Пред киотом теплится, мерцая,
 массивная лампада; лик Христа
 глядит задумчиво из потемневшей рамы
 очами, полными и грусти, и любви, —
 и так и кажется, что вот уста святые
 откроет Он — и в тишине ночной
 вдруг прозвучит Страдальца тихий голос:
 «Приди ко Мне, усталый и несчастный,
 и дам Я мир душе твоей больной»...

 Я не Тому молюсь, Кого едва дерзает
 Назвать душа моя, смущаясь и дивясь,
 И перед Кем мой ум бессильно замолкает
 В безумной гордости постичь Его стремясь;
 Я не Тому молюсь, пред Чьими алтарями
 Народ, простертый ниц, в смирении лежит,
 И льется фимиам душистыми волнами,
 И зыблются огни, и пение звучит;
 Я не Тому молюсь, Кто окружен толпами
 Священным трепетом исполненных духов
 И Чей незримый трон за яркими звездами
 Царит над безднами разбросанных миров, —
 Нет, перед Ним я нем!.. Глубокое сознанье
 Моей ничтожности смыкает мне уста, —
 Меня влечет к себе иное обаянье —
 Не власти царственной, но пытки и креста.
 Мой Бог — Бог страждущих, Бог, обагренный кровью,
 Бог — человек и брат с небесною душой.
 И пред страданием и чистою любовью
 Склоняюсь я с моей горячею мольбой.