епархии таких священников тоже хватает. Наверное, не в такой форме, а вот в той, о которой я говорил, безусловно. И я хочу сказать, что владыка достаточно, скажем так, с большим вниманием относится к тем советам, которые от своих сотрудников получает. И скажем так, чаще всего он этого совета действительно спрашивает, как любой руководитель, который хочет обладать полнотой информации и руководствоваться в принятии решений не только тем, что он может знать, находясь на своем месте, но и тем, что знают его сотрудники, которые находятся на других местах. И весь вопрос еще, опять-таки, в том, каким образом понимать, что такое послушание, что такое свобода в рамках послушания.

Елена Балаян: Вот об этом хотелось бы более подробно поговорить, мне кажется, это интересная тема. Как, например, отличить послушание, которое происходит из каких-то духовных побуждений и смирения от просто конформизма или просто равнодушия, когда человек не говорит правду никому, в том числе и правящему архиерею, просто потому что он… Ну, ему вообще все равно , вот у него есть свое место, он пытается на нем что-то делать, или просто за себя боится. Вот есть ли грань?

Игумен Нектарий: Безусловно, есть, но ее может увидеть только лишь сам человек. А единственным инструментом, который позволяет эту грань определить, является его совесть — христианская, да и просто человеческая.

Елена Балаян: То есть…

Игумен Нектарий: Мы же прекрасно понимаем, когда мы что-либо делаем или не делаем, мы это делаем или не делаем потому, что мы равнодушны или потому, что мы боимся, или же мы через страх и равнодушие переступаем и делаем что-то, что, может быть, для нас не очень выгодно и не очень нам приятно, но, тем не менее, делаем это. Каждый человек способен для себя сам определить.

Елена Балаян: То есть со стороны наши оценки будут не всегда объективны? Если мы вынесем приговор какому-то священнику, скажем о нем: «Вот, он боится, он — конформист»?

Игумен Нектарий: Я думаю, со стороны об этом судить достаточно сложно. Я могу даже больше того сказать: мне приходится порой о таких вещах судить изнутри, и я достаточно часто ошибаюсь.

Елена Балаян: Бывает же, что человеку кажется, что вот он такой храбрый, что он говорит правду, а на самом деле он же тоже может заблуждаться и, более того, проявлять некую дерзость? Такое тоже бывает?

Игумен Нектарий: В советские времена были люди, которые были недовольны, не вполне довольны тем, что происходило в Советском Союзе, и в целом были не очень довольны советским строем. А были те люди, которые становились теми, кого называют «диссидентами». И это совершенно разные люди — люди недовольные и диссиденты, это совершенно различная психология.

Диссидент в конечном итоге превращался в человека, который был недоволен вообще всем, и для него протест становился уже содержанием жизни. Это некая все-таки такая сломанная, искалеченная психика, некое совершенно ложное устроение. Есть люди в церковной среде, которые становятся именно диссидентами, которые против любой власти, против самого принципа послушания — да, есть. И когда такой человек будет говорить — своему ли правящему архиерею или своему настоятелю, или более высокому священноначалию — о том, что они в чем-либо неправы, он будет иметь в виду не конкретную ситуацию, в которой он хочет какую-либо пользу принести Церкви.

А если вот так вот рассмотреть, то правых людей очень и очень мало. Просто есть люди, которые стремятся одно дело сделать вместе, перешагивая через собственную неправоту и через неправоту того, кто находится рядом, а есть люди, которые склонны друг перед другом свою собственную правоту отстаивать, а чужую неправоту доказывать. Это неконструктивный путь на самом деле.



Елена Балаян: Скажите, если возвращаться вот к высказыванию отца Андрея, мне кажется, что как раз вот в этом высказывании содержится провокация, которую многие используют как козырь в некоей политической оппозиционной борьбе. Вас не коробит это?

Игумен Нектарий: Здесь есть провокация, безусловно, коробит.

Елена Балаян: То, что смерть священника становится поводом для каких-то политических манипуляций.

Игумен Нектарий: Безусловно, потому что все познается в сравнении. Вот сейчас отец Андрей сказал эти слова, и все начали говорить о том, насколько действительно Русская Православная Церковь сегодня является консервативной структурой, насколько в ней рискованно высказывать свое мнение, насколько в ней невозможно быть свободным. А можно немного отойти от заданной темы и посмотреть любую светскую структуру, в которой не действует принцип послушания, присущий и христианству, как таковому, и церковной жизни.

Елена Балаян: Но субординация все равно есть везде.

Игумен Нектарий: Да. Может ли подчиненный в любой светской структуре прийти к своему начальнику и просто так ему сказать: «Ты не прав»?

Елена Балаян: Нужно аргументировать, как минимум, почему.

Игумен Нектарий: Это нужно аргументировать, да. И сами слова «ты не прав» не обязательно произносить, достаточно просто показать факты. Но решение в любом случае будет принимать начальник, его не будет принимать подчиненный.
О разочаровании общества в Церкви

Елена Балаян: Давайте несколько сменим тему, поговорим об отношениях Церкви и общества. Эта тема много раз обсуждалась, но все равно, как мне кажется, она не теряет своей актуальности.

Все говорят о том, что в начале 1990-х была определенная эйфория, когда люди вот ринулись в храм, потому что это было ново, и была какая-то потребность в свободе, в духовности — все это ассоциировалось с Церковью. А сейчас почему-то стало модно говорить о неком таком глобальном процессе разочарования, о том, что люди якобы из Церкви уходят. Причины, по которым это якобы происходит, называются разные, но, как правило, они все сводятся к тому, что Церковь обмирщилась, потеряла вот свой подлинный аскетический дух, разбогатела, и так далее. И делать в ней, по большому счету, нечего. Вот как Вы к этому относитесь?

Игумен Нектарий: Я думаю, что для того чтобы об этом говорить, нужно опираться на факты. Мне, как настоятелю конкретного прихода, точнее, до недавнего времени, двух приходов, трудно судить обо всем, что происходит во всей Русской Православной Церкви. Я могу, как настоятель, сказать о том, что я могу видеть на приходе.

Я не вижу оттока тех людей из Церкви, которые пришли, скажем, пять, семь, восемь, десять лет тому назад. Вот десять лет я прослужил настоятелем храма в честь иконы Божией Матери «Утоли моя печали», за это время на моих глазах какие-то люди в храм пришли новые, какие-то уже были, которых я застал, как прихожан. Людей уходящих я знаю единицы. И главным образом это какие-то люди, которых я могу увидеть либо в Интернете, либо на телеэкране. А вот людей в своей практике, в своем опыте — я таких практически не вижу.

Елена Балаян: То есть говорить о процессе расцерковления, разочарования — это большая натяжка?

Игумен Нектарий: Дело в том, что те люди, которые, так сказать, были в Церкви, но ушли из нее, и потом об этом свидетельствуют, если всмотреться в их жизненный путь, то трудно понять даже — а были ли они в ней? Это люди, которые на самом деле никогда не были теми, кого называют людьми воцерковленными. Это не те люди, которые жили, глубоко погрузившись в церковную жизнь. А людей, которые подошли к церковной жизни, прикоснулись к ней и не захотели ею жить, конечно, таких людей достаточно много, но сказать, что они ушли, нельзя.

Елена Балаян: А не захотели, почему?

Игумен Нектарий: Они еще не пришли.

Елена Балаян: По каким причинам не захотели жить, да?

Игумен Нектарий: Почему? Причина всегда главная одна: человек, придя в Церковь, понял, что ему нужно что-то менять в себе самом. А менять в себе самом что-либо очень трудно. И поэтому, как только появляется какой-то внешний повод, для того чтобы оправдать свое желание уйти из Церкви, этот повод используется.

А что касается разочарований, я до сих пор не могу понять, о чем эти люди говорят. Вот и я, и все близкие для меня люди, все, кого я знаю, приходя в Церковь, искали не святости священников, искали не каких-то удивительных ответов на свои вопросы, они искали ту мистическую, таинственную жизнь, которая в Церкви есть, и которая никуда из нее не исчезает и не уходит, которая всегда в ней остается.

А что касается богатства, роскоши, то, опять-таки, достаточно таким вот непредвзятым взглядом посмотреть на Церковь, для того чтобы понять: да, есть какие-то средоточия, скажем так, некой официальной, централизованной церковной жизни, где можно видеть что-то похожее на богатство и роскошь, но вся-то Церковь находится в совершенно другом состоянии.

Если человека отпугивает храм Христа Спасителя, потому что он ему кажется слишком богатым, величественным, роскошным, то что мешает ему ходить в тот храм, в котором роскоши нет? А таких храмов гораздо больше — 90%.

Елена Балаян: Наверное, он просто не ходит в эти храмы, а видит храм Христа Спасителя по телевизору.

Игумен Нектарий: Если человек видит храм по телевизору, то вряд ли это можно назвать добросовестным исследованием.


О симфонии с государственной властью

Елена Балаян: Одно из обвинений, которое Церкви предъявляют, это пресловутая симфония с государством. Вот лично мне, я могу ошибаться, конечно, но мне, отчасти, эти обвинения кажутся смешными, потому что жить в государстве и совершенно не взаимодействовать с властью невозможно. И я-то думаю, что как раз сотрудничество Церкви и властей может быть в чем-то полезным и конструктивным для общества в целом.

Но вот, смотрите, мой вопрос такой: всегда ли легко определить ту грань, за которой вот это полезное сотрудничество, соработничество, перерастает уже вот в нечто, недопустимое для церкви, вот в ту самую симфонию?

Игумен Нектарий: Я думаю, что эту грань достаточно сложно отследить, потому что если бы это было просто, то вот эта ошибка на протяжении всей истории и Церкви в мире, и в общемировой истории, она бы не повторялась так часто. А мы можем видеть, что очень часто эта ошибка происходила. Можно было увидеть ее и в истории Византии, и в истории Русской Православной Церкви. Происходят высказывания либо по одну сторону этой грани, либо по другую, но я вот не соглашусь с тем, что плоха сама по себе симфония.

Симфония, может быть, сама по себе не плоха, она хороша, плохо бывает другое — когда власть совершает какие-то действия, поступки, которые, с точки зрения христианства не могут быть оценены положительно, которые должны быть оценены отрицательно, а этой оценки нет. И, более того, есть какая-то солидаризация с этим. Вот этого быть не должно, безусловно.

Но оценка действий власти или отсутствие поддержки определенных действий власти — это не всегда простой вопрос, тут тоже не всегда легко разобраться со стороны. Вот в какой момент надо сказать свое слово «против», в какой момент надо не поддержать — я бы не решился это определять сам.

Представитель власти в одной своей, скажем так, ипостаси действует как должностное лицо, сотрудничество с которым совершенно естественно, а в другой своей ипостаси действует как конкретный человек, который совершает действия, которые могут быть оценены как положительно, так и отрицательно. И вот развести человека и должностное лицо достаточно сложно бывает.

И то, что со стороны может казаться каким-то угодничеством по отношению к власти, не всегда таково по факту. Точно так же, как и какая-то, порою, жесткая оценка, какое-то неприятие есть у властей. Порою что-то кажется кому-то конфликтом с конкретным человеком, а может таковым не быть.

Елена Балаян: Если о сегодняшнем дне говорить, на самом деле мы видим иногда примеры, когда Церковь власть поддерживает. Но я не припомню за последнее время ни одного примера, когда бы Церковь официально открыто с властью не согласилась. Может быть, вы приведете такой пример?

Игумен Нектарий: Я не приведу такой пример. Я, наверное, постараюсь это объяснить.

Не так давно в нашей стране прошли президентские выборы, перед этим были достаточно эмоциональные выступления против «Единой России», против ее лидера — это и Болотная площадь, и всё, что было вокруг этого. Потом начались президентские выборы.

Кто бы по поводу этих выборов что бы ни говорил, однозначно, на этих выборах победил ныне действующий президент. Когда мы смотрим на оппозицию сегодняшнюю, современную, пытаемся как-то ее оценить, проанализировать, что она из себя представляет, мы видим, что это нечто, что даже не может претендовать на власть. У оппозиции нет ответственности, нет серьезного подхода к тому, что реально происходит в стране, и нет даже готовности взять в руки эту власть. Потому что, порой, люди делают достаточно громкие заявления, но они даже не борются по факту за власть, по большому счету. Их удовлетворяет пребывание в том статусе, в котором они есть. Для многих оппозиционеров приход к власти был бы самым страшным событием в их жизни. Я думаю, что Вы сами таких немало знаете и можете назвать.

Елена Балаян: Мне интересно, кого бы Вы назвали, кого Вы имеете в виду?

Игумен Нектарий: Я не вижу себя в данном случае как политического обозревателя или комментатора — это не мой совершенно профиль и не мой статус. Поэтому, когда речь идет о том, поддерживает ли Церковь существующую власть или не поддерживает, и почему, например, не поддерживает оппозицию, я считаю, что в виде оппозиции у нас сегодня представлено то, что…

Елена Балаян: Понятно, но, смотрите, можно же поддерживать действующую власть, как бы в целом, целиком ее курс, и не бороться с ней. Но власть действующая не может быть во всем права. Можно же в чем-то ей сказать: «Извините, вы не правы». Такое же может быть, в принципе? Мы не слышим этих проявлений.

Игумен Нектарий: Безусловно, такое может быть. Но есть некая объективная сложность. Можем ли мы сказать о том, что сегодня, скажем, Патриарх или правящий архиерей, или кто-то из архиереев настолько глубоко знает происходящее во внутриполитической или во внешнеполитической жизни страны, чтобы иметь возможность это объективно оценивать?

Елена Балаян: Нам даже не надо знать что-то глубоко.

Игумен Нектарий: Безусловно.

Елена Балаян: Достаточно просто послушать СМИ и какие-то заявления, и с ними не согласиться.

Игумен Нектарий: Наверное, если посмотреть на нашу недавнюю церковную историю, то совершенно четко можно назвать несколько таких моментов из жизни и деятельности покойного Патриарха Алексия. Думаю, что такие моменты наверняка будут иметь место и при правлении нынешнего Патриарха Кирилла.

Хочу сказать, что те эпизоды, которые имели место, когда был еще жив покойный Патриарх, не получали почему-то никакого освещения в СМИ на тот момент.

Елена Балаян: А были такие эпизоды, достойные освещения?

Игумен Нектарий: Одним из таких эпизодов была его попытка миротворческой деятельности во время расстрела Белого дома.

Елена Балаян: Об этом СМИ писали, по-моему, тогда.

Игумен Нектарий: Практически не писали.

Елена Балаян: Это факт известный.

Игумен Нектарий: Практически не писали. К такого же рода действиям или заявлениям можно отнести заявления покойного Патриарха по поводу бомбардировки Сербии, на которую не было достойной адекватной реакции со стороны российского руководства. А с его стороны эта оценка была, и очень жесткая. Были и другие, подобного рода, моменты, если я не ошибаюсь, связанные и с пенсиями, и с монетизацией льгот. Но, опять-таки, я не видел никакой поддержки ни со стороны СМИ, ни со стороны каких-то, скажем так, представителей оппозиции или еще чьей-либо.

Наверное, в нынешней ситуации, как только бы Святейший Патриарх или кто бы то ни было еще захотел каким-то образом оценить положительно или, в данном случае, отрицательно охарактеризовать действия власти, моментально произошла бы попытка втянуть его в свои ряды. Естественно, не физическим каким-то образом, а на страницах газет, журналов.



Елена Балаян: То есть, он сразу бы стал разменной некоей фигурой?

Игумен Нектарий: Да. Смотрите, произошло убийство отца Павла. Мог ли отец Павел желать, чтобы его смерть…

Елена Балаян: На флаг водрузили.

Игумен Нектарий: Да, стала бы таким фактом, который будет использоваться, для того чтобы бороться с Церковью?

Елена Балаян: Думаю, вряд ли.

Игумен Нектарий: Вряд ли он мог это пожелать. Поэтому, когда мы говорим о том, что Святейший Патриарх должен сделать то, должен сделать это, мы совершенно забываем о том, к каким последствиям это может привести. Одно высказывание, может быть, действительно, правильное по существу, может быть верное — и всё.

Елена Балаян: Может принести плохие плоды?

Игумен Нектарий: И Церковь по факту оказывается в оппозиции, с оппозицией. Причем в той оппозиции, которая с Церковью не будет никогда.

Елена Балаян: То есть, ситуация такая, что если ты высказываешься против, тебя автоматически зачисляют сразу к сторонникам оппозиции?

Игумен Нектарий: Конечно.

Елена Балаян: Ты либо с этими, либо с этими?

Игумен Нектарий: Да, потому что идет некая игра постоянно, достаточно нечестная, достаточно вероломная. И оказываться вовлеченным в эту игру очень опасно.

Елена Балаян: Но Церковь же должна быть посредине, она должна идти царским путем?

Игумен Нектарий: Она и остается на сегодняшний день посредине. Разве есть какие-то высказывания, тем более регулярно повторяющиеся, о том, что Владимир Владимирович Путин — лучший президент, который только может быть, «Единая Россия» — лучшая партия, которая только может существовать?

Елена Балаян: Не обязательно так утрированно высказываться, чтобы дать понять, что это именно так?

Игумен Нектарий: Но ведь этого нет.
Церковь как аналог комсомола?

Елена Балаян: Хочу Вас спросить об акции, которая недавно прошла в Москве, у нее было такое, совершенно дикое название «Православный F.A.Q.» она называлась. Наверное, Вы слышали о ней?

Игумен Нектарий: Нет.

Елена Балаян: Я тогда Вам расскажу. Насколько я поняла, ее организовало крыло «Молодой гвардии», то есть группа достаточно политически ангажированная. Она была рассчитана на молодежь, у нее была очень странная эстетика и очень странные посылы. Говорили молодым людям о том, что православным быть выгодно, православным быть модно.

Игумен Нектарий: Прошу прощения, я просто названия акции не запомнил. Конечно, акцию эту я помню.

Елена Балаян: Вот теперь будете знать, как она называлась. В общем-то, эта акция не единственная. Таких акций, как раз рассчитанных на молодежь, появилось довольно много за последнее время. Правда, в Саратове у нас их нет, но в столице они проходят регулярно. И это дало основание для наблюдателей заговорить о том, что православие пытаются превратить в такой современный комсомол. Понятно, что вот этот идеологический и духовный вакуум, который сегодня существует в нашей стране, надо чем-то заполнять. Но эти попытки не профанируют ли само христианство и Церковь?

Игумен Нектарий: Если говорить о том, что кто-то сегодня пытается превратить Русскую Православную Церковь в некий аналог комсомола, партии или чего бы то ни было еще, то, наверное, уместно говорить только лишь о том, что пытаются это сделать те люди, которые по своему сознанию близки к комсомольцам, к коммунистам и к кому бы то ни было еще.

Елена Балаян: Благо, мы недалеко ушли от Советского Союза.

Игумен Нектарий: Да. Но этого не делает Церковь. Более того, если посмотреть на то, что происходит, можно увидеть, что есть некое противостояние даже. Может быть не очень ярко выраженное, не очень жесткое, но Церковь не принимает подобного рода инициатив. Вообще, то, что мы называем словом «акция», не является проявлением церковной жизни, не является церковной жизнью как таковой.

Вообще, что-либо делать в Церкви, что-либо делать от имени Церкви может только человек, в Церкви живущий. А те молодые люди, о которых мы говорим, не являются людьми церковными, не являются людьми, даже знающими, что такое Церковь по своей природе, по своему существу. Поэтому они занимаются некоей самодеятельностью, как минимум не приносящей пользы, а, скорее всего, даже причиняющей определенный вред — и Церкви как таковой, и людям, и, самое главное, им самим.



Елена Балаян: Послушайте, но прохожие, которые идут мимо и видят такое название и такую атрибутику, они же не знают, самодеятельные это организаторы, или они выступают от имени Церкви. У них происходит такой коллапс в голове, они не могут понять, как это, вообще, может быть. Может быть, Церкви как-то нужно более активно высказываться и отгораживаться от таких проявлений?

Игумен Нектарий: Знаете, дело в том, что у нас в Церкви есть такая вещь, как благословение. Когда что-то происходит внутри Церкви, рождается внутри Церкви, то совершенно естественно это рождается по благословению либо правящего архиерея, либо по благословению Патриарха. Есть возможность узнать — это чья-то самодеятельность или это деятельность церковная. Также в данном случае можно было бы задать вопрос: кто такие эти люди, по чьему благословению действуют, и какова природа того, что они решили устроить.

Хотя, Вы знаете, опять-таки порой бывает так, что приходит какая-то группа людей, обращается к правящему архиерею за благословением на какое-то мероприятие. Мероприятие может носить достаточно скромный характер, но внешне это похоже на что-то полезное. Это благословение дается, а по факту происходит что-то совершенно иное.
О пастырстве

Елена Балаян: Скажите, возвращаясь к отцу Павлу Адельгейму — о нем после его смерти пресса писала очень много хорошего. Говорили о том, что это был такой совершенно искренне служащий священник, служащий Богу, людям. О том, что он мог ночью, если ему кто-то позвонит и попросит о помощи, он бросит всё и побежит этому человеку помогать. Как Вам кажется, насколько много сегодня в Церкви таких священников, которые искренне относятся к своему служению, не формально? Конечно, понимаю, что Вам сложно оценить, потому что Вы не можете отвечать за всю Церковь, но, может быть, в пределах епархии Саратовской?

Игумен Нектарий: Я могу сказать так, что лично мне, когда я еще был мирянином, слава Богу, довелось встретить немало священников, которые в своем служении Богу были ничуть не менее искренние и самоотверженные, нежели отец Павел Адельгейм.

Мне приходилось видеть, например, в течение своей жизни священника, у которого было семеро собственных детей, который усыновил еще трех детей своей сестры, который жил где-то в полутора часах езды от Москвы, и каждый день ездил в Москву на службу, и каждый день возвращался обратно, не имея никакого личного транспорта, при этом отказывался зачастую от тех средств, которые приносили прихожане за совершение каких-то треб. В то же время обходил всех нуждающихся старушек и из тех средств, которые у него были, раздавал какие-то конверты с десятками, пятерками — по тем временам, которые я описываю, это были какие-то деньги. Так или иначе, таких пастырей я встречал немало.

Елена Балаян: Но это все-таки больше исключение из правил или?..

Игумен Нектарий: Либо в моей жизни было очень много исключений из правил, и мне так повезло, либо это все-таки ближе к правилам. Сегодня священников, которые способны ночью, откликнувшись на звонок, куда-то собраться и поехать, я знаю достаточно много. Не все готовы к этому. Не каждый священник ночью будет подходить к телефону, многие его, может быть, даже отключат на ночь, чтобы их не разбудили. Кто-то поделится последним, кто-то, может быть, пожалеет это последнее. Люди бывают очень разные. Но то, что самоотверженные священники, готовые отдавать себя самих и отдавать свое, достаточно много, да. Хотя, я скажу совершенно искренне, их гораздо меньше, чем необходимо.

Елена Балаян: Я знаю, что Вы тоже живете очень насыщенной жизнью. У Вас много послушаний — Вы редактируете газету, журнал и являетесь настоятелем храма, издаете книги, и много других у Вас попечений. Не трудно ли Вам жить такой жизнью насыщенной? Нет ли у Вас внутреннего конфликта?

Игумен Нектарий: И жить трудно, и конфликт есть с самим собой, и порою не только с самим собой. По этому поводу я считаю, что священник в первую очередь должен быть священником и пастырем, а во вторую очередь — кем угодно — журналистом, администратором, кем-то еще. Я стараюсь постоянно в своей жизни этот баланс выровнять, чтобы в первую очередь быть настоятелем храма, скажем так, практикующим священником, а всё остальное — во вторую очередь. До какой-то степени это удается, до какой-то степени я в этом не преуспеваю.

Порою этот конфликт послушания приводит к тому, что происходит перекос в ту или другую сторону. Иногда это приводит к тому, что я сам оказываюсь в больнице, и такое тоже бывает. Но это не особенно большая редкость для жизни современного священника, который совмещает различные послушания. Это вполне естественно.

Елена Балаян: Последний вопрос под занавес задам. Может, он не вполне серьезный, хотя некоторые люди довольно серьезно к этому относятся. Такое мнение существует, что якобы священники идут в монахи, чтобы сделать церковную карьеру. Якобы плох тот монах, который не мечтает стать епископом или митрополитом.

Некоторые люди абсолютно в этом уверены, что, в общем-то, в этом и есть смысл, чтобы подняться на самую верхушку. Признайтесь нам как на духу: Вы лелеете такие мечты или нет?

Игумен Нектарий: Могу сказать, что плох тот монах, который мечтает стать не только архиереем, но даже мечтает стать и священником. Потому что на самом деле когда человек принимает монашество, он принимает его не для того, чтобы кем-то стать, он просто его принимает, для того чтобы быть монахом.

Я могу сказать, если говорить, собственно, о моей жизни, наверное, если бы я думал о карьере, я, наверное, сначала бы поступил в семинарию, потом в академию, потом принял бы монашеский постриг и дальше бы уже рассматривал какие-то различные варианты службы.

Если говорить обо мне, то в моем случае это было так: я просто пришел в монастырь, не имея духовного образования, не зная, получу ли его когда-нибудь или нет. Какое-то время прожил там послушником. Потом, спустя какое-то время получил благословение учиться заочно в семинарии. И не получил благословения учиться в академии — просто потому, что не было тогда такой возможности. Спустя наверное лет 10-12 после того, как я пришел к монашеской жизни, я поступил в академию. Если бы мною руководили какие-то честолюбивые замыслы, я бы совершенно иначе все организовал. Но я в тот момент об этом не думал. Честно говоря, я даже не был уверен, что я буду священником. Я, скорее, стремился непосредственно к монашеству.

Поэтому говорить о том, что человек, принимающий монашество на что-то рассчитывает… Безусловно, такие люди есть. Почему? Потому что люди, зачастую, приходя к монашеской жизни, не очень хорошо себе представляют, что это такое. Но опыт опять-таки показывает, что большинство людей, которые принимают монашество по таким расчетам, как правило, оказываются обманувшимися в своих ожиданиях.

Елена Балаян: Спасибо, что пришли. Желаю Вам успехов в вашем нелегком служении.

Игумен Нектарий: Спасибо.
pravmir.ru›igumen-nektarij…ob…pavle-adelgejme…i… 

Старец Николай Гурьянов: «Помоги мне, Боже, крест свой донести» •…Сегодня имя старца Николая Гурьянова известно тысячам людей в России и за рубежом. Он – один из любимейших, самых почитаемых духовных наставников Русской Православной Церкви XX века, поддерживавших Ее в тяжелое время открытых гонений на Православие.href='http://pravznak.msk.ru/uploads_user/53386000/53385787/237411.jpg'>" />Но когда-то все обстояло иначе: батюшка принадлежал к поколению исповедников, претерпевших за веру и преданность Богу притеснения от властей, тюремные и лагерные заключения и ссылки. А после освобождения целые годы провел в безвестности, трудах и молитве на отдаленном рыбацком острове. Отец Николай не оставил обширного духовного наследия, трудов по аскетике или по богословию, но его краткие слова и простые наставления одинаково трогают сердца «простецов» и «мудрецов». Для многих и многих он стал тем человеком, с которого начинается путь к Богу.



Фрагмент фильма «Острова Православия» С. Александрова. КИНОСТУДИЯ РАДОНЕЖ.
Поколение…

В один из дней в конце мая, по одним сведениям в 1909-м, а по другим – в 1910-м году, в селе Чудские Заходы Гдовского уезда Санкт-Петербургской губернии в благочестивой купеческой семье родился мальчик, нареченный в крещении Николаем в честь одного из самых почитаемых в России святых — Святителя Николая Мирликийского-Чудотворца. Был он третьим сыном в семье, и как будто, ничем не отличался от старших братьев, но именно ему был уготован путь особый. —

Пройдут годы, и он окажется в ряду чудом выживших в 20-е – 30-е гг. православных священников. Схиархимандрит Захария из Троице-Сергиевой Лавры и схиархиепископ Антоний (Абашидзе) из Киево-Печерского монастыря, московский старец — святой праведный Алексий Мечев и архимандрит Серафим (Тяпочкин), преподобномученик Амфилохий Почаевский и недавно почивший архимандрит Иоанн (Крестьянкин), — вот только наиболее известные из них.

Все они разделили удел исповедников и были удостоены Богом высоких духовных дарований. Их прозорливость — способность предсказывать события будущей жизни, а порой — и знание о прошлом людей и совершенных ими ошибках, дар исцеления и изгнания нечистых духов — привлекали к ним верующих со всех концов России.
«Между верой и благополучием»

Сохранились свидетельства о том, что в молодости Николай Гурьянов отличался достаточно сильным характером, и ему требовались усилия, чтобы научиться владеть собой. Но именно на нем остановился однажды взгляд отца, неожиданно обратившегося к его матери со словами: «Екатеринушка, как эти (старшие дети) — не знаю, а этот — тебя доглядит». Отец Николая Гурьянова умер молодым, все братья погибли во время Великой Отечественной войны. Ему же предстоял путь священства и несение заботы не только о престарелой матери, но и о десятках духовных детей, и о сотнях паломников, приезжавших к нему издалека.

Личный выбор Николая между верой и относительным спокойствием, которое сталинская государственная система обещала тем, кто готов был следовать установленным нормам, состоялся еще до начала массовых репрессий — когда он был студентом Ленинградского Педагогического института. В 1929 г. Студент Гурьянов был отчислен с первого курса за то, что позволил себе высказаться против закрытия одного из храмов. Путь к высшему образованию оказался для него, таким образом, закрыт, несмотря на то, что он успешно окончил в 1928 г. Гатчинский педагогический техникум. Вернувшись на родину, Николай служил псаломщиком в церкви, преподавал математику, физику и биологию в школе. В 1930-х годах последовал арест. Заключение в «Крестах», ссылка в лагерь под Киевом, а затем — на поселение в Сыктывкар — составили основные вехи его исповеднического пути.

Условия содержания заключенных были чудовищны. В Заполярье Николай оказался среди тех, кто прокладывал железную дорогу. Годы спустя батюшка вспоминал ту ночь, когда ему пришлось долгие часы стоять в воде и в ледяном крошеве вместе с другими заключенными. Бесконечной показалась эта ночь страданий. Поддерживала его молитва. А наутро пришедшие охранники обнаружили, что он оказался единственным, кто остался жив.

Из-за болезни ног, поврежденных в заключении, Николай Алексеевич не был мобилизован в годы войны. После лагеря он преподавал в школах Тосненского района, а после оккупации Гдовского района, был перемещен в Прибалтику. В годы войны в его жизни состоялось событие, определившее всю его последующую судьбу. — Подготовленный пережитыми испытаниями к «тесному пути» служителя Церкви, 15 февраля 1942 г. в Риге, в праздник Сретения Господня, он принимает сан священника. Первое время он служил в храмах и монастырях Прибалтики, а в 1958 г. по откровению одного из старцев, указавших ему место его будущего служения, ходатайствовал о переводе на уединенный рыбацкий остров Талабск (более известный под названием рыболовецкого колхоза им. Залита). Здесь отец Николай провел сорок лет жизни и пастырского служения.
Бог и душа

Приехав сюда никому не известным священником, возбуждавшим подозрения у неверующего населения, через несколько лет он снискал искреннее и глубокое уважение рыбаков. Поселившись вместе с матерью в самом крошечном домике на окраине поселка, он служил один, своими силами ремонтировал церковь, латал и перекрывал кровлю, пек просфоры, а в свободное время, не ожидая просьбы о помощи, появлялся на пороге домов тех, кто больше всего нуждался в поддержке. Семьи рыбаков подолгу оставались без кормильцев. Незлобивый и кроткий, батюшка выполнял работы по хозяйству, оставался с детьми, помогал престарелым и немощным. Многие с благодарностью вспоминали потом его заботу о семьях, где хозяин выпивал. Отец Николай мог, например, вынуть бутылку у пошатывающегося мужичка и тут же разбить ее: его тихое слово покорно принимали люди, казавшиеся безнадежно опустившимися.

В первые годы было и тяжело. Порой подступало уныние: годами он служил в пустом храме. Приходила и мысль уехать с этой тяжелой земли. Но однажды, когда вещи были уже уложены, его остановил детский голос — крошечный ребенок, почувствовав его грусть, вдруг горячо попросил его не уезжать. Батюшка принял детские слова, как изъявление воли Божией и напоминание об указании служить здесь, данном ему через старца. Шло время — отец Николай терпеливо продолжал нести свой крест. Через несколько десятков лет, Талабск, представлявший собой в момент его приезда пустынный островок, покрылся садиками и островками зелени, которые батюшка высаживал и заботливо поддерживал, таская по сотне ведер воды с озера. Озеленение острова было особым его подвигом. С материка и из паломнических поездок, он привозил саженцы, составившие знаменитый «сад памяти», напоминавший ему о местах его заключения. Он почти не спал: днем служил и работал, а ночью молился.

Наконец, «сухая почва» дала всходы. Отношение рыбаков к батюшке обнаружил следующий эпизод: когда одна жительница поселка под давлением уполномоченных написала донос на отца Николая, грозивший ему новым заключением, рыбаки выразили ей единодушное порицание — никто из вернувшихся с лова не положил по обычаю на ее тарелку рыбы. С этого времени в церковь потянулся народ. Тогда, в 60-е годы, во время усиления гонения на храмы, к отцу Николаю пожаловали представители местной власти, разговаривая очень грубо и пообещав на следующий день вернуться за ним. Батюшка всю ночь простоял на молитве, а наутро на озере поднялась страшная буря, которая не утихала в течение трех дней. Талабск стал недоступен. После того, как буря стихла, об отце Николае как-то забыли и больше не трогали.
Старчество

В 70- е годы к отцу Николаю на остров стали приезжать люди со всей страны — его начали почитать, как старца. Не только церковные люди тянулись к нему, но и падшие души, чувствуя тепло его сердца. Некогда забытый всеми, порой, он не знал ни минуты покоя от посетителей, и чуждый мирской славе только потихоньку сетовал: «Ах, если бы вы в церковь так бежали, как за мной бегаете!». Его духовные дары не могли остаться незамеченными: он называл незнакомых людей по имени, приоткрывал забытые грехи, предупреждал о возможных опасностях, наставлял, помогал изменить жизнь, устроить ее на началах христианских, вымаливал тяжелобольных.

Сохранились свидетельства того, что по молитвам батюшки, ему открывалась судьба людей, пропавших без вести. В 90-е гг. известный на всю страну Печерский старец — архимандрит Иоанн (Крестьянкин) свидетельствовал об отце Николае, что он является «единственным, по-настоящему, прозорливым старцем на территории бывшего СССР». Он знал произволение Божие о человеке, многих направлял по кратчайшему пути, ведущему ко спасению.

Батюшка был чужд человекоугодия. Принимал не всех. Некоторых и разворачивал со словами: «Ты зачем сюда пришла?». К нему побаивались ездить даже маститые священники. Отец Николай обличал. Известен случай, когда к нему приехали двое гостей в дорогих облачениях, имевшие весьма внушительный вид. Окадив их со словами:

«Сижу я на боцке (на бочке),

А под боцкой мышка.

Мой миленок — комсомолец,

А я коммунистка…»

— старец невозмутимо продолжал службу. Иногда он довольно ощутимо постукивал пришедших к нему по щеке или по лбу: таким образом, он отгонял нечистых духов, которых ему дано было видеть воочию. Но когда он «побивал», на него никто не обижался, потому, что во всем чувствовалась любовь. Батюшка приучал людей следить за собой, за своими помыслами, проверяя себя: в вере ли ты? На вопрос, как жить, он отвечал: «Жить так, словно ты завтра умрешь».

Как, в какой форме ему открывалось то, что сокрыто — тайна Божия, но бывали такие вот случаи. Матушка К., приехавшая к нему издалека, с Урала, шла к старцу с трепетом — после перенесенной травмы мучили головные боли, да так сильно, что она боялась потерять рассудок. Что произнесет батюшка? К чему готовится? Долго ли осталось жить? — А старец посмотрел на нее внимательно, ласково, взял за плечи и произнес: «Поносишь еще платьице-то, поносишь…». По простоте смысл слов поняла не сразу, только, как ребенок, отозвалась на ласку и ободрение. А уж, когда о. Николай помазал лоб маслицем, благословил на дорогу, на обратном пути догадалась: мол, «рано с телом прощаться. Поживешь еще».

Удивительны бывали и его благословения. То в едва знакомых спутниках, он прозревал будущих мужа и жену, то в «младенце духовном» — будущую монахиню. Приехала как-то к старцу женщина, через «буреломы» и «колдобины» страданиями приведенная Богом в храм, поднятая чудом с одра болезни. И все, что знала-то она тогда о жизни во Христе, почерпнула из нескольких книг, среди которых оказалась и книга о подвижниках Кавказа. В душе — «рай» от сознания милости Божией к ней, и точного знания, куда, в каком направлении идти — к Господу, в Церковь — нашлась «монетка потерянная».

А на глазах слезы, и слово «монашество» вымолвить страшно по недостоинству своему. А батюшка ей: «Ну, поезжай на Кавказ, поживи в горах, посмотри». Стояла, будто солнце в руки получила. Келейницы ей вслед: «Целуй калитку. Батюшка за все годы ни одного такого благословения не дал! Монахов туда не благословляет!» И до последнего, до исхода своего из жизни временной уже в монашеской мантии, вспоминала она, как все сложилось — и деньги Бог послал, и попутчиков, и проводника. И такой молитвы, как там, в горах, как она говорила, уже не было. Православное «детство» — радость, когда Господь укрепляет, поддерживает на каждом шагу, связано было для нее с о. Николаем Гурьяновым и его благословением.

…Простые наставления старца о том, что надо трудиться, опасаться праздности, избегать пристрастия к вину, любить ближних и по заповеди, быть всем, как слуга, доходили даже до сердец людей, запутавшихся в жизненных обстоятельствах и ожесточенных. Молитвы и акафисты, которые батюшка распевал тоненьким слабым голоском, разошедшиеся в записях, воспоминания о нем духовных детей, его фотографии и сегодня напоминают об этом замечательном священнике, пронесшем крест своего служения до самого конца. Уже тяжело больной, он наотрез отказался покинуть место своего служения и перейти на покой в один из монастырей, ради приезжавших к нему тысяч людей. Пожалуй, одним из самых известных стало одно из последних напутствий православным христианам: «Верующий человек, он должен любвеобильно относиться ко всему, что его окружает. Любвеобильно!».Мария Дегтярева .pravmir.ru›starec-nikolaj-guryanov-pomogi…

 

Новости
Убит священник Павел Адельгейм
5 августа, 2013 • Новостная служба • Также в рубрике • •



5 августа. ПРАВМИР. В Пскове ударом ножа в своем доме убит известный священник Павел Адельгейм.


Фото Льва Шлосберга. 
br />Подозреваемый в убийстве священника Павла Адейльгейма задержан. Об этом корреспонденту «Правмира» сообщили по телефону в пресс-службе УВД в Псковской области.

«Сегодня в Пскове, около 20.00 часов в Красногорском проезде у храма Константина и Елены был обнаружен труп православного священника с ножевыми ранениями. Сотрудники патрульно-постовой службы при отработке территории района задержали мужчину, который подозревается в совершении этого преступления. На месте работает следственно-оперативная группа полиции», — заявил сотрудник пресс-службы.

Персональные данные убитого священника, сославшись на должностную инструкцию, собеседник не назвал.

«По некоторым предварительным данным можно считать, что это он (о. Павел Адельгейм – Корр.). Но пока это еще уточняется», — сказал он.

О том, что Пскове ударом ножа в своем доме убит известный священник Павел Адельгейм сообщил в своем блоге депутат Псковского областного Собрания Лев Шлосберг.

Святейший Патриарх Московский и всея Руси Кирилл молится об упокоении убитого в Пскове священнослужителя Павла Адельгейма, сообщил агентству РИА Новости глава патриаршей пресс-службы диакон Александр Волков. По всей вероятности протоиерей Павел стал жертвой исполнения пастырского долга. Тело священника было обнаружено в понедельник в его доме в центре города.

«Святейший патриарх Кирилл скорбит о трагической смерти отца Павла Адельгейма и молится об упокоении его души», — сказал диакон Александр Волков.

По его словам, священнослужитель «стал, как можно судить по имеющейся сейчас информации, жертвой исполнения пастырского долга как готовности прийти на помощь любому человеку».

Лев Шлосберг сообщил корреспонденту «Правмира» по телефону подробности трагедии:

«Некий человек 1986 года рождения по фамилии Челинцев из Москвы, душевнобольной, жил у отца Павла в течение трех дней по просьбе некой женщины из Москвы, то ли родственницы, то ли знакомой. Наверное, они рассчитывали, что слово священника его излечит. Сегодня, когда они сидели на кухне и разговаривали, он набросился на отца Павла с ножом и убил его ударом ножа в живот. После чего дважды ударил ножом сам себя. Сейчас он находится в больнице, в реанимации, под охраной полиции, ему делают операцию».

В эфире телеканала «Дождь» Лев Шлосберг прокомментировал убийство священника Павла Адельгейма.

«Отец Павел — чрезвычайно высокодуховный человек. Невозможно говорить о нем сегодня в прошедшем времени. Это человек, на взгляды, позицию, веру которого ориентировались тысячи и тысячи людей во всем мире. Масштаб утраты сейчас не все могут осознать, но многие уже говорят о том, что это утрата того же масштаба, как и уход отца Александра Меня, убийство. С той лишь разницей, что здесь дом был полон людей, все свидетели, нет никаких неясностей, кроме одного: что именно произошло и в чем были мотивы этого помутнения рассудка. Не знаю, будет ли когда-либо известно, поскольку человек больной», — сказал депутат.

По словам Льва Шлосберга, весь православный Псков переживает сейчас глубокое горе.

«Люди созваниваются друг с другом, все в глубоком шоке, люди плачут. Для Пскова ушел пастырь, кому верили люди», — сказал депутат.
Протоиерей Павел Адельгейм: Приближается предел жизни
Протоиерей Павел Адельгейм: «Из семинарии меня выгонял лично Филарет Денисенко»

1 августа 2013 года отцу Павлу исполнилось 75 лет. Отец Павел Адельгейм 2 года (1970-72) отбыл в лагерях за «клевету на советский строй», потерял в лагере ногу.

СПРАВКА

Павел Адельгейм родился в 1938 году. Он происходил из семьи русских немцев. Его дед был расстрелян в Киеве в 1938 году, отец в 1942 г. После ареста матери жил в детдоме, затем на поселении в Казахстане.

Из интервью:

Сознательно я вошёл в церковную жизнь в Караганде. Когда отца арестовали, мать со мной на руках пошла в НКВД, добиваться правды. Её арестовали, а меня отправили в детский дом. Это был мой первый срок в детском доме. Когда мать освободили, мне было лет пять. Года через два ее опять посадили, а меня отправили в детский дом на второй срок. В детском доме я пошел в первый класс. Мать осудили и отправили по этапу в Казахстан. В казахстанской ссылке мы с ней прожили до смерти Сталина. Мать работала табельщицей огромного гаража в поселке Ак-тау Карагандинской обл. Я учился в школе. Однажды поехал в Караганду и «случайно» нашел православную общину отца Севастьяна в Большой Михаиловке. С тех пор я бывал там регулярно. После смерти Сталина мы переехали в Караганду, маму взяли в драмтеатр, в Михаиловку мы ездили вместе. Там был молитвенный дом, но служить в нем не разрешали власти. Поэтому приходилось служить по ночам в частных домах. Эти богослужения организовал о. Севастиан, келейник старца Нектария из Оптиной пустыни. Церковная община всегда имеет стержень, вокруг которого формируется её духовная жизнь. Таким стержнем в Б. Михаиловке был о. Севастьян.

Остались впечатления от ночных богослужений, чтения страстных Евангелий, общих трапез. Служили мы тайно в разных домах на переносном антиминсе. Богослужения продолжались всю ночь. В 21 час начинали Всенощную, потом Литургию. В пять часов утра все заканчивалось, и я шёл спать. Все расходились. Отец Севастьян пил чай, и шел в другой дом служить обедницу, а потом начинались требы. Их разрешали служить в молитвенном доме.

Приход был большой. Число прихожан совпадало с числом жителей. По составу это были раскулаченные переселенцы. По соседству располагались немецкие поселения со строгой планировкой улиц, чистотой, порядком, палисадниками возле каждого дома. Иногда вдвоём с батюшкой мы путешествовали на Мелькомбинат, где жили многие из прихожан. Мы выходили утром, пока было прохладно. Батюшка шел лёгкой походкой в сапогах и подряснике. Мелькомбинат находился километрах в трёх от Б. Михаиловки. Это был большой посёлок с крепкими крестьянскими хозяйствами. На бесплодном песчанике всё росло и цвело, как в Земле Обетованной. Крестьяне сами копали колодцы, придумывали технику. Семьи были многодетные, по восемь — десять человек. В семьях сохранялся патриархальный уклад.

Одной из первых серьёзных книг для меня было «Введение в философию» Челпанова. Мне понравился «Отечник», и я перечитал все патерики. Однажды власти разрешили послужить в молитвенном доме Великую Пятницу, Субботу и Пасху к радости всего прихода. В книге об отце Севастьяне есть фотография, где я запечатлён на общем снимке с ним. Отец Севастьян был невысокого роста, худенький, седые и редкие, но длинные волосы и седая борода. Собор 1988 г. его прославил одним из первых среди новомучеников. Батюшка пробудил мой интерес к церковной жизни. Моё решение служить Церкви созрело в тринадцать лет. Это действительно был замечательный Пастырь, и общение с ним привело меня в храм навсегда. С тех пор моё сознание нашло точку опоры в Промысле Божием. Тайна Промысла открывалась мне в жизненных обстоятельствах. С тех пор Промысел Божий строит мою судьбу, а я только принимаю её с благодарностью Богу.

В 1954 году он становится послушником Киево-Печерской Лавры, затем поступает в Киевскую духовную академию. В 1956 году был исключен из семинарии будущим лжепатриархом Филаретом (Денисенко) по политическим мотивам.

Из Лавры я поступил в Киевскую семинарию, когда мне исполнилось 18 лет. Семинарская жизнь была следующим светлым и радостным периодом моей жизни.

У нас были замечательные педагоги. Ректор протоиерей Николай Концевич и инспектор протоиерей Константин Карчевский. Незабываемые люди. Мне нравилось учиться, учился я отлично.

Много времени проводил за чтением. Изобилие книг, о которых можно было только мечтать в те годы. Нам давались темы по всем дисциплинам, и нужно было написать несколько сочинений в течение года. За каждую пятёрку по сочинению платили пять руб. Это были деньги, дополнявшие стипендию, тоже пять руб.

Потом сменили Ректора и инспектора, на третий год снова поменяли, и пришёл игумен Филарет (Михаил Денисенко). Ему тогда было тридцать лет. Инспектором назначили священника В. Муратова (позднее он снял с себя сан и работал на каком-то заводе). У меня был круг близких друзей. Нас было пятеро, и Муратов называл нас «благочестивыми негодяями». Было несколько эпизодов, которые приписывали мне, хотя я о них узнал спустя несколько лет после ухода из семинарии. Участвовал я в двух эпизодах.

Первый, с крестиками. Лёня Свистун предложил сделать всем семинаристам значки из бронзы, завинчивающиеся на чёрном семинарском френче. Ребятам понравились желтые полированные крестики на черном фоне. Нашли токаря, который вытачивал их по 5 руб., собрали деньги. Семинарское начальство с удивлением увидело значки на всех семинаристах и начало борьбу со значками, применяя физическую силу для их изъятия.

Второй эпизод связан с празднованием Первого мая. В 1959 году оно пришлось на Великую Пятницу, день сугубого поста. Филарет назначил торжественное собрание, во втором отделении хор с патриотическими песнями. Леня Свистун предложил мне пойти к ректору с протестом. Мы пошли, и Филарет произнёс воспитательную речь о любви к советской власти: «я сын шахтера, стал архимандритом и ректором. При какой другой власти это могло бы случиться? Под чьим небом вы живёте? Чей хлеб едите? По чьей земле ходите? Вы неблагодарные, вас советская власть учит…» и т.д. Это была последняя капля. Инициативу разговора, видимо, приписали мне. Леня был социально близким, сын рабочего, отец погиб на войне, а моего отца расстреляли как «врага народа».

Конечно, я был на торжественном собрании 1 мая, слушал речь Филарета о солидарности трудящихся, пел с хором «Коммунистической партии хвала», кстати, красивое музыкальное произведение и другие песни. Протест был последней каплей, и Филарет перед экзаменами заставил меня написать заявление об отчислении из Киевской семинарии «по собственному желанию».

Затем Павла рукополагают в диаконы, а в 1964 году во священники. В 1970 году был осуждён на 3 года лагерей по обвинению за «клевету на советский строй». В 1971 году, в связи с волнениями в ИТУ посёлка Кызыл-Тепа, потерял правую ногу.

С 1976 года — клирик Псковской епархии. До 22 февраля 2008 года был настоятелем храма святых Жен Мироносиц города Пскова. Освобождён от должности указом архиепископа Псковского и Великолукского Евсевия (Саввина), но с сохранением права службы.новости сайта &.pravmir.ru›ubit-svyashhennik-pavel-adelgejm/

«Я не хочу печалить вас ничем» – тоже признак духовной любви

Любовь – это состояние души, и присуще только человеку, как образу Божьему. А мы знаем, что Бог есть любовь. Любовь – это нормальное состояние человека.

Раньше про любовь между мужчиной и женщиной не говорили вообще. Говорить об этом стали в аристократических кругах, начитавшись французской литературы.

В прежние времена говорили не «я его люблю», а «я его жалею». Слово «любовь» слышалось в храме, а не дома. Значит ли это, что не было любви? Нет. Само слово «жалею» означает, что что-то жалит человека, уязвляет, т.е. я нахожусь по отношению в состоянии боли за этого человека. Вот она какая, настоящая любовь. Так человек определял свое чувство к невесте (жениху) – желание помочь, сопричастности его жизни и страданиям. Человек сочувствует муке другого человека, поэтому говорит «я его (её) жалею». Т.е. любовь проявляется тогда, когда человек хочет и не может не разделить скорбь любимого человека, когда его проблемы становятся твоими собственными. Если этого нет, то это уже проявление нелюбви.

А состояние любви, конечно, можно развивать, хотя любовь может и погаснуть. Ведь сказано, «возлюби ближнего твоего, как самого себя». Т.е. это призыв к самопожертвованию – делай другим то, что хочешь, чтобы делали тебе, и не делай другим то, чего не хочешь себе. Конечно, это определенный труд, но человек, который старается, получает от Господа благодать.

А дальше нужно проверить себя временем. Ведь мы живем в духовном мире, мы знаем, что есть такое явление, как очарование. Человек может очароваться, и в таком состоянии он находится, как бы в опьянении. Т.е., когда ему хорошо, но он способен совершить нетрезвый поступок, который приведет его к очень плохим последствиям. Если понравилась девушка, это не значит, что это настоящая любовь. Чувство нужно проверить временем.

Есть замечательное стихотворение Пушкина, в котором – такая строчка: «я не хочу печалить вас ничем». Это пример того, что человек поднялся от эроса до агапэ. То есть, от любви плотской к любви духовной. Это же – путь преодоления несчастья, страдания несчастной любви.

Помочь оценить своё состояние помогает цитата из апостола Павла (1 Кор., 13, 4; 8), которую называют гимном любви: «Любовь долготерпит, милосердствует, любовь не завидует, любовь не превозносится, не гордится не бесчинствует, не ищет своего, не раздражается, не мыслит зла, не радуется неправде, а сорадуется истине; все покрывает, всему верит, всего надеется, все переносит. Любовь никогда не перестает, хотя и пророчества прекратятся, и языки умолкнут, и знание упразднится… А теперь пребывают сии три: вера, надежда, любовь; но любовь из них больше».

Можно проверить своё чувство, вспомнив, что «любовь не ищет своего». Любовь проявляется, прежде всего, в отсутствии эгоизма.

Состояние любви, конечно, не простое, и для того, чтобы как-то анализировать его, нужно понимать, что человек создан трехсоставным – в нем есть дух, душа и тело. В греческом языке есть два или даже три понятия любви. Для нас из них важны эрос (плотская любовь) и агапэ (любовь душевная). Разница между ними ясна. Т.е., если в человеке есть только эротическое начало, то это не любовь. Это, скажем так, влечение, обусловленное биологией.

Но человек поврежден грехом. И то, что в нем было заложено от Бога, – влечение к противоположному полу, в нем помрачилось и сдвинулось в сторону животной части. Если сначала дух управлял душой, а душа – телом, то теперь тело управляет душой… Раньше наслаждение было только духовным, только в том виде, которое называлось агапэ, а эротической любви не было.

Существующие эротические отношения, даже те, которые узаконены нравственным законом человека, все равно свидетельствуют о помраченности. Человек стал хуже животного, поскольку животные соединяются только в определенные периоды. Самка не подпустит самца, например, во время беременности. Человечество же, чем дольше существует, тем больше развращается. Если у животных всё происходит с целью воспроизведения, то у человека ради определенных ощущений. Раньше о любви так много, как сейчас, не говорили, но её было больше.

Сейчас – не так. Почему? Давно сказано, что при кончине мира «по причине умножения беззакония у многих охладеет любовь».
сергей николаев

 

Андрей Зайцев хлопает дверью ;Можно ли уйти из Церкви? &;В последнее время стало модно говорить о том, что люди уходят из Церкви. Друзья и знакомые меняют паломнические поездки по монастырям на отдых у моря, а размышления о смысле жизни на разговоры о покупке квартиры или устройстве на новую работу.

В храмы православные в лучшем случае приходят, чтобы причастить своих детей, а в остальное время предаются мирским заботам. К Богу их могут вернуть лишь скорби и болезни.Прекрасная колонка Владимира Берхина, содержание которой я пересказал выше, — лишь часть картины. На самом деле уйти из Церкви невозможно.>Бывает, что человек на время прекращает молиться в храме, оставляет в социальных сетях критические записи о духовенстве и мирянах, начинает есть сосиски в Великий пост. Он может даже говорить о том, что «Бог у него в душе», но при этом он все равно остается членом Церкви.

По себе знаю, что у христианина иногда возникает подростковое желание доказать Богу свою взрослость и самодостаточность. Это состояние очень похоже на то, как ребенок 10 -12 лет начинает один ездить в общественном транспорте, чрезвычайно этим гордится и думает, что стал взрослым.

Умные родители не возражают против таких проявлений самостоятельности, но стараются защитить своего сына или дочь на расстоянии: объясняют им правила поведения, просят звонить из школы или после прогулки с друзьями, но при этом не контролируют каждый его шаг и не подтыкают по ночам одеяло своему чаду.

Лет в 20 я тоже считал, что стал достаточно умным и попытался решить проблемы Церкви простыми методами. На время я перестал ходить в храм, начал читать ужасно смелые книжки о том, что богослужение можно совершать на русском языке, а епископов выбирать на собрании клириков и мирян. Стал бороться с Православием, под которым понимал безудержный патриотизм, почитание монархии и стремление заставить всех жить по «Домострою».

Пару лет я чувствовал себя настоящим героем и всячески подчеркивал свою свободу от этого «кондового православия», а потом встретил очень хорошего священника, повзрослел и понял, что боролся я не с Церковью, а с той карикатурой на нее, которую создал в своей голове.

Бог сумел обратить мой критицизм на пользу и в буквальном смысле слова заставил изучать историю Церкви. Стремясь доказать свою правоту, я неожиданно понял, что ломлюсь в открытую дверь. В начале прошлого столетия все те проблемы, что пришли мне в голову, открыто обсуждались на Предсоборных слушаниях и Поместном соборе 1917-1918 годов.

Иными словами, я так и не смог уйти из Церкви. Я хлопнул дверью, а затем крадучись вернулся через другой вход, перестал помогать в алтаре и петь на клиросе, но зато стал читать научные монографии, а затем писать и собственные статьи.

Все наши споры о достойных и недостойных священниках и епископах, все наши уходы из Церкви и возвращения в нее были описаны в начале 90-х годов прошлого столетия Сергеем Аверинцевым, сказавшим, что наши новые православные очень похожи на детей и подростков. Сперва они видят святого в каждом епископе с окладистой бородой, а затем с самозабвением рассказывают друг другу о том, как встретили в храме грубоватую старушку или раздражительного батюшку.

Такие «уходы» из храмов происходят постоянно, и Бог находит способы вернуть людей обратно.

Скорби, кстати, самый простой способ воздействия, а потому Христос часто напоминает человеку о Себе более мягкими способами: кто-то получает верующую жену, другому попадается в руки интересная книга или хорошие друзья, способные рассказать о настоящем христианстве. В результате человек вновь возвращается в Церковь.

Другое дело, что мы часто увязываем меру церковности человека с частотой посещения им богослужения. Это очень простой подход, с помощью которого можно легко найти толпы покинувших Церковь. Если раньше Вася ходил в храм раз в две недели, а теперь делает это 10 раз в год, то с помощью простейшего измерителя православности я могу просчитать даже степень его отдаленности от Христа.

Беда лишь в том, что мера любви не всегда связана с частотой встреч. Дети, живущие в другом городе, любят своих маму и папу не меньше тех, кто живет в одной квартире с родителями.

Наши споры о том, кто ушел из Церкви, лишь доказывают обратное — перестать быть христианином очень сложно. Если человек не предан анафеме, если он публично не отрекся от Христа и не перешел в другую веру, то говорить о его расцерковлении рано, как нельзя называть сиротами или людьми, потерявшими родителей, тех, кто не живет с ними водном доме.


 Автор: ЗАЙЦЕВ Андрей /foma.ru›Можно ли уйти из Церкви

 

Почему люди идут в монастырь? (послушница И.) 


Часто на монахов смотрят с явным непониманием. Бытует мнение, что уход в монастырь обусловлен потерей всякого интереса к жизни. Многие думают, что монахи – это несчастные люди, которые добровольно лишают себя земных радостей, по причине какого-то страшного потрясения. Молодая девушка в монашеских одеждах, чаще всего, вызывает чувство глубокого сострадания. Монастырская жизнь представляется абсолютно безрадостной. Так ли это? Что же заставляет человека оставить все: родных, дом, временные удовольствия, одеть черную одежду и удалиться от мира? К монашеству призывает Бог, и трудно объяснить это человеку, который ни разу не переступил порог храма.

В монастырь приходят разные люди: пожилые и молодые, желающие посвятить всю свою жизнь Богу и те, кто перед смертью хотел бы принести покаяние. Приходят в монастырь и те, кто хочет укрыться от мирских проблем, не понимая, что монашеская жизнь ни сколько не легче, а во многом даже и труднее мирской. Но эти люди в скором времени понимают, что такой путь совсем не для них и, чаще всего, уходят сами. Важно знать ради чего стоит идти в монастырь, осознавать всю серьезность и ответственность такого поступка. Тот, кто, вступив на этот путь, оглядывается назад – неблагонадежен для Царствия Небесного, а путь этот весьма труден, сопровождается многими скорбями и лишениями. Отвержение своей воли, умерщвление плоти, борьба со страстями, собственным самолюбием и эгоизмом – вот, что переживают живущие за монастырской оградой. Внутренняя брань страшнее всякого внешнего неудобства, которое так же часто приходится сносить инокам. И что же? Понимая все это, молодые юноши и девушки отказывались и отказываются от «нормальной», в представлении многих, жизни и добровольно идут на все эти мучения. Многим кажется это глупым, однако такой поступок вовсе не глуп, решившиеся на него взамен получают нечто несоизмеримо большее – претерпевшие все, по кончине своей, наследуют вечное блаженство в Царствии Божием. Одно только осознание такой участи утешает и согревает души послушников, однако и земная жизнь их не лишена радостей, напротив, никто из истинных подвижников и монахов не променяет то утешение и радость, которые дает им Господь за терпение и послушание, на скудные земные блага. Пережив, хотя бы раз в жизни, действие Божественной Благодати, они теряют всякий интерес ко всему остальному, тому, к чему все мы привязаны и без чего нам, кажется, нельзя жить.

Так какие же радости у монахов? Их так много, что перечислить все будет невозможно, да и не стоит этого делать. Но о некоторых, все же, можно упомянуть, чтобы разрушить миф о том, что в монастырях живут хмурые и несчастные люди. Многие паломники с удивлением открывают для себя, что в монастыре все сияют, охотно разговаривают с гостями, всячески стараются им помочь и радуются жизни. Приехав в обитель, будто бы попадаешь в другой мир. Настоящий рай. Все здесь приветливые и улыбчивые, не знают мирской суеты, не смотрят новости, не видят той грязи, которая царит повсюду. Все насельники – это одна большая семья. Придите и сами увидите, какая между ними любовь, как трепетно и со вниманием они друг к другу относятся, и не только друг к другу, но и ко всему живому. Повсюду жизнь, растения, даже если монастырь городской, там обязательно будут цветы и деревья, за которыми заботливо ухаживают послушники. А Матушка – это настоящая мама. Даже в мужском монастыре игумен не отец, а мать. Заботится она о своих детях, за каждого переживает и болит ее сердце. Что может быть дороже этого? Кто бы ни хотел жить в такой семье? Конечно, всякое может случится, мы живые люди, со своими страстями и немощами. Многое и потерпеть приходится, но без этого не спастись. Однако терпя немощи ближнего и, стараясь где-то отречься своей воли, мы, тем самым, учимся состраданию и любви.

Жизнь монаха трудная. Но и жизнь всякого человека трудна! Однако у монашествующих есть то, чего нет у других – это настоящая свобода! Настоящая жизнь! В монастырях нет суеты, но жизнь не стоит здесь на месте, она кипит. Насельники много трудятся на послушаниях, но труд этот приносит большое утешение, если выполнять работу ради Бога. Во всем виден смысл, и время не проходит впустую. Но самое главное – это молитва! Ведь именно в молитвенном общении с Богом и состоит истинная радость и утешение монаха!

Послушница И.solba.ru›media…pochemu-ljudi-idut-v-monastyr/

За монастырской оградой (рассказ паломницы)


На мартовские выходные я подумала, хорошо бы поехать куда-нибудь подальше от городского шума. Господь словно услышал мои чаяния. Неожиданно подвернулась трехдневная паломническая поездка в Николо-Сольбинский монастырь.

Наш путь лежал через старинный Переславль-Залесский. Побывав почти во всех древних храмах города, поздно вечером приехали в обитель. За высокой стеной виднелись белоснежные храмы со звездными куполами и светящимися крестами на витражах.

Нас приветливо встретили сестры и разместили в двух гостиницах. Меня с попутчицей Ниной поселили в трехместный номер Никольского корпуса. Это большой сестринский корпус с храмом в честь Святителя Николая. Интерьер гостиницы приятно удивил нас. Отделанные гранитом стены, изящные люстры, уютные холлы с растениями, оригинально декорированные тюлем окна. В номере современная мебель с комодами и тумбочками, и очень удобные кровати с ортопедическими матрасами. Во всем чувствовалась заботливая рука: постели красиво убраны, на столе поднос с чайником и чайными приборами, пакетиками чая и сахара, на случай, если захочется попить чаю. Кругом безукоризненная чистота.

Одна сторона гостиничных номеров была с видом на бескрайний лес, а другая – на тихий внутренний двор монастыря. Поскольку в комнате было очень тепло, мы приоткрыли окно. Чудесный вид предстал нашему взору. От снега и белоснежных храмов было белым-бело. Небольшая аллея из туй, вела к главному храму обители в честь Успения Божией Матери. В нем шла вечерняя служба, и через динамики лилось дивное пение монашеского хора. Улеглись житейские страсти и помышления – мы за монастырской оградой.

На другой день после трапезы отправились на экскурсию по монастырю. Слушая историю обители, мы не могли надышаться чистейшим воздухом. Вокруг нетронутые дремучие леса. Красота природы естественным образом сочеталась с изумительной архитектурой храмов. Как будто это место изначально было предназначено Господом для обители.

Погуляли вдоль речки Сольбы, на которой стоит купаленка. «Солба» в переводе с угро-финского означает «живая вода». Набрали воды из источника, которая, по рассказам, имеет целительную силу.

Точно неизвестно, кем и когда основан Николо - Сольбинский монастырь, но существует он уже более пяти веков и первоначально был мужским. Обитель названа в честь главной святыни монастыря – чудотворной иконы святителя

Николая, чудесным образом явившейся на этом месте.

За свою многовековую историю обитель пережила периоды расцвета и разорения. Но всякий раз, по милости Божией, возрождалась. Так произошло и в прошлом веке. Упраздненный большевиками во время гонений на Церковь, он был разграблен. В его постройках размещалась сельскохозяйственная коммуна, затем детский дом и, наконец, лечебница для душевнобольных. Со временем монастырь приходит в запустение, а его территория превращается в огромную свалку. В 1994 году поруганная святыня возвращается в лоно Церкви. Возродить ее ,казалось, невозможно. Однако, что «невозможно людям, возможно Богу».

Зимой 1999 года сюда приезжает с тремя сестрами монахиня Еротиида, назначенная настоятельницей монастыря. Чтобы наладить жизнь в глухом лесу, без телефонной связи, транспорта, при нехватке продуктов, от сестер потребовалось немало мужества, каждодневного труда, напряжения всех духовных и физических сил. При этом они ежедневно совершали полный круг Богослужений. Труд и молитва сотворили чудо. Прошло десять лет и этого места не узнать. Масштаб возведенных монастырских построек сопоставим с постройками древнерусской крепости. Уже возведено девять храмов, на очереди десятый.

Лишь колокольный звон и детские голоса нарушают тишину этого благословенного места. При монастыре существует приют для девочек-сирот, для которых монастырь стал настоящим домом. Многое делается для обучения и воспитания детей, и количество детей быстро увеличивается.

Смелая в своих планах матушка Еротиида, задумала превратить монастырь в крупный центр просвещения, паломничества и милосердия. Со школой, приютом, гостиницей, больницей и даже музеем монашества. К сожалению, паломники, приезжая в монастырь, не знают историю Православия не понимают смысла и цели монашеской жизни. Известно, что монастыри испокон века были очагами культуры и искусства. Многие научные открытия, плодами которых человечество пользуется до сих пор, сделаны в тишине монашеских келий. Спектр этих открытий весьма широк: от шипучих вин и кофе до молекулы ДНК.

Николо-Сольбинская обитель – чудный приют для тех, кто хочет отдохнуть душой, помолиться в тишине и уединении. Благо условия для проживания превосходные. В двух гостиницах комфортабельные одноместные, двухместные и трехместные номера с удобствами. Кормят в монастыре очень вкусно. Продукты собственного хозяйства и отменного качества. А какой монахини пекут хлеб! Сестры в монастыре очень приветливы, естественны и с чувством юмора.

Впрочем, их практически не было видно: они трудились как пчелки на послушаниях.

Издревле монастыри обносились каменной стеной, которая, с одной стороны, служила духовной оградой от мира, а с другой – защищала от внешнего врага. Так создавался особый климат, особое духовное пространство уединенности и покоя, столь необходимые для внутренней жизни. В Николо-Сольбинском монастыре строящиеся стены предназначены не только для безопасности женской обители. Это здания, в которых размещаются монастырские службы: пекарня, монастырская лавка, керамическая мастерская мастерская, а также гостиница, детский приют и школа. В перспективе – золотошвейная, иконописная, переплетная мастерские и библиотека.

Работы в монастыре непочатый край. Поэтому обители нужна помощь. «Монастыри пусть будут для тебя пристанищем. Прибегай к ним. Прими них участие, и утешь их в нищете их… Если есть у тебя нужное для них, принеси им. Ты отдашь это в руки Божии. Подай немногое, и возвратят во сто крат », - писал преподобный Иосиф Волоцкий.

А какая была ночная служба! Она началась с чтения 12 псалмов в сопровождении хора и закончилась Литургией, на которой мы просили Божиего благословения и помощи в трудах. Причастившись Святых Христовых тайн, мы получили великую радость.

Перед отъездом мы «опустошили» магазин монастырских продуктов, прикупив свежие творог, сметану, масло, колбасу. А в качестве сувениров – симпатичные глиняные горшочки, которые делают в керамической мастерской.

Очень хорошее впечатление осталось у меня от этой поездки. Удобства, трапеза, гостеприимная атмосфера – все было замечательно. Но другое главное. Что меня особенно впечатлило и запомнилось надолго – вера. Мы увидели пример крепкой веры, упования на Господа, молитвы и труды. Все по Евангелию: «если бы вы имели веру с горчичное зерно…». И я решила чаще приезжать на Сольбу и прикладываться к источнику живой воды, преображающему душу. Ведь «солба» означает «живая вода».

Любовь Маркова .>solba.ru›media…za-monastyrskojj-ogradojj-rasskaz

Что такое счастье? (размышление одной сестры)
Счастье... Какое это заманчивое и желанное для всех слово. Все хотят быть счастливыми. А что же такое счастье?a href='http://pravznak.msk.ru/uploads_user/53386000/53385787/240219.jpg'>=" /> />Часто приходится слышать ответ: «любить и быть любимым», «иметь послушных детей», «быть кому-то нужным». Я отвечу: мое монашество – это счастье.
А что если тебя предадут, отвернутся любимые, и ты никому не будешь нужен. Может и дети непослушные, или их совсем нет. А на многих лицах вовсе увидишь только грусть, а то и угрюмость. И этим людям просто не повезло, что они родились несчастными. Значит, счастье человека может зависеть от какого-то события в его жизни? Событие прошло и счастье вместе с ним. Сказал Господь, что человек рождается в мир для радости. Для вечной радости. И радость эта или счастье не одна минута, а вся жизнь. Это привычное для всех слово, как и любовь, есть что-то более глубокое, чем мы думаем.
Но в чем оно отражается? Где найти его? – мучительно я задавала себе этот вопрос.
И один случай дал мне ответ. Однажды я крепко повздорила с одной сестрой. Грешная душа взвешивала все «за» и «против», а помраченный ум выносил приговор: «Она это так сказала, так сделала. Это ее вина!» Обида, как тяжелый камень, легла на душу. День клонился к вечеру.
Малиновый закат напомнил слова святых отцов: «Да не зайдет солнце в гневе вашем». Эх, не монашеское это дело. Работай, душа, работай! Ищи вину в себе, проси прощенья! Не знаешь в чем? А как же ты в гневе ближнему ответила. Зло за зло, око за око, так что-ли?
А сколько людей видели вашу сцену и соблазнились этим поведением? А то, что камень на твоей душе - это ли не свидетельство твоей вины? Наконец, Господа, Отца твоего…ты не опечалила?
Конечно! Помню я в детстве как печалились родители, когда мы не поделив что-то ссорились. Какая боль была в их глазах. Еще большая боль в очах Божиих.
Я быстро побежала к обиденой сестре. «Прости меня, я виновата!» Она словно ждала этих слов: «Ты меня прости, это моя вина!»
Я вышла на улицу и вздохнула свежий, морозный воздух. Как легко! Счастье-то какое! И поймала себя на слове. Ах вот оно счастье! Но неужели надо с кем-то поссориться, что бы испытать его?
Конечно, не нужно. Нас повсюду окружают люди, перед которыми мы виноваты: кому-то не уделили внимание, кому-то сказали резкое слово.
Наконец, есть Тот, кому мы всегда должны говорить: «Прости!» Разве не за что Его – Сердцеведца нашего просить прощения? За то, что осудила человека, когда не знаю ни воспитание, ни обстоятельств его жизни. Что позавидовала и захотела то, что у соседа моего. Что стояла на службе и рассуждала, как комнату обустроить. Что начинаю дела и не довожу до конца. Что от моего плохого настроения могу прикрикнуть на домашних. Что возьму чуть-чуть что-нибудь, никто не видит, ну это очень мало.
Сколько таких мыслей и делишек мало-помалу ложатся тяжелым камнем на душу. И не понимаем мы, отчего грусть такая и хмурость. Что же случилось? А что так тяжко-то?
«Прости меня, Господи, что опять огорчила Тебя»- только такими словами в каждый день и каждую минуту можем разбивать мы свои камни. «Помоги мне исправиться, побороть в себе это». И Господь поможет, обязательно поможет. Ведь ты каешься в своем проступке, открываешься, смиряешься, а значит, признаешь свое бессилие и немощь. Вот тогда Господь берет тебя на руки и Сам носит. И смиренным дает благодать, т.е. ту радость неземную несравнимую ни с чем, которая откладывает свой отпечаток. Ты смотришь на это лицо и уверен: этот человек счастлив.
Он всегда счастлив, потому что признает свои ошибки, ищет помощи Божией и верит Ему.
… Душа моя, что не хватает тебе для счастья?
Покаяния…
Какое же это счастье - иметь такого Бога, которому ничего не нужно, только наше покаяние.



Монахиня N .
solba.ru›…chto-takoe-schaste-razmyshlenie…sestry/

Сестрица Аленушка

Тихо и нежно звучал голосок Аленки, читавшей вслух подаренную батюшкой книгу. Никто ее не слушал, но она все же четко проговаривала вполголоса каждое слово, чтобы из сухих этих слов родилась перед ней картина… "В воскресный день в храме на Литургии, младенец трижды возгласил во чреве матери - перед чтением Евангелия, во время пения Херувимской песни и при возгласе "Святая святым". Младенец прежде рождения явил всем знамение, что он будет служителем Святые Троицы…"

Аленка закашлялась, отложила книгу, натянула одеяло до подбородка. Дверь приоткрылась, и показалось красивое, сильно накрашенное мамино лицо. Увидев, что дочка не спит, мама вошла.

- Аленушка, ты как?

Подошла, положила ладонь на лоб.

- Температура не спадает! Как же ты так, а? И книжка… Тебе сейчас читать вредно! Голова болит?

Алена виновато улыбнулась.

- Чуть-чуть.

- Попробуй заснуть. На работу сама мне позвонишь, а то еще разбужу ненароком. Температуру меряй. Таблетки пей и чай с медом. Отцу тоже позвони. Я пошла. А ты - спи. И чтобы - никакого чтения!

Едва захлопнулась дверь, Аленка перекрестилась и вновь взялась за чтение жития Преподобного Сергия Радонежского...

***

Библиотеку закрыли на полчаса, и дамы, достав термосы и бутерброды, принялись за обед. Задребезжал телефон. - Галина, это тебя!

Аленкина мама взяла трубку.

Одна из женщин, новая работница, зевая, вытащила сигареты.

- Ох, скука скучная. Ой, бабы, кабы не нужда, ни за что б я к вам сюда не пришла.

- И то верно, - в тон заверещала худая, красивая девица в очках. - Ну ладно б оклад был... А то здесь вон одна - только из школы, другая - потому что делать ничего больше не умеет, - да ее муж содержит, ладно, - и я - высокоученая. Вот диплом получу, уйду во что-нибудь коммерческое.

- Да кому они сейчас нужны, твои дипломы? - с неизменным зевком вопросила новенькая. - Ты молодая, бойкая, может, и устроишься куда... А я-то? Галку муж, говоришь, содержит, тебя - родители, ну а меня - кто? Я здесь на время. Под сокращение попала, а тут вроде от дома близко. Уйду скоро.

- И библиотеку закроют, - добавила вернувшаяся Галина. - Если разбежитесь все.

- Кому нужны сейчас библиотеки, Галь? - спросила новенькая. - Любовные романы и так на каждом прилавке можно купить. А ты чего такая невеселая?

- Будешь веселой! Дочка звонила. Почти уж неделю температура не ниже тридцати восьми. У всех дети как дети, два дня поболеют, покашляют, и здоровы. А моя - три раза за зиму, и не меньше, чем на две недели.

- Большая дочка-то? - поинтересовалась девица в очках.

- Большая. Пятнадцать скоро. А здоровья с детства как не было, так и нет. Ох, девки, и намучалась я с ней. Да тут еще…

- Че-е-го? - зевая, спросила новенькая.

- Да опять залетела, - Галина махнула рукой. - И предохранялась ведь. Чего теперь делать, и не знаю.

- А чего не знаешь-то, - ухмыльнулась новенькая. - Рожать, что ль, собираешься?

- Ой, нет! Как вспомню про Аленку, про болячки ее, да про странности всякие... С одной замучалась! Муж хоть и зарабатывает, но на троих еле хватает.

- Тогда какие проблемы? Чистки, что ль, боишься? Слушай, а хочешь, я тебе таблетки принесу? Проглотишь, и все в порядке.

- Давай...

- Принесу завтра. Ладно, открываться пора. Стучатся уже, или кажется?

***

...Среди ночи Аленку как будто сильно толкнули в грудь. Она в испуге раскрыла воспаленные глаза, и взгляд ее потонул в темноте. Лишь в щель между полом и дверью пробивался свет, значит, родители на кухне. Алена лежала и прислушивалась к своим ощущениям. Кроме изнурительного, но уже привычного жара и легкой ломоты в глазах, она чувствовала что-то иное, неприятное и тяжкое, описанию не поддающееся... На сердце вдруг навалилась тоска, и ей захотелось плакать. Поддавшись внезапному порыву, Аленка вскочила с кровати, накинула халатик и босиком побежала на кухню, туда, где горел свет…

Галина кормила мужа, одновременно обсуждая возникшую проблему.

- А что делать? - он пожал плечами. - Справишься, что ли, с двоими?

- Тут и думать нечего. Меня больше Алена беспокоит. Она и так всегда была необычная. А тут еще эта Церковь… Я понимаю, там, на Пасху, свечку поставить... Но ведь каждое воскресенье ходит!

- Я поговорю с ней, - поддержал папа, прожевывая котлету. Галина меж тем сокрушенно покачивала головой, вспоминая странности Аленки. Она достала принесенные ей новенькой таблетки и проглотила, запив водой...

...Стакан выскользнул из рук, ужас сотряс вдруг онемевшее тело, и Галина, побелев, слушала, как, вырываясь из ее нутра, наполнял всю кухню, и, казалось, весь дом, и все существо ее, и все вокруг... детский крик. Крик нерожденного младенца, крик плача, крик боли... И ужас был в младенческом крике-плаче, как у взрослого, мыслящего и чувствующего существа... Так не мог кричать младенец, но это кричал он. И Галина, падая на стул, посмотрела на мужа, ища у него помощи, но и в его округлившихся глазах тоже был ужас…

- Ты... что-нибудь слышал? - Галина не могла поверить в происходящее.

- Да, - она не узнала его хриплого голоса. - Да... это кричал... наш ребенок.

Вот тут-то и вбежала Аленка, услышавшая непонятный крик, вбежала, громко и отчаянно плача, повторяя, словно знала наверняка:

- Это моя сестра... мама, что ты сделала с моей сестрой?!

Никто не задал вопроса, почему "сестра", никто не удивился, как вообще могло такое произойти, - Алена своим болезненным видом перепугала родителей. Если бы отец не поддержал ее, она упала бы от слабости. Он отнес ее на кровать. Измерили температуру - за сорок.

- Может, "скорую" вызвать? - металась Галина в отчаянии.

- Не надо, - попросила Аленка. - Не хочу уколов, дайте попить святой воды!

Мама искала святую воду.

- Господи, - простонал отец. - Если бы знать!

Галина подошла к Аленушке с чашкой. Отпив несколько глотков крещенской воды, Аленка успокоилась и уснула...

***

- Тебе лучше, дочка? - мама сидела у кровати и виновато улыбалась. В серо-голубых глазах Аленки она видела непривычную, очень странную для девочки, особенно такой, как Аленка, почти пугающую жесткость.

- Мама, моя сестра умерла?

Галина покачала головой.

- Нет. Но врачи сказали, что у меня родится больной ребенок.

Аленушка быстро отвернулась к стене.

- Дочка… ты не хочешь меня видеть?

- Нет. Я просто плачу.

Когда она вновь повернулось к маме, та с облегчением заметила, что взгляд светлых, полных слез Аленкиных глаз смягчился. Не было в них больше ничего пугающего, только страдание и сострадание…

- А почему ты уверена, что это девочка? - робко спросила Галина.

- Я видела ее во сне, - серьезно ответила Аленка. - Мама, она очень красивая!

И вдруг, вскочив с кровати, стала перебирать вещи в шкафу, отчаянно, умоляюще приговаривая:

- Нет, так нельзя, мамочка! Надо что-то делать, надо сестренку вымаливать, я в Сергиев Посад сейчас поеду...

- Куда?! - ужаснулась мать. - Бредишь, что ли? Немедленно ложись в кровать! Вот еще выдумки.

Аленка встала перед ней, напряженная и строгая, откинула длинные светлые волосы с лица.

- Нет, мамочка, это не выдумки, и ты меня не остановишь! Это знамение было. Она кричала! Кричала в тебе, нерожденный младенец. Мамочка! Поехали вместе в Сергиеву Лавру! Сергий, батюшка, он поможет...

- Остановись, Аленушка! У тебя же температура... Не пущу!

- Пустишь!

Галина почувствовала, что она не в силах ни голоса повысить, ни руки поднять... Обмякнув, она опустилась на Аленкину кровать и только глядела на дочь. Она не знала, что Аленка читает сейчас про себя "Живый в помощи". А когда Аленка ушла, Галина погрузилась в забытье, упав лицом в подушку.

К ночи Аленка не вернулась. Родители хотя и знали, что в Сергиевом Посаде живет подруга дочки, у которой можно заночевать, но, конечно, сильно тревожились.

- Как ты могла ее отпустить?! - ревел отец. - Ты - мать! Больную, с температурой!

Галина хотела возразить, но осеклась. Неожиданно для себя она сказала:

- Как я, мать, могла пытаться убить свою нерожденную дочь... как я могла искалечить ее?!

И отец, ощутив внезапный стыд, замолчал. Неожиданно для себя...

Они не знали, что в Сергиевом Посаде, близ Лавры, Аленушка уже в который раз на коленях читает акафист Преподобному Сергию, читает не глазами, а душой, вымаливая здоровье для нерожденной пока еще сестренки и вразумление для горячо любимых своих родителей. И верит, несомненно, что великий игумен Радонежский, обещавший, что никто не отыдет из Лавры его неутешенным, призрит на мольбы отроковицы и все свершит с Божьего произволения по слову ее...

2002 г.М . Кравцова

 

Мария Гатчинская19 апреля 2007 года в Павловском соборе г. Гатчины (Санкт-Петербургская епархия) состоялось всенародное прославление великой страдалицы и мученицы за веру Христову в период гонений мученицы Марии Гатчинской. Божественную литургию в этот день совершил митрополит Санкт-Петербургский и Ладожский Владимир.

Мученица Мария Гатчинская (в миру Лидия Александровна Лелянова) родилась в СПб в 1874 году. В шестнадцать лет девушку поразил тяжелый недуг - болезнь Паркинсона, которая стала следствием заболевания энцефалитом. На выпускные экзамены в женской гимназии, которую она заканчивала, Лидию привезли в инвалидной коляске.

Не помогли долгие курсы лечения, в том числе и заграницей. Болезнь продолжала неумолимо отнимать у девушки телесное здравие: у нее стали сохнуть руки и ноги, все тело ссыхалось и уменьшалось в размере. По воспоминаниям современников, никакое лечение не помогало. Она не стала владеть ногами, и всегда вынуждена была лежать, так как сидеть ей не давала постоянная страшная боль во всех тканях. Постепенно и руки отказали, и все тело ссохлось. Только голова и лицо оставались без всякого изменения. Лицо оставалось благообразным и светлым.

В том, что болезнь будущей матери Марии протекала необычно, видится особое действие Промысла Божьего. Тяжелый недуг не приобрел тех форм, которые обычно бывают неизбежными и, кроме поражения телесного, приводит также к разрушению личности.

Как отмечал первый составитель жизнеописаний многих новомучеников и исповедников Российских, в том числе, и м. Марии, священник Михаил Польский, «оказавшись полным физическим инвалидом, (мать Мария) не только не деградировала психически. Но обнаружила совершенно необычные не свойственные таким больным черты личности и характера: она сделалась чрезвычайно кроткой, смиренной, покорной, непритязательной, сосредоточенной в себе, углубилась в постоянную молитву, без малейшего ропота перенося свое тяжкое состояние».

В 1913 году семья Лидии переезжает в Гатчину. Здесь в 1922 году страдалица по благославлению священномученика Вениамина Петроградского была пострижена в монашество с именем Мария. Подвиг непрестанной молитвы, терпения скорбей и духовной помощи болящим и страждущим она несла в Гатчине, почему и назовут её Марией Гатчинской.

Ровно десять лет продолжалось благословенное Богом служение матери Марии. Прикованная к постели, она принимала десятки людей, среди которых были крестьяне, ремесленники, «бывшие люди», священники и даже архиереи. Слава её святости уже при жизни распространилась далеко за пределы Гатчины и Петрограда.

Господь ущедрил страдалицу даром любви, прозорливости и чудотворений. В следственном деле, по которому в числе других монашествующих проходила в 1932 году м. Мария, есть немало свидетельств об этих благодатных дарах. И те следователи, которые фабриковали обвинение против мученицы, по сути, сам и того не ведая, писали материалы для ее жития...

В 1927 году после выхода Декларации митрополита Сергия, матушка приняла сторону митрополита Иосифа Петроградского, сохраняя при этом верность местоблюстителю священномученику митрополиту Петру (Полянскому).

В конце жизни физическое состояние матушки настолько ухудшилось, что любое прикосновение вызывало нестерпимую боль. Несмотря на это, она по-прежнему принимала тех, кто нуждался в ее молитвенной помощи и духовном совете.

19 февраля 1932 года м. Мария вместе с сестрой были арестованы в ходе акции по «Изъятию монахов и монашек», которая проходила по всей стране. Матери Марии было предъявлено стандартное обвинение, причем в вину ей вменялась, в том числе, и проповедь Евангелия. По воспоминаниям современников, ее тащили со второго этажа дома под руки два чекиста, не обращая внимания на ее крики от боли, после чего бросили в кузов грузовика и увезли в Петроград.

Поместили мученицу в больницу Дома предварительного заключения, где она и скончалась 17 апреля 1932 года, будучи уже осужденной на три года ссылки. Тело мученицы было отдано невестке с требованием похоронить его без огласки...

Сразу после мученической кончины м. Марии, ее могилка неподалеку от часовни Ксении блаженной стала местом непрекращающегося паломничества верующих. Здесь служили панихиды, прикладывались к кресту, брали с могилки землю...

В 1981 году м. Мария была прославлена в сонме новомучеников и исповедников Российских Русской Православной Церкви за рубежом. Спустя 25 лет такое прославление произошло и на Родине.

В течение трех лет Гатчинское благочиние СПб епархии собирало и обобщало материалы, связанные с жизнью святой. Написанные в результате этой работы житие м. Марии стало основанием для ее канонизации, которая произошла 17 июля 2006 года.

А 26 марта 2007 года на Смоленском кладбище СПб были обретены святые мощи мученицы Марии Гатчинской, которые затем были торжественно перенесены в Гатчинский Павловский собор, где они покоятся ныне в благолепной раке и доступны для поклонения верующих, ищущих утешения в скорбях и болезнях, и восклицающих с верой и любовью: «Преподобномученице мати Марие, моли Бога о нас!».
В. Васильев 

28 августа 2013: Успение Богородицы
a href='http://pravznak.msk.ru/uploads_user/53386000/53385787/237414.jpg'>«Успение» — это устаревшее слово. В переводе на современный русский язык значит «смерть, кончина».


Что такое Успение Богородицы

Полное название праздника — Успение Пресвятой Владычицы нашей Богородицы и Приснодевы Марии. Это один из двунадесятых православных праздников. Двунадесятые праздники догматически тесно связаны с событиями земной жизни Господа Иисуса Христа и Богородицы и делятся на Господские (посвященные Господу Иисусу Христу) и Богородичные (посвященные Божией Матери). Успение — Богородичный праздник.

Праздник, который отмечается в Русской Православной Церкви 28 августа по новому стилю (15 августа по старому стилю), установлен в память о смерти Божией Матери. К нему христиан ведет двухнедельный Успенский пост, по строгости сравнимый с Великим постом. Интересно, что Успение – последний двунадесятый праздник православного церковного года (заканчивающегося 13 сентября по новому стилю).


Когда празднуется Успение Богородицы

Праздник Успения Пресвятой Богородицы отмечается 28 августа по новому стилю. У него есть 1 день предпразднства и 9 дней попразднства. Предпразднство – один или несколько дней перед большим праздником, в богослужения которого уже входят молитвословия, посвященные наступающему празднуемому событию. Соответственно, попразднство — такие же дни после праздника.


Что можно есть на Успение Богородицы

28 августа, в праздник Успения Божией Матери, если он выпадает на среду или пятницу, можно вкушать рыбу. В таком случае разговение переносится на следующий день. А вот если Успение выпадает на другие дни недели, то поста нет.


События Успения Богородицы
Успение Богородицы. 17 век, Перевятичи, Львовская обл., Украина

Все, что мы знаем о смерти Матери Господа Иисуса Христа, почерпнуто из церковного Предания. В канонических текстах мы не прочитаем ничего о том, как и при каких обстоятельствах Богородица отошла ко Господу и была погребена. Предание — один из источников нашего вероучения, вместе со Священным Писанием.

Из Нового Завета мы узнаем, что Спаситель, распятый на кресте, попросил своего ближайшего ученика — апостола Иоанна Богослова — заботиться о Марии: Увидев матерь и ученика тут стоящего, которого любил, говорит Матери Своей: Жено! Се, сын твой. Потом говорит ученику: се, Матерь твоя! И с этого времени ученик сей взял Ее к себе (Ин 19:26-27). После распятия Христова Богородицы вместе с учениками своего Сына пребывала в молитве и посте. В день Сошествия Святого Духа на апостолов (Пятидесятницу) она тоже получила дар Святого Духа.

В письменных памятниках начиная с IV века мы находим упоминания о том, как дальше жила Божия Матерь. Большинство авторов пишут, что она была телесно восхищена (то есть взята) с земли на небо. Произошло это так. За три дня до смерти Богородице явился Архангел Гавриил и возвестил о предстоящем Успении. В то время она пребывала в Иерусалиме. Все случилось именно так, как сказал Архангел. После смерти Пречистой Девы апостолы погребли ее тело в Гефсимании, там же, где покоились родители Богородицы и ее супруг — праведный Иосиф. На церемонии присутствовали все, кроме апостола Фомы. На третий день после погребения Фома захотел увидеть ее гроб. Гроб открыли, но тела Богородицы в нем уже не было — лишь ее плащаница.
История празднования Успения Богородицы

Достоверные сведения об истории праздника Успения начинаются лишь с конца VI века. Большинство церковных историков полагают, что праздник установили при византийском императоре Маврикии, каторый правил в 592–602 годы. Скорее всего, до этого времени Успение было в Константинополе поместным, то есть не общецерковным праздником.


Икона Успения Богородицы
Успение Богородицы. 14 век, храм Успения Богородицы, село Курицко, Великий Новгород

Традиционно иконописцы изображают Богородицу в центре образа — она лежит на смертном одре, по сторонам от нее — плачущие апостолы. Чуть позади ложа стоит Спаситель с душой Богоматери, изображаемой в виде спеленутого младенца.

В XI веке распространился расширенный вариант иконографии Успения, так называемый «облачный тип». Мы можем увидеть его, например, на фреске из церкви Святой Софии в Охриде в Македонии. В верхней части такой композиции изображаются апостолы, летящие к смертному одру Богоматери на облаках. Самый древний пример «облачного Успения» на Руси — это икона начала XIII века, которая происходит из новгородского Десятинного монастыря. В верхней части иконы изображен голубой полукруглый сегмент неба с золотыми звездами и фигуры ангелов, уносящих душу Богоматери. Сейчас этот образ хранится в Третьяковской галерее.

Часто у ложа Богородицы иконописцы изображают одну или несколько горящих свечей, которые символизируют молитву Богу.


Богослужение Успения

У праздника Успения есть один день предпразднства и 9 дней попразднства. Предпразднство – один или несколько дней перед большим праздником, в богослужения которого уже входят молитвословия, посвященные наступающему празднуемому событию. Соответственно, попразднство — такие же дни после праздника.

Отдание праздника совершается 5 сентября по новому стилю. А предшествует Успению Божией Матери двухнедельный Успенский пост. Он длится с 14 по 27 августа.

Существует особая Служба погребению Богоматери. Ее совершают по подобию службы Утрени Великой Субботы; во время нее читают 17-ю кафизму — «Блаженни непорочнии». В настоящее время Чин погребения Богоматери можно увидеть во многих кафедральных и приходских храмах на второй или третий день праздника. Богослужение начинается со всенощного бдения. На великом славословии духовенство храма выходит к лежащей посреди храма плащанице с изображением Богоматери; кадит ей, а а потом обносит ее вокруг храма. После этого всех молящихся помазывают елеем (освященным маслом). И наконец читаются ектении (ряд молитвенных прошений) и отпуст (благословение молящихся на выход из храма по окончании богослужения).

Стихиры Успения в V веке написал Константинопольский патриарх Анатолий. А в VIII веке Косма Маюмский и Иоанн Дамаскин написали два канона этого праздника.


Молитвы Успения Богородицы
Тропарь Успения Богородицы

глас 1

В рождестве девство сохранила еси, во успении мира не оставила еси, Богородице, преставилася еси к животу, Мати сущи Живота, и молитвами Твоими избавляеши от смерти души наша.

Перевод:

При рождении Христа Ты, Богородица, сохранила девство и по преставлении не оставила мира; Ты перешла к вечной жизни, Мати Жизни, и молитвами Твоими избавляешь от смерти души наши.

Кондак Успения Богородицы
глас 2:

В молитвах Неусыпающую Богородицу и в предстательствах непреложное упование/гроб и умерщвление не удержаста: якоже бо Живота Матерь к животу престави во утробу Вселивыйся приснодевственную.
Перевод:

Богородицу, в молениях неустанную и в ходатайствах надежду неизменную, гроб и омертвение не удержали, ибо к жизни перенёс Её, как Матерь Жизни, Вселившийся в Ее утробу вечнодевственную.



Величание Успения Богородицы

Величаем Тя, Пренепорочная Мати Христа Бога нашего, и всеславное славим успение Твое.

Перевод:

Величаем Тебя, Пренепорочная Матерь Христа Бога нашего, и всеславное славим Успение Твое.


Митрополит Антоний Сурожский: Проповедь на Успение Божией Матери

(28 августа 1981 года)

Мы празднуем сегодня престольный праздник наш; мы все стоим перед единым и единственным Престолом, который существует: престол, на котором восседает Бог наш; но, как сказано в Священном Писании, Бог во святых почивает: не только в святых местах, но в сердце и в уме очищенных подвигом и благодатью, в жизни и в самой плоти святых.

И сегодня мы празднуем день Успения Святейшей всех святых — Божией Матери. Она уснула сном земли; но как Она была живой до самых глубин Своего естества, так и осталась Она живой: живой душою, вознесшейся к престолу Божию, живой и воскресшим телом Своим, которым Она предстоит теперь и молится о нас. Поистине Она являетсяпрестолом благодати; в Нее вселился Живой Бог, в утробе Ее Он был, как на престоле славы Своей. И с какой благодарностью, с каким изумлением мы думаем о Ней: Источник жизни, Живоносный Источник, как называет Ее Церковь, прославляя Ее в одной из икон, — Живоносный Источник, Богородица, кончает Свою земную жизнь, окруженная трепетною любовью всех.

Но что же Она оставляет нам? Одну только заповедь и один дивный пример. Заповедь — те слова, которые Она сказала слугам в Кане Галилейской: Что бы ни сказал Христос — то исполните... И они исполнили; и воды омовения стали добрым вином Царства Божия. Эту заповедь Она оставляет каждому из нас: пойми, каждый из нас, слово Христово, вслушайся в него и не будь только слушателем, но исполни его, и тогда все земное станет небесным, вечным, преображенным и прославленным...

И Она оставила нам пример: о Ней говорится в Евангелии, что каждое слово о Христе и, конечно, каждое слово Христово Она складывала в Свое сердце как сокровище, как самое драгоценное, что у Нее было...

Станем и мы учиться так слушать, как слушают всей любовью и всем благоговением, вслушиваться в каждое слово Спасителя. В Евангелии много сказано; но сердце каждого из нас отзывается то на одно, то на другое; и на что отозвалось мое или твое сердце — это слово, сказанное Спасителем Христом тебе и мне лично... И это слово нам надо сохранить как путь жизни, как точку соприкосновения между нами и Богом, как признак нашего родства и близости с Ним.

И если так будем жить, так слушать, так складывать в сердце своем слово Христово, как сеют семя во вспаханную землю, тогда и над нами исполнится то, что Елизавета сказала Божией Матери, когда Она к ней пришла: Блаженна веровавшая, ибо исполнится все, сказанное Тебе от Господа... Да будет это и с нами; да будет Матерь Божия нашим примером; воспримем Ее единственную заповедь, и только тогда прославление Ее нами в этом святом храме, который Ей дан в жилище, будет истинным, потому что мы поклонимся тогда Богу в Ней и через Нее и духом и истиной. Аминь.


Успенский собор Московского Кремля


В Успенском соборе в Кремле на протяжении шести веков возводили в сан епископов, митрополитов и патриархов, оглашали государственные акты, служили молебны перед военными походами и в честь побед.

Первое каменное здание собора заложили в 1326 году. Это сделали лично первый Московский митрополит Петр и князь Иван Калита. В конце XV века великий князь Иван III Васильевич повелел перестроить собор, в 1479-ом над этим проектом работал итальянский архитектор Аристотель Фиораванти.

Современный облик собора определился к середине XVII века. Именно тогда были созданы сохранившиеся до наших дней росписи и иконостас. Перед иконостасом стоят моленные места царя, царицы и патриарха. Также в XIV – XVII веках Успенский собор в Кремле был усыпальницей митрополитов и патриархов Русской Православной Церкви.

После революции 1917 года храм стал музеем. Богослужения в нем вновь начали проводить в 1990-ом.


Успенский собор во Владимире

Успенский собор во Владимире построили в 1158—1160 годах по повелению владимирского князя Андрея Боголюбского. Первоначально собор возвели из белого тесаного камня, он был одноглавым с тремя небольшими притворами и башнями у западных углов.
В 1185—1189 годах при князе Всеволоде Большое Гнездо притворы и башни разобрали и заменили на высокие галереи. Собор перестроили — в частности, он стал пятиглавым.
Живопись собора сохранилась до наших дней лишь фрагментарно. К росписи 1161 относятся фигуры пророков между колонками в северной галерее, к росписи 1189 — фигуры Артемия и Авраамия в юго-западном углу древней части собора.

В 1408 году Успенский собор во Владимире расписали преподобный Андреем Рублев и Даниил Черный. Сохранились отдельные изображения большой композиции «Страшного суда», занимавшей всю западную часть храма, и еще несколько фресок. Именно для иконостаса этого собора иконописцы создали грандиозный деисусный чин и иконы праздничного ряда, которые сейчас хранятся в Третьяковской галерее в Москве.


Народные традиции празднования Успения

Православный праздник Успения Пресвятой Богородицы совпадал по времени с жатвой. В эту пору года русские крестьяне были заняты на уборке урожая. Именно поэтому в народном сознании на церковные традиции Успения наложились земледельческие обычаи вперемешку с пережитками языческих верований.

У восточных славян к Успению приурочивали так называемые «Обжинки». Обжинки — праздник жатвы хлебов. Кроме того, этот день называли «Госпожинки», «Госпожи», «Госпожин день» — в этих словах нашло отражение почитание Богородицы, к которой верующие обращаются как к Госпоже, Владычице.

Существовал обычай наряжать «дожинку», то есть последний сноп, в сарафан. «Дожинку» с песнями несли в деревню и ставили под иконы. Затем затевали пир — отмечали Успение и конец красного лета. Варили медовуху, водили хороводы, пели жатвенные песни.

На следующий после Успения день — 29 августа — отмечали «Ореховый (или Хлебный) Спас». Его назвали так в честь традиции собирать в это время лета орехи. К концу августа начинали также собирать грибы, делали овощные и плодовые заготовки на зиму. Старались засеять озимые: «Озимь сей за три дня до Успенья и три — после».


Поговорки и приметы об Успении Богоматери

Народные приметы об Успении были связаны с порой сбора урожая и наблюдением за погодой.

На Успенье огурцы солить, на Сергия капусту рубить.

До Успения пахать — лишнюю копну нажать.

Молодое бабье лето начинается, а солнце засыпается.

С Успенья солнце засыпает.

Успение провожай, осень встречай.

От Троицы до Успения хороводов не водят.

Пречистая Матерь засевает, а Покров покрывает.

Успение кончает дожинки.

Если на Успение появится радуга — к затяжной и теплой осени.



«Ореховый, или Хлебный, Спас»
«Ореховый, или Хлебный, Спас» — так простой русский народ называл праздник Перенесения из Едессы в Константинополь Нерукотворного Образа Господа Иисуса Христа, который отмечается 29 августа (по новому стилю). Этот праздник приходился на первый день после окончания Успенского поста, то есть на следующий день после Успения Пресвятой Богородицы.

«Ореховый (или Хлебный) Спас» назвали так в честь традиции собирать в это время лета орехи и завершать жатву хлебов.

Проповедь на Успение Пресвятой Владычицы нашей Богородицы и Приснодевы Марии

После крестной смерти Иисуса Христа Пречистая Его Матерь около пятнадцати лет жила в Иерусалиме, в доме святого апостола Иоанна Богослова, которому поручил Ее Сам Господь со креста. Вот приблизилось время переселиться ей в небесную обитель Сына Своего. Когда Матерь Божия молилась на горе Елеонской, Ей, – рассказывает предание, – явился Архангел Гавриил, принесший финиковую ветвь, и известил о Ее кончине через три дня.

Пречистая несказанно обрадовалась, услышав такое известие, и начала готовиться. Ко дню Ее преставления, по повелению Божию, чудесно явились в Иерусалим, кроме апостола Фомы, все апостолы, рассеянные для проповеди по всему миру. Они были свидетелями Ее мирной, тихой, святой и блаженной кончины. Сам Господь Иисус Христос, во славе небесной, окруженный безчисленным множеством Ангелов и праведных духов, явился принять душу Пречистой Матери Своей и со славой вознес Ее на небо.

Так окончила земную жизнь Свою Пресвятая Дева Мария! С возжженными светильниками и пением псалмов апостолы понесли тело Богоматери в Гефсиманию, где погребены были Ее родители и Иосиф. Неверующие первосвященники и книжники, пораженные величием погребального шествия и озлобленные почестями, воздаваемыми Богоматери, послали слуг и воинов, чтобы разогнать провожавших и сжечь самое тело Богоматери. Возбужденный народ и воины с яростью устремились на христиан, но были поражены слепотой. В это время проходил мимо иудейский священник Афоний, который бросился ко гробу с намерением повергнуть его на землю; но едва коснулся он руками одра, как Ангел отсек ему обе руки: отрубленные части их повисли у одра, а сам Афоний упал на землю с криком.

Апостол Петр остановил шествие и сказал Афонию: «Убедись, что Христос истинный Бог». Афоний тут же исповедал Христа истинным Мессией. Апостол Петр велел Афонию с усердной молитвой обратиться к Богоматери и приложить останки рук к частям, повисшим у одра. По исполнении этого руки срослись и излечились, а на месте отсечения остались лишь знаки. Ослепший же народ и воины с раскаянием прикоснулись к одру и получили зрение не только телесное, но и душевное, и все с благоговением присоединились к шествию.

На третий день после погребения Божией Матери прибыл отсутствовавший, по воле Божией, апостол Фома, и пожелал видеть Ее гроб. По его желанию гроб был открыт, но в нем не нашли тела Богоматери. Вечером того же дня, во время трапезы своей, апостолы увидели в воздухе Пресвятую Деву на небесах, живую, со множеством Ангелов. Стоящая и неизреченной славой осияваемая Богоматерь сказала апостолам: «Радуйтесь! Я всегда с вами»; апостолы воскликнули: «Пресвятая Богородица, помогай нам». Это явление Богоматери совершенно убедило апостолов, а через них и всю Церковь в Ее воскресении. В подражание Пресвятой Деве Марии, часто посещавшей места, которые Сын Ее и Бог освятил стопами пречистых ног Своих, возник обычай между христианами – посещать святые места.Автор: КИКТЕНКО Елизавета .foma.ru›28-avgust-2013.html

 

Караваджо: «Успение Марии» (Успение Божией Матери)
a href='http://pravznak.msk.ru/uploads_user/53386000/53385787/237314.jpg'>br />Караваджо: жизнь и судьба
Успение Богородицы. Микеланджело Караваджо

Тимофей, говорить в связи с Успением Божией Матери именно о Караваджо была Ваша идея. Почему Вы выбрали его работу?

Во-первых, он действительно великий художник, а во-вторых, у него интересная, довольно необычная судьба. Он был известен как гуляка, дуэлянт, скандальный человек, с одной стороны. А с другой – большинство его лучших картин посвящены библейским темам, и он вкладывал в них всю мощь своего таланта. О масштабе его дарования свидетельствует среди прочего и тот факт, что Караваджо не оставил ни одного наброска к своим картинам – вполне возможно, он обходился без них. Конечно, никто из искусствоведов не отрицает его таланта. Обычно о нем говорят, что он большой мастер, что он преодолел маньеризм, который главенствовал в живописи после Ренессанса…

А что такое маньеризм?

Это направление в живописи, расцвет которого пришелся на XVI век. Если говорить в общих чертах, то в самом названии отражена его суть: в сюжетах, технике много манерности, вычурности. Так вот Караваджо был ярким противником этого стиля. По характеру он был революционером. В работах он придерживался подчеркнутого реализма, все его герои – просто живые люди из плоти и крови, причем часто ему позировали люди из народа. Его работы порой поражают натурализмом. На эту тему существует множество легенд. Рассказывали, например, что когда он писал «Воскрешение Лазаря», то выкопал только что погребенное тело и заставлял двух своих помощников его держать – на манер того, как если бы его клали в гроб. А когда те отказались, то он даже якобы достал шпагу и начал им угрожать, что сейчас расправится с ними, если они ему не помогут.

Неужели он действительно был на это готов?

Думаю, это всего лишь легенда. Но то, что в качестве натурщиков для библейских образов он приглашал людей, жизнь которых с точки зрения общества не была идеальной, - это факт. И ему это тоже ставили в вину.

Так что же говорили ценители живописи о работах Караваджо?

В его работах видели большой талант, но о содержании говорили, что плоть на них довлеет, а какое бы то ни было духовное измерение – отсутствует. Думаю, это несправедливо. Даже притом, что Караваджо без сомнения принадлежит к реализму, в его работах отражено нечто большее, чем земная человеческая жизнь.

А о каком периоде времени идет речь, когда мы говорим о Караваджо?

Давайте вспомним некоторые вехи его жизни. Начнем с того, что Караваджо – это не фамилия, это название небольшой деревни под Бергамо, где он родился. В то время это была частая история (например, Веронезе – тоже производная от названия города Верона). Настоящее имя мастера – Микеланджело Меризи. Он родился в 1571 году, в уважаемой семье. Его отец, женатый, кстати, во второй раз, сумел дать сыну хорошее образование. Провинция, где они жили, где находится Караваджо и Бергамо, называется Ломбардия, ее славная столица – Милан. Этот город был известен своими художниками. Под влиянием одного из них – Леонардо да Винчи – Караваджо долгое время находился. Он был хорошо знаком с его работами, но самое большое впечатление на него произвела знаменитая фреска в трапезной храма Санта Мария дель Грация «Тайная Вечеря». Огромное впечатление на него произвела и школа венецианского мастера Тициана. Думаю, чтобы понять любовь Караваджо к телесности нужно обратиться к традиции именно этого мастера. Но со временем, конечно, Караваджо выработал собственную манеру.

Как и у любого другого художника, у Караваджо был свой покровитель, состоятельный человек знатного рода, олигарх своего времени. Таковым был герцог Колонна. Это очень известная фамилия в Италии, ведущая свое начало с XI века. Колонна и Орсини, другой известнейший клан, – два вечно враждующих дома, вечные соперники, как Монтекки и Капулетти. В том числе, и соперники за папский престол. У герцогского рода Колонна очень интересный герб: собственно, колонна – и над ней корона. А дело в том, что их римский дом стоял рядом с колонной Траяна, отсюда и происхождение фамилии.

Караваджо вынужден был со временем оставить Милан. Характер у него был беспокойный. И хотя он довольно много времени посвящал живописи, получалось у него все сравнительно быстро. Так бывает: там, где более усердный, но менее талантливый трудится днями и ночами, другой художник справляется быстрее. В этом и плюс, и минус Караваджо, ведь у него оставалось достаточно времени для занятий, далеких от эстетики и духовности. Шумные компании, разгул… В итоге эта черта его характера, с которой он до конца жизни не мог справиться, принесла ему много бед. Были у него и минуты просветления… Скажем, есть одна его работа, которая называется «Больной Вакх», где он в аллегорической форме написал самого себя.

У Караваджо было несколько весьма плодотворных периодов творчества: миланский, затем римский, далее он переехал в Неаполь… Судьба сводила его со многими выдающимися людьми того времени. К примеру, у него была встреча с Галилео Галилеем. А в другом случае, когда он попал в тюрьму, то познакомился там с Джордано Бруно.

В тюрьму он попал из-за убийства? Караваджо ведь однажды убил человека…

Нет, это более поздняя история, она относится уже к римскому периоду его жизни. И кстати, обстоятельства ее до конца не ясны. Во время игры в мяч между Караваджо и одним из его напарников по игре произошла ссора, в результате которой погиб человек. Был ли убийцей Караваджо? Сам он этого не отрицал, но что произошло – доподлинно не известно. По одной версии, художник слишком сильно метнул мяч, по другой – произошла схватка, во время которой Караваджо поразил соперника шпагой. Все это было вполне ожидаемо от человека с таким бешеным темпераментом, как у Караваджо. Но скорее всего, убийство не носило преднамеренного характера, это было трагическое стечение обстоятельств. Тем не менее, папа Павел V объявил Караваджо вне закона. Это означало, что любой человек, узнавший его на улице, обязан был взять его под стражу, а при оказании сопротивления даже мог убить. Наступил период странствий, скорбных скитаний мастера. Он путешествовал по разным городам Италии, одно время скрывался от гнева папы у своего покровителя Колонны… Потом он долгое время жил и работал на юге, в Неаполе. Там он создал несколько работ, которые посвящены Иоанну Крестителю. Ну а картину «Успение Божией Матери» он написал для римской церкви Санта Мария делла Скала.
Караваджо: «Успение Марии»

Правда ли, что заказчик не принял эту работу?

Да, картина была отвергнута, причем с огромным скандалом. Про Караваждо после этого был распущен слух, что он человек безнравственный и абсолютно не понимает тему.

Что же скандального в этой работе?

Для начала давайте вспомним, о каком событии идет речь. Успение Пресвятой Богородицы – это христианский праздник, общий для Восточной и Западной Церкви, когда, с одной стороны, вспоминается конец земного пути Пречистой Девы («Успение» значит уснуть, умереть). С другой стороны – в Успении подчеркивается не менее важная составляющая: Христос Сам приходит за Своей Матерью. На православных иконах этот момент изображается так, что Спаситель как ребенка держит на руках Ее молодую душу, пространство вокруг залито светом, скорбь растворяется в радости. В западной живописи праздник Успения изображается как Вознесение Пресвятой Богородицы – ангелы поднимают Ее на небо. Другой распространенный в живописи и скульптуре сюжет – коронация Божией Матери, Ее торжество на небе, когда Ее Сын, а часто и Пресвятая Троица – Отец, Сын и Дух Святой прославляют Ее как Небесную Царицу, «честнейшую Херувим и славнейшую без сравнения Серафим». То есть речь идет не столько о печальном событии смерти, сколько о воскресении, которое ожидает всех людей.

Что же из этого мы видим у Караваджо?

Давайте внимательно рассмотрим его работу. Прежде всего, здесь бросаются в глаза фигуры убитых горем апостолов, которые собрались вокруг ложа только что умершей Пресвятой Богородицы. Божия Матерь изображена так, что тело Ее как будто пересекает холст. Она лежит в алых одеждах. С большим реализмом изображены руки: это руки человека, которого только-только оставила душа. Они безвольно обвисли. У Богородицы бледный лик, как будто после болезни, глаза закрыты… Все это – изображение скорее телесной стороны жизни, чем духовной. Чтобы подчеркнуть особую бледность Пречистой Девы, Караваджо использует алый цвет, типичный для своих работ. Далее, мы видим помещение, практически лишенное света: черный фон на холсте доминирует. Часть апостолов, которые пришли прощаться с Божией Матерью, находятся в тени. И действительно, кажется, что в этой картине только скорбь, и ничего от того светлого праздника Успения, который отмечает Церковь, – нет.

Тем не менее, есть несколько деталей, которые указывают и на другую, духовную сторону этого события. Например, чтобы подчеркнуть особую святость Богородицы, Караваджо увенчал Ее нимбом – только Ее, хотя и апостолы, и Мария Магдалина прославлены Церковью как святые. Далее, Божия Матерь изображена так, как будто Она только что умерла, но тело Ее не просто лежит… Если приглядеться: ложе различимо только у изголовья, а дальше – мы видим одежды апостолов, а постели нет. Возникает эффект, что Богородица как бы парит в воздухе.

Но главное даже не в этом. Давайте посмотрим на один выразительный момент, характерный для Караваджо. Это так называемая игра света и тени, воздух, который составляет очень важный скрытый план картины. Он есть во многих работах мастера, особенно на библейские темы (например, «Бегство в Египет», «Призвание апостола Матфея»). Да, в «Успении» Караваджо нет изображения Христа, пришедшего за Божией Матерью. Да, мы видим людей, преисполненных земной скорби. Она всем знакома: все мы теряем близких и дорогих людей, и в этот момент плачем. Это вполне понятная скорбь, ведь смерть неестественна для человека, каждый из нас с детства противостоит самой мысли о ней. Есть люди, которые, даже повзрослев, стараются о ней не думать, что, кстати, неправильно, потому что смерть – это составляющая жизни и воскресения. Да, Караваджо мастерски показывает земную скорбь. Но приглядитесь: кроме нее, мы видим на холсте поток света, который уже прорвался в комнату, уже прорезал тьму.

Караваджо не напрасно признан одним из лучших мастеров живописи. Игра света и тени – одно из его ярчайших выразительных средств. Благодаря этому свету мы можем предположить, что произойдет мгновение спустя… Через секунду тело Божией Матери начнет приподниматься и устремляться к этому свету. Собственно, мы не знаем как, но именно это и произошло. Успение Божией Матери в духовном мире – это преодоление смерти, которое стало основной мыслью в творчестве художников с христианским мироощущением. Ведь это начало жизни вечной.

Кстати, вокруг праздника Успения Божией Матери у западных христиан сложилось много красивых традиций. Одна из них связана с Брюсселем, столицей Бельгии. Раз в два года на Успение главную площадь города здесь выкладывают цветами. Это очень красиво. И это символ не погребального венка – это именно цветы, которые символизируют победу жизни над смертью.

Но скажите, почему же заказчики не приняли эту работу?

Думаю, именно потому, что они не увидели на картине второго плана. Караваджо сознательно отошел от традиционных мизансцен, а разглядеть за подчеркнутым реализмом иную, эсхатологическую перспективу заказчики не сумели. Впрочем, они не отрицали мастерство исполнителя, ведь отрицать очевидное невозможно. Но с их точки зрения, с задачей Караваджо не справился: они увидели на картине смерть, но не увидели воскресения.

Кстати, судьба этой работы довольно интересна. Ее вернули автору со скандалом, про Караваджо говорили, что с ним не стоит связываться. И возможно, картина пропала бы, как это часто случалось тогда – затерялась бы где-нибудь на чердаке. Тем более, что у характер у мастера был беспокойный, жизнь бурная… Спас это полотно Рубенс, который в то время жил у известного покровителя искусств Винченцо Гонзага, представителя известного европейского рода, который был в родстве с Габсбургами и даже претендовал на трон императора Священной Римской империи. Рубенс порекомендовал ему приобрети эту отвергнутую картину, что и уберегло ее от гибели. Впоследствии она находилась в частных коллекциях. А сейчас ее место в Лувре, и все желающие могут ее увидеть Автор: МИТРОФАНОВА Алла .foma.ru›karavadzho-uspenie…bozhiej-materi.html

Блуд и прелюбодеяние
С величайшей скорбью приходится приступать к следующим страницам: в очерках, рассчитанных на крещеных, на верующих, на членов Церкви этих страниц по существу не должно было быть. Апостол Павел пишет: «А блуд и всякая нечистота и любостяжание не должны даже именоваться у вас» (Еф 5:3, см. также 1 Кор 6:9-10). Однако разврат окружающего мира сего настолько притупил нравственное чувство («худые сообщества развращают добрые нравы», — 1 Кор 15:33), что даже у воспитанных в православной вере (даже у них!) появились добрачные связи и разводы. Тот, кто не вступил в брак, кто тверд в своем брачном союзе, кого не смущают помыслы внебрачного прелюбодеяния и кто не несет крест пастырского служения, — тем лучше этот очерк не читать.

Священник Александр Ельчанинов в своих записках отмечает (и это наблюдение подтверждают другие пастыри), что мужчины часто не каются в грехе случайного похотливого прелюбодеяния, считая его малосущественным; они признаются в нем лишь при прямом вопросе исповедующего. Он вспоминает даже одну жену, говорившую уезжавшему в командировку мужу: «Если тебе будет очень нужно, то ты можешь там кем-нибудь воспользоваться, — я не возражаю и ревновать не буду. Мне важно, чтобы твоя жизнь в целом принадлежала мне». И это говорила женщина, в какой-то степени верующая, своему в какой-то мере верующему мужу. Полное непонимание Евангельских заповедей, святоотеческих наставлений, духа церковного и даже заповедей Моисеевых!

Что можно сказать против такого греха? Приведем лишь высказывания святых Отцов и слова Священного Писания.
1. «Вы слышали, что сказано древним: не прелюбодействуй. А Я говорю вам, что всякий, кто смотрит на женщину с вожделением, уже прелюбодействовал с нею в сердце своем» (Мф 5:27-28).
2. «…блуд и всякая нечистота и любостяжание не должны даже именоваться у вас, как прилично святым, знайте, что никакой блудник, или нечистый, или любостяжатель, который есть идолослужитель, не имеет наследия в Царстве Христа и Бога. Никто да не обольщает вас пустыми словами, ибо за это приходит гнев Божий на сынов противления» (Еф 5:3~6).
3. «Не должно быть блудницы из дочерей Израилевых и не должно быть блудника из сынов Израилевых» (Втор 23:17).
4. «Бегайте блуда; всякий грех, какой делает человек, есть вне тела, а блудник грешит против собственного тела» (1 Кор 6:18). «Разве не знаете, что тела ваши суть члены Христовы? Итак отниму ли члены у Христа, чтобы сделать их членами блудницы? Да не будет! Или не знаете, что совокупляющийся с блудницею становится одно тело с нею? ибо сказано: два будут одна плоть» (1 Кор 6:15-16).
5. «Не знаете ли, что тела ваши суть храм живущего в вас Святаго Духа, Которого имеете вы от Бога, и вы не свои? Ибо вы куплены дорогою ценою» (1 Кор 6:19-20). Как оскверню храм сей блудодеянием?
6. «Пекись о теле своем, как о храме Божием, — пекись, как имеющий воскреснуть и дать ответ Богу; бойся Бога как имеющий дать отчет Ему во всем, что наделал; когда тело твое получает рану, заботишься ты уврачевать его, так пекись, чтобы оно явилось чистым и в воскресение» (Авва Исаий)
7. «Если предающийся блуду прежде брака осуждается и наказывается то тем более — после брака. Ибо здесь бывает двойное и тройное преступление это тяжелее всякого греха.
Раскроем смысл слов великого учителя Церкви свт. Иоанна Златоуста. Здесь — грех против собственного тела и нарушение седьмой заповеди «не прелюбодействуй». Здесь — нарушение и восьмой заповеди, гласящей: «не кради», ибо «…тело твое, — как говорит Златоуст, — есть ее (жены) собственность и собственность драгоценнейшая всякого имущества. Не обижай же ее в важнейшем предмете и не наноси ей смертельной раны. Но, если презираешь ее, то побойся Бога, мстителя за такие дела, Который угрожает невыносимыми страданиями за такие грехи». Здесь — нарушение девятой заповеди — «не лжесвидетельствуй», ибо прелюбодей обычно лжесвидетельствует о себе своему супругу или супруге — большинство разводов начинается со лжи в отношениях между супругами. Здесь часто нарушение и десятой заповеди, гласящей: «не желай жены ближнего твоего, и не желай дома ближнего твоего ни всего, что есть у ближнего твоего»
8. Свт. Иоанн Златоуст восклицает: «…нет подлинно ничего постыднее человека, который блудодей-ствует после брака».
9. «Мед источают уста чужой жены, и мягче елея речь ее; но последствия от нее горьки, как полынь, остры, как меч обоюдоострый» (Притч 5:3-4).
Внебрачные связи разлагают супружескую любовь, разрушают семьи, лишают детей одного из родителей, растлевают тела и души.
10. «Я писал вам в послании — не сообщаться с блудниками; впрочем не вообще с блудниками мира сего, или лихоимцами, или хищниками, или идолослу-жителями, ибо иначе надлежало бы вам выйти из мира сего. Но писал я вам не сообщаться с тем, кто, называясь братом, остается блудником с таким даже и не есть вместе» (1 Кор 5:9-11).
11. «Подумай же, что жена терпит когда слышит от кого-нибудь или только подозревает, что ты предался блудной женщине. Представляя это, не только избегай прелюбодействий, но не подавай повода и к подозрению; а если жена будет подозревать несправедливо, то успокой ее и разуверь. Не по вражде и гордости она делает это, но по заботливости».
12. «От целомудрия рождается любовь, а от любви бесчисленное множество благ. И так считай всех женщин как бы каменными, зная, что если ты после брака посмотришь похотливыми глазами на другую женщину делаешься виновником в грехе прелюбодеяния и если увидишь, что в тебе возбуждается похоть к другой женщине и затем жена твоя от этого кажется тебе неприятною, то войди во внутреннюю комнату и, раскрыв эту книгу, взяв в посредники Павла и непрестанно повторяя эти слова, погаси пламень. Таким образом и жена будет для тебя вожделенною; потому что такое пожелание не станет истреблять твоего благорасположения к ней….
13. «Но, во избежание блуда, каждый имей свою жену, и каждая имей своего мужа. Муж оказывай жене должное благорасположение; подобно и жена мужу. Жена не властна над своим телом, но муж; равно и муж не властен над своим телом, но жена. Не уклоняйтесь друг от друга, разве по согласию, на время, для упражнения в посте и молитве, а потом опять будьте вместе, чтобы не искушал вас сатана невоздержанием вашим» (1 Кор 7:2-5).
14. «Брак у всех да будет честен и ложе непорочно; блудников же и прелюбодеев судит Бог» (Евр 13:4).
15. «Тщательно соблюдая эти слова (то есть слова 1 Кор 7:2-4. — Авт.) и на площади и дома, и днем, и вечером, и за столом, и на ложе, и везде будем и сами стараться, и жен научать и нам говорить так, чтобы целомудренно прожить настоящую жизнь, сподобиться нам и царствия небесного благодатию и человеколюбием Господа нашего Иисуса Христа, через Которого и с Которым Отцу вместе со Святым Духом слава во веки веков. Аминь.

Ни за кого так не тяжело молиться, как за впавших в блуд и прелюбодеяние.

Отречение от Христа и блуд с прелюбодеянием ставят стену между человеком и Богом, через которую трудно возносить молитву близким и любящим, и даже священникам. Как отречение от Сына Человеческого приводит к отпадению от Церкви, так и блуд, если он не растворяется глубочайшим смирением и покаянием, приводит к потере веры. Мы это знаем и на примере мирян, и на примере священников, некоторые из которых, соблудив, лишались сана (по 25-му Правилу святых апостолов и 3-му Правилу Василия Великого) и становились штатными воинствующими безбожниками. Их узнавали по бегающим блудливым глазам.

Только смирение и глубочайшее покаяние могут вернуть отрекшихся от Христа и блудников к Богу, подобно отрекшемуся от Христа ап. Петру, который «выйдя вон, плакал горько» (Мф 26:75).

Отречение может быть импульсивным, как у ап. Петра, мгновенным. Блуд же, чтобы быть совершенным, требует времени, некоторой рассчетливости, приготовления. Он не может быть грехом невольным, подобно вспышке гнева или сорвавшемуся резкому слову — он всегда грех вольный. Даже убийство может быть невольным, а у блудников всегда есть время опомниться и спросить себя: «А что я собираюсь делать?» и отойти от греха в теле, совершив его только в сердце своем. Блуд ужасен явной сознательностью совершаемого преступления.

Блудник хуже блудницы, подобно тому как алкоголичка хуже алкоголика — она практически почти неизлечима, а алкоголика, если он очень хочет, можно вылечить. Блудник гнусен тем, что он сознательно или бессознательно рассчитывает на свою безнаказанность.

«Наше дело не рожать, — насладиться и бежать», — так в оцензуренном виде звучала одна из солдатских заповедей. Женщина, а тем более девушка всегда рискует. Законченные блудники, как показывает опыт войны, в бою обычно трусы.

Мы знаем покаявшихся блудниц, ставших святыми, и великою святою почитаем Марию Египетскую. Священникам и старейшинам иудейского народа Иисус Христос сказал: «говорю вам, что мытари и блудницы впереди вас идут в Царствие Божие», но Он не сказал блудники.

Среди мужчин неизвестны извалявшиеся в блуде и ставшие святыми; среди них Марии Египетской нет.

Однако на протяжении веков нравы общества потворствовали мужчинам («быль молодцу не в укор») и осуждали женщин («гулящая баба»). Против таких взглядов выступали Отцы Церкви свтт. Василии Великий, Иоанн Златоуст и многие другие. Первый писал: «Господне изречение, яко не позволительно раз-решитеся от брака разве словесе любодейного равно приличествует мужчинам и женам. Но не то в обычае. О женах находим много строгих изречении.

«Не говори мне теперь, — восклицал свт. Иоанн Златоуст, — о внешних законах, которые жен прелюбодействующих влекут в судилище и подвергают наказаниям, а мужей, которые имеют жен и развратничают со служанками, оставляют без наказания; я прочитаю тебе закон Божий, который равно укоряет и жену и мужа и называет это дело прелюбодеянием».

Есть, впрочем, и страшные женщины, которые «на пари» или из мести, или зависти соблазняют чистых юношей и женатых мужчин. Они встречаются во всех слоях общества и имеют иногда вид респектабельных дам, увенчанных почетными званиями и степенями.

Тяжело и противно обо всем этом писать, но надо кричать со страхом и болью в сердце: «Смотрите, ка-ко опасно ходите!» Грех сидит в нас, грех мира окружает нас, предлагая нам свои соблазнительные образы. Ад нередко одевается в одежды не только «чувства», но и эстетической прелести.

Примерами могут служить любимая песня многих вечеринок «Из-за острова на стрежень», где вначале мотив захватывает шириной волжских просторов, а текст заканчивается восхвалением Степана Разина, который всю ночь «провозился» с княжной, а наутро в угоду товарищам утопил девицу, как ненужный предмет. Еще более обманчиво и вкрадчиво звучит изумительно музыкальный романс «Мой костер в тумане светит». Вдумайтесь только в страшное значение слов, одетых в изящную музыкальную оболочку: «Вспоминай, коли другая, / Друга милого любя, / Будет песни петь, играя, / На коленях у тебя…».

Можно привести множество других песен, мотивов, кинофильмов, новелл, картин и т. д., возбуждающих чувственность, растлевающих душу и тело… «Сам сатана, — по словам ап. Павла, — принимает вид Ангела света, а потому не великое дело, если и служители его принимают вид служителей правды» (2 Кор 11:14-15), — и, добавим мы, — эстетической утонченности. Вполне закономерно, что под покровом ночи в любительско-товарищеских группах и «творческих» объединениях при выездах на лоно природы под аккомпанемент страстной музыки с ее эстетически-чувственными выкриками и полушепотом молодежь развращается и разваливаются ранее заключенные браки.

В подобных «товариществах» участие христиан, членов Церкви, должно быть исключено. Помните слова ап. Павла: «Какое согласие между Христом и Велиаром? Или какое соучастие верного с неверным?» (2 Кор 6:15). Это не значит, что мы против всякого товарищества верующих с неверующими. Вопрос лишь в том, когда и в чем мы можем и должны быть с ними, а когда и в чем обязаны выйти из их среды и отделиться (см. 2 Кор 6:17), памятуя, что «дружба с миром есть вражда против Бога» (Иак 4:4).

Кажется, никогда в истории мира после потопа чувство греха не было так глубоко утрачено народами, как в настоящее время. Много потрудились князья мира сего, чтобы исторгнуть его из человеческого сознания. Особенно возмущала их всегда седьмая заповедь. Не случайно во всем мире, в разных странах с различным социально-экономическим и политическим строем растет преступность. В некоторых странах даже мужеложество не считается предосудительным поступком и такие связи охраняются законом.

Живя в условиях развращенного мира, христианин тем не менее призван к чистоте («блаженны чистые сердцем, ибо они Бога узрят», — Мф 5:8); необходимо постоянно поддерживать в себе сознание и чувство того, где начинается грех, воспитывая в себе страх перед грехом, ибо грех, особенно плотский, удаляет нас от Бога.

Живя в миру, надо постоянно помнить, что христианин призван к «невидимой брани» со грехом, сидящим в нем, со грехом, обступающим его совне, к борьбе за чистоту и любовь, за добро, за стяжание Духа Святого, за Царствие Божие, которое, по слову Спасителя (Лк 17:21), должно быть внутри нас. Каждый христианин должен осознавать себя воином Христа Бога нашего с грехом, — воином, стяжающим радость Духа Святого уже здесь, на земле.

Борьбу с плотским грехом американец Джон Мотт, основатель христианского студенческого движения, назвал «труднейшей борьбой в жизни студента». Через эту борьбу прошли все или почти все монашествующие. Ее не избегают и многие вступающие в брак. Грех, особенно плотский, начинается с помысла, «ибо извнутрь, из сердца человеческого, исходят злые помыслы, прелюбодеяния, любодеяния, убийства, кражи, лихоимство, злоба, коварство, непотребство, завистливое око, богохульство, гордость, безумство, — все это зло извнутрь исходит и оскверняет человека» (Мк 7:21-23). Поэтому необходим постоянный контроль за своими помыслами, особенно за такими коварными, как похоть, прелюбодеяние и тщеславие.

Христос в Нагорной проповеди учил: «Вы слышали, что сказано древним: не прелюбодействуй. А Я говорю вам, что всякий, кто смотрит на женщину с вожделением, уже прелюбодействовал с нею в сердце своем. Если же правый глаз твой соблазняет тебя, вырви его и брось от себя, ибо лучше для тебя, чтобы погиб один из членов твоих, а не все тело твое было ввержено в геенну» (Мф 5:27-29).

Всемирно известный психолог В. Джеме указывал, что будет вполне закономерно, если человек, днями и неделями предающийся блудным помыслам, пойдет, наконец, в публичный дом, а святой Марк Подвижник писал: «Согрешивши, вини не тело, а мысль; ибо, если бы не текла мысль, не последовало бы за нею и тело».

Первое азбучное правило борьбы с помыслами — никакого участия в «сальных» разговорах и анекдотах. Если вам невозможно их прервать, то ни улыбкой, ничем не одобряйте их — читайте в это время Иису-сову молитву. Мы знали солдат, которые при каждом нецензурном ругательстве произносили эту молитву и за все время войны ни разу нецензурно не ругались. Вести себя необходимо так, чтобы рассказывать вам подобные анекдоты и сомнительные истории было бы психологически невозможно, а рассказывать при вас было бы неудобно. Для этого не надо объявлять себя христианином или что-то говорить, а нужно лишь иметь в себе внутреннее целомудрие и молитвенную память. Иисусова молитва в подобных ситуациях не только предохранит вас от нечистоты, но и саму психическую атмосферу коллектива вокруг вас сделает чище. Она — оружие в невидимой брани, война Христова за свою чистоту и за чистоту других. Второе азбучное правило — не ходите даже в старости на сладострастные фильмы, не участвуйте в товарищеско-любительских песенных кружках с сомнительным репертуаром, будьте целомудренны в выборе книг для чтения и т. д.

Обобщая опыт святых Отцов, изложенный в «Добротолюбии», надо подчеркнуть, что человеческое сознание не может быть не занятым: оно либо предается пустым помыслам, в том числе и блудным, либо занято молитвой и трудом, размышлением о горнем.

Для рассматриваемого греха более, чем для какого-либо другого, справедлива народная пословица: «Лень — мать всякого греха». Труд, молитва и взаимная любовь да будут спутниками вашей жизни и да охранят чистоту и прочность вашего брака.
Источник: Профессор, протоиерей Глеб Каледа.
Домашняя Церковь.,
М.: Зачатьевский монастырь, 1997 • Профессор, протоиерей Глеб Каледа .pravmir.ru›blud-i-prelyubodeyanie/

 

Что такое пост?^

Пост – это добровольное аскетическое делание во славу Божию, которое включает в себя:

– воздержание от сытной и вкусной пищи (собственно, славянское слово пост указывает на состояние пустого, тощего желудка), развлечений, увеселений;

– особенно тщательную проверку души и исправление ее;

– понуждение себя на добрые дела, молитву, чтение и размышление о духовных вещах.

Результат поста – ощутимый духовный рост.

Одна из книг, стоящих на моей книжной полке, называется: «Пост – весна для души». Это очень верно. Подобно весне, растапливающей ледяные сугробы, высвобождающей жизнь из окоченевшей земли, из кажущихся мертвыми веток деревьев, пост пробуждает из спячки, высвобождает из окоченения самые светлые стороны нашей души. Нормальное состояние после выхода из Великого поста – духовная радость и торжественная приподнятость настроения. Ты сумел перерасти самого себя и ощутить, почувствовать, что реально стал ближе к Богу!
Зачем пост нужен?^

В классическом труде проф. С. Зарина «Аскетизм по православно-христианскому учению» дается такое обоснование поста: «Пост, в своем ближайшем и непосредственном применении, являясь временным воздержанием от известных наиболее разгорячающих родов пищи, – или иногда на некоторое время от пищи вообще, имея своею главною целью приспособление тела к созерцательной и покаянной деятельности душ, способствует вообще господству духовной жизни над материальною, подрывает и обессиливает физиологические основы телесных страстей».

Эта характеристика и в самом деле отражает взгляд на пост святых отцов и христианских авторов.

Так, они часто сравнивают пост с… «лекарством» от греха.

Наша телесная сторона все время оказывает давление на душевную. Христианин, да и вообще всякий нравственный человек, постоянно противостоит этому плотскому давлению, «ибо плоть желает противного духу, а дух – противного плоти» (Гал. 5:17). Пост помогает в этом деле. На какое-то время отказываясь от того, к чему привыкли, без чего и жизнь себе не представляем, – вкусной, сытной пищи, лакомств, а то на какой-то период и самой пищи, – мы воспитываем душу, учим ее противостоять требованиям плоти.

В этом отношении пост – воспитатель души. Именно поэтому пост не может налагаться на всех механически, без учета того, кто собирается поститься: мужчина ли, женщина, ребенок, старый человек или молодой и проч. Известный подвижник, преп. Иоанн Кассиан говорит, что каждый должен на себя налагать такую степень поста, которая необходима «для укрощения плотской брани». Для мирян «плотскую брань» можно отождествить с диктатурой плоти, потакая которой, мы порой вообще уже становимся рабами ее требований.
Какие существуют посты сегодня?^

Сегодня в Православной Церкви приняты 4 многодневных поста и малые посты.

Многодневные:

– Великий: 40 дней + Страстная седмица – оканчивается Пасхой;

– Петров: длится от 8 до 42 дней – оканчивается днем памяти св. апп. Петра и Павла (12 июля);

– Успенский: длится две недели – оканчивается днем Успения Пресвятой Богородицы (28 августа);

– Рождественский: 40 дней – оканчивается Рождеством Христовым.

Малые:

– в течение года – среда и пятница (за исключением некоторых особых недель, т.н. сплошных седмиц);

– Крещенский сочельник (18 января);

– Усекновение главы св. Иоанна Крестителя (11 сентября);

– Воздвижение Креста Господня (27 сентября).
Были ли посты в дохристианское время?^

Посты существовали и у язычников, и у иудеев с глубокой древности. В то время чаще всего постились, воздерживаясь не от пищи какого-то рода (как сегодня), а вообще ничего не вкушали и не пили; воздерживались также от супружеских отношений. Такой пост длился один день, от рассвета и до захода солнца, или же в течение суток – 24-х часов.

В особых случаях воздержание от пищи и питья продолжалось три дня. Такой пост Есфирь предпринимает перед судьбоносным решением: «пойди, собери всех Иудеев, находящихся в Сузах, и поститесь ради меня, и не ешьте и не пейте три дня, ни днем, ни ночью, и я с служанками моими буду также поститься и потом пойду к царю, хотя это против закона, и если погибнуть – погибну» (Есф. 4, 16).

Когда по дороге в Дамаск апостол Павел пережил потрясающую встречу со Христом, он также предпринял такой пост: «Савл встал с земли, и с открытыми глазами никого не видел. И повели его за руки, и привели в Дамаск. И три дня он не видел, и не ел, и не пил».

Ветхий Завет говорит и о семидневных постах, о постах в течение трех недель и даже о сорокадневном посте.

Сорокадневный пост предпринимался в исключительных случаях – как особый подвиг. Человек ничего не вкушал, но пить ему разрешалось. Вот как говорит Библия о пребывании Моисея на горе Синай, где он получил Заповеди Божии: «И пробыл там [Моисей] у Господа сорок дней и сорок ночей, хлеба не ел и воды не пил; и написал на скрижалях слова завета, десятословие» (Исх. 34:28).

В 3-й книге Царств (19, 8) рассказывается о сорокадневном посте пророка Илии, после того как его накормил Ангел Господень.
Для чего соблюдался пост в ветхозаветные времена?^

Пост соблюдался по разным причинам:

– по случаю смерти близких людей;

– перед решающими событиями, исход которых полностью зависел от Божьей милости;

– в знак глубокого, искреннего покаяния и смирения пред Богом или для достижения полноценного общения с Ним.

Своим постом человек показывал Богу, что готов от многого отказаться, предпринять очень и очень значительные усилия, лишь бы Господь откликнулся на молитву, помог. То есть пост – это своего рода жертва Богу. Свободная жертва верующего человека.

Новые правила поста появляются у иудеев во время пребывания в Вавилонском плену (VI век до н.э.). Все израильтяне соблюдали тогда четыре обязательных постных дня в году, а именно:

– девятый день четвертого месяца (таммуз), в который был взят Иерусалим;

– десятый день пятого месяца (ава), в который был разрушен Иерусалим и сожжен Храм;

– один из дней седьмого месяца (тишри) в память об убийстве Годолии;

– десятый день десятого месяца (тевет), когда началась осада Иерусалима.

Конечно, каждый мог предпринять и другие посты, но эти четыре однодневные были обязательными.

После возвращения из плена на родину евреи продолжали соблюдать эти посты. Однако многие делали это формально. Для них пост был телесным упражнением, не связанным с очищением души и нравственным ее возрастанием. Против такого бесчиния выступали пророки.

Прочитаем, что об этом говорит Сам Господь через пророка (Ис. 58, 1–14):

«Взывай громко, не удерживайся; возвысь голос твой, подобно трубе, и укажи народу Моему на беззакония его, и дому Иаковлеву – на грехи его. Они каждый день ищут Меня и хотят знать пути Мои, как бы народ, поступающий праведно и не оставляющий законов Бога своего; они вопрошают Меня о судах правды, желают приближения к Богу: “Почему мы постимся, а Ты не видишь? смиряем души свои, а Ты не знаешь?” – Вот, в день поста вашего вы исполняете волю вашу и требуете тяжких трудов от других. Вот, вы поститесь для ссор и распрей и для того, чтобы дерзкою рукою бить других; вы не поститесь в это время так, чтобы голос ваш был услышан на высоте. Таков ли тот пост, который Я избрал, день, в который томит человек душу свою, когда гнет голову свою, как тростник, и подстилает под себя рубище и пепел? Это ли назовешь постом и днем, угодным Господу?

Вот пост, который Я избрал: разреши оковы неправды, развяжи узы ярма, и угнетенных отпусти на свободу, и расторгни всякое ярмо; раздели с голодным хлеб твой, и скитающихся бедных введи в дом; когда увидишь нагого, одень его, и от единокровного твоего не укрывайся.

Тогда откроется, как заря, свет твой, и исцеление твое скоро возрастет, и правда твоя пойдет пред тобою, и слава Господня будет сопровождать тебя. Тогда ты воззовешь, и Господь услышит; возопиешь, и Он скажет: “вот Я!” Когда ты удалишь из среды твоей ярмо, перестанешь поднимать перст и говорить оскорбительное, и отдашь голодному душу твою и напитаешь душу страдальца: тогда свет твой взойдет во тьме, и мрак твой [будет] как полдень; и будет Господь вождем твоим всегда, и во время засухи будет насыщать душу твою и утучнять кости твои, и ты будешь, как напоенный водою сад и как источник, которого воды никогда не иссякают. И застроятся [потомками] твоими пустыни вековые: ты восстановишь основания многих поколений, и будут называть тебя восстановителем развалин, возобновителем путей для населения. Если ты удержишь ногу твою ради субботы от исполнения прихотей твоих во святый день Мой, и будешь называть субботу отрадою, святым днем Господним, чествуемым, и почтишь ее тем, что не будешь заниматься обычными твоими делами, угождать твоей прихоти и пустословить, – то будешь иметь радость в Господе, и Я возведу тебя на высоты земли и дам вкусить тебе наследие Иакова, отца твоего: уста Господни изрекли это».

Обратим внимание на основные моменты критики, содержащейся в словах Господних:

В день поста вашего вы… требуете тяжких трудов от других... поститесь для ссор и распрей и для того, чтобы дерзкою рукою бить других… Подлинный пост – это время любви, молчания и смирения. Собственно, такими мы должны быть всегда, но по своему грехолюбию этого не делаем. Так пусть хотя бы дни поста научают нас этому правильному душевному расположению.

Таков ли тот пост, который Я избрал, день, в который томит человек душу свою, когда гнет голову свою, как тростник, и подстилает под себя рубище и пепел?

Подлинный пост, по мысли Божией, – это время осознания нами своей недостаточности, некачественности. Именно поэтому в христианстве сделан особый акцент на покаянии в период поста. Осознать свою греховность (как мытарь в Притче о мытаре и фарисее) – значит быть открытым для изменения.



Вот пост, который Я избрал: разреши оковы неправды, развяжи узы ярма, и угнетенных отпусти на свободу, и расторгни всякое ярмо; раздели с голодным хлеб твой, и скитающихся бедных введи в дом…

Время поста – это и время активного доброделания. Во время поста человек ведет борьбу со своим греховным «я» и стремится к нравственному возрастанию. Он борется с ленью, расслабленностью, праздностью, привязанностью к развлечениям и расслабляющей, утучняющей пище. И с нечуткостью к людям. Не пожалеть денег – и накормить голодного, не пожалеть времени – и посетить больного, одинокого, оставленного, заключенного в тюрьме. Оказать конкретную помощь нуждающимся…
Пост накануне Пришествия Христова…^

Ко времени Пришествия Христова евреи соблюдали пост в День Очищения (Йом Киппур); четыре однодневных поста в воспоминание национальных трагедий – мы о них упоминали. В случае наступления тяжелых бедствий – засухи, угрозы неурожая, эпидемии смертельных болезней, нашествия саранчи, угрозы военной атаки и т. д. – могли объявляться особые периоды поста.

Сведения об иудейских постах находятся в талмудическом трактате «Таанит» («Посты»). Помимо прочего, в нем описывается одно из самых страшных для Палестины природных бедствий – засуха. Осенью, в месяце мархешван (начало периода дождей в Израиле, октябрь – ноябрь по нашему солнечному календарю), назначался особый пост, ради дарования дождя: «Если дожди не пошли – отдельные люди начинают поститься, и постятся три поста: в понедельник, четверг и следующий понедельник».

Если ситуация не менялась, то точно такая же схема поста предписывалась в течение двух следующих месяцев, однако теперь его должны были соблюдать все израильтяне.

Если засуха все же продолжалась, усиливалась строгость поста: в течение следующих семи понедельников и четвергов «сокращали торговлю, строительство и посадки, число обручений и бракосочетаний и не здоровались друг с другом – как люди, на которых разгневался Вездесущий».

Обратим внимание на слова «отдельные люди начинают поститься». Кто они, эти «отдельные люди»? Наиболее благочестивые иудеи. Знатоки Закона – книжники, фарисеи, иные духовные лидеры.

Ко времени пришествия Спасителя многие иудейские духовные лидеры стали поститься дважды в неделю (вторник, четверг)1 не только в некоторые месяцы, но и круглый год.

Помните, фарисея из притчи Христа про мытаря и фарисея? Там фарисей говорит: «Боже! благодарю Тебя, что я не таков, как прочие люди, грабители, обидчики, прелюбодеи, или как этот мытарь: пощусь два раза в неделю…» (Лк. 18, 11–12). Этот пост не был обязательным, и тем самым указывалось на то, что фарисей этот был благочестивым человеком.

Поститься дважды в неделю – очень серьезная и хорошая традиция. Таких людей можно было бы только уважать, если бы не одно но… Многие из иудейских постников постились напоказ. Об этом мы узнаем из слов Христа: «Когда поститесь, не будьте унылы, как лицемеры, ибо они принимают на себя мрачные лица, чтобы показаться людям постящимися. Истинно говорю вам, что они уже получают награду свою. А ты, когда постишься, помажь голову твою и умой лице твое, чтобы явиться постящимся не пред людьми, но пред Отцом твоим» (Мф. 6, 16–18).

Скажу немного в пояснение слов Спасителя:

Первое предложение цитаты можно перевести иначе, точнее: «Когда же будете поститься, не делайтесь, как лицемеры мрачные, ведь их обезображивают их лица и показывают людям постящимися…»

Далее Христос советует ученикам «А ты, когда постишься, помажь голову твою…». Дело в том, что иудеи умащали голову и лицо маслом ежедневно (как мы умываемся и чистим зубы). Но фарисеи в дни поста специально не делали это, чтобы «показаться людям постящимися». Они ходили с нерасчесанными волосами и бородами, размазывали по лицу пыль и их лица делались чумазыми… Все видели – идет человек постящийся.

Но разве такой пост приятен Богу? Сколько тут подвига Господа ради, а сколько – ради славы человеческой?..
Отношение к посту Христа Спасителя^

Конечно, нам очень интересно, что говорил о посте Сам Христос.

Упоминание о посте в Его устах встречаем неоднократно.

Сам Спаситель признавал пост, причем выдержал самое суровое из возможных испытание – он провел в пустыне 40 дней без еды: «Иисус возведен был Духом в пустыню… и, постившись сорок дней и сорок ночей, напоследок взалкал» (Мф. 4, 1–2).

Он же говорил, что бесовский род из мира сего изгоняется «только молитвою и постом» (Мф. 17:21)2.

Христос, повторимся, осуждал показной пост фарисеев (Мф 6, 16-18) и указывал, каким должен быть истинный пост – соблюдаемый втайне, с помазанной головой и умытым лицом, что на современный язык можно перевести как пост, совершаемый с хорошим настроением и не напоказ, а во славу Божию.

Однако, допуская пост для себя, для Своих учеников Спаситель пост на время… отменил. Об этом рассказывает замечательный эпизод:

«Ученики Иоанновы и фарисейские постились. Приходят к Нему [Христу] и говорят: почему ученики Иоанновы и фарисейские постятся, а Твои ученики не постятся? И сказал им Иисус: могут ли поститься сыны чертога брачного, когда с ними жених? Доколе с ними жених, не могут поститься, но придут дни, когда отнимется у них жених, и тогда будут поститься в те дни» (Мк. 2, 18–20).

То есть Свое пребывание с учениками Спаситель сравнивал со свадебным пиром, а Себя – с Женихом. Идет праздник, веселье, какой тут пост?.. Вспомним, что в представлении ветхозаветных пророков пир, тем более свадебный, связывался с темой наступления новой эры, эры Мессии. И если Спаситель утверждает, что пир начался, – то это означает, что долгожданное время ожиданий сбылось: «истинно говорю вам, что многие пророки и праведники желали видеть, что вы видите, и не видели, и слышать, что вы слышите, и не слышали» (Мф. 13:17).

Пришествие Христа открывает новую эру. Пир начинается. Однако это не значит, что, как того ожидали иудеи, Пришествие Мессии положит конец нашей истории. Эта история еще будет какое-то время продолжаться, время жатвы еще не наступило, Жених медлит (вспомним притчу о десяти девах) – время прихода в Его власти. Как часто говорят богословы, мы живем пространстве между уже и еще не.

А раз еще нужно ждать, нужно и поститься. «…Придут дни, когда отнимется у них жених, и тогда будут поститься».
Пост в первохристианское время^

Мы знаем, что христиане первого века постились. Об апостоле Павле известно, что он постился не только после обращения ко Христу (Деян. 9, 9) – что можно было бы объяснить традиционным иудейским воспитанием,– но и когда стал известным христианским проповедником (2Кор. 6:5);

В Антиохии постилась христианская община, чтобы узнать, кого из христианских лидеров отправить на проповедь в чужеземные страны (Деян. 13:2,3); апостолы постились, чтобы Бог помогал новопосвященным пресвитерам (Деян. 14:23).

Можно предположить, и едва ли мы ошибемся, что пост этого времени был похож на традиционный еврейский пост – воздержание от пищи и питья в течение дня, или воздержание от пищи в течение трех дней.

Религиозный подъем был очень высок. Христиане хотели поститься во славу Божию, желали поститься в знак ожидания Второго Пришествия Христа, помня Его слова, что, «…когда отнимется у них Жених, … тогда будут поститься».

Таким постом становится еженедельный пост, по примеру еврейских праведников. Но христиане не хотели поститься в те же дни, что и иудеи, поэтому они избирают другие дни.
Пост среды и пятницы^

В древнехристианском тексте «Дидахи» (около 120 г. н.э.) мы читаем: «Посты же ваши да не будут с лицемерами, ибо они постятся во второй и пятый день недели. Вы же поститесь в четвертый и шестой». Мы знаем, что у евреев неделя начиналась с воскресного дня. Значит, второй и пятый дни – это понедельник и четверг.

Нам же предписывается молиться в четвертый и шестой дни недели, то есть в среду и пятницу.

Здесь еще нет обоснования – почему мы должны поститься в эти дни, да и вообще поститься дважды в неделю. Это добровольное воздержание в знак любви ко Господу.

Сегодня, как известно, этот пост мы связываем с темой Страстей Христовых. В среду Иуда договорился предать Христа, а в пятницу Христа распяли. Однако такое обоснование поста среды и пятницы не первоначально. В «Дидахи» мы не встречаем никакой связи христианского поста с темой Страстей.

И уже через столетие в документе «Дидаскалия» мы читаем, что правило еженедельного пощения должно быть соблюдаемо ради «иудеев», ибо в среду у них созрело желание схватить Спасителя, а в пятницу они Его распяли. Здесь также лишь косвенное указание на Страсти, поститься же нам следует, скорее, для спасения душ богоубийц.

Однако в документе «Апостольские Постановления», который появился через сто лет после «Дидаскалии», о посте среды и пятницы сказано совершенно определенно: «В среду же и в пятницу Он повелел нам поститься – в ту, потому что Его тогда предали, а в сию потому, что тогда Он пострадал.»

Таким образом, к началу IV века пост среды и пятницы прочно связывается с темой Страстей Христовых.
Как пост среды и пятницы соблюдался и был ли он обязательным?^

Этот пост предполагает полное воздержание от пищи и питья, подтверждение чему мы находим в работе Тертуллиана «О посте». Тертуллиан, говоря о еженедельном воздержании христиан, использует термин statio, что означает буквально воинский караульный пост.3

Этот пост, по замечанию Тертуллиана, был добровольным делом и продолжался до 15 часов дня (до времени смерти Спасителя на Кресте)

Вот какое упоминание о посте мы встречаем в описании мученичества святителя Фруктуоза (почил около 259 г.): «Когда некоторые по братской любви предложили ему для телесного облегчения принять чашу из вина, смешанного с травами, он сказал: “Еще не наступил час прекращения поста”… Ибо была пятница, и он стремился радостно и уверенно завершить statio с мучениками и пророками в раю, который Господь уготовал им».

К IV в., времени, когда скрывать свои христианские убеждения уже не было нужды, пастыри стали советовать поститься всем христианам. Из добровольного аскетического упражнения пост становится общеобязательной дисциплиной. В документе «Каноны Ипполита» мы читаем следующее предписание о посте: «К постам относятся среда, пятница и Четыредесятница. Кто помимо этого соблюдает другие дни, получит награду. Кто же, за исключением болезни или нужды, уклоняется от них, преступает правило и противостоит Богу, Который постился за нас».

Последнюю точку в этом процессе поставили «Апостольские Правила» (кон. IV в. – нач. V в.): «Если епископ, или пресвитер, или диакон, или иподиакон, или чтец, или певец не постится во святую четыредесятницу пред Пасхою, или в среду, или в пяток, кроме препятствия телесной немощи, да будет извержен, если же мирянин: да будет отлучен».

Сегодня пост среды и пятницы считается для православного человека общеобязательным.
Как возник Великий пост?^

Сегодня мы Великий пост практически не отделяем от Страстной седмицы. Одно перетекает в другое без всякого перерыва в посте. На самом же деле Великий пост и Страстная – разные периоды жизни Церкви. Между ними есть даже два непостных дня. Они не относятся к сорока дням поста и не принадлежат Страстной. Это Лазарева суббота и Вербное воскресенье.4

Так вот, Великий пост и Страстная седмица имеют причиной своего происхождения две разные благочестивые традиции:

Страстная неделя появилась из желания христиан почтить молитвой и воздержанием Страсти Христовы.

Великий пост возник как период аскетической подготовки людей, желающих принять Таинство святого Крещения.

И первое, и второе происходило перед Пасхой. Пасха, Воскресение Христово – увенчало Его Страсти, и на Пасху же совершалось крещение желающих вступить в Церковь.

Сегодня у нас оба эти важные момента жизни Церкви находятся рядом (между ними лишь два дня перерыва, о чем упомянуто выше).

Как мы постимся сегодня? Мы постимся 6 недель по 7 дней: 6х7=42. Сорок дней – это Святая Четыредесятница, или, как мы привыкли говорить Великий пост, а два дня – это Лазарева суббота и Вербное воскресенье. Затем наступает шестидневный пост Страстной седмицы.

По времени эти посты – сорокадневный и шестидневный – практически совпадают. В древности же они совершенно совпадали. Когда мы читаем в канонах Церкви предписание всем обязательно поститься Святую Четыредесятницу, то речь идет о Великом посте, объединенном со Страстной неделей.

Вот что пишет о древней Четыредесятнице римская паломница Эгерия. Ее свидетельство относится примерно к 380-м годам:

«Когда наступает время Великаго поста, то он соблюдается здесь следующим образом. …Здесь пост длится восемь недель перед Пасхой. И вот причина, почему здесь соблюдается восемь недель поста: по воскресеньям и по субботам здесь не постятся, за исключением одной субботы, в которую происходит пасхальное бдение и в которую необходимо поститься [Эгерия имеет в виду полное воздержание от пищи и питья в Страстную субботу. – свящ. К.П.]. Но кроме этого дня здесь никогда не бывает поста в субботу в течение всего года. Итак, если вычесть восемь воскресений и семь суббот (так как в одну субботу нужно поститься), то остается сорок один день, которые проводятся в посте и которые называются здесь eortae5, или, по-нашему, Четыредесятница».

Итак, в древности Великий Пост и Страстная были объединены. Но это не значит, что у них одна причина происхождения. Как уже было сказано выше, Страстная имела в основе своей пост в честь искупительных Страстей Христовых, Великий же пост происходил из обычая поститься перед принятием Таинства Крещения.

Проследим, в основных чертах, как возникли эти традиции.

Сначала скажем о посте Страстной недели. От самых первохристианских времен мы имеем свидетельства, что перед Пасхой верующие люди постились. Единообразия в этом вопросе примерно до III в. не было. Одни советовали поститься лишь один день, иные постились всю неделю. В письме св. Иринея Лионского, написанном около 180 г., упоминается о спорах относительно продолжительности этого поста. «…Некоторые думают, что нужно поститься только один день, другие – два, иные – несколько, а иные – сорок часов. И эта разность в соблюдении поста произошла не в наше время, но задолго до нас, у наших предков получила свое начало».

Этот пост перед Пасхой с воспоминанием Страстей Христовых и был тем, что ныне мы называем Страстной седмицей.

Несколько иначе шло развитие того поста, которым постились все желающие принять Крещение.

О том, что перед принятием Крещения нужно пройти через какое-то испытание, воздержание, споров не было. Обычай поститься перед принятием судьбоносных решений, при вступлении на ответственную должность – традиция еще дохристианская. Вспомним уже упоминавшиеся 40-дневные посты Моисея, Илии, Спасителя.

В первохристианские времена разный по продолжительности пост предписывался желающим принять Таинство Крещения.

Это сегодня мы имеем грустную и порочную практику, что крестят всех желающих, не проверяя подлинности их желания. В Древней Церкви кандидат на Крещение должен был делом, а именно – аскетическим подвигом доказать серьезность своих намерений.

У автора послеапостольского времени, св. Иустина Философа, первым из святых отцов описавшего практику Крещение своего времени, находим этому подтверждение:

«Кто убедится и поверит, что это [христианское] учение и слова наши истинны, и обещается, что может жить сообразно с ними, тех учат, чтобы они с молитвою и постом просили у Бога отпущения прежних грехов, и мы молимся и постимся с ними. Потом мы приводим их туда, где есть вода, они возрождаются ... как сами мы возродились, то есть омываются тогда водою во Имя Бога Отца и Владыки всего, и Спасителя нашего Иисуса Христа, и Духа Святаго».

В этом документе самого начала II века мы находим удивительное указание на то, что желающие принять Крещение постятся, и «мы молимся и постимся с ними».

Крещение, как уже говорилось, обычно, совершалось в Пасху, поэтому пост перед Крещением являлся как раз предпасхальным постом. Но готовящиеся ко Крещению постились не обязательно 40 дней, а произвольное время.

Лишь к IV в. общепринятой традицией пощения (и в честь Страстей Господних, и для подготовки ко Крещению) стал 40-дневный пост, по примеру Христа Спасителя. Соблюдать такой пост призывали людей святитель Иоанн Златоуст, св. Иероним. Святитель Амвросий Медиоланский в 380-е годы обращался к пастве со следующими словами: «Желая быть христианином, поступай так же, как поступал Христос: Он, не имея греха, постился сорок дней, а ты, грешник, не хочешь поститься! Рассуди же…, какой ты христианин, если пресыщаешься в то время, когда Христос за тебя алкал; услаждаешься, когда Он постился».

Можно сказать, что на протяжении всего IV в. святые отцы внушали прихожанам важность этого поста, говорили о том, как много он дает душе христианской, какие открывает горизонты духовного роста.

Но если на Востоке принимали сорокадневный пост с воодушевлением, то на Западе к нему привыкали неохотно. На Западе Великий пост всегда, и сейчас, был мягче, чем на Востоке.

Римская паломница Эгерия, посетившая Восток примерно в это же время, оставила уникальное описание того, как постились в Палестине в дни Великого поста.

Приведу отрывки из этого удивительного документа; в квадратных скобках помещаю свои пояснения к тексту Эгерии:

«В субботу [то есть по субботам] литургия здесь совершается рано, еще до восхода солнца, для того, чтобы дать разрешение от поста тем, кого здесь называют евдамадариями.

И вот какое правило поста соблюдают те, которых называют евдамадариями: они постятся всю неделю и едят только по воскресениям после отпуста в пятом часу [11 часов]. И, вкусив пищу в воскресенье, они больше ничего не едят до тех пор, пока не причастятся в следующую субботу утром в храме Воскресения. Ради них, чтобы они могли быть разрешены от поста как можно раньше, литургия совершается в храме Воскресения по субботам до восхода солнца. И то, что литургия совершается ради них так рано, как я упомянула, не значит, что причащающиеся только одни они; причащаются в этот день и все, кто пожелает.

Вот какой здесь обычай поста во время четыредесятницы: есть такие, которые, вкусив пищу в воскресенье… не едят уже целую неделю до отпуста в субботу... [Эгерия опять упоминает евдамадариев]

Здесь существует особый обычай, который соблюдают те, которые называют себя апотактитами, мужи и жены; они едят только раз в день, и не только во время поста, но и в течение всего года. Те же среди них, которые не могут провести в посте всю неделю, как я описала, принимают пищу в середине дня в четверг; а кто не в состоянии этого сделать, постится два дня подряд в течение поста; а кто и этого сделать не может, ест вечером. Никто не требует определенного числа дней поста, но каждый постится по своим силам.

И не получает ни похвалы, кто творит много, ни порицания, кто творит меньше. Ибо таков обычай здесь. Во время Четыредесятницы ни хлеба дрожжевого, ни оливковаго масла, ни древесных плодов не есть, а только воду и немного мучной похлебки».

Надо сказать, что римская паломница подробно описывает лишь те виды поста, которые поразили ее воображение, прочие же лишь упоминает. Из других документов тех веков мы узнаем, что диапазон постных подвигов в дни Великого поста был очень велик.

Кто-то не вкушал пищу все дни, кроме небольшого обеда в субботу и трапезы в воскресенье;

Некоторые питались раз в день;

Иные в Великом посту вкушали немного, а по понедельникам, средам и пятницам совершенно воздерживались от пищи…

Словом, каждый постился, как мог, никаких предписаний здесь не было, причем, как замечательно свидетельствует Эгерия, «не получает ни похвалы, кто творит много, ни порицания, кто творит меньше».

В V – VIII вв. на Востоке было много традиций пощения. Вместо полного воздержания от пищи появился обычай отказываться от пищи какого-то рода, например мясной. Или же воздерживались от пищи до какого-то времени. Такой пост предписывал преп. Ефрем Сирин даже детям. Он говорил, что хорошо, если бы дети воздерживались в дни Четыредесятницы от пищи хотя бы до 9 утра. Кто может, до полудня, а великовозрастные дети – и до 3 часов дня.

Монахи отказывались не только от молочной, но и от вареной пищи, от мирян этого не требовали.
Дальнейшее развитие дисциплины Великого поста^

В это время на Востоке заметную роль стали играть монастыри. Исторически это связано с рядом причин. Одна из них – стояние в истине монахов во времена иконоборчества. Авторитет монахов был так высок, что миряне, духовно окормляясь у приходского священника, периодически посещали и какого-нибудь авторитетного монаха в монастыре. Его советам внимали, по монашеской жизни поверяли свою.

И в отношении поста ориентиром становится монашеская дисциплина. Но если на Востоке миряне прекрасно понимали, что монашеские требования – лишь высоко заданный уровень, к которому следует в той или иной мере стремиться, но он необязателен, то на Руси монашеский Устав поста восприняли как непреложный канон.

Сегодня мы говорим о том, что сначала в отношении поста был принят Студийский Устав, потом – Иерусалимский… И как-то забываем упомянуть, что это именно монашеские Уставы. Написанные для монахов, пригодные именно им – живущим в монастыре, не обремененным тем рядом забот и сует, которыми обременены люди, живущие в миру.

Все же: что это за упомянутые мною Уставы, по которым жили монахи?

Это, прежде всего, Устав монастыря св. Феодора Студийского, или, как принято говорить, Студийский Устав.

Этот монастырь обладал большим авторитетом, назывался Лаврой, то есть великим монастырем. Трудами преподобного Феодора в этом монастыре был разработан Устав монашеской жизни и богослужения. Одна из тем Устава – пост.

Согласно Студийскому Уставу, в Великом посту дозволялось есть один раз в день, в 3 часа пополудни. Это время окончания церковной службы.

В праздничные дни, субботы и воскресенья ели дважды в день, причем в эти дни дозволялось оливковое масло и вино.

Наиболее строгий пост соблюдался в первую и четвертую (Крестопоклонную) недели; разрешалось лишь сухоядение. В пищу употреблялись сушеные и неразваренные плоды, притом без масла. Вино принимать запрещалось, вместо него пили так называемое благосмешение из перца, тмина и аниса.

В Страстную седмицу, что может показаться удивительным, был нестрогий пост, а в Великую субботу, в которую нынешний Устав предписывает полное воздержание от пищи, в 5 часов пополудни полагалось разговение: иноки вкушали сыр, яйца и испивали по три чаши вина.



Студийский Устав был принят основателем иночества на Руси, игумном Киево-Печерского монастыря, преподобным Феодосием Печерским. Именно на него в отношении постов ориентировались древнерусские духовники, определявшие норму пощения для верующих.

Еще раз повторюсь, что русским духовником не было понято, что это именно монашеский Устав и во всем объеме применять его к мирянам нецелесообразно.

Причем, что уж совсем странно, подобный пост на Руси стали предписывать не только взрослым, но и детям. Если в Греции дети практически не воздерживались от еды, на Руси сначала стали учить, что ребенок с двух лет должен воздерживаться от молочной пищи, а затем этот срок понизили до года.

Некоторые не по уму ревностные русские духовники стали учить, что ребенок может сосать материнское молоко только в один пост, а на третий должен поститься. Под постами тут стали понимать вообще все многодневные посты года, а их 4 (в то время было 3, Успенский пост появился на Руси с XIV столетия). Соответственно младенца требовали отнимать от груди и раньше года. М.В. Корогодина в монографии «Исповедь в России в XIV – XIX вв.» по этому поводу замечает: «Учитывая относительно равномерное распределение постов в течение года, младенца, самое раннее, переставали кормить грудным молоком в возрасте четырех месяцев (если ребенок рождался в ноябре, перед Филипповым постом, то отнимать его надо было к марту, перед Великим постом)6. Однако с XIV в. на Руси начинает соблюдаться Успенский пост, и ситуация меняется. Теперь, если ребенок рождался в июне, то, согласно прежним правилам, его следовало полностью переводить на постную пищу уже к августу».

Но одновременно с этими неудобовразумительными строгостями рыба не считалась скоромным блюдом и ее можно было вкушать мирянам во все посты.

В течение 13–14 вв. на Руси произошла смена Уставов. Со Студийского русские монастыри перешли на Иерусалимский. А этот Устав был еще более строгим.

Мы помним из рассказа Эгерии о неких евдамадариях, которые во многие дни поста вообще не вкушали пищи. Вот эта тенденция – полного воздержания от пищи в особые дни – и пришла на Русь вместе с Иерусалимским Уставом.

Вот его пищевые требования. Рыба разрешается только в праздник Благовещения (если он не совпадал со Страстной седмицей) и в Вербное воскресенье, а в иные дни не позволяется не только рыба, но и растительное масло. В первую неделю поста Иерусалимский Устав так же, как и Студийский, предписываетл мирянам сухоядение (без масла) однажды в день, время принятия пищи – 3-й час пополудни. Монахи же с понедельника до среды первой недели должны проводить без пищи. В среду на трапезе разрешается хлеб с теплой водой. Остальные дни – четверг и пятница – проводятся также без пищи. Для больных разрешается хлеб с водой, а тяжелобольным дозволяется по захождении солнца вкушать пищу ежедневно.

В остальные недели пять дней инокам предписывается сухоядение, а в понедельник, среду и пятницу всех недель пост еще строже. На Страстной седмице и миряне, и иноки могут лишь есть хлеб, «зелие неварено» и пить воду с воздержанием. В Великий четверг разрешается вареная пища, но без масла. Великий пяток предписывается проводить без пищи, а в Великую субботу – поститься до 9 часов вечера, после чего разрешается вкушать хлеб. В субботы и воскресенья мирянам и инокам предписывается масло и вино.

В соблюдении поста мирянам так же, как и инокам, следовало руководствоваться рассуждением своего духовного отца.

Эти предписания были настолько строгими и неподъемными для жителей нашего климата, что многие епископы своими циркулярами смягчали их. В монастырях также существовали свои особые правила.

Вот, например, Устав о посте Соловецкого монастыря (в квадратных скобках перевод малопонятных слов):

«На 1-й неделе в понедельник, среду и пяток, трапезы не поставляют. Во вторник, четверг на братию хлебы белыя, взвар с медом, ягоды морошка, капуста соленая, да толокно мешеное. В субботу шти белыя [щи из белой капусты], лапша гороховая, каша соковая [пюре из ягод] – все с маслом. В воскресенье ко штям пласти [кушанье из мороженой рыбы], да каша.

На прочих же неделях, в понедельник, среду и пяток ко штям [к горячим щам] две ествы студеныя [два холодных блюда], во вторник же и четверг шти борщовыя с соком, да сухари, да ества студеная, другая горячая».

Нетрудно заметить, что это вполне реальная и даже вкусная постная дисциплина.

Миряне могли следовать монашескому Уставу, но могли поститься и более щадяще. Вот какое предписание о посте на 1-й недели Великого поста дает, например, Домострой, известный памятник русской литературы и благочестия XVI в.: «Хлебцы постные, икра паюсная, икра осетрия осенняя и свежая, икра стерляжья, ксени [икра] лососисти [красная], щучьи с шафраном и черные, кашка белые рыбицы, судачья, белужья, севрюжья, снетки, суши, пласти карасовые, икры вареные и пряженые, пупки сухие и пресносольные, вязиги в уксусе, стерляднна бочечная и кислая, языки мокрые, теши осетровые и белужьи, лапша гороховая, яглы [катышки из мха ягеля] с маковым соком, горох чадцкой цежоный и витой, двои шти, блины, да луковники, да левашники [жаренная на сковороде сладкая лепешка с начинкой в одном углу], да пироги подовые с маком».

Таким образом, и в самый строгий пост за столом богатого горожанина можно было увидеть более 30 различных кушаний, в том числе рыбных.



В монастырях, а в иных особенно, постились очень строго. Иностранцы были поражены таким строгим соблюдением поста русскими людьми. Так, архидиакон Павел Алеппский, посетивший Москву с Патриархом Антиохийским Макарием, при Патриархе Никоне (XVII в.), писал следующее: «В этот пост мы переносили с ним большие мучения, подражая им против воли, особливо в еде: мы не находили иной пищи, кроме размазни, похожей на вареный горох и бобы, ибо в этот пост вообще совсем не едят масла. По этой причине мы испытывали неописуемую муку... Как часто мы вздыхали и горевали по кушаньям нашей родины и заклинали, чтоб никто впредь [в Сирии] не жаловался на пост».

Такая дисциплина – для монахов строгий пост, для мирян послабление – дошла и до нашего времени.
Пост сегодня^

В том, чтобы миряне ориентировались на монахов нет ничего плохого, но, напротив, это очень похвальное стремление.

Другое дело, что это должно быть свободным, а не принудительным решением. Совершенно непонятно, почему некоторые пастыри предписывают мирянам строгие монашеские правила поста. Я как священник устаю давать благословения «на послабление», причем часто верующие требуют даже не послабления на рыбу или молочное, но на подсолнечное масло.

Какие конкретные рекомендации относительно пищевого поста автор считает приемлемыми для современного человека?

Автор считает, что сегодня мы должны требовать от верующих людей поститься лишь в Великий пост да пост среды и пятницы. Можно повысить эти требования до того, что предписывать верующим людям поститься еще по одной неделе в посты Успенский, Рождественский и Петровский.

Вопрос об этих последних многократно обсуждался. Несмотря на появление в Уставе этих постов, они никогда не адресовались мирянам. В лучшем случае рекомендовалась неделя поста.

Известный канонист Востока патриарх Вальсамон (XII век), приводя 69-е Апостольское Правило («Если епископ, или пресвитер, или диакон, или иподиакон, или чтец, или певец не постится во святую четыредесятницу пред Пасхою, или в среду, или в пяток, кроме препятствия телесной немощи, да будет извержен, если же мирянин: да будет отлучен»), комментирует его так: «Заметь, из настоящего правила, что собственно существует один пост, сорокадневный, пред Пасхою… Впрочем, если мы постимся и в другие посты, как то: в пост св. Апостолов, Успения Святой Богородицы и Рождества Христова, не подвергнемся за сие стыду».

В другом месте Вальсамон ссылается на решение Константинопольского патриаршего Синода при патриархе Николае III (1084–1111), который определил, что перед праздниками следует поститься только семь дней Вальсамон заключает: «Впрочем, для желающих поститься перед упомянутыми праздниками более семи дней, или для тех, кому эти посты прописаны ктиторским Уставом, предоставляется полная свобода».

На этой же точке зрения стоит канонист XIX века епископ Никодим (Милаш), чей фундаментальный труд по опубликованию и комментированию канонов много раз переиздавался и в последнее время.

Многие русские иерархи на Поместном соборе 1917-1918 года настаивали именно на таких предписаниях: требовать поста в среду, пятницу и в Великий пост, а от остальных просто оставить только неделю.

Кстати сказать, по Студийскому Уставу, по которому жила Русь, мирянам разрешалось во все многодневные посты, кроме Великого, вкушать молочное, яйца и рыбу. Когда на смену Студийскому Уставу пришел Иерусалимский, требования стали строже.

Итак, вернусь к тому, что я думаю про соблюдение поста сегодня:

Великий пост, а также среда и пятница в течение года – святая обязанность.

Весь Великий пост проводить без мясного и молочного.

Первую и Крестопоклонную седмицы поста, да Страстную проводить без рыбы. В остальные недели рыба, икра, морепродукты разрешаются.

Не следить за нюансами Устава относительно масла, сухоядения и проч., это к мирянам не относится.

Подросткам и студентам, кроме Первой, Крестопоклонной седмиц поста и Страстной, разрешить употребление кисломолочных продуктов. (О детях речь будет ниже.)

Постные сладости и лакомства разрешаются только в субботы и воскресенья. («В пост особенно не надо пить сладкий чай: кто пьет сладкий чай, тот делает не лучше того, кто ест в пост скоромное, – хотя чай не обременяет тела, как мясная и молочная и масляная пища, но зато нежит сильно плоть и погружает часто в кал блуда и прелюбодейства. Кажется, причина ничтожная, а между тем сколько она делает вреда для чистоты нашей…» (Дневник св. прав. Иоанна Кронштадтского. 1859–1860 гг.)

Желательно на весь пост воздержаться: от алкоголя (за исключением особых праздничных дней), телевизора, посещения увеселений и проч. (Рассказываю жене, что отец Александр Шмеман вспоминал, что ощущал в детстве наступление поста по тому, что в семье зачехляли фортепиано. Десятилетняя дочь: «Ух ты! Мама, нам тоже надо такую традицию ввести!» Мама: «Ага. И учебники по математике, по русскому, тоже хорошо бы убрать…»)

И еще. Пост – это не только «переход с мясомолочной пищи на растительную», как пишут при начале поста в светских газетах, но и ограничение себя в еде. Можно объесться постной картошкой, можно проводить долгие часы на кухне, готовя вкусный и разнообразный постный стол, но все это как раз не соответствует подлинному пониманию поста.

Однажды (это реальный случай, который я услышал от одного отца протодиакона) некий протодиакон лег на операцию по удалению жира. И вот врачи его спрашивают: «Вы нас, конечно, простите, батюшка, но ведь есть у вас там какие-то посты… Как вы питаетесь-то?» (это было еще в советское время). Протодиакон с улыбкой: «Ну, есть посты. А как питаюсь? Постненько. Два батона, кочан капусты да кастрюля картошки…»

Все святые отцы отмечают, что пост – это время, когда не отягченный жирной и обильной пищей ум бодрствует и готов к молитве, богомыслию. «Тем и хорош пост, что он… прекращает угнетающую ум дремоту», – пишет Златоуст. «Святые отцы нарекли пост основанием всех добродетелей, потому что постом сохраняется в должной чистоте и трезвении наш ум, в должной тонкости и духовности наше сердце», – вторит ему другой знаток души человеческой св. Игнатий Брянчанинов.

Если мы утучнили себя хоть бы даже и постной пищей, то ум наш опять попадает в дремотное состояние, душа теряет бодрость. Поэтому будем не только в роде пищи, но и в ее количестве соблюдать меру.
Механизм поста^

У многих отцов мы найдем указание на то, что пост возвышает дух, что «пост посылает молитву на небо, делаясь для нее как бы крыльями» (святитель Василий Великий). Или вот это, из святителя Иоанна Златоуста: «Пост возводит любящих его на небеса, поставляет их пред Христом и вводит в общение со святыми… Прекрасен труд поста, потому что он облегчает душу от тяжестей грехов и легким делает бремя заповедей Христовых». Или известное мнение отцов, что пост – «прогонитель демонов».

В чем механизм поста? Как смена одного рода пищи на другой может доставить все это человеку? Или, может быть, это все лишь благочестивые обороты речи?

Поймем мы это, если перестанем мыслить пост в категории смены рода пищи, а будем воспринимать пост как время вообще воздержания и ограничения себя.

Один человек рассказывал мне, что ощутил подлинную легкость и смысл поста («тут-то я и понял механизм поста»), когда стал в дни Великого поста отказываться от еды по средам и пятницам.

Совершенно отказываться от еды необязательно, но ограничение себя, еда не до сытости, не до отяжеления желудка – все это поможет ощутить легкость в теле. Затем мы почувствуем бодренность и возвышенность души. Далее придет доверие Богу и беспопечительность – мир сей как бы перестанет путами своими держать человека. Освободившись от пут желаний мира сего, мы ощутим близость к Богу. А теперь, если мы попробуем в таком состоянии молиться, молитва наша, в таком состоянии воссылаемая к Небу, обретет крылья.

В этом отношении замечательны слова святителя Игнатия (Брянчанинова): «Причина действия поста на духов злобы заключается в его сильном действии на наш собственный дух. Укрощенное постом тело доставляет человеческому духу свободу, силу, трезвенность, чистоту, тонкость». Святитель Игнатий очень точно сформулировал, что происходит с душой, если тело наше нами сознательно ограничено в обильной пище.

Об этом же говорит другой признанный эксперт в области ведения души человеческой, святитель Феофан Затворник: «Основа страстей в плоти. Когда измождена плоть, тогда словно подкоп подведен под страсти, и крепость их рушится. Без поста же одолеть страсти – было бы чудом… У того, кто свободно удовлетворяет плоть свою пищей, сном и покоем, как держаться чему-нибудь духовному во внимании и намерениях? Ему так же трудно отрешиться от земли и войти в созерцание невидимых вещей и стремиться к ним, как одряхлевшей птице подняться от земли».

Что такое страсть в святоотческом понимании? Это извращенное чувство. В силу своей греховности, человек склонен практически любое данное Богом чувство извратить. Вместо довольства пищей, поддерживающей бытие организма, человек предается пресыщению, вместо умеренного употребления алкоголя – предается пьянству, вместо правильного пользования эротической энергией (в браке) – предается блуду и проч.

Естественно, что страсти парализуют душу, не пускают ее к Небесам. У больших грешников редко увидишь и саму эту человеческую, богоподобную душу. Такой человек становится похожим на скотину.

Но христианин редко оказывается пьяницей, блудником, драчуном. А вот вкусная и обильная пища, ставшая привычкой, присуща многим из нас. А ведь это тоже страсть, причем не безопасная7. И она тоже не пускает душу к Небесам, тормозит на пути к Богу.

Вот пост и позволяет, через лишение себя обильной пищи, победить страсть чревоугодия, а значит, и возвысить душу.

…Ну а лучшим подтверждением святоотеческих выводов может послужить наш собственный опыт. Если еще не приобрели такого опыта подлинного поста, возвышающего душу, – поспешим.
Пост как работа по преображению души^

Конечно, пост – это время не только пищевых ограничений. Так устроен человек, что ему легче принять какие-то запреты (например, пищевые), то есть идти от негативного, нежели думать над тем, что надо делать, какой труд над душою надо предпринимать, то есть выбрать позитивную позицию.

Так же произошло и с постами.

Сегодня очень часто верующие люди пост сводят к более или менее строгой диете. И как-то выпускается из виду, что пост – это, прежде всего, некое делание, некий духовно-нравственный подъем, движение вверх.

И такой подход к посту тоже в немалой мере обусловлено тем, что мы пользуемся монашеским Уставом. Разные главы Устава регламентируют разные стороны жизни монаха. Там указано, сколько времени монах должен проводить в молитве, сколько – в чтении духовной литературы, какие богослужения должен посещать… Для нас, мирян, выполнить это никогда не представлялось возможным. Да это и не нужно. Задачи монаха и мирянина – разные. Монах – прежде всего, молитвенник (за себя, за мир), мирянин – трудится в Божьем мире для того, чтобы мир пришел к Богу, исправился, стал лучше.

Естественно, что Устав этих мирских забот и вопросов не касается, это сфера не его интересов!

Таким образом и получается, что в Уставе для нас актуальны именно пищевые запреты. А о других сторонах поста и о тех подвигах, которые мирянин должен в дни поста предпринять, он должен узнавать из советов приходского пастыря, из чтения духовной литературы, из проповедей.

Вот об этом немного сейчас и скажем.
Богослужения ^

Во время поста меняется ритм и задача церковного богослужения. Оно становится менее торжественным, но более назидательным. Много чтений (псалмы, тексты из Ветхого Завета и проч.), оно продолжительно и часто утомительно. Однако христианин должен в дни поста больше времени уделять именно церковной молитве.

Правда, многое из того, что читается в храме, нами не понимается. Повинны и дикция чтеца, и гулкость самого храма, и, прежде всего, конечно, сложность церковнославянского языка, на котором происходит богослужение. Думаю, что обычный прихожанин из будничной службы уразумевает лишь 20% смысла, в ней содержащегося.

Но никто не мешает нам найти (в том же Интернете) тексты богослужения и распечатать их себе. (В качестве курьеза: прихожанка перед Великим постом: «Батюшка, я нашла в Интернете семь переводов канона Андрея Критского! Каким благословите пользоваться?»)

Как минимум, чтобы ориентироваться в структуре великопостного богослужения, можно прочитать книгу протопресвитера Александра Шмемана «Великий Пост».

На конкретно поставленный вопрос: «Как, батюшка, благословите посещать храм во время Великого поста?» отвечаю так:

– если в течение года причащаетесь редко, то в посту обяжите себя причащаться еженедельно;

– вступите в пост посещением Прощеного воскресенья;

– на первой неделе поста обязательно посетить не менее двух раз Канон Андрея Критского вместе с вечерней службой (он совершается с понедельника по четверг на первой неделе). Этот же канон совершается вечером в среду на 5-й неделе поста;

– поклонитесь Кресту Христову в неделю Крестопоклонную (4-я неделя поста);

– в пятницу 5-й недели поста посетите вечернее богослужение с Акафистом Божией Матери;

– найдите время, чтобы помолиться за литургией Преждеосвященных Даров (совершаются в посту по средам и пятницам);

– особое внимание уделите богослужениям Страстной недели (начиная с вечера среды).

Еще раз напомню, что, по моему мнению, желательно подходить к богослужениям осмысленно. То есть прочитать что-нибудь о службе, в идеале иметь перед собой перевод основных и наиболее важных текстов (канона Андрея Критского, служб Страстной недели). Помню, как протодиакон Казанского собора, в котором я служил диаконом, на службу 12 Страстных Евангелий всегда приносил книжечку карманного формата в бархатном переплете. Это был перевод всех 12 Евангелий, издание еще дореволюционное. Сегодня подготовить себе подборку текстов в переводе на русский язык, особенно имея Интернет, несложно.

Итак, в посту мы должны серьезнее отнестись к посещению храма, и это будет наше второе постное усилие (первое – отказ от скоромной и обильной пищи).
Домашняя молитва ^

Сам себя часто ловлю на мысли, что не могу исполнять домашнее молитвенное правило в том объеме, в котором нужно и хочется. Есть дела (радио, преподавание, статьи, книги и др.), которые необходимо делать практически все свободное время. Как выйти из положения? Решил в дни поста сделать акцент именно на молитву. В другие дни в отношении молитвы позволяю себе послабления, но не в дни поста.

Когда люди спрашивают, как молиться в посту, рекомендую взять себе в молитвенное правило какие-нибудь дополнительные тексты: каноны, акафисты (келейно в дни поста акафисты читаются), псалмы и т.д. (Причем подумайте сами, что реально вы можете подъять, а не спрашивайте вечно занятого и спешащего вашего батюшку. Он может одобрить или не одобрить ваш выбор, но решить за вас не может.)
Богомыслие ^

Это необходимый элемент поста. Возьмите себе за правило ежедневно прочитывать жития святых этого дня.

Или все тексты богослужения, положенного на этот день.

Можно дисциплинировать себя ежеутренним чтением, по одной главе, Евангелия (на другой год – Апостола) и целый день размышлять над прочитанным.

Запретить себе на пост блуждание мыслей: в вагоне метро читать рекламу, слушать в автомобиле радио, дома проводить время у телевизора. Пусть это будет духовное чтение или прослушивание духовных передач.

Об этом же прекрасно пишет протопресвитер Александр Шмеман:

«Надо понять, что невозможно делить нашу жизнь между великопостной светлой печалью и переживанием модного фильма или спектакля. Эти два переживания несовместимы, и одно из них окончательно уничтожает другое. Однако очень вероятно, что последний модный фильм скорее одолевает светлую печаль; обратное может произойти только с приложением особых усилий. Поэтому первый великопостный обычай, который можно предложить, это решительное прекращение слушанья радио и телевидения Великим Постом. В данном случае мы не смеем предложить совершенный пост, но хотя бы аскетический, который, как мы уже говорили, прежде всего означает перемену “диеты” и воздержание. Например, ничего нет дурного в том, чтобы продолжать следить за передачей информации или серьезной программы, обогащающей нас духовно и интеллектуально. Но что должно быть прекращено постом — это прикованность к телевизору, растительное существование человека, прикованного к экрану, пассивно поглощающего все, что ему показывают».
Наблюдение за душою^

Вообще, наблюдать за душою человек должен все время. Однако особенно это касается поста, и вот по какой причине. Испытывая дискомфорт от постного воздержания, человек становится более раздражительным, придирчивым, ему труднее держать себя в рамках. Можно это списать на искушения от бесов. Не без искушений, конечно, но дело в первую очередь в том, что из души вылезают все те неисцеленные настроения, которые не проявляются, пока мы сыты, не утомлены, довольны…

Поэтому пастыри с древнейших времен и поныне настоятельно советуют постящемуся человеку обратить внимание на свое поведение, отношение к ближним и проч. «Ошибается тот, кто считает, что пост лишь в воздержании от пищи. Истинный пост есть удаление от зла, обуздание языка, отложение гнева, укрощение похотей, прекращение клеветы, лжи и клятвопреступления» (свт. Иоанн Златоуст).

Этот же святитель говорит, каким должен быть настоящий пост:

«Вместе с телесным постом должен быть и душевный… При телесном посте чрево постится от пищи и питья, при душевном душа воздерживается от злых помыслов, дел и слов. Настоящий постник воздерживаетсч от гнева, ярости, злобы, мщения. Настоящий постник воздерживает язык от празднословия, сквернословия, пустословия, клеветы, осуждения, лести, лжи и всякого злоречия… Видишь, христианин, какой пост душевный?»

Святые отцы совершено определенно учили, что воздержание от пищи необходимо должно быть соединенным с воздержанием души от зла. «Утруждение плоти, соединенное с сокрушением духа, составит приятную жертву Богу и достойную обитель святости в сокровенности чистого, благоукрашенного духа» (преп. Иоанн Кассиан).

Приведу еще одну цитату из того же святого отца (его память празднуется раз в 4 года, 29 февраля), великого подвижника и аскета:

«Какая польза воздерживаться от пищи и оскверняться блудом? Ты не ешь мяса, но зато клеветой терзаешь плоть брата твоего. Какая прибыль в том, чтобы не увеселяться вином, но упиваться богатством? Какая польза не есть хлеб и опьяняться гневом? Какая прибыль изнурять себя постом и в то же время злословить ближнего? Какая польза воздерживаться от пищи и похищать чужое? Какая необходимость иссушать тело и не питать алчущих? Какая польза изнурять члены и не оказывать милости вдовам и сиротам?..

Ты постишься? В таком случае, избегай клеветы, избегай лжи, злословия, вражды, богохульства и всякой суеты.

Ты постишься? Тогда избегай гнева, ревности, клятвопреступлений и всякой несправедливости.

Ты постишься? Избегай объедения, порождающего всякое нечестие…

Если ты постишься ради Бога, то избегай всякого дела, которое ненавидит Бог, и Он примет твое покаяние с благосклонностью».

Одной из дурных привычек наших, подлежащей искоренению, святые отцы считали грех празднословия. Русское слово болтать очень точно, хотя и грубовато, передает смысл этого греха – качание, болтание языком из стороны в сторону. Когда, как не в дни Великого поста, мы должны объявить войну празднословию?

Святитель Григорий Богослов об этом написал замечательный трактат «Слово на безмолвие во время поста»:

«Когда, принося таинственную жертву человеческим страданиям Бога, чтобы и самому мне умереть для жизни, связал я плоть на сорок дней, по законам Христа-Царя, так как исцеление дается телам очищенным, тогда, во-первых, привел в неколебимость ум, живя один вдали от всех, обложившись облаком сетования, собравшись весь в себя и неразвлекаемый мыслями, и потом, следуя правилам святых мужей, приложил дверь к устам. Причина этому та, чтобы, воздерживаясь от всякого слова, научиться соблюдать меру в словах…»

И не о избавлении ли от греха празднословия мы молимся словами великопостной молитвы св. Ефрема Сирина: «Господи и Владыко живота моего. Дух… празднословия не даждь ми».
Доброделание^

Многие христиане спрашивают, чем бы они конкретно, могли послужить ближним. Понятно, что мы не оставляем без заботы пожилых родителей, родственников, стараемся в своей собственной семье созидать мир и любовь. Но ведь не только свои… Любовь к своим, забота, о родителях – это, в общем, и не достижение, это долг! Но христианин должен идти дальше. Он своей заботой должен охватывать и других людей.

Когда Спаситель (в 25-й главе Евангелия от Матфея) говорит о суде над праведниками и грешниками, то единственным критерием оправдания или осуждения здесь является конкретная помощь ближнему:

«И соберутся пред Ним все народы; и отделит одних от других, как пастырь отделяет овец от козлов; и поставит овец по правую Свою сторону, а козлов – по левую. Тогда скажет Царь тем, которые по правую сторону Его: приидите, благословенные Отца Моего, наследуйте Царство, уготованное вам от создания мира: ибо алкал Я, и вы дали Мне есть; жаждал, и вы напоили Меня; был странником, и вы приняли Меня; был наг, и вы одели Меня; был болен, и вы посетили Меня; в темнице был, и вы пришли ко Мне.

Тогда праведники скажут Ему в ответ: Господи! когда мы видели Тебя алчущим, и накормили? или жаждущим, и напоили? когда мы видели Тебя странником, и приняли? или нагим, и одели? когда мы видели Тебя больным, или в темнице, и пришли к Тебе? И Царь скажет им в ответ: истинно говорю вам: так как вы сделали это одному из сих братьев Моих меньших, то сделали Мне.

Тогда скажет и тем, которые по левую сторону: идите от Меня, проклятые, в огонь вечный, уготованный диаволу и ангелам его: ибо алкал Я, и вы не дали Мне есть; жаждал, и вы не напоили Меня; был странником, и не приняли Меня; был наг, и не одели Меня; болен и в темнице, и не посетили Меня.

Тогда и они скажут Ему в ответ: Господи! когда мы видели Тебя алчущим, или жаждущим, или странником, или нагим, или больным, или в темнице, и не послужили Тебе? Тогда скажет им в ответ: истинно говорю вам: так как вы не сделали этого одному из сих меньших, то не сделали Мне. И пойдут сии в муку вечную, а праведники в жизнь вечную».

В этой связи хотелось бы сказать два слова о конкретной помощи ближним.

Автор считает, что всякий христианин должен помогать нуждающимся. Деньгами ли, силой своей, душевным участием… Но помогать мы должны. Исключение можно сделать для педагогов и врачей. Их профессиональное служение, если оно совершается честно и с самоотдачей, и есть их христианское служение. Но все остальные должны взять и нести служение помощи ближнему. Как это может выглядеть?

У меня есть десятки примеров, как это делают мои прихожане.

Помогать деньгами бедной семье, в которой есть больной ребенок (ДЦП, рассеянный склероз и проч.).

Брать летом на дачу пожилого или больного человека из дома престарелых, из приюта.

Участвовать в жизни детского дома, или приюта.

Просто помогать деньгами многодетной или нуждающейся семье (у священников всегда есть такие знакомые семьи);

Брать группу детей гулять (цирк, парк) из детского дома хотя бы раз в месяц…

Вариантов, возможностей – огромное множество, можно поговорить со священником вашего храма, он может что-то подсказать.

Единственное но: Это нужно делать не только в пост, а в течение всего года, в течение всей нашей христианской жизни.

Ограничивать труды свои временем поста жестоко по отношению к тем, за кем мы взялись ухаживать, окормлять. Помните: раз взявшись за дело помощи, мы должны нести его всегда.
Богословие поста^

Об этом скажем всего несколько слов, ибо из творений святых отцов и богословов Церкви можно составить обширный том, посвященный этой теме.

В Ветхом Завете пост – это своего рода дисциплина, жертва во имя Бога, подчас очень суровая (невкушение еды по многу дней, иногда отказ и от питья).

Перенимая отчасти ветхозаветный пост, христианство наполняет его новым содержанием. «Ибо, говорю вам, если праведность ваша не превзойдет праведности книжников и фарисеев, то вы не войдете в Царство Небесное» (Мф. 5:20). Эти слова Христа можно понять и в отношении к посту. Пост для христианина – это не только время отказа, это и время приобретения. Приобретения чего?

Того душевного расположения, той чистоты, боголепности естества, которое человек утерял в Грехопадении.

Святые отцы учили, что пост установлен в Раю. «Такую первую заповедь принял Адам: “А от дерева познания добра и зла не ешь от него”. А это “не ешь” есть узаконение поста и воздержания. Если бы постилась Ева, и не вкусила от древа, то и мы не имели бы теперь нужды в этом посте. “Не здоровые имеют нужду во враче, но больные”. Мы повреждены грехом, уврачуемся покаянием, а покаяние без поста [как врачебной терапии приведения телесных желаний к подчинению требованиям души] не действенно» (свт. Василий Великий).

В чем была трагедия Адама? – задает вопрос протопресвитер Александр Шмеман. В том, что он «отверг ту жизнь, которую предложил и дал ему Бог, и предпочел жизнь, зависящую не от Бога, но от “хлеба единого”. Он не только не послушался Бога, за что и был наказан, но изменил само отношение между собой и миром. Без сомнения, мир был дан человеку как “пища”, как средство жизни; но в то же время жизнь должна быть общением с Богом; она не только должна была иметь в Нем свое завершение, но и свою совершенную полноту...

Мир и пища были созданы, чтобы посредством их человек имел общение с Богом, и только пища, принятая ради Бога, могла быть животворной. Сама по себе пища не имеет в себе жизни и не может ее воспроизводить. Один Бог имеет Жизнь, и Сам есть Жизнь. В самой пище начало жизни — Бог, а не калории. Таким образом, есть, т. е. быть живым существом, знать Бога и быть в общении с Ним — все это одна и та же реальность. И безмерная трагедия Адама в том и состоит, что он воспринял пищу как “жизнь в себе”. Больше того, он вкусил ее, скрываясь от Бога, вне Его и для того, чтобы быть независимым от Него. И сделал он это, потому что поверил, что пища имеет жизнь сама по себе и что, вкушая от этой пищи, он может сам стать, как Бог, т. е. иметь жизнь в самом себе. Проще сказать: он поверил в пищу, тогда как единственный предмет веры, доверия, уверенности — Бог и только Бог. Земной мир, пища сделались его богами, источником и началом его жизни. Он стал их рабом».

Но Христос – Новый Адам. «Он, – пишет отец А. Шмеман, – пришел для того, чтобы уничтожить болезнь, вселенную Адамом в жизнь, чтобы восстановить человека для настоящей жизни, и поэтому Он тоже начинает свое земное служение с поста. “... Постившись сорок дней и сорок ночей, (Он) напоследок взалкал” (Мф. 4:3). Голод – это то состояние, когда мы сознаем нашу зависимость от чего-то, когда нам срочно, насущно нужна пища, – что и доказывает, что нет в нас самосущной жизни. Это тот предел, за которым я или умираю от голода, или, насытив свое тело, сознаю вновь, что я живу. Другими словами, это тот момент, когда перед нами встает ультимативный вопрос: от чего зависит моя жизнь? И так как вопрос это не отвлеченный, так как сама жизнь моего тела зависит от его решения, момент этот оказывается и искушением. Сатана пришел к Адаму в раю; он пришел к Христу в пустыне. Два голодных человека услыхали его слова: ешь, потому что твой голод показывает, что ты всецело зависишь от пищи, что твоя жизнь в пище. И Адам поверил и стал есть; Христос отверг это искушение и сказал: не хлебом единым будет жив человек, но Богом. Он отверг эту всемирную ложь, которую Сатана внушил всему миру, сделав ее не поддающейся обсуждению, очевидной истиной, основой всего человеческого мировоззрения, основой науки, медицины, и может быть даже религии. Отвергнув эту ложь, Христос восстановил верное соотношение между пищей, жизнью и Богом, то соотношение, которое нарушил Адам и которое мы все еще нарушаем каждый день».

Что же тогда означает пост для нас, христиан? Это участие в постном опыте Самого Христа, которым Он освободил нас от совершенной зависимости от пищи, материи и мира. Но освобождение наше ни в коем случае не может быть полным. Мы живем еще в падшем мире, в мире Ветхого Адама, и, составляя часть этого мира, мы все еще зависим от пищи. Но так как смерть, через которую все мы должны пройти, побеждена Смертью Христовой и стала переходом в жизнь, и пища, которую мы вкушаем, и жизнь, которую эта пища поддерживает, может стать жизнью в Боге и для Бога. Часть нашей пищи уже стала “пищей бессмертия” – Телом и Кровью Самого Христа. Но даже ежедневный, “насущный хлеб”, который мы получаем от Бога, может в этой жизни, в этом мире быть тем, что поддерживает и укрепляет наше общение с Богом, а не отдаляет нас от Него. Однако только пост может осуществить это преобразование, дать нам существенное доказательство того, что наша зависимость от пищи и материи не окончательна, не абсолютна и что в соединении с молитвой, благодатью и служением Богу эта зависимость сама хочет стать духовной. Все это означает, что, понятый по-настоящему, в истинном своем значении, пост есть единственное средство восстановления в человеке его подлинной природы. Это не теоретический, а практический и реальный вызов великому Лжецу, убедившему нас в том, что мы зависим от одного хлеба, и построившему все человеческое знание, науку и существование на этой лжи. Пост изобличает эту ложь. В высшей степени знаменательно, что Христос встретил Сатану в то время, когда Он постился, и что позднее Он сказал, что победить Сатану можно “только молитвою и постом”. Пост – настоящая борьба против дьявола, это вызов всеобъемлющему закону, делающему дьявола “князем мира сего”. Если человек голоден, но понимает, что он действительно может не зависеть от этого голода, не погибнуть от него, а наоборот, обратить его в источник духовной власти и победы, тогда ничего не останется от той великой лжи, в которой мы живем со времен Адама» (из статьи «Великий пост в нашей жизни»).

Вдохновенные слова отца Александра Шмемана популяризируют то, что говорили нам святые отцы Православной Церкви. А они призывали нас:

– осознать свою зависимость от Бога, без воли Которого и волос не упадет с головы человеческой;

– перенести основу своего упования с мира сего, с его лакомствами, удовольствиями на уровне чрева, – на Бога, Которого Одного следует алкать и жаждать;

– потрудиться ради Господа в подвиге воздержания, лишения, чтобы приобрести бодренное состояние души…

Это и многое другое и является богословским обоснованием поста. Пост – это не вегетарианская практика, не терапия, очищающая организм от шлаков, а духовный подвиг человека (конечно, совершаемый соразмерно силам и возможностям каждого).
Как начинать поститься?^

Поститься в Великий пост и в среду – пятницу в течение года должен всякий христианин.

Но как приступить к посту человеку, лишь начинающему воцерковляться, тому, кто собирается поститься в первый раз?

Дам несколько советов.

Во-первых, нужно помнить, что если вы только приступаете к этому подвигу, вы можете, вместе с духовником (или знакомым священником), определить для себя посильную меру поста.

Поверьте, это не нововведение, не какие-то мои субъективные модернистские соображения, но подлинная православная традиция: соразмерять пост с силами.

Если вы только начинаете поститься, лучше взять мягкую форму и выдержать ее. На следующий год вы можете поститься более строго.

Какой может быть эта мягкая форма поста? Воздерживаться от мяса. Молочные (преимущественно кисломолочные) продукты, яйца, рыбу – допускать. Соблюдать воздержание от алкоголя (за исключением особых дней и воскресений, в которые можно позволить себе послабление).

Если вы выдержите такой пост, с помощью Божией, на следующий год приступайте к более строгому. О видах строгого поста мы уже говорили, тут вариантов много.



Что касается постного воздержания от развлечений, акцента на посещение богослужений, на молитву, на дела милосердия, все сказанное выше, в соответствующем разделе, считаю применимым и к новоначальным.
Если я еще не готов…^

Когда я служу в храме, я общаюсь с разными людьми. Кому-то нужно освятить крестик, кто-то спрашивает, как поминать покойную подругу, кто-то узнает о крещении… Словом, в храме всегда есть люди. И вот, разговаривая с ними, я спрашиваю: поститесь ли вы? И каждый день, именно каждый день, я слышу одну и ту же фразу: «Я еще не готов…»

«К чему не готовы? – спрашиваю я. – Не готовы во славу Божию от чего-то в своей жизни отказаться?..»

Мы всегда Бога просим: дай, помоги… А что мы сами можем от себя дать Ему? Почему мы не можем хоть малостью пожертвовать?

Еще раз повторю то, о чем уже в этом очерке многократно говорилось: если мы не можем во всем объеме принять тот пост, который нам дает Церковь, будем соблюдать хотя бы малость.

Если человек здоров, то, что мешает ему отказаться от мяса? В некоторые дни – от молочного? Если не может ежедневно воздерживаться, пусть только в определенные дни… Что мешает нам ограничить себя в просмотре телевизора, взять молитвенное послушание или иное.

Я специально решил написать об этом, чтобы напомнить, что согласно канонам все называющие себя христианами должны поститься. Не соблюдающий пост без уважительной причины отлучается от Церкви! (Слышу крики: «И это говорит известный либерал о.Константин?!. Да он – мракобес!»)

Почему же, все-таки, нам не сделать усилие, пусть мизерное, но сделать? Почему мы не хотим вообще ничего предпринять в отношении поста?

Беседы с людьми, отговаривающимися от поста тем, что они еще «не готовы» убеждают меня, что на самом деле, за всем этим стоит обычная человеческая лень и слабость воли. Некоторые говорят: «Я считаю, что пост должен быть в душе, а не в пище». Поверьте, это все тоже отговорки. Святые отцы были не глупее нас с вами, и они, конечно же, говорили о нравственной работе, о наблюдении за душой в дни поста. Но у них у всех есть (покажите мне сочинение св. отца, который так не считает) твердое убеждение, что пост – это еще и аскетическая дисциплина! Усилие над плотью, воздержание и ограничение в пище.

В этом отношении я хочу привести мысль святителя Феофана Затворника из его замечательной книги «Мысли на каждый день года по церковным чтениям из Слова Божия»:

«“Ничто, входящее в человека извне, не может осквернить его; но что исходит из него, то оскверняет человека” (Мк. 7:15). Это место и подобные ему, например, о том, что пища не поставляет нас пред Богом, вспоминают обычно нелюбители поста, полагая, что этим они достаточно оправдывают свое нежелание поститься, вопреки уставу и порядку Церкви. Насколько удовлетворительно это извинение, всякому верному Церкви понятно. При посте установлено воздержание от некоторых яств не потому, что они скверны, а потому, что этим воздержанием удобнее достигается утончение плоти, необходимое для внутреннего преуспеяния. Такой смысл закона поста столь существен, что считающие какую-либо пищу скверною причитаются к еретикам. Несклонным к посту на этом надобно бы настаивать, а не на том, что пост не обязателен, хотя он, действительно, есть средство к одолению греховных желаний и стремлений плоти. Но это такой пункт, на котором им устоять никак нельзя. Если преуспеяние внутреннее обязательно, то обязательно и средство к нему, считающееся необходимым, и именно пост. Совесть и говорит это всякому. Для успокоения ее твердят: “Я другим способом возмещу опущение поста”, или: “Мне пост вреден», или: “Я попощусь, когда захочу, а не в установленные посты”. Но первое извинение неуместно, потому что еще никто не ухитрился без поста совладать со своей плотью и сохранить как следует внутреннее состояние. Последнее также неуместно, потому что Церковь – одно тело, и желание обособиться в ней от других противно ее устроению. Удалить себя от общих установлений Церкви можно только выходом из нее, а член ее не может так говорить и того требовать. Второе извинение имеет тень права. И точно, пост не обязателен для тех, на которых постное действует разрушительно, потому что пост установлен не для того, чтобы убивать тело, а для умерщвления страстей. Но если перечислить таковых добросовестно, то их окажется так мало, что и в счет нечего ставить. Останется один резон – нежелание. Против этого спорить нечего. И в рай не возьмут против воли. Вот только когда осудят в ад, хочешь не хочешь, а ступай: схватят и бросят туда».
О послаблении в посте «любви ради»^

Естественно, что постное воздержание никаким образом не должно отменять главную заповедь Божию – заповедь любви.

Бывает, что, посещая родственников, друзей, мы вынуждены вместе с ними вкушать пищу. Если своим отказом от скоромной пищи мы огорчим людей, которые ждали нас, готовились к встрече, то отказываться от предлагаемой еды не следует.

«Батюшка, меня приглашают на день рождения. Что мне есть? – спрашивают часто прихожане. – Может, не идти в гости?»

Вообще мы помним, что в Великом посту следует проводить праздники с некоторым воздержанием, и желательно, чтобы они переносились на воскресные дни (так поступают священники, архиереи, если их юбилеи выпадают на будние дни Поста).

Но если перенести или отменить визит невозможно, мы должны его нанести. Что есть и как себя вести, должна определить христианская совесть человека. Именно самого человека!

Приведу на этот счет одну историю. Однажды у нас в храме праздновался какой-то юбилей, и по этому поводу был устроен праздничный стол. Это было, скажем, во вторник. Праздник закончился, но осталось много блюд на завтра.

А завтра был постный день. И к среде была приготовлена постная пища. Когда после богослужения священнослужители, церковнослужители, хор и все остальные спустились в трапезную, они увидели, что столы ломятся от вчерашних скоромных яств, при этом предлагается и сегодняшний постный обед. «Боимся, чтобы не испортилось, ешьте, кто что хочет», – извиняясь, сказали поварихи. «Ну, батюшка, благословите нарушить пост…» – потирая руки в предвкушении роскошного обеда, сказал один служитель, обращаясь к священнику. «Не благословляю, – ответил священник. – Каждый пусть сам решает, что и сколько он ест, а никакой санкции для всех давать не буду…».

Тут уже многие смутились. Оказалось, им самим надо решать, а значит, потом и нести ответственность за свое решение, что вкушать, а чего не вкушать в постный день…

Я считаю, что каждый христианин должен руководствоваться принципом самостоятельного решения и в вопросе о нарушении поста в гостях. Выпить или нет, и сколько? Танцевать или нет? Попросить добавки – кусочек мяса, салат или съесть положенное на тарелку и больше не подкладывать? Наконец, сколько есть? Ведь можно объесться и постными кушаньями?

Все это пусть христианин решает сам. Это его ответственное и свободное решение, и не будем перекладывать его на плечи священника.
Пост в супружеских отношениях^

О воздержании христиан-супругов говорит апостол Павел: «Не уклоняйтесь друг от друга, разве по согласию, на время, для упражнения в посте и молитве, а потом опять будьте вместе, чтобы не искушал вас сатана невоздержанием вашим» (1Кор. 7:5)

Мы видим, что супружескую близость ап. Павел не порицает, а наоборот, призывает супругов не уклоняться друг от друга.

Но, говорит апостол, должно быть в ваших отношениях и время воздержания – для упражнения в посте и молитве.

Но время это, опять же, по мнению богомудрого Павла, должно быть определено супругами – по согласию.

Наконец, время это не должно быть настолько продолжительным, чтобы человек, лишившись полового общения с супругом (супругой), искушенный сатаною, впал в грех.

Рекомендация ап. Павла настолько внятна и логична, что никто, кроме еретиков, вплоть до IV в. ничего другого и не советовал.

В IV в. два великих восточных отца – св. Дионисий Александрийский и св. Тимофей Александрийский – по настоянию многих верующих высказались на этот счет.

Св. Дионисий напомнил вышеприведенные слова ап. Павла и сказал, что «вступившие в брак сами себе должны быть довлеющими судиями», то есть сами должны определять меру воздержания.

Св. Тимофей также напомнил слова ап. Павла и добавил, что время воздержания должно быть непременно в субботу и воскресенье, потому что в эти дни совершается в храмах Литургия8.

Больше никаких канонических предписаний на этот счет святыми отцами сделано не было.

В Византии эту практику соблюдали, кроме того, воздерживались в светлую пасхальную неделю и в иные дни по желанию.

Обратите внимание на последние слова – по желанию!

Но русские не идут по пути наименьшего сопротивления!.. В подложных, еретических, душевредных сборниках различных советов, в XIII–XV вв. появляются дополнительные дни воздержания от супружеских отношений – понедельник, среда и пятница. Таким образом, древнерусское «благочестие» (вернее – псевдоблагочестие) лишало супругов телесного общения пять дней в неделю.

Хотя каноны Церкви этого не требовали, но русские пастыри, проявляя дерзновенное творчество, предписывали супружеское воздержание и во все праздники (а заодно и в дни накануне и после праздников) и во все длительные посты (4 поста).

С подобными взглядами спорили, конечно, не только простые люди, но и авторитетные иерархи. Из источников XI в. известно, что новгородское духовенство следило, чтобы их прихожане воздерживались от супружеской близости во все дни Великого поста. Их архипастырь, новгородский архиепископ Нифонт, решительно осуждал подобную практику, говоря, что это нововведение не согласуется с требованиями святых отцов и церковных правил Церкви. В воздержании от супружеского общения, говорил архиеп. Нифонт, следует проводить лишь одну пасхальную неделю. Другой новгородский владыка, архиепископ Илия, рекомендовал воздерживаться кроме пасхальной в Федорову9 (то есть первую) и Страстную недели, то есть две недели поста и одну пасхальную, но никак не весь Великий пост.

Но из книги в книгу, из века в век следовали, хоть и грустно об этом говорить, не разумные мнения иерархов и богословов Церкви, а апокрифические, псевдоблагочествые мнения. Дожили они и до наших дней.

Как мы знаем, на практике многие священники и сегодня вторгаются в интимную область супружеских отношений и не советуют, нет, а предписывают супругам строгую и для многих неподъемную меру воздержания.

Учитывая это, данный вопрос неоднократно обсуждался на самом высоком уровне нашим священноначалием. Священный Синод в определении от 28 декабря 1998 года указал священникам, несущим духовническое служение, на «недопустимость принуждения или склонения пасомых, вопреки их воле, к… отказу от супружеской жизни в браке», а также напомнил пастырям о необходимости «соблюдения особого целомудрия и особой пастырской осторожности при обсуждении с пасомыми вопросов, связанных с теми или иными аспектами их семейной жизни».

Ревность «не по разуму» некоторых пастырей, приводящая к конфликтам и напряженности в семье пасомых, когда кто-либо из супругов благословляется к непомерному для другого супруга воздержанию, побудила священноначалие вновь вернуться к этому вопросу. В Социальной доктрине Русской Православной Церкви, принятой на соборе в 2000 году, на эту тему говорится так:

«…необходимо памятовать слова апостола Павла, обращенные к христианским супругам: “Не уклоняйтесь друг от друга, разве по согласию, на время, для упражнения в посте и молитве, а потом опять будьте вместе, чтобы не искушал вас сатана невоздержанием вашим». Очевидно, что решения в этой области супруги должны принимать по обоюдному согласию, прибегая к совету духовника. Последнему же надлежит с пастырской осмотрительностью принимать во внимание конкретные условия жизни супружеской пары, их возраст, здоровье, степень духовной зрелости и многие другие обстоятельства… заботясь, прежде всего, о сохранении и укреплении семьи».

Что я могу, заключая эту маленькую тему, порекомендовать супругам-христианам?

Напомнить, что предпочтение, в любом случае, следует отдавать апостолу Павлу и мнению святых Дионисия и Тимофея, чьи мнения вошли к сборник канонов Церкви, а не мнению незнакомого благочестивого монаха из монастыря, в который вы попали во время паломничества.

Далее: разрешите этот вопрос со своим духовником. С посторонними батюшками обсуждать его не следует. Это должен быть именно духовник, то есть близкий вашей семье человек, знающий все обстоятельства вашей жизни. (О том, как обрести духовника, говорить сейчас не буду.)

Помните, что сами священники часто следуют (есть у нас такая проблема) не канонам, а традиции, обычаям. И, бывает, не отдают себе отчет, что это противоречит святоотеческому мнению.
Пост детей^
Нужен ли пост ребенку?

Пост для ребенка очень важен.

Каким вырастет малыш? Будет ли он рабом своих желаний, или с детства, когда формируется душа, научится властвовать над желаниями, над хотениями?.. Это зависит от того, научился ли ребенок с детства от чего-то отказываться.

Если для взрослого пост – время отказа от обильной, расслабляющей, жирной, возбуждающей и проч. пищи, то для ребенка пост – это время сознательного и свободного отказа от вкусного и приятного: от развлечений, мороженого, телевизора и т.д.

Великий пост. На исповедь приходит ребенок 8 лет. Кается. Спрашиваю:

– Сейчас идет Великий пост. Ты постишься?

– Да.

– Как?

– Ну, не ем мяса, молочного…

– Скажи, а ты ешь конфеты? Смотришь телевизор?

– Да…

Вот такая ситуация очень распространена. И, честно говоря, я не понимаю родителей, чей ребенок так постится. Неужели они не понимают, что пост –это не вегетарианство, это воспитание воли христианина, пусть пока маленького, но настоящего, полноценного христианина?

Воспитание воли, которое основывается на том, что малыш сознательно отказывается на некоторое время от вкусных и приятных вещей.

Взрослые через пост сами себе доказывают, что не зависят от сытной пищи: мясного, молочного, что послушны Церкви. Это что касается гастрономической стороны поста. Что же до времяпрепровождения, то взрослые отказываются от посещения кинотеатров и увеселительных заведений, ограничивают просмотр телепрограмм, напротив, большее время посвящают чтению Священного Писания и духовной литературы, молитве, посещению богослужений, доброделанию.

Любой постившийся взрослый подтвердит, что настоящий пост дается с трудом, но несомненно и то, что воля постящегося закаляется в этом сознательном, пусть порой нелегком, противостоянии «хочу». Более того, мы чувствуем радость в душе от того, что смогли, получилось.

Такое воспитание воли необходимо и маленькому человеку. Он должен знать, что вместе со всей Церковью, как ее маленький представитель, он на какое-то время отказывается от того, что хочется, подчиняет себя дисциплине.

Но только отказываться от мяса, молока, творога и проч., так необходимых ему для роста, формирования организма ребенка не имеет смысла. Ребенок с большим удовольствием откажется от котлеты или творога, для него постом будет как раз другое: съесть все положенное мамой на тарелку!

В чем может заключаться пост для малыша? Как раз в том, чтобы он отказался от того к чему прикипела душа, отказался от того, чего очень хочется.
В какие посты поститься?^

Специально оговорюсь, что для ребенка настоящим, «большим» постом должен быть Великий пост, а также посты среды и пятницы. Остальные посты лучше опустить.

Если ребенка периодически, 4 раза в год, подвергать строгой постной дисциплине, ничего, кроме раздражения и впоследствии отторжения от веры, не выйдет – сверстники радуются жизни, а у нас в семье опять запреты и лишения. Если же просто вегетарианствовать в дни постов, я имею в виду –не есть мясного и молочного, но питаться вкусно, сытно и разнообразно, позволять увеселения и развлечения, то это приведет к тому, что ребенок начнет относиться к вере формально. Впоследствии же, когда вырастет, он будет исполнять внешние предписания, а суть, дух веры для него будут закрыты. (Есть исключения в глубоко религиозных и традиционных семьях, но это именно исключения, о которых мы говорить не будем.)

К дням поста, которые соблюдают в вашей семье дети, можно добавить неделю поста перед Рождеством Христовым, какие-то дни и из других постов. Например, при желании родителей, какие-то минимальные ограничения можно предписать ребенку и в дни Рождественского, Петровского, Успенского постов, но это уже на усмотрение родителей и ваших духовных отцов. Мое мнение, что это не нужно. Но Великий пост, равно как и среды–пятницы в течение года, – это святое.

Итак, ребенок вступает в пространство Великого поста. Этот вход в пост происходит не внезапно. Малыш вместе со взрослыми подготавливается к Великому посту особыми подготовительными неделями, одна масличная чего стоит… Блины, прогулки с родителями, посещение гостей… Но ребенок помнит, что «не все коту масленица, придет пост, прижмет котику хвост» и что вывески на блинных ларьках: «Масленица – круглый год» врут.

Наконец, Прощеное воскресенье, последнее вечернее заговенье – и уже утром начинается новая жизнь.

Время сознательного, добровольного и радостного, отметьте – радостного, во имя Бога, отказа от скоромного.
От чего в дни Великого поста отказаться малышу?^

Желательно отказаться на время поста от телевизора, компьютерных игр, кинотеатров, посещения шоу, праздников. Исключение можно сделать для воскресных дней, но и тут важно иметь меру.

Ребенок может отказаться в будние дни поста от сладостей: конфет, варенья, тортов… В субботу и воскресенье можно давать сладости, но немного. Или же сладости исключаются в среду и пятницу, а в будние дни допускаются сладости в виде сухофруктов (на рынках, да и в супермаркетах есть целые отделы с сухофруктами – изюм, инжир, сушеные ананасы, яблоки, бананы, чернослив и проч.).

Молочные продукты разрешаются во все дни, но это невкусные, в понимании ребенка, продукты. Не глазированные сырки, не йогурт или что-то подобное, но кефир, сыр, несладкий творог…

Мясо лет с семи можно исключить, давать лишь в воскресенье (так в нашей семье).

Упор в еде в будние дни сделать на каши (несладкие), овощи и фрукты.

Одна мама недавно похвасталась: «У меня дочь такая маленькая, но такая, знаете, батюшка, постница… Вчера весь день ничего не ела, только сухари. Сгрызла сухарей целую буханку хлеба».

На самом деле, как мы прекрасно понимаем, это никакой не подвиг, а лакомство, причем вредное для желудка. Грызть семечки или сухарики, пить соки и морсы можно разрешить в выходные, но в ограниченном родителями количестве.

Что пить? Никакой газировки во все дни поста, а так пить можно – соки, чай (несладкий), морсы, компоты, кефир.

В нашей семье (а я привел модель поста, которого придерживаются дети в нашей семье) принято, чтобы дети в пост не говорили: хочу – не хочу. Безропотно съедать все, и столько, сколько дают родители. Оставлять в тарелке, ныть… не допускается ни в коем случае.
От чего отказаться малышу в среду и пятницу?^

В течение года пост среды и пятницы может быть более строгим. Ничего мясного и молочного, никаких сладостей. Каши, соки, овощи, фрукты.
Если ребенок поститься не хочет?..^

Однажды в храм пришла мама и с грустью сказала, что ее двенадцатилетний сын сказал: «Все, мама. В этот пост я поститься не буду».

Я посоветовал маме сказать следующее: «Хорошо, сынок, это твой свободный выбор. Но только учти, что и Пасхи для тебя не будет. Никакой ночной службы, праздничного стола, подарков, прогулок на Светлой неделе… Потому что, чтобы заслужить все это, надо потрудиться. Пусть в свою меру, но обязательно потрудиться!»

Через несколько дней сын был с мамой в храме. Он пришел, чтобы поговорить со мною и определить посильную для него меру поста.

Мы поговорили и пришли к следующему. Мальчик отказывается от телевизора, компьютерных игр (на самом деле именно эти две вещи его держали) в понедельник, среду и пятницу. Во вторник и четверг все это допускается, но не больше часа. В субботу и воскресенье – на усмотрение мамы. Также определили щадящую меру пищевого поста.

Так мальчик сделал свой выбор. Он выдержал весь пост и радостно встретил Пасху.
Какое еще послушание взять с детьми на пост?^

Пост – это и время более продолжительной молитвы, и время духовных размышлений и чтений. В нашей семье есть обычай во все дни года, каждый вечер перед вечерней молитвой читать и комментировать с детьми Новый Завет. Всего полчаса.

Бывает, что мы не можем это исполнить, но обычно стараемся следовать этому правилу.

Могу порекомендовать это всем хотя бы на время поста.

Так же в молитве – а дети молятся вместе со взрослыми [О МОЛИТВЕ СМОТРИТЕ МОЮ КНИГУ «ВОСПИТАНИЕ ДЕТЕЙ В ВЕРЕ»] – можно ввести покаянные поклоны, песнопения. Можно совершать молитву св. Ефрема Сирина «Господи и Владыко живота моего…», иные.



1 Иудейские источники не сообщают, почему для поста были выбраны понедельник и четверг. Наиболее вероятно, что это два равноудаленных дня, удаленных также и от святого дня – субботы. Так что предписание Талмуда: «не постятся накануне субботы из-за чести, подобающей субботе, и не постятся в первый день (т.е. в воскресенье), чтобы тем самым резко не переходить от отдыха и радости к труду и посту» выполнялось.



2 Во многих ранних рукописях Нового Завета слов «и постом» не было. Возможно, это добавление появилось в то время, когда в Церкви укоренилась общеобязательная традиция поста.

3 Кстати, наше слово пост происходит не от выражения стоять на посту, как говорят иногда благочестивые люди, а от славянского пусто. То есть пост – время воздержания, лишения, пустоты.

4 Просто так повелось, что ввиду особого расположения этих дней, решили проводить эти дни в воздержании (правда, это не строго постные дни). Даже самые строгие Уставы разрешают в Лазареву субботу вкушение рыбной икры, в Вербное воскресенье – рыбы.

5 Eortae — греческое слово, означающее «праздник». Дни поста — это были праздничные дни.

6 Есть сведения, что матери Древней Руси эту «экстремальную» дисциплину не соблюдали.

7 Аскетами и подвижниками «чревоугодие обыкновенно считается… “началом всех порочных страстей” (св. Нил Синайский), почему и занимает первое место в списке главных восьми страстей» (Зарин. С. Аскетизм по православно-христианскому учению. Кн.2. СПб. 1907. С. 654-655).

8 13-е правило св. Тимофея и 3-е правило св. Дионисия.

9 Федоровой называлась первая неделя поста, по имени св. Феодора Тирона, память которого празднуется в конце 1-й седмицы .священник Константин Пархоменко.

Успение Пресвятой Владычицы нашей Богородицы

28 августа по новому стилю и 15 августа по старому стилю Русская Православная Церковь отмечает праздник Успения Пресвятой Владычицы нашей Богородицы и Приснодевы Марии. Успение Богородицы – праздник, посвященный событию, которое не описывается в Библии, но о котором известно благодаря Преданию Церкви. Самое слово «успение» на современный русский язык можно перевести как «смерть».

Пресвятая Матерь Божия после вознесения Иисуса, осталась на попечение апостола Иоанна Богослова. Когда царь Ирод подверг гонению христиан, Богородица удалилась вместе с Иоанном в Эфес и жила там в доме его родителей.

Здесь она постоянно молилась о том, чтобы Господь поскорее взял ее к себе. Во время одной из таких молитв, которую Богородица совершала на месте вознесения Христа, ей явился архангел Гавриил и возвестил, что через три дня окончится ее земная жизнь и Господь возьмет ее к себе.

Перед кончиной Пресвятая Дева Мария хотела увидеть всех апостолов, которые к тому времени разошлись по разным местам проповедовать христианскую веру. Не смотря на это, желание Богородицы исполнилось: Святой Дух чудесным образом собрал апостолов у ложа Пресвятой Богородицы, на котором она молилась и ожидала своей кончины. Сам спаситель в окружении ангелов сошел к ней, чтобы забрать ее душу с собой. Пресвятая Богородица обратилась ко Господу с благодарственной молитвой и просила благословить всех почитающих Ее память. Она также проявила огромное смирение: достигнув святости, с которой не сравнится ни один человек, будучи Честнейшей Херувим и Славнейшей без сравнения Серафим, она молила Сына Своего защитить Ее от темной сатанинской силы, и от мытарств, которые проходит после смерти каждая душа. Увидившись с апостолами, Богоматерь радостно предала Свою душу в руки Господа, и тотчас раздалось ангельское пение.

После кончины гроб с телом Пречистой Девы был отнесен апостолами в Гефсиманию и там захоронен в пещере, вход которой завалили камнем. После похорон апостолы еще три дня оставались у пещеры и молились. Опоздавший к погребению апостол Фома был так опечален тем, что не успел поклониться праху Богородицы, что апостолы позволили открыть вход в пещеру и могилу, чтобы он мог поклониться святым останкам. Открыв гроб, они обнаружили, что там нет тела Богородицы и, таким образом, убедились в ее чудесном телесном вознесении на Небо. Вечером того же дня собравшимся на ужин апостолам явилась Сама Матерь Божия и сказала: "Радуйтесь! Я с вами — во все дни".

Кончину Богородицы Церковь называет успением, а не смертью, потому обычная человеческая смерть, когда тело возвращается в землю, а дух – Богу, не коснулась Благодатной. «Побеждены законы природы в Тебе, Дева Чистая, — воспевает Святая Церковь в тропаре праздника, — в рождении сохраняется девство, и со смертию сочетается жизнь: пребывая по рождении Девою и по смерти Живою, Ты спасаешь всегда, Богородица, наследие Твое». Она лишь уснула, чтобы в то же мгновение пробудиться для жизни вечноблаженной и после трех дней с нетленным телом вселиться в небесное нетленное жилище. Она опочила сладким сном после тяжкого бодрствования Ее многоскорбной жизни и «преставилась к Животу», то есть Источнику Жизни, как Матерь Жизни, избавляя молитвами Своими от смерти души земнородных, вселяя в них Успением Своим предощущение жизни вечной. Поистине, «в молитвах неусыпающую Богородицу и в предстательствах непреложное упование, гроб и умерщвление не удержаста».источник  православие и мир .они же авторы
 

И.С. Никитин. Лампадка
Пред образом лампадка догорает,
Кидая тень на потолок...
Как много дум, дум горьких, вызывает
Глазам знакомый огонек!

Я помню ночь: перед моей кроваткой,
Сжав руки, с мукою в чертах,
Вся бледная, освещена лампадкой,
Молилась мать моя в слезах.

Я был в жару. А за стеною пели, -
Шел пир семейный, как всегда...
Испуганный, я вздрагивал в постели...
Зачем не умер я тогда?

Я помню день: лампадка трепетала;
Шел дождик, по стеклу звеня.
Отец мой плакал... мать в гробу лежала...
В глазах мутилось у меня.

Но молодость сильна. Вдали блестело;
Полна надежды, жить спеша,
Из омута, где сердце холодело,
Рвалась вперед моя душа.

Вот эта даль, страна моей святыни,
Где, мне казалось, свет горит...
Иду по ней, - и холодом пустыни
Со всех сторон меня язвит.

Увы! лампадки яркое сиянье,
Что было, пробуждая вновь,
Бросает луч на новое страданье -
Недавних ран живую кровь!

Я не нашел с годами лучшей доли,
Не спас меня заветный путь
От тонких игл, что входят против воли
В горячий мозг, в больную грудь.

Все мрак и плач... рубцы от бичеванья...
Рассвет спасительный далек...
И гаснут дни средь мрака и молчанья,
Как этот бледный огонек! 

< /Почему ребенок не слушается?


Что делать, если ребенок не слушается? Как удобно, когда малыш маленький, сидит себе в коляске, спокойно рассматривает окружающую обстановку, а если вдруг закапризничает, то только потому, что хочет кушать или в туалет. Но вот ваш сладкий и любимый ребенок подрастает, и вдруг превращается в совершенно неуправляемого, на все имеющего свое мнение трехлетку.

Хорошо это или плохо, и как быть в такой ситуации родителям мы и попробуем разобраться. Почему ребенок не слушается? Основной причиной того, что ваш, до этого момента послушный ребенок, стал тяжело поддаваться влиянию то, что малыш в три года начинает ощущать себя как личность. Т.е. он понимает, что может иметь свои желания и чувства, свое мнение и настаивает на том, чтобы все его «хотелки» исполнялись. Но родители-то привыкли к другому. До этого ребенок послушно выполнял их указания, позволял себя одевать, кормить, выводить на прогулку и пр. А теперь, часто и из-за своеобразной «проверки», малыш может делать все наперекор: не давать себя одеть, даже если не в состоянии самостоятельно застегнуть пуговицу или молнию, отказываться от еды, потому что мама не дает кушать самостоятельно, хотя он и голоден и т.д. Причина непослушания ребенка может скрываться и в желании привлечь внимание родителей. Если у взрослых не хватает времени на ребенка из-за загруженности работой, собственными проблемами или появления в доме второго малыша, ребенку приходится бороться за внимание мамы и папы. Даже ругань и крики оказываются для малыша предпочтительнее, чем игнорирование со стороны взрослых.

Бессистемность воспитания - тоже частая причина непослушания ребенка. Сегодня запретили кушать перед телевизором, а завтра разрешили (лишь бы не мешал), мама запретила играть телефоном, а бабушка потихонечку дала. В результате ребенок делает выводы: "Нельзя" - вовсе не значит "совсем нельзя", и ведет себя соответственно. Свое мнение – это плохо?

Если говорить о взрослом человеке, то личность, которая имеет свое мнение, умеет его отстаивать и добиваться желаемого – это успешная личность, которая может добиться многого. Но в отношении ребенка, почему-то возникают термины «непослушный», «неуправляемый». Да конечно, малыш, который настаивает на своем, имеет желания, отличные от родительских, становится «неудобным» ребенком, его уже не просто заставить делать то, что ему не нравится. А родителям проще запретить что-либо или заставить делать по-своему, чем позволить ребенку самому принять решение. Но ведь таким образом малыш просто познает мир и себя, и кто как не родители должны быть ему в этом главными помощниками, при этом постоянно помогая, обучая и оберегая? Ребенок - не мягкая мебель, он не должен быть удобным. Абсолютно послушный ребенок - это аномалия. И чем больше запретов окружает ребенка, тем упорнее он будет искать способ проявить себя. Но и допускать другую крайность - вседозволенность, безусловно, тоже нельзя.

Для ребенка должны существовать четкие запреты, связанные с его безопасностью и с общепринятыми нормами поведения. Как помочь ребенку? Только от родителей зависит, сумеют ли они найти общий язык с ребенком в таком возрасте, дадут ли они возможность малышу проявлять свою самостоятельность в разумных пределах так, чтобы не мешать ему, и в то же время создать безопасные условия для развития и познания мира. Для этого, прежде всего, нужно выработать единую воспитательную систему для всех, кто окружает ребенка. Т.е., если один член семьи что-либо разрешает, то и все остальные должны это делать. Потому что ребенку будет проще понять, что какие-то действия совершать можно, а что-то под несомненным запретом. Если мама и папа будут все делать несогласованно, то они получат ребенка, который не будет понимать, что ему можно, что нельзя, и соответственно малыш будет вести себя на свое усмотрение, а это, безусловно, не понравиться обоим родителям. Во-вторых, ни в коем случае не пытайтесь применять физическую силу, поскольку так вы просто запугаете ребенка, он будет вас слушаться только из боязни, что мама или папа, которые его до этого любили, сделают ему больно. Да, возможно малыш и станет «шелковым» после порки ремнем, но вот поймет ли он, почему ему нельзя, например, бегать по крутой горке или лезть в воду без разрешения? И где гарантия, что он все же не попробует это сделать, когда мама и папа не видят, подвергая себя опасности?

Не менее губительно отразится на ребенке и желание родителей во всем помогать ему, или даже делать все за ребенка. Одни родители просто чрезмерно опекают малыша, другие поступают так, потому что это удобно. Понятное дело, что никому из взрослых не хочется ждать, пока маленькие пальчики справятся с такой коварной молнией на кофте или малыш будет кушать целый час, но самостоятельно. Уж проще сделать все за ребенка – и быстро, и чисто, и главное не «напряжно», ведь он еще маленький. Но тем самым вы не даете ребенку развиваться, и даете установку, что к самостоятельности стремится вредно, ведь лучше за тебя все сделают другие. И какой человек вырастет тогда из вашего «удобного» ребенка?

Как добиться послушания? Очень важно дать понять малышу, что есть какие-то вещи, которые вы не разрешите ему ни при каких условиях, есть вещи, которые можно только когда мама или папа рядом, а есть что-то, что он может делать всегда. Очень многие вещи с трехлетками можно перевести в игровую форму. Например, ребенок не хочет одеваться утром в сад. Мама может предложить игру «Наперегонки с папой» - кто оденется быстрее. Соревновательный момент для детей – это отличный стимул к действию. Играя, можно очень много добиться с малышом, главное не лениться родителям и включать фантазию. Важно давать ребенку право выбора, или, иногда, иллюзию выбора: если нужно ложиться спать, предложите ребенку выбрать, с кем он сегодня будет чистить зубы: с мамой или с папой (или какую книжку почитать ему перед сном). Ребенок начнет готовиться ко сну, хотя прямой команды "ложись спать" не поступило.

Слово – главный метод. Если вы будете постоянно разговаривать с ребенком, объяснять ему, почему вы хотите, чтобы он сделал что-то, или не делал чего-то, то это в конечном итоге даст результат больший, чем просто запрет или требование. Подумайте, разве нам взрослым так уж нравятся категорические приказы или запреты? Гораздо приятнее нам получить обоснованную просьбу или мотивированный отказ. Так и малыш, он хочет знать почему, и если не понимает, то будет продолжать делать по-своему. Другой вопрос, что объяснять и рассказывать, возможно, придется десятки раз, ведь ребенок он на то и ребенок, чтобы чего-то еще не знать и не понимать. И вот тут очень важно, чтобы родители набрались терпения, понимания и такта. С любым ребенком можно договориться, главное уметь и хотеть это делать.



Натали Гойденко специально для сайта 3-years.ru . 

Стихотворения монахини Елисаветы (насельницы одного из Калининградских монастырей)
Опять одна
Печаль моя
Струи жесткого дождя
Чудо


Опять одна

Опять одна под покрывалом ночи,
Под темным куполом потухших облаков,
Душа соединенья с Богом просит,
Накинуть на нее живой покров.
Душа моя. Заблудшая овечка,
Тонувшая в зловонии грехов,
В болотной тине вдруг зажглася свечка,
И зазвучал Небесных звуков хор.
О, господи, создавший это чудо,
Найди одну из ста и понеси,
Прости, когда забуду
Дыханьем каждым к берегу грести.

К костру, что ты разжег на темном бреге,
Кипит вода, рождая сонмы брызг.
И рвется нить на финишном забеге,
Взбивая кровь и разбиваясь вдрызг.
Осколки сердца, плоть живая бьется,
Держу в ладонях рваные грехи,
Гордыни тонкой место здесь найдется,
Упрямством распустились лопухи.
А это что за черный сгусток вари
Налип, как прошлогодний снег?
Тщеславие клинком холодной стали,
Горит ладонь, не до земных утех.

О, мой Творец, Живое Слово Бога,
Святая плоть знамений торжества,
Не отыми спасительного Слога,
В смирении к Тебе склонилась та,
Что любит так, как любят только дети,
Обретшие отца и тот приют
Сухой, натопленной домашней клети,
Где птицы лучезарные поют.
Поют о вездесущности, спасенье,
О красоте Небесного дворца,
Пусть запоздалом, но святом прозренье,
Тебе поет прощеная овца.


Печаль моя

Печаль моя, сотканная из звуков,
Из шепота березовой листвы,
Восторженного сердца жарких стуков,
Из облака, в котором, Свете, Ты.

Счастливая печаль нежнейшей тайны,
Сокрытой в недрах шороха травы,
В которой скрыта тайна мирозданья,
И вечного бессмертия столпы.

Печаль моя, счастливые мгновенья,
О тех, кто там и кто остался тут,
Душе влюбленной в миге откровенья,
Откроется ее вселенский путь.

Дорожка света, сотканная нитью,
По радуге от неба до Земли,
Тем высшим повеленьем и наитьем
Летят скорбящим клином журавли.

Их взглядом провожая, застываю,
Губами онемевшими шепчу:
"Любимые мои, кусочек Рая
На крыльях принесите, вас прошу".

И, отвечая на призыв сердечный
Души скорбящей, радости гонец
Сиреневым курлыканьем ответит
И ускользнет за облачный венец.


Струи жесткого дождя

Струи жесткого дождя,
Размывают накипь пыли,
Потекли ручьи, звеня
Памятью ушедшей были.
Торжествует небосвод,
Показуя Божью Волю,
Прячется в дома народ
С р адостью своей и хворью,
Съежившись, под крышей ждет
Окончания палитры,
Мать земля в объятьях шлет
По струям Отцу молитвы.


Чудо

С чего мой день начинается снова?
С чудес твоих. Господь, и крова,
Что ты даешь на каждый день,
Где Твой привет и Свет и Тень.

Им нет конца, тем чудесам,
Они текут по волосам,
Что гладишь Ты Своим лучом,
В оконце бьющимся ключом.

Глаза открыла, в небе синем
В жару рассыпан белый иней,
В котором звезды утопают,
Святые лики проплывают.

От них бегут, скользят травинки,
И чудным эхом разливаясь,
В одну мелодию сливаясь.

Рождается восьмое чудо,
И вдруг, как будто ниоткуда,
Тот свет на ликах у икон,
Душе грешнейшей шлет поклон.

Поклон Того, кто есть Создатель
И мира этого Ваятель,
Кто Сам есть чудо из чудес,
И горы, и поля, и лес.

Ручьи, потоки, беловодья,
Везде, Господь, Твои угодья,
Твой Промысел, Отец, и штрих.

Не спорю, грешный, что ж теперь?
Когда-нибудь и эта дверь
Откроется святой страной
И зазвучит твоей струной.

Ну, а пока свершится это,
На мне явится чудо света,
Ты продолжай творить творенье,
Чтоб обрест и нам единенье. 

Свидетельства о жизни ТАМ
Рассказы очевидцев о жизни после жизни
Автор статьи

По материалам газеты "АиФ"


Жизнь после смерти есть. И тому существуют тысячи свидетельств. До сих пор фундаментальная наука от подобных рассказов отмахивалась. Однако, как говорила Наталья Бехтерева, знаменитый учёный, всю жизнь изучавшая деятельность мозга, наше сознание — такая материя, что, кажется, уже подобраны ключи к тайной двери. Но за ней обнаруживается ещё десять… Что же все-таки находится за дверью жизни?

«Она всё видит насквозь…»

Галина Лагода возвращалась с мужем на «жигулях» из загородной поездки. Пытаясь разойтись на узком шоссе со встречным грузовиком, муж резко вырулил вправо… Автомобиль смяло о стоявшее у дороги дерево.

Внутривидение

Галину привезли в калининградскую областную больницу с тяжелейшими повреждениями мозга, разрывами почек, лёгких, селезёнки и печени, множеством переломов. Сердце остановилось, давление было на нуле.

- Пролетев чёрный космос, я оказалась в сияющем, залитом светом пространстве, — рассказывает мне Галина Семёновна спустя двадцать лет. — Передо мной стоял огромный мужчина в ослепительно-белой одежде. Его лица я не разглядела из-за направленного на меня светового потока. «Зачем ты сюда пришла?» — сурово спросил он. «Я очень устала, позвольте мне немного отдохнуть». — «Отдохни и возвращайся — у тебя ещё много дел».

Придя в сознание после двух недель, в течение которых она балансировала между жизнью и смертью, больная рассказала завотделением реаниматологии Евгению Затовке, как проходили операции, кто из врачей где стоял и что делал, какое привозили оборудование, из каких шкафов что доставали.

После очередной операции на раздробленной руке Галина во время утреннего врачебного обхода спросила врача-ортопеда: «Ну как ваш желудок?» От изумления он не знал, что ответить — действительно, врача мучили боли в животе.

Сейчас Галина Семёновна живёт в ладу с собой, верит в Бога и совершенно не боится смерти.

«Летал, как облако»

Юрий Бурков, майор запаса, не любит вспоминать о прошлом. Его историю рассказала жена Людмила:
- Юра упал с большой высоты, сломал позвоночник и получил черепно-мозговую травму, потерял сознание. После остановки сердца он долго лежал в коме.

Я пребывала в ужасном стрессе. Во время одного из посещений больницы потеряла ключи. А муж, придя наконец в сознание, первым делом спросил: «Ты нашла ключи?» Я испуганно замотала головой. «Они лежат под лестницей», — сказал он.

Лишь много лет спустя он признался мне: пока был в коме, видел каждый мой шаг и слышал каждое слово — причём как бы далеко от него я ни находилась. Он летал в виде облачка, в том числе и туда, где живут его умершие родители и брат. Мать уговаривала сына вернуться, а брат объяснил, что все они живы, только больше не имеют тел.

Спустя годы, сидя у постели тяжело болевшего сына, он успокаивал супругу: «Людочка, не плачь, я точно знаю, что сейчас он не уйдёт. Ещё год побудет с нами». А через год на поминках умершего сына вразумлял жену: «Он не умер, а только раньше нас с тобой переселился в другой мир. Поверь мне, ведь я там был».

Савелий КАШНИЦКИЙ,Калининград — Москва

Роды под потолком

«Пока врачи пытались меня откачать, я наблюдала интересную вещь: яркий белый свет (такого на Земле-то и нет!) и длинный коридор. И вот я как будто жду, чтобы в этот коридор войти. Но тут врачи реанимировали меня. За это время почувствовала, что ТАМ очень здорово. Даже уходить не хотелось!»

Это воспоминания 19-летней Анны Р., пережившей клиническую смерть. Такие истории в изобилии можно найти на интернет-форумах, где обсуждается тема «жизнь после смерти».

Свет в тоннеле

Свет в конце тоннеля, проносящиеся перед глазами картины жизни, чувство любви и покоя, встречи с умершими родственниками и неким светящимся существом — об этом рассказывают вернувшиеся с того света пациенты. Правда, не все, а лишь 10-15% из них. Остальные не видели и не помнили вообще ничего. Умирающему мозгу не хватает кислорода, вот его и «глючит» — утверждают скептики.

Разногласия в среде учёных дошли до того, что недавно было объявлено о начале нового эксперимента. В течение трёх лет американские и британские врачи будут изучать показания пациентов, у которых останавливалось сердце или отключался мозг. В числе прочего исследователи собираются разложить на полках в палатах реанимации различные картинки. Разглядеть их можно, лишь воспарив под самый потолок. Если пациенты, пережившие клиническую смерть, перескажут их содержание, значит, сознание действительно способно покидать тело.

Одним из первых, кто пытался разъяснить феномен околосмертного опыта, был академик Владимир Неговский. Он основал первый в мире Институт общей реаниматологии. Неговский полагал (и с тех пор научный взгляд не изменился), что «свет в конце тоннеля» объясняется так называемым трубчатым зрением. Кора затылочных долей мозга отмирает постепенно, поле зрения сужается до узкой полосы, создавая впечатление тоннеля.

Аналогичным образом медики объясняют видение картин прошедшей жизни, проносящихся перед взором умирающего. Структуры мозга угасают, а затем восстанавливаются неравномерно. Потому человек успевает вспомнить наиболее яркие события, отложившиеся в памяти. А иллюзия выхода из тела, по мнению врачей, — результат сбоя нервных сигналов. Однако скептики заходят в тупик, когда нужно дать ответ на более каверзные вопросы. Почему слепые от рождения люди в момент клинической смерти видят и затем детально описывают то, что происходит в операционной вокруг них? А такие свидетельства есть.

Выход из тела — защитная реакция

Любопытно, но многие учёные в том, что сознание может покидать тело, не видят ничего мистического. Вопрос лишь, какой из этого делать вывод. Ведущий научный сотрудник Института мозга человека РАН Дмитрий Спивак, входящий в состав Международной ассоциации исследования околосмертельных переживаний, уверяет, что клиническая смерть — лишь один из вариантов изменённого состояния сознания. «Их очень много: это и сны, и наркотический опыт, и стрессовая ситуация, и следствие болезней, — говорит он. — По статистике, до 30% людей хотя бы раз в жизни ощущали выход из тела и наблюдали себя со стороны».

Сам Дмитрий Спивак исследовал психическое состояние рожениц и выяснил, что около 9% женщин во время родов переживают «выход из тела»! Вот показания 33-летней С.: «Во время родов у меня была большая кровопотеря. Неожиданно я стала видеть себя из-под потолка. Исчезли болевые ощущения. А примерно через минуту также неожиданно возвратилась на своё место в палате и вновь стала испытывать сильную боль». Получается, что «выход из тела» — это нормальное явление при родах. Какой-то заложенный в психику механизм, программа, срабатывающая в экстремальных ситуациях.

Бесспорно, роды — ситуация экстремальная. Но что может быть экстремальнее самой смерти?! Не исключено, что «полёт в тоннеле» — это тоже защитная программа, которая включается в роковой для человека момент. А вот что будет с его сознанием (душой) дальше?

«Одну умирающую женщину я попросил: если ТАМ действительно что-то есть, постарайтесь дать мне знак, — вспоминает доктор медицинских наук Андрей Гнездилов, работающий в Санкт-Петербургском хосписе. — И на 40-й день после смерти я увидел её во сне. Женщина произнесла: «Это не смерть». Долгие годы работы в хосписе убедили меня и моих коллег: смерть — это не конец, не разрушение всего. Душа продолжает жить».

Дмитрий ПИСАРЕНКО

Чашка и платье в горошек

Эту историю рассказал Андрей Гнездилов, доктор медицинских наук: «Во время операции у пациентки остановилось сердце. Врачи смогли завести его, и, когда женщину перевели в реанимацию, я навестил её. Она посетовала, что её оперировал не тот хирург, который обещал. А ведь видеть врача она не могла, находясь всё время в бессознательном состоянии. Пациентка рассказала, что во время операции какая-то сила вытолкнула её из тела. Она спокойно разглядывала врачей, но тут её охватил ужас: а что если я умру, не успев попрощаться с мамой и дочкой? И её сознание мгновенно переместилось домой. Она увидела, что мама сидит, вяжет, а дочка играет с куклой. Тут зашла соседка, принесла для дочки платье в горошек. Девочка бросилась к ней, но задела чашку — та упала и разбилась. Соседка сказала: «Ну, это к добру. Видно, Юлю скоро выпишут». И тут пациентка вновь оказалась у операционного стола и услышала: «Всё в порядке, она спасена». Сознание вернулось в тело.

Я зашёл в гости к родственникам этой женщины. И выяснилось, что во время операции к ним… заглядывала соседка с платьем в горошек для девочки и была разбита чашка».

Это не единственный загадочный случай в практике Гнездилова и других работников Санкт-Петербургского хосписа. Их не удивляет, когда врачу снится его больной и благодарит за заботу, за трогательное отношение. А утром, приехав на работу, врач узнаёт: больной-то ночью умер…

Мнение церкви

Священник Владимир Вигилянский, руководитель пресс-службы Московской патриархии:

- Православные люди верят в загробную жизнь и бессмертие. В Священном Писании Ветхого и Нового заветов существует множество подтверждений и свидетельств этому. Само понятие смерти мы рассматриваем только в связи с грядущим воскресением, и эта тайна перестаёт быть таковой, если жить со Христом и ради Христа. «Всякий, живущий и верующий в Меня, не умрёт вовек», — говорит Господь (Ин. 11, 26).

По преданию, душа усопшего в первые дни ходит по тем местам, в которых творила правду, а в третий день возносится на небо к престолу Божию, где до девятого дня ей показывают обители святых и красоту рая. В девятый день душа опять приходит к Богу, и её отправляют в ад, где пребывают нечестивые грешники и где душа проходит тридцатидневные мытарства (испытания). На сороковой день душа опять приходит к Престолу Божию, где она предстаёт обнажённой перед судом собственной совести: прошла ли она эти испытания или нет? И даже в том случае, когда некоторые испытания обличают душу в её грехах, мы надеемся на милосердие Бога, у которого все дела жертвенной любви и сострадания не останутся втуне.

Мемориам.Ру по материалам газеты «АиФ» 

Жил на свете мудрый ключник... По Л. Рубальской
Марианна Лебедева
Сколько лет закрыты двери
И потеряны ключи.
Но как часто в дом потеря
Грустным странником стучит.
И гудят пустые стены,
Дом покинуло тепло.
Слово горькое "измена"
Бьётся мухой об стекло.
…Как исправить ту ошибку,
Как измену зачеркнуть?
Весть недобрая спешила
В дом наш светлый заглянуть.
Ветер листья обрывает,
Чтобы лето унести.
Понимаешь, всё бывает,
Ты забудь всё и прости.
- - - - -
Говорят, что жизнь всему научит,
Объяснит - где как и что к чему.
Жил на свете
старый мудрый ключник,
Люди шли с вопросами к нему.
Он гремел тяжёлыми ключами,
То замок откроет, то засов.
Запирал тревоги и печали,
Отпирал надежды и любовь.
…Долог путь, и часты в небе тучи,
А порой падёт на землю луч.
Но живёт на свете старый ключник,
Он найдёт нам очень важный ключ.
Л.Рубальская


Жил да был на свете
старый ключник,
И ключей немало он имел.
Он хотел,
чтоб людям было лучше,
Переделал много добрых дел.

Мог придти к нему
любой и каждый,
Попросить,
чтоб в чём-нибудь помочь.
Если шли дела совсем неважно,
Прогонял он всё дурное прочь.

Я хочу быть,
как тот старый ключник:
Запирать, греметь и отпирать...
Пусть исчезнут с неба злые тучи,
Будет солнце всем всегда сиять. 

Терентiй Травнiкъ. Духовные стихиСЛАВА БОГУ

По-весеннему течёт
Жизнь от отчего порога.
Ах, весна, тобой живём!
Вот и славно! Слава Богу!

День Ильин – убавил день,
И готовится в дорогу
Потихоньку, понемногу
Красно лето. Слава Богу!

Осень – сытая пора.
И тебе ль идти не в ногу,
Отдохнувшей! В путь с утра?..
Согласилась! Слава Богу!

Холода пришли снегами.
Не найти теплу залога.
Всё когда-то умирает…
До весны и – слава Богу!

* * *

Я каждый день любуюсь миром
И бесконечностью миров.
Я снова странник, путь далек…

Надеюсь, верю и мечтаю
И днесь пою Творцу хвалу,
И славу Богу воссылаю…

Он есть начало и конец,
Он есть предел и беспределье,
Открытий лавровый венец,
Ответ, подсказка и решенье.

Он вездесущ и Царь – всегда.
Он есть любовь и красота.
Он – ожиданье и терпенье,
Он – мир в сердцах и душ прозренье.

Он тот, кто в радости и в горе
Всегда с тобой, всегда в тебе,
Твое безволье – в Его воле,
Доверься вечной чистоте,
Что защитит и успокоит,
И даст спасение тебе...

1991

* * *

Ой, ты, Русь, поля – морские дали,
Острова неведомой земли,
Пусть хранят тебя от всех печалей
Белых колоколен корабли…

Неба ширь качается волнами,
Улетают на рассвете журавли,
Все проходит, но стоят на рейде
Белых колоколен корабли…

И для каждого когда-то день настанет –
Призовут подняться и уйти,
И тогда приспустят свои флаги
Белых колоколен корабли…

2007

ТЫ ЕСИ БОГ МОЙ

Мир создан Словом. Где та грань,
Что пролегла меж тьмой и светом?
Господь, Ты выбрал быть – поэтом…
Господь,
Ты выбрал быть –
Поэтом.

Творя из логоса миры,
Дал имена и тьме и Свету.
О, как щедры Твои дары!

Кто, как не Ты, дал право слову
Мостить начала и основы
И в явь неявь переводить.
Кто, как не Ты, дал жизни – жить!

С тобой безмолвие монаха –
Вселенской песнею звучит.
Для мира не хватало знака,
Ты подал этот знак – ключи.

Ты слову вверил осознанье
Своей нетварной пустоты
И с этим каждому дыханью
Позволил быть с Тобой
на Ты!

* * *

Как пришло утро, утро хмурое,
Утро серое да туманное…

По траве по сонной, по оврагам хромым
Прослезилось солнце золотцем росным…

По опушкам дивным да по тропам тайным
Разбросало слезки бисером сусальным…

А ветер-калика, ночью гулявший,
Обернулся утром бабочкой Машей…

В ложе из трав спит мое дитятко.
По дорожкам день идет тихонько…

На деревьях мох рытым бархатом
Утром пьет росу терпко-сладкую…

Красно солнышко в небо дальнее
Поднимается… Пробуждается на земле моей
Жизнь певучая, жизнь былинная…

Как я сяду, сяду в лодку струганую,
Поплыву по реке к морю синему…

А на обе стороны берега круты
И кудели корней в сизом инее…

На горе, на горенке стоит церковь-маковка.
Колокольный звон, так со всех сторон…

В грудь мою стучит, к сердцу ластится.
Ты проснись, душа, чтоб не маяться…

Унеси меня, ветер северный,
К морю дальнему, к граду белому…

Знаю, есть земля непечальная
Там, где рубленый верен целому…

А начну я путь с шага малого,
Откажусь сперва от потех-утех…

Заменю тафту на посконный ряд,
И опорки мне – братцы малые…

Воспою красу святорусскую
Да оплачу дни свои грустные…

Что влачил по жизни-дороженьке
Да по дерзости растерялся весь…

Нынче времечко пришло новое
Да по избам рассыпалось зернами…

И свечою талою в горнице,
Что хранил в душе своей сызмальства…

Мне напомнило что-то вечное
Да такое родное сердечное…

Я бы плакал все, плакал дождиком,
Научившися любить заново…

Да помилуй меня, Боженька,
И прости Ты мя окаянного…

Нерадивого, убежавшего,
Непутевого, обветшавшего…

На колени я встану в горнице
Пред святым крестом, пред иконами…

В уголочке лампадка малая
Нежным лалом горит, жалует…

Осеню себя крестным знаменьем
И молитву я пролью тайную…

За окошком весна ранняя
Зазывает в дорогу дальнюю…

Стог под снегом хлебной краюшкою,
И ручьи бегут жижелюшкою…

Ноне солнышко взойдет раненько,
Месяц прочь спешит в свою баиньку…

Сохрани, спаси меня, Боженька,
Укажи мне верну дороженьку…

По твоей Святой да по волюшке
Избежать бы горькой юдолюшки…

Сердце стук-постук в небо просится,
Душа белой лебедушкой мается…

Вьется ворон тучей тоскливою,
Не дает в грехах мне раскаяться…

Ой, помилуй мя, Боже, помилуй,
Отврати мя от жизни постылой…

Не остави меня в той беде.
Дай мне силы вернуться к Тебе…

Научи мя молиться и ждать,
Чтоб худое из сердца изгнать…

1991
МОЁ И ТВОЁ НЕБО

Что вам спрашивать про небо!
Не отвечу ничего.
Кем бы ни был кто, где б ни был –
Небо каждому – его!

Каждому своё от неба
Толкование души,
Чтоб рождённый знал и ведал
Всё, чем нужно дорожить.

Голубая безмятежность,
Неподвластная безбрежность,
Небо, это ли не ты?!
Ты – дыхание Земли,
Ты – величие свободы.
Что тебе земные своды!
Ими – правят короли.

Ты ведь правил не имеешь,
Небо, просто есть – и всё!
Как же я стихом посмел-то
Взять величие твоё

И в земное рукоделье
Славословного писца
Вставить дивное творенье
Всесоздавшего Отца?!

Потому что, Небо, знаю,
Ты меня – всегда поймёшь.
Я нечаянное – чаю,
Ты ж нечаянным – живёшь.

2011

* * *

Слезу роняет спелый колос –
То плачет дивная земля.
Простишь ли мне дрожащий голос,
Когда уйду в твои поля?

Простишь ли плача недержанье,
Где на погосте теплый мох,
И колокольный звон лобзает
Зарю пылающих дорог.

А церковь, вечная невеста
В фате молочной чистоты,
И купол золотом ласкает
Деревья, травы и кусты –

Всё простота моя святая –
Предтеча вечной красоты,
Любовь от края и до края
Без грез, без бурь, без суеты.

И пастушонок златокудрый
Стоит и смотрит на меня.
Простишь ли мне, мой отрок мудрый,
Что я топчу твои поля?

А он лишь мило улыбнется
Да, побежит свояси прочь,
А я расплачусь – жизнь прольется
И попрошу прощенья вновь.

Потом я встану на колени
И так останусь навсегда,
А в небе, утро предвещая,
Горит заветная звезда.

1993

РЕЧЕТ КОЛОКОЛ

Когда чуть слышно в час вечерний
Со всех окрест, со всех сторон
Втекает в сонную деревню
Знакомый колокольный звон

И мягкой тёплою волною
Гуляет к каждому двору,
Я понимаю – не достоин!..
Но жадно слушаю игру.

О благовест, как тон твой чуден,
И впрямь – малинов и душист!
Где б ни был я, не позабуду.
Российский колокол – речист!

Язык его – многоглаголен,
И переводы ни к чему
Тому, кто от рожденья – волен,
Как звук, венчающий струну.

2011

ВЛАДИМИРКА

По Владимирской дороге, утопая в грязи,
Мужичок шел убогий со крестом на груди,
Отбивая поклоны и молитву творя
За детей, что в остроге умирают, любя.

А вокруг только прах, что оставила нам
Та старуха немая, что идет по пятам,
Всех равняя с травою под косою слепою,
И рожденный цветок будет скошенным в срок.

Эй ты, лапотник русский, дворянин с топором,
С беспредельной душою да заштопанным ртом
Под Смоленском ограблен, под Рязанью убит
И в проваленной яме под крестом пьяный спит.

А за белой стеною идет яблочный торг,
Там меняют кресты на билет в светлый морг,
Там ты можешь узнать, сколько стоит душа,
Литр водки – две «Кати», а душа – ни шиша.


Ну а в городе стольном раскупается люд,
И застой стал застольным: похмеляются, пьют,
Ну а руки хоть в перстнях, под камнями кровь,
Каждый день здесь Христос распинается вновь.

И оглохший звонарь, превратившись в язык,
Своим телом о бронзу, как о вражеский штык,
В колокольном вопле решил умереть,
Чтоб озябшую Русь своей смертью согреть.

1992

* * *

Мы все когда-нибудь умрем,
Откроем дверь, войдем в тот дом,
Что раз покинули, так было,
Отдавшись бренной суете,
Любуясь пеной на воде,
Забыв, что жизнь дает лишь Тот,
Кто смерть разрушил на кресте.

И все закончится когда-то,
Чтобы начаться с ничего,
И только Слово вечно, свято,
Не позабудет никого.

С избытком льется дождь на ждущих,
Так прорастает в жизни жизнь,
И любящий – любовь получит,
А ненавидящий казнит

Себя в огне безверья, злобы
И шаг за шагом его путь
В долину страха будет снова,
Чтоб в ней в отчаянье уснуть.

И может больше не проснуться
Но и не сгинуть навсегда…

Прости нас, Господи, за то,
Что в смерти жизнь не разглядели…
Прости нас, Господи, за то,
Что не искали, не радели…

И жизни вечность отрицали,
И радость встреч не берегли…
Прости нас, Господи, прости...
Что слез Твоих не замечали
И крест свой с леностью несли.
Роптали на родных в печали…

Прости нас, Господи, прости...
Что вовремя не научились
Любить Тебя и жить Тобой,
Отвергнув Свет, остались с миром,
Начав черстветь за суетой.

Прости нас, Господи, прости,
За то, что предали при жизни
За нас страдания Твои
И так скитались в ложных высях,
Прости нас, Господи, прости…

О, сколько раз Ты рядом с нами
Взывал к нам, руки протянув,
Но мы, не ведая, дерзали
Навстречу гибели шагнуть.

Прости нас, Господи, прости
За то, что не любили близких
И прожигали дни свои
В делах бесстыдных,
подлых,
низких…
Потом остались вдруг одни...

Прости нас, Господи, прости…

Просты, как голуби, лишь дети.
Мудры, как змеи, старики.
Кто прост и мудр – тот чист и светел,
И, значит, он в руках Твоих,
Иного в жизни быть не может…
Пути во благости Твои,
Знать, каждый возвратиться может…

Прости нас, Господи, прости...

* * *

В Рождество Пресвятой Богородицы
Ясли осень из золота сладила,
Хлебосольствует и медоносится,
Воспевая величие праздника.

Льется звон по деревням и селам,
Колокольный, вздыхающий бархат,
Став крылатым и перелетным,
Не желает вернуться обратно.

Ниткой вьется от храма тропинка,
Огибая у речки мосток,
Будто выскользнул и укатился
За овраг медных ниток клубок.

И поля, как большие кадила,
Курят ладан пшенично-ржаной,
И надело бескрайнее небо
На себя голубую фелонь…

21 сентября 2007

* * *

Николаю Игнатову, слепому
звонарю храма свт.. Николая
Мирликийского в Бирюлево

Железные врата
И деревянный храм,
Собаки, сторож, лавка,
По сторонам бурьян.

В окне столетник скрючился
И фуксия цветет,
А в глубине под образом,
Мерцая, воск течет.

Скрипят ступени старые
И что-то говорят,
Как будто дожидаются
К вечерне звонаря.

А на закате с купола,
Все зная наперед,
Оранжевое солнце
Возьмет да и стечет.

Коснется старый колокол
Щеки чуть языком,
И бронзовой волною
Прольется чудный звон.



* * *

Храм опустел, закончилась служба,
Вдоль солеи букеты из роз.
С ведрами служки скользят еле слышно,
Тихо шепча себе что-то под нос.

Солнце сквозь кущи домашних цветов
Сложным узором разлилось на стены.
Справа на клиросе требник лежит
С милой закладкой из веточки вербы…

Завтра Страстная, и все в ожидании,
В воздухе ладан ливанский кадит,
А над вратами, мерно мерцая,
Спелым гранатом лампада горит.

* * *

Кто верит, тот и любит,
Кто помнит, тот хранит,
А правда нынче в белом
Просящему простит.

Но путник одинокий,
Не близкий, не далекий,
Приносит в скорби радость
И мир в душе хранит.

Кто верит, тот и любит,
Надеждой полон век,
И мир благовествует
Средь гор, лесов и рек.

И звоном колокольным
Приветствует тебя,
И радость торжествует,
И празднует земля.

И в слезах есть прощение,
И в грусти сладость есть…
То вечное стремление
С земли куда-то ввысь…

И горе вразумляет,
И боль врачует нас,
И бедность утешает,
Очистив еще раз.

Я знаю, что есть войны,
Но в сердце нет врагов
У тех, кто стал достоин
Лежать у Божьих ног.

Он знает, что в любви
Рождается закон,
И Свет придет во славе,
Развеяв темный сон.

1995


* * *

Осень стелет скатерти в поместьях,
Будет калачами угощать,
Ароматным хлебом, да из печки ?
До чего ж все это благодать!

Осень разносолье вносит с лета,
Трудно в изобилье распознать
Огородно-травные сюжеты ?
До чего ж все это благодать!

Снедью леса, рек, полей и долов
Мне стремится осень угождать,
Шапку сняв, кричу я ей вдогонку:
«До чего ж все это благодать!»

Купола осенней луковизной
На закате вдруг начнут сверкать.
«Радуйся!» ? раздастся глас молебный…
До чего ж все это благодать!

Журавлей заклинит в небосводе,
Охнет следом им болота гать,
Что бы ни случилось вдруг в природе ?
До чего ж все это благодать!

Зарябинит и зажелудится,
Подморозит и начнет трещать,
Листьев дождь лоскутностью скроится ?
До чего ж все это благодать!

Летне-майскими тяжелыми громами
Небо перестанет нас пугать,
Но зальет прядильными дождями ?
До чего ж все это благодать!

Глянь, зима засуетилась снегом,
На Покров ему пора б лежать.
Даже если выпадет он к лету ?
До чего ж все это благодать!

Метлами метели раскружатся,
Холода придут, начнут пугать,
Хладными мечами лед разжался ?
До чего ж все это благодать!

Запроталится, глядишь, весна проснется,
Птицы расцелуют неба гладь!
Отвернувшееся солнце повернется ?
До чего ж все это благодать!

Лето, красно лето на подходе.
Ты уже не можешь не летать
И летишь на летнем легком лёте ?
До чего ж все это благодать!

Вот и встретились они на новом месте,
Лету сразу осень не узнать,
Вспомнили строку повтора в тексте:
«До чего ж все это благодать!»

И по новой песня зазвучала,
Главное , сумелось бы начать.
Слава, Боже, всем твоим началам!
До чего ж все это благодать!

* * *

Вечереет… Повечерие звучит,
Льется в переулках тихим светом
И лампадкой масляной горит,
Светлячком мерцая незаметным.

В окнах храма свечные сполохи,
Вдоль домов сиреневая тень.
И дрожат на колокольне вздохи,
Завершая уходящий день.

Скрипнет дверь, в прихрамовую темень
Кто-то одинокий проскользнет.
И прохожий запоздалой тенью
С перекрестьем не спеша пройдет.

* * *

Звонит Москва в рождественскую зиму,
Сползает снег по маковкам церквей,
И дует ветер в переулках в спину,
Неужто снова сжалилась метель?

Своей работой слаженной белея,
Нас соберет к домашним очагам,
И мы почувствуем, что вся эта неделя
Чудесной радостью предназначалась нам.

Прикрыты окна ветками мороза,
И форточки парком на выдох дышат,
В студеном небе расцветают розы
И лепестками падают на крыши.

Прислушайтесь: благоухает садом,
Рождественские святки к нам пришли,
Вдоль крыш домов сосулечным парадом
Зажглись гирляндами небесные огни.

8 января 1998

ВРЕМЯ ПОСТА

Великий пост… и черноризны образа,
Сапфирной грустью светятся лампады.
И вороны мантийные сидят
У перекошенной кладбищенской ограды.

Погашен свет, лишь свечи, скорбно тая,
Сердца взывают горе в тишине…
Канон Андрея Критского читают
В неделю первую постящейся земле.

МОМЕНТ ИСТИНЫ

Есть у всего в этом мире
Низ, середина и верх.
Всё изменяется. Ты ли? –
Спросят тебя, человек.

И не узнать тебя – скажут,
Ты не такой, ты – другой.
Это случается с каждым
С минуса в плюс – через ноль.

Что-то в душе происходит.
Переступаешь порог –
Что-то с душой происходит…
Родина – классика – Бог…

Всё не такое, как прежде:
Будто проснулся – и всё,
Что было до… или между,
Смылось нездешним дождём.

Смылись вопросы, сомненья…
И небывалый покой,
Предугадав откровенье,
Соединился с душой.

БЛАГОВЕЩЕНИЕ

Сорвался с колокольных юбок
Апрельный звон и полетел,
Сначала вверх, потом по кругу,
В алтарь, притвор и за придел,

За край церковного погоста,
В поля, леса, за облака,
Так бестелесно-чудоносна
Летела песня языка;

Касалась неземной любовью,
Такой открытой и простой,
И устремлялась вся на волю,
На волю Божию весной.

И слышалось мне в тех словах:
«Благословенна ты в женах…»

7 апреля 2008

ВАЙИ

Воскресенье вербное,
Благовест с утра.
Солнце красно-медное
Гладит купола.

Луковки пылают,
Птиц переполох,
На кресте сидит
Белый голубок.

Золотом подсвечены
Перышки его,
И сложилось венчиком
Чудо-облако.

Суета на паперти,
Ребятня галдит,
На церквушке маленькой
Голубок сидит.

Перекрестье времени –
Неба ширь и твердь.
Воскресенье вербное,
Входит в сердце свет.

ЗАУТРЕНЯ

Не бывает этой песни слаще,
Песни той, которой в ранний час,
Час, когда ночное в небе гаснет,
Уступая утреннему в нас,

Внемлют наши души, тишиною
Погружаясь в сладостный напев
Еле уловимого настроя
Колокольцев из хрустальных сфер.

Звёзды гаснут, ангелы приходят
И с души смывают сон ночной.
Отроческим пеньем на приходе
Слышится явленных миру строй.

НА СТРАСТНОЙ

Страстная седмица –
Черная птица,
Время печальное,
Постно-молчальное.

Хлеб и Вино,
Крест и Голгофа.
Камень на сердце
У Божьего гроба.

Скорбное время,
Время скорбей.
Шесть дней в году…
Целых шесть дней…

ЭПИТАФИИ…

И я воспел на языке стиха
Тяжелый путь утраченного друга.

Анатолий Чиков
(1928-1996)
Один из тех, кто жизнь любил…
Один из тех, кто ей поверил –
Родился. Дальше – просто жил,
Став мостиком для поколений.

Один из тех, кто называл
Себя обычным человеком.
Один из тех, кто смог и стал
Для многих – жизнию-ответом.

Один из тех, кто, как и ты,
Стоящий здесь сейчас, когда-то
Стоял, вот так же, у черты,
Той, за которой нет возврата…

ВЕЛИКАЯ СУББОТА

Скоро Пасха, светят куличи,
Пахнет ладаном, ванилью и корицей.
Солнце тянет к куполам лучи,
И воркует голубь с голубицей.

Площадь прицерковная пестра,
Оживились нищие на входе.
Будто бы на сотню лет назад
Я переместился при народе.

Льется безвременье там и тут,
И бабульки свечи возжигают,
Крашеные яйца вкруг кладут
И весенних мух рукой сгоняют.

Расшуршались рыночно цветы,
Куличи характерны и важны,
И сверкают капельки воды
На помятых чуть жабо бумажных.

Бубенцом дрожа, звенит кадило;
Старый батюшка, восстав над суетой,
В воздухе рисует крест кропилом,
Четырехконечный крест простой.

В НОВОДЕВИЧЬЕМ МОНАСТЫРЕ

Когда садится солнце в час вечерний,
В кольчужной ряби монастырского пруда
Дрожат беленые соборные одежды
И позолотой льются купола.

А посреди зеркальных многоцветий,
Как лилия, возросшая из вод,
Прекрасный, стройный
белокрылый лебедь
По небу отраженному плывет.

В Успенском храме всенощная служба,
Стекает с кисти на чело елей.
Закатным солнцем выкрашен снаружи
Собор Смоленский, страж моих путей.

СМОЛЕНСКАЯ

Проводи меня, Смоленская, в путь,
Научи меня, родимая, быть,
Чтобы к Богу шел, да чтоб не свернуть,
Чтоб оставить след, а не наследить.

Одигитрией будь мне во всем,
По уму провожай каждый раз
И веди меня ночью и днем,
Чтоб с Тобою быть здесь и сейчас.

Пречестная, идущим покров,
Проведи меня в сердце мое,
Чтобы шаг мой, сошитый из слов,
Оправдал бы терпенье Твое.

Стал бы делом, мостящим пути
Поколеньям, идущим во след,
Чтобы им удалось здесь найти,
Как и мне, предначертанный след.

ДОБРО

Благое дело – благо дать,
Благо дарить и благом мыслить.
Во благо – быть, во благо – знать
Благоволение – жизнь Жизни. 

Терентiй Травнiкъ. Странница страница 29.10.2012, 18:31
СТРАННИЦА СТРАНИЦА

Поэты, вам ли не грустить?
Вам, наделенным даром видеть?
Наперекор веленьям – жить…
Строкою правды взять и смыть их –

Стереть истории лжецов,
Перечеркнуть пером наветы.
Путями следуя отцов,
Дать букве сил вернуться к Свету.

Так, перелистывая время,
Вершит вселенная наш век –
Покуда есть благоволенье
В тебе, прощенный человек,–

Благовествует: быть весне!
Пока, свободная как птица,
С любовью ходит по земле
Святая странница – Страница!

* * *

А знаешь, сколько их, стихов,
Написано под безнадёгу
Переплетённых в строки слов,
Под эту самую тревогу,

Под неуёмную печаль,
Под вечера – с их тусклым светом,
Под то, с чем расставаться жаль,
Хоть понимаешь – безответны

И ожиданье, и мольбы,
И письма… Сколько их писалось!
Под вразумления судьбы –
Незримых копьев наломалось.

И вот… Стихи, как зёрна рока,
Как семена души больной,
На суд всевидящего ока
В тетрадях выставлены мной.

Мальчишки юные, в исподнем,
Под прочеканенную стать
Надменных щёголей и модниц
Позволили в себя стрелять,

Прикрыв меня своей гурьбою,
Замяв под вал черновики…
Бурлацким тягом, бечевою,
Шли под читателя стихи.

А знаешь, сколько ещё будет
Печалью выращенных строк?
Тех самых, что не позабудешь,
Как с честью пройденный урок.

* * *

Пришёл и ухожу один.
Пришёл – открылась дверь –
Изъятый волей из теснин
Судьбы обыкновенной.

Чем дорожил когда-то я,
Чем дорожу теперь,
Всё отдаю до волоска,
До ниточки – Вселенной.

И пусть – бездонная – возьмёт
Молчание поэта
И по космически споёт:
Отныне – канул в Лету!..

На то она и бесконечна,
Чтоб в ней найтись смогло
Не место, но хотя бы – нечто
Для моего ничто…

* * *

Не верьте, если скажет кто:
Нет изменения в природе,
Когда твой друг, подбив итог,
Навечно – в вечное – уходит.

Душа почувствует, поймет
Природы слабые приметы
Не как случайность иль намек,
А как законные ответы.

Поверь, придут совсем другими
И новый день, и следом ночь.
Как ни пытайся, только с ними
Твою печаль не превозмочь.

Когда уходит самый близкий,
Эпоха следует за ним –
Листом последним переписки
И датой, стершейся с картин.

Эпоха, целая эпоха
Уходит раз и навсегда.
Оставьте толки, ради Бога!
Земное время – что вода.

ГЕНИЙ

Среди веток – поколений,
Среди почек и листвы
Есть всегда зародыш – гений,
Жертва линии судьбы.

Он до времени невидим,
Он храним иной средой,
Гений – тайного провидец,
Гений – явного изгой.

Что несёшь в себе, хранитель,
Неземной посланник лам?
Кто ты, мира вдохновитель,
Вверивший себя богам?
Может, их идей – явитель?
Иль бесчестье их словам?

Кем бы ни был ты в скитаньях,
Но звездами пригвождён
Ты – к величию терзаний
И к ничтожеству времён.

ЗИМНЯЯ БАБОЧКА

Она закон не нарушала,
Она – поверила. И вот
Всё для неё вдруг летом стало,
Как будто, сделав оборот,
Она нашла, чего искала.

И дело здесь не в чуде сложном
И не в случайностях, поверь.
Как всё же вера много может,
Когда ты просто веришь ей…

* * *

Вот так и умер он, смеясь,
И лишь одна, но всё ж нашлась,
Что на могиле чудака,
Оставив след от каблука,

Вдавив в холм чистую тетрадь
С запискою «Я буду ждать.
Пиши, поэт!»… Такое дело…
Дождём размыться не успела

Письма последняя строка,
Тем обессмертив чудака.
Я там бродил в неполных двадцать,
И мне попалась та тетрадь…

С тех пор в моей нелёгкой власти
Стихами судьбы продолжать.

* * *

Отчего так бывает? Случайно иль нет
Выпадает из времени некий предмет.
И, как птица, срывается на испытанья –
В воспоминания, воспоминанья…

Защемит и кольнёт что-то в самой душе.
И потянет тебя по неявному следу,
По проторенной памятью старой меже
Окунуться и в радость, и в самые беды.

Жизнь твоя… Не какая-то – только твоя.
Намоталось, как ленточка, время.
Детство, юность… неужто
старушка Земля
Поменяла вращенье? Не лень ей?

Ты ж вдыхаешь и дышишь
своею судьбой.
Не сравнятся ни фильмы, ни книги
С той улыбкой и с тою хранящей рукой,
Что однажды ты всё-таки видел.

И плывут по щекам виноградинки слёз,
И волнуют дыханьем дыханье,
И за горло берут без пощады – всерьёз –
Накатившие воспоминанья…

* * *

Я на звезду смотрел ночами.
Она на ветке за окном
Качалась, тонкими лучами
Цеплялась за соседний дом.

Я говорил ей – осторожней,
Здесь высоко, не упади.
Она мне – это невозможно,
Но только ты не уходи.

Я здесь, чтоб смог меня ты видеть,
Поэт, я здесь, твоя мечта…
Ты – мой вселенский повелитель.
Меня заставила строка

Служить тебе сияньем вечным…
На небо труден путь, поэт.
Ведь то, что в лире безупречно,
Теряет всякий смысл, где Свет.

* * *

Услышьте мой незримый слог,
Непропечатанную лиру.
Я делал более чем мог
В надежде быть полезным миру,

Стать сыном для тебя, Земля,
Неся своей души свеченье
Не слугам и не королям,
А всем, кто жаждет осмысленья.

Всем, кто себя не вверил в тлен
Природы тварного мечтанья,
Стихом мощу подмостки сцен,
Стихом благословляю тайно

На дивный подвиг – просто жить
Без дележа и сожаленья…
А для чего иначе жизнь,
Как не для душесотворенья –

Своей мечты, своей природы?
На струнах арфы бытия
Какая всё-таки свобода
Дана! Бла-го-сло-вен-на-я!..

* * *

У каждой книги есть душа,
Рождённая душой поэта.
Она совсем не безответна,
Она не то чтоб хороша…

Она – иное: глубже, дальше…
Иди, читатель, и дойдёшь
До сотворения. И раньше
Иди – по слову, ты – пройдёшь…

У каждой книги есть душа.
Она бела, как лист бумажный,
Она смиренна и отважна…
Неважно, это всё – неважно…

Какой бы ни была душа –
С её молитвой сможет каждый
Без объяснения – дышать.

* * *

Желтая краска. В желтую краску
Крашу я снова строку за строкой.
Кто-то сказал мне: строка безучастна –
Не продолжается за запятой.

Знаю, но все-таки желтою краской
Я вывожу слово «осень» в стихе.
Вижу, как он вылепляется в сказку.
Думаешь, стих? Нет, конечно же – нет!

Стих ни при чём. Он скорее возможность
Мне по-осеннему выкрасить лист.
С желтою краскою это не сложно:
Взять листопадно и – броситься вниз.

* * *

Не жалей, что молодость ушла,
Вслед за ней поизносилась зрелость.
Старость… Веришь? Тоже хороша,
Может, тем хотя б, что песня – спелась.

Что роман дочитан, стих дотянут
И картина – в раме на стене.
Пусть другие вслед за нами встанут,
Не тебе судить о них, не мне.

Мы когда-то тоже попирали
Тех, кто стал травою под ногой,
Не зови обычное печалью,
Не зови печальное судьбой.

Все подвластно времени, а время
Занято лишь тем, чтобы идти.
Не зови его, не сможет время
Замереть с тобою на пути.

* * *

Пока способна слышать слово
Душа, бессмертная душа,
Пока взалкающая воля
Ведёт её сквозь безвременье –

О Боже! Как же хороша
Она – Небесных сил творенье!
Вобравшая в себя и крест
Материй пагубного плена,

И плоти плач в объятьях тлена,
И дух, ниспосланный с Небес…
Душа, я зрю тебя, как птицу
В лучах вселюбящей любви.

Какой строкой начать страницу,
Чтоб с милостью Господней слиться
И в волю Оного войти?..

* * *

Где-то там, за кадильным туманом,
Среди рощи горящих свечей,
Я, зарёванным став истуканом,
Надрывался о доле своей.

И, пронзая себя троеперстно,
По-мытарски, дробя кулаком,
Я вздыхал тихим струнам из детства,
Я внимал этим струнам из детства
Пересохшим, промоленным ртом.

И куда-то исчезла канонность,
Будто сдёрнула ризу земля…
И святой, отодвинув условность,
По-отцовски глядел на меня.

* * *

Потому что когда-то настанет
Этот день, а значит, и час:
Время биться в тебе перестанет,
И расслабится воля на раз,

Силы жизни, вращаясь по кругу,
Как в воронку устало стекут,
Даже рукопожатие друга
Дрогнет, словно последний редут;

Потому что уже приготовлен
Лунный саван с рожденья тебе;
Потому что такое должно быть
С каждой жизнью, – так, значит, в судьбе

Есть зарубка на выход из строя,
Есть последний удар в барабан.
И – торжественный шаг с поля боя,
Вечным благом дарованный нам.

* * *

Жизнь прожита, и песня спета,
И – как обычно – без ответа.
Как верно это!.. Верно это.
Непостижима жизнь…Поэту

Не угадать, не разгадать
Её неявные приметы –
Стихом любовь не описать.
Стихом любовь не пролюбить,
А лишь прожить, а лишь… прожить.

Пройти собою по любви.
И я в Пути, и ты – в Пути.
Жизнь – только путь. Мы все в Пути.
Идя – живи, живя – иди.

* * *

По непрочитанному снегу
Шла нерождённая душа.
От вопрошения к ответу
Покорно и смиренно шла.

Шла в сторону, откуда светом
Дышала мерно пустота.
Тогда Господь и стал поэтом –
Чтоб воплощение нашла

Душа, соединившись с плотью.
«И Слово бысть…»: се – Человек.
Она была когда-то гостьей,
Но Бог-поэт ей имя рек.

И в день шестый Адам извечный
Подобием Творца предстал.
И с той поры Вселенной свечи –
Напоминанием начал –

С благодарением мерцают
Звездами дальними во тьме.
И славу в вышних воссылают
К престолом признанной Земле.

МИР ПО ИМЕНИ МАМА

… и всё, что я ни напишу,
Со слова «мама» начинаю.
Тобой, родная, я дышу,
Тобой, родная, сочиняю.

Я с «мама» начал говорить,
Я с «мама» рос и был любим…
Стихами буду я хранить –
Тебя…

Твой благодарный сын.

10 ноября 2010

* * *

Годы вырванных страниц –
Вот такая книга жизни.
Долгая дорога вниз
Из необретённой выси.

Где она, твоя мечта?
Потерялась? А была ли?
Да, всего одна из ста –
Тех, что просто выдавали

За мечту себя. И всё ж
Ты им верил и стремился
Прикоснуться к ним. И что ж?
Не дошел иль оступился.

Может, в этом оно – счастье?
В том, что так и не достиг
Ты его, не скомкал властью
Непутёвых дел своих?

ЭТАПНИК

Али жаль тебе, кукушка,
Мне годков накуковать?
Али я не буду слушать –
Ни к чему мне это знать?

Видно, не попал я в тему,
Все разобраны годки,
И кому какое дело
До бродягиной тоски?

Эх, кукушечка-кукуша,
Подкопила бы и мне…
Отсидел бы все, что нужно,
Всё, что можно на Земле…

АМИНЬ

Стихи – как зёрна… Их колосья
Питают тысячи сердец.
Поэзия – святая гостья –
Престолом признанный венец.

Благословенная во слове,
Молитва – чудо из чудес.
Неужто впрямь на богословье
Я говорю с тобой, Отец?

Что может вызваться сравниться
Во всех пределах с языком,
С чем милость в душах водворится,
С чем Дух воздвигнется в Закон?

Словущего благословенна новь,
Глаголам вверена десница
Сил, утверждающих любовь,
Способную в Кресте раскрыться!

* * *

Пиши о том, что пишется,
Грусти, о чём грустится.
Дыши, покуда дышится,
Лети, куда летится.

Храни крупицы счастия,
Добытые в печали,
Они – не безучастные,
Не раз ведь выручали –

Глотком воды, звездой в ночи,
Прохладой в тяжкий зной.
Они спасали и вели,
Они всегда с тобой…

* * *

Я научился из молчаний,
Из неответов, незвонков
Плести стихи воспоминаний,
Писать картины, где любовь

Мне возвращается сторицей.
И с каждой новою строкой,
Взлетая в небо алой птицей,
Разносит письма про любовь.

Желанный беленький конвертик…
И вот я снова на устах.
Хотите – нет, хотите – верьте
Волшебным таинствам в словах…

* * *

Жизнь не проходит – пробегает.
Чем ни упрись – не удержать.
За летом – осень наступает.
Одно спасение – мечтать.

Душа не старится, ей дела
Нет никакого до того,
Что, морщась, кожурится тело,
Что тело – старое пальто.

Душа… чудачка из чудачек,
Одевшись в тело, фикстулит.
И как же может быть иначе
У той, которая хранит?

У той, которая для вёсен
Незримой волей создана,
У той, что может плыть без вёсел
И быть весёлой без вина…

ЗА ПОЭТОМ

А ты знаешь, что такое –
Стихотворная строка?
Ты лови меня на слове,
Это – вена у стиха.

И, пульсируя, струится
Каждый раз по строчкам жизнь,
Когда кто-то вдруг решится
Прошептаньем взять и взрыть –

Вздыбить стих, пустив по венам,
Красноречия ладьи…
За написанным сквозь стены
Попытаться и – пройти.

* * *

Молчанье распишу словами
И за тебя – скажу себе.
Нет, не напрасны ожиданья
В моей нетронутой судьбе.

Слова, расцвеченною фреской,
Украсили печаль души.
И всё, что вытерпелось честно,
Чем выпало мне дорожить –

Я сохраню во имя нашей
Несостоявшейся любви,
Во имя доли безучастной…
Молчи!.. пожалуйста, молчи…

Оставь мне то, к чему привыкла
Душа моя. Пусть тишина
Ей станет выстраданным смыслом –
Тем, что так чаяла она.

* * *

Из уст в уста передаётся
Строка, строка, строка, строка.
Сквозь толщу лет на свет пробьётся
Строка, строка, строка, строка.

И даже если распадётся
Она на слоги и слова,
Найдётся тот, в ком соберётся
Наследье сердца и ума.

Так слово за слово – по меркам,
Речь – в реку… В реки перейдёт.
Там будет место ЧЕЛОВЕКУ.
Всё остальное? – Незачёт!

О ПОЭТАХ…

От таких не уходят легко,
От таких – отрываются с болью.
Будто тысячи правильных проб
Не дают – разменять на иное.

Не дают переплавить мечи
На жетоны размеренной жизни,
Не дают уложить кирпичи,
Не меняя течение мыслей.

От таких не уходят легко,
От таких – уползают с укором,
Призывают в защитники зло
И меняют сюжет в протоколах.

От таких не уходят легко,
От таких – безнадёжно сбегают.
Всем сложившимся счастьям назло –
Без оглядки и без оправданий.

ЛИТЕРАТУРНЫЙ ЛЕЙТМОТИВ

Стихи мои – мои солдаты
И службу верную несут.
Четверостишные ребята.
Когда их в книгу призовут,

Там обсужденьями мусолят
И, критикуя, жмут и гнут,
Ища подтекстный смысл, до боли
Кромсают, на цитаты рвут.

В них ищут правду и крамолу,
Нажав на слабое словцо,
Склоняют автора к позору,
Швыряя строчками в лицо.

Винят, найдя неверность слову,
Как будто вовсе не стихи,
А выдержки из протокола
По случаю попали к ним.

Но, несмотря на трудность службы,
Не избегают мой призыв
И в зной, и в глад, и в мор, и в стужу.
Литературный лейтмотив!

Стихи мои – мои солдаты,
Да что там! – просто сыновья.
Ну, что ж, тогда… Вперёд, ребята!
За нами Небо и земля.

За нами те, кто ждёт рожденья.
За нами те, кто жив, кто мёртв.
За нами слова возрожденье,
За нами – мир, а с нами – Бог!
* * *

От невзгод и непогод –
Не сбежать за поворот.
Не стереть их и не смыть…
С ними надо просто… быть.

Поддержать терпеньем – боли,
А печали – приласкать,
И тогда подскажут хвори –
Как их нам превозмогать.

Непогоды не смущаться
И в невзгоды не тужить.
Коль сумеешь – так удастся
Жизнь по-жизненски прожить.
ОБЫКНОВЕННОСТЬ

Жизнь – короткая такая,
Даже если сотню лет
Жить тебе, нужды не зная.
Нет, не сотню – сотни лет!

Промелькнёт, исчезнув, детство,
Юность? – Тоже промелькнёт.
Никуда тебе не деться
От того, что всё пройдёт.

Жизнь – безжалостное время –
Не механика часов.
Не списать её недели,
Не сменить заводом ход.

Жизнь течёт и утекает.
И решать тебе – куда
Подрубить, свалить и сплавить
Отведённые года.

* * *

А знаешь, сколько их, стихов,
Написано под безнадёгу
Переплетённых в строки слов,
Под эту самую тревогу,

Под неуёмную печаль,
Под вечера – с их тусклым светом,
Под то, с чем расставаться жаль,
Хоть понимаешь – безответны

И ожиданье, и мольбы,
И письма… Сколько их писалось!
Под вразумления судьбы –
Незримых копьев наломалось.

И вот… Стихи, как зёрна рока,
Как семена души больной,
На суд всевидящего ока
В тетрадях выставлены мной.

Мальчишки юные, в исподнем,
Под прочеканенную стать
Надменных щёголей и модниц
Позволили в себя стрелять,

Прикрыв меня своей гурьбою,
Замяв под вал черновики…
Бурлацким тягом, бечевою,
Шли под читателя стихи.

А знаешь, сколько ещё будет
Печалью выращенных строк?
Тех самых, что не позабудешь,
Как с честью пройденный урок.

* * *

Двадцать первый? Тоже век.
Та же стужа, тот же снег.
Вьюжит за окном февраль.
Всё как водится, как встарь.

Двадцать первый – тоже век.
Где-то в нём есть человек.
Значит, всё не так уж плохо,
Значит, мир ошибся с охом,

Значит, я имею право
Февралю сказать – не прав ты.
И обычною строкой
Не отпор дать, а – отбой.

Двадцать первый – тоже век.
Ускоряет время бег.
У часов есть свойство – бой,
Что им – строчечный отбой!

Слышу посекундный скрежет
Между благом и войной,
И возвышенное «мир всем!»,
И обыденное «в бой».

* * *

Поговори со мною, тишина,
Безмолвием ночных московских улиц.
В который раз ночую у окна,
И тень моя, обыденно сутулясь,

Присела рядом… Как же я похож
На ту, что тёмным контуром на стены
Облокотилась… Видно, невтерпёж
Ей быть моей – моей подругой верной.

Она мне шепчет: «Милый, отпусти,
Дай мне хоть раз побыть
свободной тенью.
Не замуровывай велением строки
Меня, безвольную, в свои
стихотворенья».

* * *

Сначала плохо – очень плохо –
Невыносимая беда,
Когда уходит близкий кто-то
Не на день, на год – навсегда.

Не в ссоре, резко дверью хлопнув,
И не к другому, не к другой,
А, пальцы рук сомкнув и смолкнув,
Навечно, в вечный свой покой.

Сначала плохо – очень плохо,
И даже время – то, что врач, –
Каким бы ни коснулось боком
Души – для той лишь верный плач.

Сначала плохо – очень плохо.
Сначала плохо, а потом…
Потом стоящий рядом кто-то
Сорвёт и твой последний стон.

ЛЮБОВЬ ЛЮБВИ

Не хватит слов поэту,
Не хватит небу звёзд,
Когда любовь из Света
На грешника сойдёт.

Коснётся с миром сердца,
Согреет и простит,
А может ли иначе
Быть там, где Бог вершит?

И грешник обратится,
И воспоёт поэт,
И снова будет литься
Иззвёздный тихий свет.

Там, где не властны в рвениях
Ни прошлое, ни новь,
Одним прикосновением
Решает всё любовь.

Стих будет своеволием:
Молчи, поэт! Молчи…
Найдёшь ли, что есть более
Любви – самой Любви?

* * *

БОЖЕ, ВОЗБЛАГОДАРЮ
ЗА ЛЮБОВЬ, ЛЮБОВЬ СВОЮ.
ЗА ЛЮБОВЬ, ЧТО СЕРДЦЕ МАЕТ,
ВОСПЕВАЮ… ВОСКЛИЦАЮ –
ГОСПОДИ! ТОБОЙ УСЛЫШАН
МОЙ ПОЭТ –
ДУША МОЯ
РОЖДЕНА РОЖДЕНЬЕМ СВЫШЕ,
ЗДЕСЬ ОТНЫНЕ НЕТ МЕНЯ,

НО ДЫХАНИЕМ СЛАГАЮ
И ДЫХАНИЕМ ТВОРЮ.
ГОСПОДИ, ПРИМИ ПРИЗНАНЬЕ:
БОЖЕ!
… я ТЕБЯ ЛЮБЛЮ!..