Вокзал – место, где душе всегда неспокойно. Люди снуют туда-сюда, каждый озабочен чем-то своим: ожиданием поезда, покупкой билета или поиском места, чтобы присесть.

Приходили и уходили поезда. Вокзал пустел и снова наполнялся. И только в одном его месте не происходило никаких движений.

В конце зала ожидания пригрелась старушка. Вся в черном. Сухонькая. Сгорбленная. Рядом лежит узелок. В нем не было еды – иначе старушка в течение суток коснулась его хотя бы раз.

Судя по выпирающим углам узелка, можно было предположить, что там лежала икона, да виднелся кончик запасного платка, очевидно, «на смерть». Больше ничего у нее не было.

Вечерело. Люди располагались на ночлег, суетились, расставляя чемоданы так, чтобы обезопасить себя от недобрых прохожих.

А старушка все не шевелилась. Нет, она не спала. Глаза ее были открыты, но безучастны ко всему, что происходило вокруг. Маленькие плечики неровно вздрагивали, будто зажимала она в себе какой-то внутренний плач. Она едва шевелила пальцами и губами, словно крестила кого-то в тайной своей молитве.

В беспомощности своей она не искала к себе участия и внимания, ни к кому не обращалась и не сходила с места. Иногда старушка поворачивала голову в сторону входной двери, с каким-то тяжким смирением опускала ее вниз, безнадежно покачиваясь вправо и влево, словно готовила себя к какому-то окончательному ответу.

Прошла нудная вокзальная ночь. Утром она сидела в той же позе, по-прежнему молчаливая и изможденная. Терпеливая в своем страдании, она даже не прилегла на спинку дивана.

К полудню недалеко от нее расположилась молодая мать с двумя детьми двух и трех лет. Дети возились, играли, кушали и смотрели на старушку, пытаясь вовлечь ее в свою игру.

Один из малышей подошел к ней и дотронулся пальчиком до полы черного пальто. Бабуля повернула голову и посмотрела так удивленно, будто она впервые увидела этот мир. Это прикосновение вернуло ее к жизни, глаза ее затеплились и улыбнулись, а рука нежно коснулась льняных волосенок.

Женщина потянулась к ребенку вытереть носик и, заметив ожидающий взгляд старушки, обращенный к дверям, спросила ее: «Мамо, а кого вы ждете? Во скильки ваш поезд?».

Старушку вопрос застал врасплох. Она замешкалась, засуетилась, не зная, куда деваться, вздохнула глубоко и будто вытолкнула шепотом из себя страшный ответ: «Доченька, нет у меня поезда!». И еще ниже согнулась.

Соседка с детьми поняла, что здесь что-то неладно. Она подвинулась, участливо наклонилась к бабушке, обняла ее, просила умоляюще: «Мамо, скажите, что с вами?! Ну, скажите! Скажите мне, мамо, – снова и снова обращалась она к старушке. – Мамо, вы кушать хотите? Возьмите!»

И она протянула ей вареную картофелину. И тут же, не спрашивая ее согласия, завернула ее в свою пушистую шаль. Малыш тоже протянул ей свой обмусоленный кусочек и пролепетал: «Кушай, баба».

Та обняла ребенка и прижала его кусочек к губам. «Спасибо, деточка», – простонала она.

Предслезный комок стоял у нее в горле…. И вдруг что-то назрело в ней и прорвалось такое мощное и сильное, что выплеснуло ее горькую беду в это огромное вокзальное пространство: «Господи! Прости его!» – простонала она и сжалась в маленький комочек, закрыв лицо руками.

Причитала, причитала покачиваясь: «Сыночек, сыночек… Дорогой… Единственный… Ненаглядный… Солнышко мое летнее… Воробышек мой неугомонный.… Привел.… Оставил».

Она помолчала и, перекрестившись, сказала: «Господи! Помилуй его грешного».

И не было у нее больше сил ни говорить, ни плакать от постигшей ее безысходности.

«Детки, держитесь за бабушку», – крикнула женщина и метнулась к кассе.

«Люди добрые! Помогите! Билет мне нужен! Старушку вон тую забрати, – показывала она в конец зала – Мамою она мне будет! Поезд у меня сейчас!».

Они выходили на посадку, и весь вокзал провожал их влажными взглядами.

«Ну вот, детки, маму я свою нашла, а вы – бабушку», – сияя от радости, толковала она ребятишкам.

Одной рукой она держала старушку, а другой – и сумку, и детей.

Я, глядя на них, тихо молилась и благодарила Бога за эту встречу. Странно, но большинство из тех, кому я рассказываю об этом случае, свидетелем которого стала несколько лет назад на вокзале города Кургана, не верят в то, что вот так, за несколько минут человек мог принять такое важное для себя решение.

Я никого не стараюсь переубедить, не пытаюсь что-то объяснить. Каждый должен чувствовать это сам. Да и как объяснишь, что нашему сердцу иногда достаточно одного мгновения, чтобы принять решение, если, конечно, оно живое и любящее Бога и ближних.

Для меня же этот случай стал еще одним подтверждением мудрой верности слов архимандрита Серафима (Тяпочкина): «Забудь это слово «случайность», случайностей не бывает».

Не говорите лишних слов,
что прозвучат убого...
Настройте сердце на любовь,
которая- от Бога!
Умейте слышать зов души,
когда душа устала..
И на подмогу поспешить,чтобы полегче стало..
От  ваших добрых дел  и рук,
от искреннего взгляда,
вдруг посветлеет всё вокруг,
а лишних слов не  надо.

Стихи Елены Дьяченко

ЗА всех друзей,разбросанных по свету,кого любила и кого люблю,тепломкоторых так была согрета,за них, родимых, Бога я молю. Пошли им сил, удачи издоровья
и не покинь их в самый трудный час.
Благослови, и одари любовью,
чтобы улыбка не сходила с глаз.
Чтоб дом был чашей полной и красивой,
чтоб тучи обходили стороной,
чтоб Родина всегда была любимой,
а дружба оставалась дорогой.И пусть друзьяразбросаны по свету,
моя молитва каждого найдёт,
и в дом войдя, как первый луч рассвета
с собой благословенье принесёт

У городских ворот сидел старик.
  Встречать он, приезжающих привык.
  Благословляя, с ними вёл беседы.
  Поил водою и кормил их хлебом...
   
  Однажды юноша, с большой сумой в руках
  Спросил о городе у старца, впопыхах:
  - Какие люди в нём живут? Добры иль нет?
  Вопросом был, от старика ответ.
 
  - Там, где ты жил, какие люди были?
  Они тебе добро иль зло, дарили?
  - О, очень злы, эгоистичны и ворчливы.
  Недружелюбны, недобры, нетерпеливы...
 
  - Ну что ж, сынок, и здесь таких же встретишь.
  Недружелюбных, злых и неприветливых.
  И юноша, расстроившись слегка,
  Вошел в ворота, осерчав на старика...
 
  А через время, юноша другой
  К воротам подошел, с большой сумой.
  - Скажи  мудрец, кто в городе живет?
  Какие люди? Добр иль зол народ?
 
  - Откуда ты? Каким твой город был?
  Ты в нём друзей или врагов нажил?
  - Я с болью в сердце, уезжал оттуда.
  Любовь и доброта царят там всюду.
 
  - Сынок ! И здесь такие люди !
  Тебе уютно, хорошо в нем будет !
  И юноша с улыбкою и песней
  Вошел в ворота, города чудесного...
 
  Был очень удивлен, другой старик,
  Который у ворот, сидеть привык.
  - Вопрос один. Ответы так различны.
  Такое слышать от тебя, мне непривычно !
 
  - Все дело в том, что каждый, кто живет,
  Тот мир, что в сердце, окружающим несет.
  Коль ненависть и зло ты встретишь там,
  Зачем бежишь? Когда таков ты сам?
 
  А, если добр ты, с множеством людей,
  Добро найдешь ты, на планете всей.
  Вокруг нас то, что видеть мы хотим.
  Мы сердцем ... окружение творим !

Лето быстро дни свои отмерило,
Набирает силу листопад,
Осень платье пёстрое примерила,
Ей по вкусу новенький наряд.
Улыбнулась в озеро зеркальное,
Покрутилась в танце не спеша,
Кто сказал об осени «печальная»?
Посмотрите -как же хороша!
Тучи где-то тают за окраиной,
Дождь навеял свежесть и прошёл,
Загадай по осени желание,
Всё, увидишь, будет хорошо!
Не поранит сердце одиночество,
И согреет душу листопад,
И назло всем страхам и пророчествам
Потихоньку всё пойдёт на лад!
И укроют кроны золочённые
От пронзительных ветров потерь,
Не отчаются сердца влюблённые,
Не захлопнут для надежды дверь.
Не напрасны будут ожидания,
Да и ждать недолго до весны...
Стороной пройдут переживания,
И окрасятся мечтою сны.
Если грусть заглянет вдруг нечаянно,
Пусть дождём омоется душа...
Кто сказал об осени « печальная»?
Посмотрите-как же хороша!

Архиепископ Иоанн Сан-Францисский (Шаховской).
"БЕСЕДЫ С РУССКИМ НАРОДОМ".

Бедный человек,
найди время для добра!
Но тебе даже подумать
о нем нет времени.
Все заполнено в жизни твоей,
а добро стоит у порога и стучит. Добру негде преклонить голову.
О, если бы его хоть на пять минут пригласили в свою мысль, в свое чувство и желание!

Но - "некогда"...  

И так как добро
этого не понимает,
то продолжает стучаться в совесть. Человек, человек,
где твое добро,
где ты сам?
Ты скрылся от Бога
и от самого себя спрятался за крутящимися колесами
и винтами жизни.
Скажу тебе:
торопись делать добро,
торопись,
пока ты в этом мире!
"Ходи в свете, пока есть свет"... Придет ночь, когда ты уже не сможешь делать добра,
если бы и захотел.
Начни сперва думать о том,
чтобы сделать добро,
потом подумай,
как его совершить,
а потом начни его совершать.
Добро есть светильник,
он согревает
и озаряет
твою жизнь
и жизнь людей вокруг.
Добро есть самое
важное дело в жизни.
Послушай Бога и твою совесть. Полюби добро, пока не поздно.

Ужасно будет опоздать в добре!
С пустыми руками
и холодным сердцем
отойти в вечность
с этой земли
и предстать на суд Творца...
 Кто не поторопится
сделать добро,
тот его не сделает.
Добро требует горячности.
Тепло-хладные не сотворят добра. Бесчувствие и равнодушие
хотят связать нас
по рукам и ногам,
прежде,
нежели мы подумаем о добре.
Добро могут делать только пламенные, искренние, горячие.   Истинно добрым
может быть только
молниеносно-добрый человек.
И чем дальше идет жизнь, тем больше молниеносности нужно человеку для добра.
Эта молниеносность есть
выражение духовной силы
и светлой веры.

Молодость и зрелость сели на скамейку…

Молодость сказала: «Ты как я сумей-ка…»

Зрелость отвечала: «Красота не вечна,

Научись делиться красотой сердечной…»

Молодость, с насмешкой: «Что в тебе такого?

Дом, семья, работа… Скучные оковы…»

Зрелость улыбалась, будто младшей дочке:

«Без оков семейных люди — одиночки…»

Молодость твердила: «Всё во мне прекрасно,

Молода, свободна, и красива, ясно?»

Зрелость отвечала: «Я тебя мудрее,

И с тобой, малышка, спорить не посмею…

Повзрослей, узнаешь, счастье не в свободе,

Не в ночных гуляньях, не в Парижской моде…»

Молодость смеялась: «Глупости всё это,

Раз не в этом счастье, значит счастья нету»

Зрелость отвечала: «Нет, оно бывает,

Если жить с любимым небо позволяет,

Если смех детишек слышится из дома…

Ты ещё со счастьем, крошка, не знакома…»

Молодость спросила: «Если правда это,

Что ж ночами плачешь и о чём секреты?»

«Я ночами плачу…», — зрелость говорила:

«Потому что раньше это не ценила…»