Умерла Татьяна Сергеевна, одна из старейших сотрудниц нашего храма. Правда, в последнее время она уже не работала. Лежала дома не вставая – возраст... 

Татьяна Сергеевна была человеком с очень непростым, даже тяжелым, характером. Что уж скрывать – у нас на приходе это знают все. 
Она была в нашем храме со дня его открытия, почти тридцать лет. Таскала кирпичи, помогала строителям, выносила горы грязи. Она считала его своим домом, а себя вела как местная «владычица» – «владычица» из свечной лавки. У этой лавки мы с ней впервые и встретились. 

Было это лет 13–14 назад. От церковной жизни я тогда была далека, считала, что Бог в душе, но в чудодейственную силу свечей и икон верила твердо. 
Я поступала в аспирантуру престижного московского ВУЗа и очень волновалась. Одна моя «недоцерковная» подруга, – такая же, как и я в то время, – просветила меня, что есть такая икона Божией Матери «Прибавление ума». «Купи ее – и просто сразишь знаниями приемную комиссию», – заверила она. 

Я приободрилась и сразу отправилась в ближайший храм (в котором потом и осталась) и подошла к свечной лавке. А там был как раз «час пик». И «клиенты» попались, примерно, с таким же уровнем церковности, как и я. Одна женщина с ярко-красной помадой требовала срочно святого масла от женских проблем. Другая – икону для знака зодиака Телец. Третья – свечку, которую можно поставить за всё хорошее против всего плохого. 

Татьяна Сергеевна (позже я узнаю, что это она) держалась из последних сил. А тут еще и я: «Бабуся, дайте мне "Прибавление ума"!» Ну она и дала! Я узнала о себе всё! И о своем уме, и о способах его прибавления. И в целом о моей никчемной жизни. 
И стала она моим врагом. Заклятым. 

Когда я начала более-менее регулярно ходить в храм (а это случилось года через два), мы ругались почти каждую службу. То ей не нравились мои «порты», то я не там стояла, то не вовремя села, то вообще «строит из себя здесь...» Я строила, да. И в ответ не молчала. Ее боялись прихожане и обходили стороной батюшки. Кроме настоятеля, конечно. Но с ним она была на равных и вальяжно называла «Батя». 

Кто-то из местных прозвал ее «Телескоп» за огромные очки, из-за которых она бросала на всех леденящие кровь взгляды. И это прилепилось к ней намертво. Многие помнят ее острые, не по возрасту сильные локти и «душеспасительные» слова, за которыми она никогда в карман не лезла. 
Вот такой была для многих Татьяна Сергеевна. 

Однажды, когда моей старшей дочке Варваре было около трех лет, мы с ней опоздали на Причастие. Но нас батюшка все же причастил. А вот запивку уже к тому моменту убрали. «Попросите у бабушек, вам дадут», – сказал он мне. 
Подходим «к запивке», а там Татьяна Сергеевна. Уже чашечки облегченно моет после огромного количества причастников. 
«Ну, – думаю, – конец! Сейчас она мне даст запивку!» И заранее делаю воинственное лицо. 

И вдруг маленькая Варя говорить этому грозному «Телескопу»: «Бабушка! С праздником! Какая вы красивая!» И берет ее за руку. 
Татьяна Сергеевна опешила. А потом как-то смешно, по-старчески зашмыгала носом и... заплакала... И суетливо забормотала: «Запивку? Вот, берите! И просфорочки... Где же просфорочки?..» И конфету еще дочке сунула, которую выудила из глубины своего кармана. 

Я стою, не знаю что делать. А она говорит дрожащим голосом: «Не ожидала? Просто давно мне никто ничего хорошего не говорил. Знаю-знаю, у меня паршивый характер! Я сама от него больше всех страдаю! Прости ты меня!» Так мы стали друзьями. И дружили много лет. У меня рождались еще дети, и все они ее обожали. А она им всегда совала то конфеты, то игрушки, то деньги. 

Она гоняла меня, когда я пыталась призвать в храме своих детей к порядку: «Мамаша! Иди вон! Не мешай ангелам резвиться!» Она часто гуляла по подворью с моими колясками. И была очень сурова с теми, кто, как ей казалось, хочет нас обидеть. 

А однажды моя вторая дочка Соня очень расстроилась: она хотела, чтобы я купила ей конфеты «Василек», а их в магазине не было. 
Приходим в храм, а навстречу Татьяна Сергеевна, радостная. Протягивает пакет этих самых «Васильков»: «Вот, Боженька вам послал». И ведь, правда, послал. 

Пока она могла ходить, она всегда была в храме с утра до вечера. А ей было уже за 80. Приходила больная, еле передвигая ноги, но шла и повторяла: «Мне без Церкви жизни нет! Если я лягу – умру!» 
На последнюю Пасху Татьяну Сергеевну буквально поднесли ко Причастию. У нее уже не было сил. 

Да, она была сложным человеком. Резким. На нее многие обижались. Но это был ее крест, и ей самой было с этим очень сложно жить. И я видела, как однажды она отругала какую-то женщину, а потом догнала и со слезами просила у нее прощения. Она часто плакала в храме, когда думала, что ее никто не видит. Почему? Это знает Господь. И она. 
А нам с девчонками будет очень не хватать Татьяны Сергеевны. И ее локтей, и взглядов из-под огромных очков. И грозного: «А ну, мамаша!..» И любви, и боли, которые за всем этим прятались. Мне вообще очень не хватает всех церковных бабушек, которые ушли. Добрых, строгих, чудоковатых. И таких родных... 

Елена Кучеренко 
источник: http://prihozhanin.msdm.ru/home/podumat/o-zhizni/1442..