Радость утра

Над городом – полупрозрачная ночь. В эту пору в Петербурге бывают именно такие чуткие ночи. Все спят. Лишь один мальчик не спит – он ждёт. Его папа – лесовод, уехал осматривать новые посадки и обещал вернуться на Пасху. И мальчик ждал его. А ещё, мама, укладывая его спать, сказала, что этой ночью начнётся Пасха – и он боялся пропустить момент, когда воскреснет Христос. Ему хотелось увидеть: рассеется вдруг тьма, и станет светло как днём, и возликуют и ангелы, и птицы, и звери, и вся земля…

Лёжа в постели, он долго вслушивался в тишину, вглядывался в ночное небо в окне – и ждал. Какие – то шорохи, вздохи, скрипы, мерцания, когда он прикрывал глаза, заставляли его вздрагивать. Иногда он слышал глухие удары – это, видимо, льдины, идущие по Неве, ударяли в набережную. В углу, напротив кровати, горела лампадочка перед образом святого Серафима Саровского. Это мальчика ободряло и успокаивало. И вспоминал он, то ли наяву, то ли во сне…

В те годы, когда жил великий Пушкин, в России появился небывалый святой. Он во всякий день приветствовал всех словами: «Христос Воскресе, радость моя!» Потому что сам в это крепко верил и хотел, чтобы все люди тоже уверовали в Воскресение, очнулись от своего неверия. В тайне он вершил подвиг своей жизни – не один раз был в лапах смерти: умирал от болезней, убивали его разбойники, но чудесно спасала его Богородица, которой он непрестанно молился. Добровольно он подвергал себя тяжелейшим испытаниям. Тысячу дней и ночей, молясь, стоял он на коленях на камне под открытым небом. А сколько ещё неизвестных подвигов он совершил! И Богом даровано ему было многое. Радость обнимала всех, кто приходил к нему; иные видели сияние, которое излучало его лицо. Всякого он готов был утешить, приголубить и слово сказать приветливое да весёлое, чтобы у всех пред лицом Господа дух всегда весел был, а не уныл. Ради этой радости и нёс он тяжкий крест, потому что «истинная радость есть плод и спутник креста». Святой старец Воскресения, старец радости, любви и победы, как он любил детей!

И мальчик увидел этого светозарного старца, увидел золотые купола храмов. И от этого сияния все оживало вокруг: цвели яблоки, жужжали пчелы; даже старый полузасохший ясень распустил свои полупрозрачные, как ангельские перья, листочки. Мальчик смотрел на это во все глаза – ему хотелось бегать, обнимать каждую яблоньку…

И он хотел бы остаться там, в этом чудесном сне, но что – то необычайное, ликующее колокольным звоном подхватило его, достигло глубины души и наполнило радостью и любовью. Нельзя было не проснуться – для того, чтобы ощутить и увидеть это. Оно звучало, звало, сияло, оно было полно такой звонкой силы, что хотелось броситься ему в объятия. Ему любящему и единственному – воскресшему и воскрешающему Иисусу Христу. Он был за пределами сна – тут мальчик понял, что он спал, и испугался, что проспал самое важно, чего нельзя было пропустить. И сквозь сон, сквозь закрытые веки он почувствовал, что пришёл какой – то особенный день – и надо быстрей выпрыгнуть из своего сна навстречу этому необычному дню. Когда он раскрыл глаза – день звенел, сверкал, сам воздух пел: «Христос Воскресе! Христос Воскресе!»

«Христос Воскресе!» - сказал отец, и они расцеловались. Отец взял сына на руки, поднёс к окну, открыл его и сказал: «Смотри, как всё цветёт! Вот оно, Воскресение! Вчера до позднего вечера я обходил дальний участок леса. Ночью я возвращался через лес. Было темно и жутковато. Лишь звёзды светили. И я подумал: «А ведь в эту ночь воскрес Христос». И крикнул громко на весь лес: «Слава тебе, Господи! Слава Воскресению Твоему!» И вдруг тёмное лесное небо осветилось множеством разноцветных сполохов. Радуги волнами просияли на небе, освещая тёмный лес, как будто бы ангелы с небес ответили: «Воистину Воскресе!» а ты в это время, наверное, крепко спал, радость моя!»
Валерий Миловатский.