... Иногда думаешь, почему так бывает, слушает человек о Христе, даже Евангелие читает, а так чтобы по-настоящему в церковь придти, не приходит. Вон, сколько замечательных христианских книжек печатается, какие проповедники по телевизору выступают, а у многих всё это как-то мимо ушей проходит.
Сейчас вспоминаю, как с учительницей во главе мы всем классом ходили смотреть антицерковные фильмы, после которых я почему-то всё больше укреплялся в желании докопаться до истины. А искать приходилось в справочниках для атеистов, других источников не было. Когда впервые вместо «Забавной библии» Лео Таксиля я держал в руках обрывок подлинного Евангелия от Матфея с дореволюционными «ятями» и читал его Нагорную проповедь, то плакал от непонятных нахлынувших на меня чувств. Я не понимал смысла того что читал, и всё равно плакал. Через двенадцать лет после того случая я крестился.
В какой-то американской брошюрке прочитал как один человек пришёл домой и увидел на своём башмаке прилипший листок от Евангелия, прочитал его и уверовал. Со стороны, совершенно невозможная глупая история, а себя вспоминаю и верю что и такое может быть.
К нам на Радоницу народ откуда только не приезжает. В этом году отслужили литургию и отправились молиться на могилки. Обошли всё кладбище, и пришли к месту, где похоронена мама одной моей хорошей знакомой, сама она живёт в Москве.
- Как странно, — говорит – мама у меня родилась в Архангельске, а папа – местный. Мама мечтала быть похороненной у себя на севере, а папа — здесь под Москвой, а оказалось. Мама, вот она, а папа лежит в Архангельске.
- Парадокс.
- Вся наша жизнь состоит из парадоксов. Хочешь, историю одну расскажу?
- Парадоксальную?
- Разумеется.
Начинается она ещё в советские годы, когда к нам в столицу на учёбу приехал молодой и очень симпатичный иракец. Мало того, что симпатичный, он принадлежал к весьма зажиточной семье. Так его дядя занимал очень высокий пост в правительстве страны, а тётя имела свой собственный торговый центр в Дамаске.
Молодой человек познакомился с русской девушкой, москвичкой и, заканчивая институт, сделал ей предложение. Со временем у них родились две девочки погодки с огромными карими глазами как у отца и белой кожей как у мамы. Отец девочек всю жизнь считал себя мусульманином, хотя и не очень ревностным, правда, это не мешало ему оставаться человеком глубоко порядочным. Потому он учил своих детей не столько основам веры, сколько основам нравственности. Мама, полностью соответствуя определению «человек советский», вопросами веры не интересовалась совершенно и больше беспокоилась о земном.
По окончанию института отец перешёл на дипломатическую работу, и семья отправилась кочевать по миру, всё больше по странам Ближнего Востока. Поскольку воспитанием девочек занималась мама, то она и настояла на том, чтобы дети учились в русской школе при посольстве России. Так было и в Сирии, куда они попали, когда девушки уже учились в девятом классе. Несмотря на разницу в возрасте они ходили в один класс.
И вот однажды в школе во время перерыва они услышали непонятную странную музыку. Какой-то тихий голос под гитару пел о чём-то таком, что заставило сестёр остановиться и прислушаться. Они стояли как очарованные и не понимали что с ними происходит.
Магнитофон стоял на преподавательском столе и принадлежал учительнице биологии.
- Мария Ивановна, кто это поёт? И о чём он поёт?
- Это песни иеромонаха Романа. О чём поёт? О Христе.
- А что значит «иеромонаха» и что такое «Христос»?
- Христос? Как бы это вам сказать?
Мария Ивановна, женщина умная, прекрасно понимала, что преподаёт она в Сирии, где мусульман большинство. И что детям их христианских семей значительно безопаснее рассказывать о том, кто такой Аллах, чем девочкам мусульманкам про Христа. Но когда те стали её умолять дать им послушать песни отца Романа, она не смогла отказать.
- Мы с сестрой слушали эти песни тайком, что говорится, фактически под одеялом, – вспоминают они сегодня. Очень часто мы не понимали о чём поёт этот голос. Пытались додумывать смысл непонятных слов. Со временем узнали, что у Христа была мама, и её звали Мария.
Однажды они решили пойти попрощаться с одноклассницей из Болгарии, её родители переезжали к новому месту службы. Как обычно при переездах, всюду в комнатах высились кучи ящиков с уложенными в них вещами. Окна без штор, голые стены, и только одна маленькая цветная картинка, воткнутая между обоями, останавливала на себе взгляд.
- Кто это? – спросила одна из девушек, показывая на картинку, — какая-то женщина с ребёнком.
- Это младенец Христос и его Мама.
- Правда? Это Его Мама? Вы уезжаете, а не могли бы вы подарить нам эту картинку?
- Договорились, только давайте так, вы помогаете нам грузить вещи, а мы оставляем вам эту картинку.
Они до сих пор вспоминают как полдня перетаскивали тяжеленные ящики и даже пытались двигать большой диван. Но это не главное, теперь у них была картинка с изображением Мамы того самого Христа, о котором пел проникновенный голос человека по имени иеромонах Роман. Открытка стала частью той таинственной жизни, с которой сёстры соприкасались исключительно поздно вечером, уже перед тем как ложиться спать.
Учёба в школе подходила к концу, и на семейном совете было решено отправляться девушкам в Москву учиться в архитектурном институте. Закончив институт они должны были возвращаться в Ирак, на родину отца. Там уже подрастали их женихи, двоюродные братья, дети того самого дяди министра. Конечно, студенты МАРХИ не могли не обратить внимания на двух русских красавиц с яркой примесью восточной крови. Но все ухаживания оказывались тщетными, девушек интересовало другое. Оставшись без родительского ежедневного контроля, первым делом они отправились в церковь. Сперва просто приходили на службы в полюбившийся им храм, потом, познакомившись со священником, попросили подготовить их к крещению.
Батюшка, с которым Господь свёл сестёр, поначалу очень удивлялся необычному звучанию их иракских имён, а потом принялся готовить студенток к таинству. Так через месяц наша Церковь приросла ещё двумя христианками с такими многообещающими именами, Вера и Надежда.
Я не в курсе, закончили они МАРХИ или нет, знаю что через несколько лет девушки тайком от родителей ушли в один из подмосковных женских монастырей. Но чтобы найти место, которое действительно принадлежит тебе и только тебе, его приходится искать. Так вышло, что через какое-то время сёстры с несколькими другими послушницами оказались где-то в Нижегородской области в какой-то забытой Богом деревне с несколькими ещё чудом сохранившимися в ней бабушками.
Наступила осень, не за горами и зима. И бабушки совершают открытие, монашки, поселившиеся в их деревне, не имеют понятия как делаются заготовки на зиму. Они, бывшие жительницы городов, были уверены, что булки хлеба сами по себе вырастают на хлебных деревьях. Сердобольные старушки натащили им овощей, показали как нужно рубить и заквашивать капусту, как солятся грибы, кабачки и помидоры, где хранится картошка. Помогли утеплить дом и заготовить дров на зиму.
«Если бы не эти добрые женщины, то неизвестно, как бы мы пережили ту зиму», вспоминала одна из сестёр. А потом им рассказали об отце Феодосии и монастыре, в котором он игумен.
Услышав знакомое имя, я переспросил:
- Это о нашем отце Феодосии?
- Да, батюшка, моём старинном духовнике. И ты знаешь, что отец Феодосий молится о тебе и давным-давно ждёт в гости.
- Прости, вся эта повседневная суета…
- Ладно, слушай дальше. Сёстры приехали к отцу Феодосию и стали проситься к нему в монастырь. И тогда он поставил им условие. Если они целый год проживут в той глухой деревушке в Нижегородской области, то по окончанию срока они имеют право приехать.
- Они выдержали?
- Да, иначе как бы я узнала об этой истории двух девочек, проведших всю свою юность на Востоке среди мусульман, а само слово «Христос», услышали когда уже учились в старших классах.
В них столько энергии, они везде успевают, и шьют, и вышивают, и реставрируют старые иконы, в монастырь приходят замечательные иконы. И глаза, самое удивительное в них – это глаза, они так и светятся счастьем.
И ещё одно событие произошло незадолго до Пасхи. В монастырь по приглашению архимандрита Феодосия приезжал отец наших Веры и Надежды. Принимали его по высшему разряду, показали монастырь, познакомили с насельниками. Потом он еще долго разговаривал с дочерьми и отцом наместником. Уезжая отец примирился со своими девочками, и прощаясь сказал отцу Феодосию:
- Теперь, благодаря знакомству с вами, я спокоен за будущее моих дочерей.
Такая вот история, батюшка. Отец Феодосий, зная, что я собираюсь сюда на Радоницу, снова зовёт тебя в гости. Конечно, путь не близкий, но уверяю, ты не пожалеешь.
Сколько лет я мечтаю съездить к батюшке в монастырь. Хочется побывать в великолепном храме, возрождённом отцом Феодосием, помолиться среди отреставрированных икон XIV и XV веков. А какие у них, говорят, плащаницы, расшитые натуральным жемчугом. Только такая же красота имеется и в наших местах, и чтобы всё это видеть нет нужды уезжать далеко от дома.
Но теперь мне рассказали о драгоценности, которую ещё нужно поискать. Это глаза, горящие радостью счастливые глаза, спасающихся человеков. За свою жизнь я видел множество глаз, вдумчивых и печальных, грустных, пустых, самых разных. Но счастливых, я почти не встречал. Только один раз в Черногории в женском монастыре Рустово.
Я тогда спросил инокиню, совсем ещё молодую девушку:
- Трудно быть монахом?
На что услышал в ответ:
- Что вы! Быть монахом – это радость!
И улыбнулась. Знаете, ради такой улыбки и таких глаз стоило лететь в Черногорию. И вот теперь это куда ближе, совсем рядом с нами.
Пока они горят, стоит ехать. Счастливые глаза – это такая редкость.

Священник Александр Дьяченко