Помощь  -  Правила  -  Контакты

Поиск:
Расширенный поиск
 
Category: Записал Л.Алабин, газета «Правосла

 

alt

 

 alt


 

Русский полтергейст (Рассказы священника)

«У каждого дела нужно видеть конец, чтобы понять его смысл»

... А вот еще был случай. Окончилась служба, выхожу я, как обычно, из алтаря. Одна знакомая прихожанка, опережая других, вцепляется в меня:

—У моих знакомых появился полтергейст! Не могли бы Вы его изгнать?

Обыденно так говорит, словно о самом заурядном деле.

Не знаю, что и ответить прихожанке нашей. Валентина ее зовут. Бесов нам заповедано изгонять, но о «полтергейстах» ничего не сказано. Встречаться с таким явлением мне еще не приходилось, как быть, не знаю.

— Наверное, квартиру освятить ваши знакомые хотят?— нашел выход из положения. — Ну, да!— просияла Валентина. Батюшка оказался догадливым.

Машина нас уже ждала. Хитруля эта Валентина: «Можно ли?» А у самой машина за углом с шофером и разогретым мотором.

Не заметил, как сели: все мигом. Помчались.

Словно выхватил кто из храма. Обычно после службы и за час до сторожки не дойдешь, не присядешь, ничего в рот не возьмешь, пока всех нуждающихся не выслушаешь, не благословишь. А тут и моргнуть не успел, только сизый дымок завивается сзади кучерявым хвостиком.

Шофер оказался хозяином квартиры, Феликсом Арнольдовичем. Судя по его виду, был он из новых «крутых». Стал он мне рассказывать о своей необычной квартире. Полтергейст, который в ней появился, оказался шкодником с фантазией. Да никакой не полтергейст, а самый обыкновенный гаденыш, как я сразу стал называть по-русски, бес. Нет, он ничего не поджигал, стулья не ломал. Просто пугал хозяев. Только лягут они спать, как с кухни послышится разговор. Женский голос и мужской. Сначала тихо говорят, потом все громче, и доходят до скандала. Кричат, ногами топают. И пока не выйдешь к ним — не утихнут. О чем говорят, нельзя разобрать. Говор свой, русский, но язык какой-то иностранный. Только отдельные слова слышны, да и то — матерные. Мат и есть самый настоящий бесовский язык. Напрасно филологи ищут его корни в языках разных народов.

Так вот, сидят те бесы на кухне и говорят, ругаются на своем языке. А если подходят к ним по коридору, то женский голос: «Стой!» — приказывает! Когда первый раз такое услышали, так напугались, что прямо ночью бежать из квартиры хотели.

— Это же бесы,— говорю водителю. — Что ж, Вам виднее, это по Вашей части.

Разговор прервался. Видно было, что Феликс Арнольдович с таким определением не согласен, но в спор вступать не хочет.

Кроме мата, понятно было из бесовского разговора, как называли они друг друга по имени.

— Филли,— пронзительно кричала гадина.

— Милли,— мужским голосом отвечал гад.

Вот кто смущал наших деловых людей. Вот кто воспитывал их по своему образу и подобию и охотился на них. Феликс Арнольдович оказался одним из директоров очень известной фирмы. Так что не будем ее упоминать здесь. Жили гады в квартире больше года. То пропадали, то внезапно появлялись вновь. Осмелели и привыкли к хозяевам, шумели и при гостях. Однажды, когда гости сидели за столом, под дверями кто-то явственно стал чесаться, словно пес шелудивый.

—Собачку завели?— спросила Майя — молодая эффектная секретарша их фирмы. Одевалась она, как фотомодель. Все замерли.

Дверь комнаты приоткрылась, и из коридора пахнуло запахом хлева. Хозяйка (ее звали Алиса Марковна, потом мы с ней познакомились) взяла на себя смелость объяснить гостям, что это такое. Слово «полтергейст» звучало очень прилично. Гости с удовольствием приняли игру в Филли и Милли. Выйти к ним решилась та самая фотомодель. Перед тем как выйти в коридор, она игриво оглянулась на шефа.

Вернулась она. С того дня положил шеф на секретаршу глаз, то есть зашла в него блудная страсть. Да и сама фотомодель изменилась. Словно колдовскими чарами облили ее. Стала привораживать к фирме выгодных клиентов, за полгода удесятерился оборот. Майя получила от шефа в подарок новую квартиру и машину. Квартира стала популярной. Шеф частенько заглядывал сюда, и не один, а с друзьями-клиентами. Филли и Милли, как правило, не подводили. У них даже о делах что-то спрашивали иногда, но слушались гады только Майю.

И стала фирма процветать. А Майя стала незаурядным орудием гаденышей. Квартира, которую мне предстояло освятить, оказалась богатой. Не квартира — антикварный магазин. Оставил в сторону всякую дипломатию:

— Хотите избавиться от своих бесов?

Хозяйка квартиры, женщина средних лет, встретила меня, обвешанная брильянтами, как елка. На мой вопрос вспыхнул, а она всеми своими блестками и как крикнет:

— Нет, это не бесы!!!

— Ну, тогда и говорить не о чем.

Алиса Марковна покраснела. Наверное, впервые после начала перестройки. Некогда было краснеть, надо было хапать да хапать.

— Извините, отец А., за резкость, я прошу вас освятить квартиру, мы недавно сделали ремонт,— быстро отчеканила она.

— Бог простит, а вы меня простите,— отвечаю с поклоном. И продолжаю их испытывать дальше.

— В чине освящения содержатся заклинательные молитвы, для всякой нечистой силы отгнательные. При освящении дома мы просим Самого Спасителя войти в наш дом и жить с нами, как вошел Он под сень Закхея мытаря. Если вы не хотите этого, не стоит и начинать.

Алиса Марковна позвала на помощь мужа.

—Так быстро! Все готово?— воскликнул он, не разобравшись, что к чему,— больше не будет Милли кусаться теперь?

По лицу Алисы я понял, что он сказал больше, чем было нужно. Ее рука была забинтована. На днях она пошла на кухню — пренебрегла Миллиным «Стой!», и когда открывала дверь — почувствовала сильнейшую боль в указательном пальце на правой руке. Он был прокушен до кости, и даже следы виднелись от двух тонких клыков... — Да, вот такие дела, Милли ревнует к Майе и ко всем бабам,— не унимался хозяин. Меня он совсем не стеснялся. От него так и несло цинизмом.

Я хорошо представлял себе его шикарный офис, с круглосуточной охраной, хотя никогда там не бывал. Каждый день к ним приносят письма из бедствующих приходов и обителей.

За свойски-похабным тоном Феликса читался приблизительно такой подтекст:

—Если б я захотел, я бы этому отцу весь храм облезлый вызолотил изнутри и снаружи. Но пусть он мне послужит сначала, пусть поклонится мне, а потом уж... покуражившись... и видно будет.

Да, храм мой тогда был в плачевном виде. Руины, а не храм.

Итак, бес не только прельщал и пугал, но теперь уже покушался на живую плоть, которой сам был лишен. Это был серьезный знак. Какую власть он взял! Это был знак не только им, но и мне, всем нам — христианам православным. Еще немного времени пройдет — и воплотится сын беззакония, настолько полно люди предались в его волю.

Феликс и Алиса, конечно, понимали, кого они в моем лице призывали на помощь. Они сами себя обманывали, когда объясняли аномалии в своей квартире стертым современным сленгом «полтергейст».

Алиса быстро взяла себя в руки, все-таки это была деловая, коммерческая женщина: «Злых духов нам не надо,—как бы подвела она мирные условия,—если это злое — пусть уходит».

Я всегда поражаюсь практичности новых русских людей.

Уважаю их за деловитость. Хотя и служат они не Богу, а маммоне, но если обратить их, они свою практичность природную, разумность принесут и в служение Богу. Именно меня, православного батюшку, пригласили они. Только на первый взгляд они казались невеждами в религии. На самом деле интуитивно чувствовали, за кем стоит реальная сила. Силу они и призывали. И искали самого эффективного средства. Поэтому и привезли они к себе домой православного священника.

Вопрос только в том, что перевесит: разумность, в которой скрыт образ Божий, или ненасытная жадность князя мира сего. Разумность диктовала умеренность, следование правилам жизни, подталкивала к традициям — храму, добродетели. В этом была их жизнь, их будущее. Жадность звала на риск, на обман, потакала самым необузданным страстям, льстила самолюбию. Это была их смерть.

—Что ж, такой богатый дом, а иконочки не найдется,— заметил я.

Иконы нашлись. Не простые, а XVI века, строгановского письма. Что ж, перекрестился, похвалил иконы, да начал готовиться к освящению. Кадило возжигаю, облачаюсь.

— Благословен Бог наш, всегда, ныне и присно и во веки веков!

— А-а-аминь,— откликнулась Валентина.

И тут же в коридоре как завизжит кто-то, словно ошпаренный. Да, такой визг не могло бы издать ни одно существо мира. Это был голос самого ада — противника твари и Творца.

Помолчали мы, пока брезгливость не прошла, и продолжили петь потихонечку, устремив мысли к Богу. А гаденыши так и визжали, пока мы молились. Пели тихо, голоса не повышали. Хозяев квартиры было жалко. Заложить душу дьяволу...

Начал я помазывать стены елеем, кропить кругом святой водой, и при каждом кроплении — визги, да на два голоса. Смотрю — и Алиса, и Феликс — оба в обморочном состоянии. Я и их окропил.

Вздрогнули они от святой воды, что-то рвалось из них. Но люди оказались «крепкими», сдержались. Далеки они были от покаяния.

С молитвой, с кадилом, со святой водичкой прошли по всей квартире, и к двери. Никто не провожал... И побрели мы с Валентиной к метро.

У каждого дела нужно видеть конец, чтобы понять его смысл. Бесы из квартиры с того дня ушли. Стало тихо. А через год Валентина принесла весть: Феликса Арнольдовича застрелили в подъезде, Майя разбилась на новой машине, Алиса в сумасшедшем доме, всем известная фирма обанкротилась.

Жадность все же победила, а как жалко. В их собственной квартире Господь явил великое чудо. Он выгнал бесов, готовых вцепиться в глотки.

И как долготерпелив Господь! Сколько времени им было дано, чтобы образумиться, — целый год! Но они даже не улучили минуточку, чтобы придти ко мне в храм, поблагодарить Бога, внести, может быть, свою лепту.

Бесы ушли из квартиры, но нашли их души. Коммерсанты не захотели расставаться с гадством — и расстались со всем, что у них было. Даже с собственной жизнью.

Архив
Категории

Требуется материальная помощь
овдовевшей матушке и 6 детям.

 Помощь Свято-Троицкому храму