"МОЯ ВЕРА НАЧАЛАСЬ С МОЛОКОМ МАТЕРИ" 
Из воспоминаний Патриарха Кирилла. 
"""""""""""""""""""""""""""""""""""""""""""""""""""""""""""""""""""""""" 
Родился я в первый послевоенный год в Ленинграде. Отец в то время был инженером на военном заводе, мать – учительницей немецкого языка в средней школе. 
Через год после моего рождения в семье произошли очень большие перемены: отец становится священником. В то время это было довольно неожиданным поворотом в судьбе человека. Но у всего этого была своя предыстория. Дед (отец моего отца) был человеком глубокой веры, сильный духом. В послереволюционные годы он оказался на Соловках и был одним из первых соловчан. После этого судьба его сложилась трагически. Дед около 30 лет провел в тюрьмах и ссылках, имея семью в восемь человек детей. И конечно, он очень сильно повлиял на всю семью и на моего отца. 
Папа с мамой познакомились в храме Киевского подворья в Ленинграде. Они оба пели в хоре, полюбили друг друга и решили вступить в брак. А за несколько дней до свадьбы отца арестовывают и отправляют на Колыму. Получилось так, что и он прошел путем деда... В 1947 году Владыка Григорий его рукоположил, направив в храм Смоленской иконы Божией Матери на Смоленском кладбище, находящемся неподалеку от нашего дома. Мы жили на Васильевском острове. 
*** 
В детстве, а это было во время Причастия, я немного потерял ориентир и случайно прошел через Царские врата. Мама, конечно, ахнула, взяла меня за руку, повела после Литургии к настоятелю и сказала: 
– Батюшка, произошло что-то невероятное. Вот сыночек вышел из Царских врат на солею. 
Отец на меня так посмотрел, улыбнулся, замахал руками и сказал: 
– Архиереем будет… 
*** 
Моя вера началась с молоком матери. Я не помню того времени, когда не хотел бы стать священником. Я надевал специально сшитое для меня облачение, – рассказывает он. – В три года я уже «служил», а в пять знал наизусть молебен и панихиду. И хотя мой разум еще не подключался, я жил верой. 
(Не только сам будущий Патриарх, но и его брат и сестра посвятили себя, когда выросли, Церкви. Старший брат Николай – настоятель Спасо-Преображенского собора в Санкт-Петербурге. Младшая сестра Елена – директор Санкт-Петербургской епархиальной церковно-богословской детской школы.) 
*** 
У папы и мамы было трое детей – старший Николай, я и младшая сестра Елена. Все мы встали на путь служения Церкви. Отец наш был книголюбом. Мы жили очень скромно, в коммунальной квартире, но папа сумел собрать прекрасную библиотеку. Она насчитывала более трех тысяч томов. В юности я прочитал то, что большинству наших сограждан стало доступным только уже в период перестройки и в советское время. И Бердяева, и Булгакова, и Франка, и замечательные творения нашей русской религиозной и философской мысли начала XX века. И даже парижские издания... 
*** 
Я учился – и неплохо – в передовой школе. По всем статьям должен был стать пионером. Но не считал это возможным. Помню, меня пригласила для разговора директор школы. А я сказал ей: 
– Если Вы согласны с тем, чтобы я в галстуке ходил в церковь, то готов его повязать. 
Она, конечно, ответила: 
– Нет. 
Можно себе представить ситуацию – тысяча детей в школе, и один мальчик без галстука. Я все время находился в состоянии готовности ответить – почему этого не сделал... 
Атмосфера в нашей семье была удивительной. Я почти не помню, чтобы папа с мамой ссорились. Это был очень счастливый брак. Думаю, что и атмосфера, царящая дома, и ситуация в школе, сопровождающаяся некоей конфронтацией, – все это и привело меня к принятию решения стать священником. 
*** 
Один очень мудрый ленинградский священник, Царствие ему Небесное, отец Евгений Амбарцумов, который преподавал у нас в духовной академии, узнав, что я подал прошение о монашестве, сказал мне: 
– Володя, ты отдаешь себе отчет, что ты сделал? 
– Да, но не до конца. 
– Ты же решил судьбу не только за себя, двадцатидвухлетнего мальчика. Ты сказал «да» и за тридцати, и сорока-, и пятидесятилетнего мужчину. И за шестидесятилетнего, и семидесятилетнего старика. Ты за всех них сказал «да». А не может получиться так, что вот этот семидесяти-, шестидесятипятилетний будет потом плеваться на тебя? 
– Не знаю. На это у меня нет ответа. 
Тогда я отдал себя в руки Божьи. Как бы проведя черту, сказал себе: «27 марта 1969 года – это тот день, когда я должен решить. Если к этому времени не женюсь, принимаю монашество». Получилось так, что не женился и принял монашество. 
*** 
Я был ректором (прим.Петербургской Духовной академии)10 лет. А перевели в Смоленск в один день. Это, конечно, была отставка. 
Кстати, первый человек, который меня правильно настроил, был Святейший Патриарх Алексий, бывший тогда управделами. Когда я приехал к нему, Святейший сказал слова, которые я до сих пор помню: 
– Владыко, никто из нас не может понять, почему это произошло. 
С точки зрения человеческой логики этого не должно было быть, но это произошло. И только потом мы узнаем, зачем все это нужно было. 
Сейчас из архивных источников стало известно, что инициаторами моего внезапного перевода из Ленинграда в Смоленск были светские власти. 
В Смоленске, в соборе, особенно возле чудотворного образа Одигитрии, я многое понял. Все мое существо охватил тогда какой-то духовный трепет. Я подумал – Господь меня привел сюда совсем не случайно. Я вспомнил, как в детстве стоял перед чудотворным образом Смоленской иконы Божией Матери – на левом клиросе храма Смоленской иконы Божией Матери на Смоленском кладбище в Ленинграде... Тогда у этой иконы я обратил свои первые молитвы к Богу. Рядом стояла мама. Помню отца, совершающего Литургию... 
Словом, то, что во всем была рука Божия, я почувствовал буквально с первого дня своего пребывания в Смоленске. 
Благодарю Бога за то, что Он провел меня через этот опыт архиерейства в бедной епархии. Через все это надо было пройти. Лицом к лицу я столкнулся с разрушенной церковной жизнью нашей провинции... Эти полупустые и пустые деревенские храмы с разбитыми стеклами, проломанной крышей. До них приходилось добираться пешком по колено в грязи или на какой-нибудь телеге. С Божьей помощью к началу перестройки мы восстановили деревенские храмы Смоленщины. Потом начали открывать и новые приходы..... 
*** 
Василий Степанович Гундяев (дедушка Владыки Кирилла) в самые суровые годы гонений на Церковь был преданным подвижником ее. 
Ставший священником в весьма преклонном возрасте дед митрополита, Василий Степанович Гундяев, своей принадлежности к Церкви не скрывал ни от кого и никогда. И стал не просто родоначальником целой династии верных служителей ее, в том числе и в самом высоком сане. Пережив множество скорбей, подвергнувшись жестоким гонениям, он буквально выстрадал, расчистил путь своим потомкам. Василий Степанович прошел 47 тюрем и 7 ссылок. Невзгоды и лишения принимал как должное. 
«До революции его труд очень высоко вознаграждался – дед получал до 300 рублей в месяц, – вспоминал Владыка Кирилл. – Если учесть, что корова стоила 25 целковых, то в пересчете выходило целое стадо. 
Он был богатым человеком, но семья жила скромно, в небольшом ведомственном доме при депо в городе Лукоянове Нижегородской губернии. Летом выезжали в село Оброчное с детьми, там до сих пор сохранился небольшой деревянный домик, где проводили каникулы. Такой скромный образ жизни никак не соответствовал материальным возможностям деда. Однажды я спросил его: а где же все твои деньги-то? Как же это получилось, что ни до революции, ни после нее ты ничего не накопил? Он ответил коротко и просто: «Все деньги я посылал на Афон». Это при том, что у него была семья – семь человек детей, да потом взяли еще на воспитание девочку-сироту. Но дед считал абсолютно необходимым большую часть своего жалования отправлять в монастыри Святой Горы. 
Будучи в паломничестве на Афоне и посещая монастырь Симона Петра, я попросил игумена посмотреть записи о вечном поминовении за 1913 год. Буквально через несколько минут мне принесли синодик, и я увидел записанной всю нашу семью. Думаю, подобные записи есть и во всех других святогорских обителях». 
Отец Василий с радостью совершал то служение, к которому стремился всю жизнь. Когда он скончался, отпевание на его родине совершали наряду со священником прихода сын покойного – протоиерей Ленинградской епархии Михаил Гундяев и два внука – священник Николай Гундяев, преподаватель Ленинградской Духовной академии, и иеромонах Кирилл, студент той же академии...» 
*** 
Продолжение следует.