Татьяна Недоспасова

Вроде был такой самодостаточный, уверенный в себе человек, и тут бац, в один миг – подмигнула прохожая, а я подвернул ногу. От резкой боли упал и долго еще не мог подняться. Прохожая подошла, помогла встать, увидела, что не могу идти, довела до стула, стала давать советы. Вызвали такси: таксист проявил свое участие, а прохожая все советовала, какую мазь купить. Доехал в поликлинику, врач и сестры обошлись со мной приветливо. Прибежала жена с работы, довела меня до дома, сходила за лекарствами. Сижу, уплетаю только что приготовленный супчик и расцениваю свое падение как возвращение на землю. Все витал я где-то в облаках. Ощущал себя значимой величиной и совершенно не замечал других людей. А тут совершенно не знакомые люди: кудрявая прохожая, курящий таксист, улыбающийся врач и умница-жена (и ее я не знал до сих пор как следует) – все оказали внимание, сочувствие. А за что? За мои способности, таланты или красоту быть может. Все это укрыл от них дождливый осенний день. Перед ними было серое пальто и корчащийся от боли мужчина, ничего более. И из сострадания ко мне как к сожителю земли, как к согражданину и согорожанину, они оказали столько внимания, сколько я сам никогда не оказывал никому без мелкой корысти. Занятый филологией, философией и автофилией я совершенно не замечал других. Я – это был я и даже не серое пальто, и уж тем более не корчащийся от боли проходимец. И ко мне так, задаром, вотще столько любви! Чем бы отплатить им всем? Новыми строками, новыми глубокомысленными философствованиями? Ничем, как только такой же бескорыстной любовью ко всем встречающимся по жизни. Не достоин я их любви, так и не буду искать достойных своей любви. И боль в ноге как свидетельство о своей ограниченности. Пою реквием самовлюбленности. Хороню самодостаточность. И ожила, наконец, в сердце любовь ко всем без исключения.