Помощь  -  Правила  -  Контакты

Поиск:
Расширенный поиск
 

 Заразна ли духовная болезнь?  А душевная? 

 

Ваше мнение 

Существует ли дружба между мужчиной и женщиной?Хотелось бы услышать Вашу точку зрения,  а потом расскажу то,  что услышала сегодня на днях и с чем сразу согласилась.  

 

Олеся Емельянова

Медведь и Лиса
(или Как Медведь к Лисе сватался)

Русская народная сказка
для чтения и представления

 

Действующие лица:

Медведь
Лиса
Рассказчик

Рассказчик

Жили в чаще по соседству
И знакомы были с детства
Бурый мишка и лиса,
Леса местного краса.
Одному жить не годится,
И Медведь решил жениться.
Посоветовали все
Свататься идти к лисе.

Медведь

Тук-тук-тук! Лиса-девица,
В дом к тебе Медведь стучится.
Замуж за меня пойдешь?

Лиса

Ну, Медведь! Ну, ты даешь!
За тебя я не пойду,
Мужа лучше я найду.
Посмотри-ка, твои лапы
Коротки и косолапы,
Шерсть как валенок, а ты
Не герой моей мечты!

Медведь

Ну, и ладно! Ну, и пусть!
На другой лисе женюсь!

Рассказчик

И ушел Медведь домой.
А лиса:

Лиса

                Ах, боже мой!
Зря я так! Медведь богатый –
Он меды гребет лопатой.
Хватит маяться одной,
Стану я его женой.

Рассказчик

И лиса пошла к медведю.

Лиса

Тук-тук-тук!

Медведь

                              Кто там?

Лиса

                                                Соседи.
Отказала я напрасно,
Замуж выйти я согласна!

Медведь

Мне жениться на тебе?
Что ли враг я сам себе?!
Ты лисица рыжая,
Рыжая – бесстыжая!
И слыхал я от крота,
Ты на лапу нечиста!
Убирайся!

Лиса

                        Вот те слово,
Выйду замуж за другого!
Ухожу я навсегда!

Рассказчик

Зарыдала от стыда
И домой пошла лисичка.
А Медведь:

Медведь

                        Вот истеричка!
Но кажись, в меня она
Очень сильно влюблена!
Зря я так погорячился,
Я ж почти на ней женился,
Ведь она красавица
И в лесу всем нравится.
Вот дурак, чего я жду?
Снова свататься пойду!

Рассказчик

И Медведь пошел к лисе.

Медведь

Тук-тук-тук! Кто дома?

Лиса

                                                Все!

Медведь

Вот что, милая лисица,
Я опять решил жениться!
За меня ты выходи!

Лиса

Прочь отсюда! Уходи!
Ну, чего ты там стоишь?
Вот увидишь, даже мышь
За такого не пойдет,
Лучше жениха найдет!

Медведь

Я к тебе со всей душой…

Лиса

Да подарок небольшой!
Уходи!

Медведь

                Ну, и уйду,
К мыши свататься пойду!

Лиса

Вот обрадуется мышь!

Медведь

Жизнь всю в девках просидишь!

Рассказчик

И ушел Медведь ни с чем.
А лиса одна совсем.

Лиса

Что же натворила я?
В жизни главное – семья!
А ведь Мишенька пригожий,
Хоть немного толстокожий.
Где такого я найду?
Лучше за него пойду!

Рассказчик

А пришла – Медведь не хочет,
Снова голову морочит,
И лиса ему за это
Платит тою же монетой,
После слезы льет в подушку.
Так и сватают друг дружку!

Конец.

© Автор. Олеся Емельянова. 2001 г

ДЕНЬ ПАМЯТИ ПРЕПОДОБНОГО СТАРЦА ПАИСИЯ СВЯТОГОРЦА

 

 

Преподобный Паисий СвятогорецПреподобный Паисий Святогорец

7 мая 2017 года отец Михаил остался один с шестью детками на руках... 

Семья отца Михаила Архипова с женой и 5-ю детьми в июне 2015 года спасаясь от войны на Украине приехала из Северодонецка  в Россию. Им дали приход в  Рязанской области " 17 июня 2015 года почислен за штат
Северодонецкой Епархии и командирован для
пастырского служения к Покровскому храму
села Лещенка Михайловского района
Рязанской области." В мае этого года в семье случилась трагедия: 6 мая матушка благополучно родила девочку в перинатальном центре г. Рязани, а 7 мая у неё открылось кровотечение. Не разобравшись в чем дело врачи решили оперировать почки  кровотечение не останавливалось, переливание сделать не могли, так как не было донорской крови, потеряв 4 литра крови матушка Анна умерла (ей было 32 года, в этом году исполнилось бы 33). Отец Михаил остался с 6 детьми, младшей нет и месяца. Их дети: Ангелина 11 лет, Илья 8 лет, Галина 6 лет, Елизавета 4 года, Дмитрий 2 года, Ольга 6 июня -1 месяц.  На помощь приехала мама матушки Анны, но она в возрасте и ей тяжело и морально и физически. Живут они 8 человек в приходском доме, в котором одна комната, маленькая кухня и маленькая ванная. Дом старый и холодный. Просим всех неравнодушных о молитвенной и финансовой помощи для отца Михаила Архипова и его детей! 

 

http://ryazeparh.ru/index.php/duhovenstvo/item/35-mikhajlovskoe-pervoe-blagochinie/379-mikhail-viktorovich-arkhipov

Любимых не ищут, их в награду дают небеса

Вы духовно деградируете от того, что вместо покаяния занимаетесь самоедством. А это деструктивно. Ибо в основе дух другой. Дух покаяния – смирение. Дух самоедства – гордыня. Принудьте себя к частой исповеди.Объявите войну малейшему проявлению страсти в своей душе. Кайтесь: «Господи, прости меня, окаянную грешницу. Согрешила перед Тобой неверием в благой промысел Твой. Малодушием, жалостью к себе. Окаменением сердца. Только на Тебя уповаю отныне, Господи Милосердный, избавь меня от лютого демона терзающего душу мою. Да будет во всем святая воля Твоя. Слава Тебе». И вообще, всегда благодарите Бога. Прямо заставьте себя это делать. Благодарите за то, что Он ставит Вас именно в те условия, в которых Вы можете спастись.

Священник Александр Белослюдов.

ПЕСЧАНСКАЯ ИКОНА БОЖИЕЙ МАТЕРИ И СУДЬБА РОССИЙСКОЙ ИМПЕРИИ

 

Песчанская икона Божией МатериПесчанская икона Божией Матери
До недавнего времени из Москвы в Донецк ежедневно отправлялся поезд «Донбасс». Он останавливался в городах: Тула, Орел, Курск, Белгород, Харьков. Через 2 с половиной часа после Харькова поезд прибывал в Изюм, потом – в Славянск, Краматорск, Ясиноватую. Конечной точкой был Донецк.

 

Как только весной 2014 года на юго-востоке Украины вспыхнула война, в мировых новостях появился и Изюм, где с самого начала находится штаб так называемой АТО и стоят войска нацгвардии.

Изюм – живописный городок на границе Харьковщины и Донбасса

Изюм – живописный городок на границе Харьковщины и Донбасса, находящийся в 16-ти часах езды от Москвы. Он стоит на горе Кремянец, упомянутой в«Слове о полку Игореве». «О Русская Земля! Ты уже за холмом!» – сказал князь Игорь, когда его дружина перешла эту гору и пошла навстречу своей судьбе.

Там, где вьется река Северский Донец, стоит камень-памятник. Он возвещает о победе Владимира Мономаха над половцами.

В изюмском музее хранится Золотое Евангелие – подарок Петра Великого. Во время Азовских походов и войны со шведами царь три года прожил в Изюме.

Когда Россия отвергла двухглавого орла, именно в Изюме отливались звезды на башни Московского Кремля.

Во время Великой Отечественной войны за Изюм шли жесточайшие бои. С октября 1941 года на протяжении восьми месяцев около Изюма проходила линия фронта. Во время Курской битвы здесь осуществлялась Изюмо-Барвенковская операция, сковавшая немецкие силы. По рассказам ветеранов, это сыграло решающую роль в победе Красной армии на Курской дуге.

Именно здесь, на горе Кремянец, знаменитый советский физик Лев Ландау понял, как осуществить расщепление атома, что в конечном итоге привело к созданию ядерного щита СССР, а впоследствии и России.

Но не только эти, известные многим, события произошли на изюмской земле. Сто лет тому назад случилась таинственная история, которая должна была сыграть решающую роль в судьбе Российской Империи в XX веке. И эта история напрямую связана с Изюмом. Ею начинаются «Воспоминания товарища Обер-прокурора Святейшего Синода князя Николая Давыдовича Жевахова».

***

Бари – Изюм

Италия, начало 1920-х годов. При русском храме Николая Чудотворца в городе Бари живет русский беженец, который лет за двадцать до революции в России принял самое живое участие в строительстве этого храма. Это князь Николай Давыдович Жевахов. Отсюда, из Италии, его горькие думы неустанно устремляются к России.

В условиях скудной беженской доли он ищет возможность напечатать то, что считает жизненно важным для всех русских людей, как и он, потерявших Родину, в великой скорби рассеянных по всему свету. Из Парижа и Белграда, из Берлина и Харбина он влечет внимание русских к Изюму.

Почему же к Изюму, уездному городку Малороссии, с которым он никак лично не связан? Ведь вся жизнь князя Жевахова связана с Киевом, Санкт-Петербургом и родовым полтавским имением Линовица, где, пользуясь гостеприимством князя, писал свои творения Сергей Нилус.

В 1923 году в Берлине выйдет книга Жевахова. С первых страниц она уведет читателя в Изюм, свяжет Изюм с царским дворцом, со Ставкой в Могилеве, с именами Государя и Государыни, а также с целым рядом славных и бесславных исторических лиц.

Он назовет виновников революционной катастрофы, и некоторые из названных ответят ему, стремясь опорочить имя Жевахова и дискредитировать то, во что он свято верил. Это его не остановит. Всю свою оставшуюся жизнь он будет стремиться привлечь внимание русской эмиграции к Изюму.


***

Живое сердце

Изюм, слобода Пески, Свято-Вознесенский собор. Сюда приехал князь Жевахов «послом по особому поручению» в 1915 году.

В этом храме бьется живое сердце. Оно чутко слышит и отзывается на любую беду

В этом храме бьется живое сердце. Оно чутко слышит и отзывается на любую беду, на неисцелимые болезни, особенно детские. Этим милостивым, чутким сердцем является старинный образ Песчанской Божией Матери. Эта казачья икона, словно тронутая степным солнцем, неизвестно, когда и кем принесенная в Изюм, была забыта и, по особому откровению, вновь обретена в 1754 году святителем Иоасафом Белгородским.

В благодарность за непостижимые исцеления люди приносили Матери Божией свои дары: цепочки, крестики, кольца и цветы – гладиолусы, георгины, астры. Из принесенных даров для иконы отлили ризу из золота и серебра.

Святитель Иоасаф Белгородский был прославлен при императоре Николае II. Самодержавный голос за его прославление прозвучал впервые от Александра III, который считал, что спасение августейшей семьи во время крушения поезда в Борках в 1888 году случилось благодаря молитвам и заступничеству святителя Иоасафа.

Как и в 1903 году, когда царская семья прибыла на прославление преподобного Серафима, так и в сентябре 1911 года Государь с семьей намеревался приехать на канонизацию святителя Иоасафа, в подготовке которой все они принимали самое сердечное участие. Царская семья уже собиралась выехать из Киева в Белгород, когда произошло убийство премьер-министра П.А. Столыпина. Царь остался на похороны, назначенные на те же самые дни, что и торжества в Белгороде.

Святитель повел его на гору, откуда была видна вся Россия, залитая кровью

Через год после прославления святитель Иоасаф явился некоему военному доктору, полковнику О. Взяв этого верующего человека за руку, святитель повел его на гору, откуда была видна вся Россия, залитая кровью.

«Я содрогнулся от ужаса, – рассказывал полковник членам братства святителя Иоасафа Белгородского. – Не было ни одного города, ни одного села, ни одного клочка земли, не залитого кровью... Я слышал отдаленные вопли и стоны людей, зловещий гул орудий и свист летающих пуль, зигзагами пересекающих воздух; я видел, как переполненные кровью реки выходили из берегов и грозными потоками заливали землю... Картина была так ужасна, что я бросился к ногам святителя, чтобы молить его о пощаде. Но от трепетания сердечного я только судорожно хватался за одежды святителя и, смотря на него глазами, полными ужаса, не мог выговорить ни одного слова. Между тем святитель стоял неподвижно и точно всматривался в кровавые дали, а затем изрек: “Покайтесь... Этого еще нет, но скоро будет...” После этого дивный образ святителя, лучезарный и светлый, стал медленно удаляться от меня и растворился в синеватой дымке горизонта».

Шел 1912 год. Россия, казалось, благоденствовала. Проходили блестящие парады императорской гвардии. Царь производил юнкеров в офицеры. В дворянских усадьбах пели романсы о белой акации. В селах крестьянские девушки водили хороводы. Кутили на ярмарках купцы. Все шло установленным веками порядком.

Кто бы мог поверить, что пройдет всего несколько лет, и на полях войны сложит головы кадровая императорская армия; в Киеве в 52 «чрезвычайках» начнутся террор и убийства; в Казанской губернии чекисты ради «разнообразия» живых людей будут жарить в русских печах! В Государственной исторической библиотеке можно ознакомиться с «Еженедельником чрезвычайных комиссий» революционных лет, на страницах которого какие-нибудь саратовская и одесская, тверская и харьковская «чрезвычайки» со знанием дела обмениваются «опытом»…

Увы, люди в мирные годы не внимали святому праведному отцу Иоанну Кронштадскому, который призывал: «Кайтесь! Кайтесь! Приближается ужасное время, столь ужасное, что вы и представить себе не можете!» Что же удивительного, что никто не поверил военному врачу?

В 1914 году, когда уже бушевала война, полковнику О., в ответ на его горячую молитву о спасении России, снова явился святитель Иоасаф.

«Поздно, – сказал святитель, – теперь только одна Матерь Божия может спасти Россию. Владимирский образ Царицы Небесной, которым благословила меня на иночество мать моя и который ныне пребывает над моею ракою в Белгороде, также и Песчанский образ Божией Матери, что в селе Песках, подле г. Изюма, обретенный мною в бытность мою епископом Белгородским, нужно немедленно доставить на фронт, и пока они там будут находиться, до тех пор милость Господня не оставит Россию. Матери Божией угодно пройти по линиям фронта и покрыть его Своим омофором от нападений вражеских... В иконах сих источник благодати, и тогда смилуется Господь по молитвам Матери Своей».

И снова полковнику никто не поверил. За попытку привлечь внимание к явлению святителя Иоасафа, его чуть не упекли в сумасшедший дом.

Полковнику О. поверил священник, который принимал большое участие в прославлении святителя Иоасафа Белгородского. Это он, отец Александр Маляревский, уважаемый петербургский протоиерей и личный друг отца Иоанна Кронштадского, дал ход этой истории и сам пришел к князю Жевахову.

«Сделать это придется Вам, – сказал он князю Жевахову, благословляя его. – Так и смотрите на это дело, как на миссию, возлагаемую на Вас святителем, Вашим покровителем... Отказываться Вам нельзя... Дело это деликатное, и браться за него нужно с осторожностью... Здесь еще мало верить, а нужно суметь передать свою веру другому. Не всякий это сделает, да не всякому можно и поручить такое дело... У Вас есть придворные связи; подумайте, поищите путей, но мысли сей не оставляйте, ибо дело это Ваше».

Николай Давыдович Жевахов сыграл ключевую роль в подготовке канонизации святителя Иоасафа. В Государственной исторической библиотеке хранится плод его многолетних трудов: четыре тома материалов к канонизации святителя Иоасафа. Поэтому поездка в Ставку с Песчанской иконой была духовно закономерным событием в его жизни.

По дороге в Ставку князь Жевахов узнал от изюмского священника отца Александра Яковлева, что святитель Иоасаф также явился одному блаженному старичку на Песках, «крепко пенял за грехи людские» и велел скорее везти Песчанскую икону к царю на фронт...

***

Взбранная Воевода Святой Руси

Жевахов не знал того, что на фронт, к царю, который только что взял на себя командование русской армией, и его воинству идет не просто сельская икона.

 

Моление свт. Иоасафа перед Песчанской иконой Божией МатериМоление свт. Иоасафа перед Песчанской иконой Божией Матери
В 1754 году смертельно больной епископ Иоасаф Белгородский объезжает свою епархию – от Курска до Мариуполя – в поисках иконы, явленной ему во сне. И находит ее в Изюме, в местечке Замостье, в ветхом казачьем храме на берегу Донца.

 

Что это за место, где стоял этот храм?

Храм в честь Вознесения Господня был возведен казаками на том самом поле, где в 1111 году Владимир Мономах одержал победу над половцами. На этом поле князь Игорь со своей дружиной стоял лагерем. Не под Полтавой, а именно здесь, на этом самом поле, Петр Великий, проживший в Изюме три года во время Азовских походов, собирался дать битву шведам.

Песчанская икона Божией Матери была обретена на ратном поле древней Руси.

Уже после обретения Песчанской иконы в Изюме был сформирован знаменитый полк императорской армии – изюмские гусары. Они отличились и при взятии Измаила, и в наполеоновских войнах. Полк был награжден серебряными трубами с надписью «Изюмскому полку за оказанную храбрость в 1807 году против французов» и георгиевскими штандартами с надписью: «За отличие при поражении и изгнании неприятеля из пределов России 1812 года».

На помощь царской армии в 1915 году спешила Взбранная Воевода.

Но от внимания князя Жевахова это было как бы сокрыто.

***

«Источник великой благодати для целой страны»

В середине XVIII века на русскую почву сеялись семена вольтерьянства и крамолы, которые так обильно проросли в начале XX века

До того, как он был назначен на Белгородскую кафедру, святитель Иоасаф исполнил важнейшее государственное дело – восстановил после пожара Троице-Сергиеву Лавру, настоятелем которой был. Случившийся в обители преподобного Сергия, Доме Живоначальной Троицы на русской земле страшный пожар имеет глубоко символическое значение. Тогда, в середине XVIII века, на русскую почву сеялись семена вольтерьянства и крамолы, которые так обильно проросли в начале XX века.

Вторым делом государственного значения для архипастыря было установление благопорядка в обширном краю, который простирался от Курска до Мариуполя и назывался Белгородской епархией.

Третьим державным делом святителя Иоасафа было обретение Песчанской иконы Божией Матери. После трех дней молитвы пред только что обретенной иконой, святитель Иоасаф услышал голос: «Сей образ является источником великой благодати для веси сей и для целой страны».

Полтора века после обретения обильно исполнялась первая часть пророчества о святой иконе.

В 1800 году у Песчанской иконы произошло воскрешение мертвого ребенка на глазах его родителей и множества людей. Это событие засвидетельствовано духовенством храма и вошло в акафист Песчанской иконе. Возвратив мальчику жизнь, Божия Матерь наградила его крепостью тела и духа. Он вырос и стал военным. Жизнь полковника Петра Степановича Гелевского, умершего в Санкт- Петербурге в преклонных летах, – это живое свидетельство чуда воскрешения из мертвых.

Чудотворениями и исцелениями Песчанская икона явила себя «источником благодати для веси сей».

В державном же смысле, как «источник благодати для целой страны», Песчанская икона впервые открылась в 1915 году, придя в Ставку к Государю, который за месяц до того принял на себя командование армией.

Песчанская икона и Государь были связаны незримой нитью

Песчанская икона и император Николай II были связаны незримой нитью. В честь коронации Государя жители Изюма каждый год шли с этой иконой крестным ходом из слободы Пески на место обретения образа – в Замостье. Старый казачий храм в Замостье к тому времени был разобран, а на его месте, на берегу Донца, возведена часовня в честь коронации Николая II. Большевики разрушили ее до основания. Но до сих пор в Свято-Вознесенском храме хранится старинный список Песчанской иконы – подарок царской семьи. Вероятно, список был подарен храму к канонизации святителя Иоасафа.

***

Роковое совпадение

В поездке князя Жевахова приняла участие сама императрица Александра Федоровна. Благодаря ее личному распоряжению, осенью 1915 года, ко дню именин цесаревича Алексея, Песчанская икона прибыла в Могилев, где находилась Ставка Верховного Главнокомандующего. Но крестный ход с чудотворным образом Божией Матери не состоялся. В недопущении крестного хода по линии фронта участвовали те же лица, которые через два года дезориентировали и опутали заговором царя.

Будучи отвергнутой, Песчанская икона покинула Ставку 15 декабря 1915 года. Жевахов отвез икону обратно в Изюм.

Внимательное исследование вопроса указало на роковое совпадение. Известный «план Парвуса» по финансированию революции в России целый год был подвержен колебаниям и не имел определенности, то приближался к цели, то расстраивался, как будто история выжидала, куда повернуть.

Наконец, во второй половине декабря 1915 года Парвус был приглашен на важную встречу в Берлине. В МИДе и ведомстве Государственного казначейства Германии Парвусу дали широкие финансовые гарантии для подрывной работы в России.

29 декабря 1915 года начинается масштабное финансирование государственной катастрофы в России и агрессивная компания по деморализации армии. Парвус делает ставку на Ленина.

Едва Песчанская икона покинула Ставку, «красное колесо» истории закрутилось...

Судя по всему, именно Песчанской иконе было предназначено удержать Россию от гибели. Едва Песчанская икона покинула Ставку, «красное колесо» истории закрутилось...

Через полгода после отъезда Песчанской иконы в Ставку прибыла Владимирская икона Божией Матери из Успенского собора Московского Кремля. Она побывала на фронте, она же находилась в Ставке во время отречения Государя. Владимирская икона, стоявшая у колыбели Руси, прошедшая с Россией весь ее исторический путь, пришла, когда судьба страны окончательно определилась. России предстояло взойти на Голгофу...

***

Уход иконы

Краеведческое расследование судьбы Песчанской иконы в XX веке опровергло утверждение князя Жевахова об уходе иконы с афонскими старцами.

Жевахов пишет о том, что икона таинственными путями ушла из Изюма в Европу к неким богоизбранным людям, и явится в свое время.

Как и многие русские беженцы первой волны, князь Жевахов считал, что они «Россию в дорожном унесли мешке». А если вся русская правда ушла с ними, то логично и рождение мифа об уходе из России и Песчанской иконы, в который Жевахов искренно верил.

Ему тяжело было даже подумать о том, что икона, от которой зависела судьба России, может погибнуть от рук большевиков.

Если бы Николай Давыдович Жевахов узнал о реальной судьбе Песчанской иконы, он не смог бы сдержать слез. Он воскликнул бы: «Дивны дела Твои, Господи!»

Икона ушла сокровенно, не сдвинувшись с места, определенного ей святителем Иоасафом

Икона действительно ушла. Но ушла сокровенно, не покидая Изюм и не сдвинувшись с того места, которое было определено ей святителем Иоасафом. Она ушла из памяти людей. И вернулась – целым потоком чудесных исцелений – уже в 80-е годы.

Святитель Зарубежной Руси, архиепископ Иоанн Шанхайский (Максимович), с детства хорошо знал Песчанскую икону. От его родной Адамовки под Славянском до уездного города Изюма 32 километра. Его отец, Борис Иванович Максимович, состоял выборным предводителем изюмского дворянства. Семья Максимовичей жила то в Харькове, то в родовом имении Адамовке. Будущий святитель Иоанн Шанхайский был тогда еще студентом Харьковского Императорского университета.

С высокой долей вероятности можно предположить, что в октябре 1915 года семья Максимовичей провожала Песчанскую икону, отбывающую в Ставку, в Изюме или же в Харькове, где при стечении тысяч верующих перед ней служили на вокзале всенародный молебен.

В проводах Песчанской иконы участвовал и харьковский архиепископ Антоний (Храповицкий), будущий глава Русской Зарубежной Церкви. Это он отправит будущего святителя Иоанна, которого знал еще юным Мишей Максимовичем, из Югославии в Китай.

И сложно поверить, что объехав со своей святительской миссией полмира, имея духовных чад по всему свету, святитель Иоанн Шанхайский в какой-то момент не узнал бы о том, что его родная Песчанская икона находится где-то в Европе. Узнал бы, конечно, если бы она там была.

***

Песчанское знамение

 

    

 

Ни на пядь не сдвинувшись со своего места, Песчанская икона явила более, чем чудо. Дерзаю помыслить, что Песчанская икона явила знамение онесбывшемся с царской Россией.

Это знамение явлено в судьбе Свято-Вознесенского храма, для которого словно и не было разрушительного, кровавого, безбожного XX века.

Чтобы осмыслить это, нужно ознакомиться с историей Изюмщины в XX веке. Что происходило в Изюме после возвращения иконы из Ставки в 1915 году? И иностранная интервенция, и гражданская война, и голодомор 1930-х, и всеобщее разграбление и уничтожение храмов.

Когда все вокруг было разрушено, разграблено, разнесено по клочкам, Свято-Вознесенского храма не коснулись ни штык, ни пуля, ни бомба, ни безбожная рука. И даже в самые тяжкие годы «безбожных пятилеток» и войны в храме никогда не прекращалась Божественная Литургия.  

Великая Отечественная войнакровавой рекой разлилась по этому краю. Буквально в двухстах метрах от Свято-Вознесенского храма проходила линия фронта.

Свято-Возненский храм, возведенный для Песчанской иконы в 1826 году, с его высокой колокольней, являлся самым высоким сооружением в Изюме. Он использовался обеими воюющими сторонами для корректировки огня (линия фронта постоянно менялась, здесь стояли то советские, то немецкие войска). Храм неоднократно бомбили, но ни одна бомба не достигла цели.

Икона была реальной участницей боевых действий. Когда немцы шли в наступление, Песчанскую икону выносили и несли по линии фронта. Старожилы свидетельствовали о том, что после крестного хода немцы отступали, и линия фронта отодвигалась.

Один раз, во время сильной бомбежки, Песчанскую икону пытались вынести из храма, но она вдруг стала настолько тяжелой, что ее не смогли поднять. Когда же бомбежка кончилась, храм остался целым и невредимым, а вот дом, куда хотели унести икону, чтобы спасти ее, оказался разбомбленным.

Когда немцы закидали камнями чудотворный Песчанский источник неподалеку от храма, святая вода раскидала камни...

Родной дом Песчанской иконы остался нетронутым островком «России, которую мы потеряли»

Родной дом Песчанской иконы, со всем его внутренним убранством, остался нетронутым островком «России, которую мы потеряли». Царская Россия до сих пор в нем сокровенно жива. Как это произошло – непостижимо уму.

***

Благословение отца Николая Гурьянова

Еще до того, как в России были опубликованы воспоминания князя Жевахова, всеми почитаемый старец отец Николай Гурьянов открыл России Песчанскую икону.

В 1990-е годы к отцу Николаю Гурьянову из Канады приехал некий человек со списком Песчанской иконы. Именно с Песчанской иконой, скажет старец, надо облететь границы России. Нужно обходить Россию с Песчанской иконой крестными ходами. Песчанский образ нужно иметь в каждом доме. Еще старец говорил, что подлинник иконы сохранился и надо обязательно найти его.

В 1999 году Песчанская икона (список из Канады) специальным рейсом облетела границы России. После совершения этого крестного хода закончились годы разрухи, в Россию пришла стабильность. Россия как бы обрела силу, стала крепнуть, подыматься.

Возможно, это совпадение, но тот самолет не пролетал над Чечней, где вскоре вспыхнула война. Также миновал Мурманск, где вскоре произошла трагедия с подлодкой «Курск». Но позже икона все-таки побывала в Чечне: настоятель одного из московских храмов во время войны восемь раз возил туда список Песчанской иконы.

Во исполнение благословения отца Николая Гурьянова, начиная с Волгограда, в России стали совершаться крестные ходы с Песчанской иконой.

Однажды, когда крестный ход приближался к Иоанно-Богословскому монастырю в Рязани, некоей женщине был сон. Она увидела, что идет крестный ход с удивительной иконой, которую несут военные, но военные не нашего времени. Икону Божией Матери несут офицеры и солдаты императорской армии. Женщина ничего не знала ни о Песчанской иконе, ни об истории князя Жевахова, ни о том, что крестный ход действительно идет сейчас по их рязанским дорогам...

Где же все-таки находится подлинник Песчанской иконы?

Песчанская икона Божией Матери находится в городе Изюме – не список, не копия, а подлинник. Это та самая икона, которая могла остановить Первую мировую войну и сохранить Российскую Империю от катастрофы 1917 года.

Сейчас, через 100 лет, смута снова стоит на пороге Земли Русской. И так же, как и 100 лет назад, Песчанская икона Божией Матери стоит на страже духовного единства Святой Руси. Она ждет наших молитв к ней.

Ника Юферева

5 ноября 2014 г.

"На своем личном опыте я убедился, как скоро слышит Бог молитву двоих и троих, молящихся от сердца вместе".

Святой праведный Иоанн Кронштадтский.

Есть у слова «русь» и ещё одно значение, которое я не вычитал в книгах, а услышал из первых уст от живого человека. На севере, за лесами, за болотами, встречаются деревни, где старые люди говорят по-старинному.Почти так же, как тысячу лет назад. Тихо-смирно я жил в такой деревне и ловил старинные слова 

Моя хозяйка Анна Ивановна как-то внесла в избу горшок с красным цветком. Говорит, а у самой голос подрагивает от радости: 

— Цветочек-то погибал. Я его вынесла на русь — он и зацвёл! 
— На русь? — ахнул я. 
— На русь, — подтвердила хозяйка. 
— На русь?! 
— На русь 

Я молчу, боюсь, что слово забудется, упорхнёт, — и нет его, откажется от него хозяйка. Или мне послышалось? Записать надо слово. Достал карандаш и бумагу. В третий раз спрашиваю: 
— На русь?.. 
Хозяйка не ответила, губы поджала, обиделась. Сколько, мол, можно спрашивать? Для глухих две обедни не служат. Но увидела огорчение на моём лице, поняла, что я не насмехаюсь, а для дела мне нужно это слово. И ответила, как пропела, хозяйка: 
— На русь, соколик, на русь. На самую, что ни на есть, русь 

Осторожней осторожного спрашиваю: 
— Анна Ивановна, не обидитесь на меня за назойливость? Спросить хочу. 
— Не буду, — обещает она. 
— Что такое — русь? 
Не успела она и рта открыть, как хозяин Николай Васильевич, что молчком грелся на печи, возьми да и рявкни: 
— Светлое место! 

Хозяйка от его рявканья за сердце взялась. 
— Ой, как ты меня напугал, Николай Васильевич! Ты ведь болеешь, и у тебя голоса нет... Оказывается, у тебя и голосок прорезался. 
А мне объяснила честь по чести: 
— Русью светлое место зовём. Где солнышко. Да всё светлое, почитай, так зовём. Русый парень. Русая девушка. Русая рожь — спелая. Убирать пора. Не слыхал, что ли, никогда? 
__________ 
Слова Станислава Тимофеевича Романовского (1931-1996) 

Человечество изобрело вежливость вместо любви, и под этой вежливостью скрываются: тщеславие, лицемерие, лукавство, гнев и прочие страсти душевные.

На вид такой человек просто душа-человек, сразу и не поймешь его. А так как фундамент основан не на любви, очень скоро обнаруживается его внутреннее состояние, ибо такой человек двойственен: на словах говорит так, а на деле иначе.

Схиигумен Иоанн (Алексеев)

9 принципов дворянского воспитания, которые актуальны в ХХI веке. 

Вокруг русских дворян сложился образ, что они все сплошь честные, благородные, тонко чувствующие и в тоже время мужественные. Наверняка и среди них встречались
 люди с недостатками и слабостями, но все же подавляющее большинство действительно были почти мифическими созданиями, для которых честь и манеры являлись жизненно важными. 

Княжны и графы. Их стиль жизни, манера поведения и даже внешний облик – результат особого воспитания, ориентированного на идеал. Но как бывает с идеалами, четких предписаний, как его достичь не существует. И все-таки мы попытались охарактеризовать наиболее важные принципы дворянского воспитания. Если их применять в разумных мерах, можно вырастить современного Болконского. 

Чувство собственного достоинства 

Маленьким дворянам с самого детства внушали, что «кому многое дано, с того много и спросится». Следовательно, родился дворянином – изволь соответствовать – быть храбрым, честным, образованным и не для того, чтобы достичь славы и богатства, а потому что ты обязан быть именно таким. Отсюда же вытекает и концепт «дворянской чести», согласно тогдашним представлениям «честь» не дает человеку никаких привилегий, а напротив, делает его более уязвимым, чем другие. Нарушить данное слово – значило раз и навсегда погубить свою репутацию. 

Храбрость 

Трусость плохо сочетается с благородными порывами, потому у дворян особое внимание уделялось храбрости и считалось, что ее можно и необходимо тренировать путем волевых усилий и тренировок. Причем касалось это не только юношей, которые служили в армии и на флоте, выполняя трудные задания и тем самым заслуживая уважение, но и барышень. 

Княжна Екатерина Мещерская вспоминала, что будучи девочкой боялась грозы, а старший брат втащил ее на подоконник раскрытого окна и подставил под ливень. От страха Катя потеряла сознание, а когда пришла в себя, брат вытирал ее мокрое лицо и приговаривал: «Ну, отвечай: будешь еще трусить и бояться грозы?» Потом он добавил: «А ты, если хочешь, чтобы я тебя любил и считал своей сестрой, будь смелой. Запомни: постыднее трусости порока нет». Пожалуй, до такого доходить не стоит, но отдать должное культу храбрости при воспитании детей все же необходимо, если вы, конечно, стремитесь вырастить княжну. 

Физическая сила и ловкость 

Быть храбрым и при этом тщедушным не получится, поэтому от дворян требовалась соответствующая физическая подготовка. Например, в Царскосельском лицее, где учился Пушкин, каждый день выделялось время для «гимнастических упражнений»: лицеисты обучались верховой езде, фехтованию, плаванью и гребле. При этом нужно учитывать, что лицей был привилегированным учебным заведением, готовившим, по замыслу, государственных деятелей. В военных училищах требования к воспитанникам были несравненно более строгими. 

Демонстрация физической выносливости была особым шиком, тем более, что хорошей физической подготовки требовали «модные» развлечения: охота и верховая езда. Добавим, что каждый мужчина должен был быть готов выйти на дуэль. 

Самообладание 

Воистину аристократическое качество, которое всегда выделяло это сословие. Там где простой мужик обложит всех «по матушке», настоящий дворянин и бровью не поведет и с одинаковой сдержанностью отреагирует как на хорошие, так и на плохие новости. Его с детства тренировали принимать удары судьбы мужественно, с достоинством, ни в коем случае не падая духом. Жалобы, слезы, лишние сантименты – это за рамками этикета, настоящий дворянин не мог позволить себе малодушия. 

Можно, конечно, обвинить аристократов в фальши и лицемерии, но по большому счету – они правы. Во-первых, никому нет дела до ваших бед и не стоит их навязывать окружающим. Во-вторых, сберегая истинные эмоции в секрете, вы защищаете свой внутренний мир от интриг. 

Забота о внешнем виде 

«Быть можно дельным человеком, И думать о красе ногтей…». Автора этих строчек вы знаете. Дворянские дети, обязаны были выглядеть хорошо, но не для того чтобы продемонстрировать свой достаток, а из уважения к окружающим! «Истинно расположенный к людям человек не станет оскорблять чувства ближних ни чрезмерной небрежностью в одежде, ни излишней щеголеватостью», – писал граф Честерфилд. 

Культ прекрасного, царивший среди дворян, требовал полированных ногтей, уложенных волос и изысканных, но простых на вид одежд. Достаточно вспомнить туалеты Анны Карениной: «Анна переоделась в очень простое батистовое платье. Долли внимательно осмотрела это простое платье. Она знала, что значит и за какие деньги приобретается эта простота». 

Умение «нравиться» 

В отличие от современной тенденции: «любите меня таким, какой я есть», дворяне искренне старались понравиться всем и не из соображений подхалимства, а этикета. Вести себя следовало так, чтобы делать свое общество как можно более приятным для окружающих. И в этом есть резон, в конце концов, быть приятным в обществе – хороший способ сделать пребывание в нем приятным для самого себя. 

Умение нравиться было целой наукой и начиналось с простейших формулировок: «Относись к другим так, как тебе хотелось бы, чтобы они относились к тебе». 

До более сложных указаний: «Постарайся распознать в каждом его достоинства и его слабости и воздай должное первому, и даже больше – второму». 

«Сколь бы пустой и легкомысленной ни была та или иная компания, коль скоро ты находишься в ней, не показывай людям своим невниманием к ним, что ты считаешь их пустыми». 

Разве не полезный навык, который и репутацию укрепляет и нервы бережет? 

Скромность 

Под скромностью подразумевалась не зажатость или стеснительность (с ней как раз боролись, вежливый человек не должен быть скрывать свои манеры), а сдержанное отношение к своей персоне. 

Считалось, что нельзя встревать в беседы со своими комментариями или советами. «Носи свою ученость, как носят часы, – во внутреннем кармане. Если тебя спросят «который час?» – ответь, но не возвещай время ежечасно и когда тебя никто не спрашивает, ты ведь не ночной сторож» («Письма к сыну» граф Честерфилд). 

Или еще один прекрасный пример, который стоит взять на вооружение и в наши дни: «Говори часто, но никогда не говори долго – пусть даже сказанное тобою не понравится, ты по крайней мере не утомишь своих слушателей». 

Уместная, вежливая речь 

Все мы знаем, что французский язык в России был языком общения знати, но и русским они владели не хуже. Касательно речи было два негласных правила. Первое – настоящий аристократ мог наговорить гадостей и оскорблений другому аристократу, но только если они обличены в безукоризненно вежливую форму. Это требовало особого искусства владения языком, знания всех принятых клише светской речи, обязательных вежливых формул. 

Второе – речь дворянина должна быть уместной, и если он оказывался среди крестьян на базаре, то и там должен был быть «своим». Хотя это не означало, что ему позволено скатываться до хамства и вульгаризмов, но простодушные шутки вполне допускались. 

«СОММЕ IL FAUT» OU «JE NE SAIS QUOI» («так как надо или я не знаю что» франц.) 

Пытаясь определить, что есть истинная воспитанность, британский граф Честерфилд сравнивал ее с некой невидимой линией, переступая которую человек делается нестерпимо церемонным, а не достигая её – развязным или неловким. Тонкость состоит в том, что воспитанный человек знает, когда следует пренебречь правилами этикета, чтобы соблюсти хороший тон. 

Особенное неуловимое обаяние и притягательность дворян передавалось «из рук в руки» и во многом заключалось в благородной простоте и непринужденности поведения. 

По материалам книги Ольги Муравьевой «Как воспитать дворянина»

Наставления протоиерея Николая Гурьянова.

Батюшка вообще говорил мало, видимо он был от природы молчалив, потому его редкие высказывания были афористичными – в одной фразе заключалась целая жизненная программа. Потому так ярко запоминалось все, сказанное старцем.

1. «Наша жизнь благословенная… Дар Божий… Мы имеем в себе сокровище – душу. Если сбережем ее в этом временном мире, куда пришли как странники –наследуем Жизнь Вечную.»

2. «Ищи чистоты. Не слушай худое и грязное ни о ком… Не останавливайся на недобром помысле… Неправды беги… Правду говорить никогда не бойся, только с молитвой и, прежде, проси благословения у Господа.»

3. «Жить нужно не только для себя… Старайтесь тихонечко молиться за всех… Никого не отталкивайте и не унижайте.»

4. «Наши мысли и слова имеют великую силу на окружающий мир. Молитесь со слезами за всех – больных, слабых, грешников, за тех, о ком некому помолиться.»

5. «Не будьте слишком строгими. Чрезмерная строгость опасна. Она останавливает душу только на внешнем подвиге, не давая глубины. Будьте мягче, не гоняйтесь за внешними правилами. Мысленно беседуйте с Господом и святыми. Старайтесь не учительствовать, а мягко подсказывать друг другу, подправлять. Будьте проще и искреннее. Мир ведь такой Божий… Посмотрите кругом – все творение благодарит Господа. И вы так живите – в мире с Богом.»

6. «Послушание… Оно начинается в раннем детстве. С послушания родителям. Это нам первые уроки от Господа.»

7. «Помни, что все люди немощны и бывают несправедливы. Учитесь прощать, не обижаться. Лучше отойти от причиняющих вам зло – насильно мил не будешь… Не ищи друзей среди людей. Ищи их на Небе – среди святых. Они никогда не оставят и не предадут.»

8. Веруйте в Господа, несомненно. Сам Господь живет в нашем сердце и Его не нужно искать где-то там… далеко.»

9. «Будьте всегда радостны, и в самые тяжелые дни вашей жизни не забывайте благодарить Бога: благодарное сердце ни в чем не нуждается».

10. «Пекись о своем мире душевном, вот и в мире будет порядок».

11. «Положитесь, дорогие мои, на волю Божию, и все будет так, как вам нужно».

12. «Никогда не снимайте крестик. Читайте утренние и вечерние молитвы обязательно».

13. «Можно спасаться и в семье и в монастыре, только живи свято мирной жизнью».

14. «Ходи в храм и веруй Господу. Кому Церковь не мать, тому Бог не отец. Смирение и молитва – главная. Одна черная одежда – еще не смирение».

...

Не мной написано)  но мое  по духу... 

Во всяком случае стремлюсь к этому... 

Я научилась сдерживать себя... 

...Научилась молчать и терпеть, когда чувства и эмоции захлёстывают меня через край... 

...Я уже не делаю никаких поспешных выводов и не совершаю необдуманных поступков...
 

...Не планирую свою жизнь на долгие годы вперёд, а сосредотачиваюсь на главном - на том, что происходит со мной здесь и сейчас... 

...У меня есть всё что мне действительно нужно!... 

...Я смотрю на мир реальными глазами и не придумываю себе того, чего в действительности не существует... 

...Я уважаю священное право этого мира не зависеть от моих желаний и представлений на его счёт... 

...Мне здесь никто ничего не должен... 

...Именно поэтому меня не мучают неоправданные надежды и несбывшиеся ожидания!... 

...Я учусь быть лёгкой, учусь слушать себя и других... 

...Радоваться каждому дню и не жалеть об упущенных возможностях... 

...Я больше не привязываюсь к людям и своим ощущениям... 

...Суетность мира уравновешивается моим внутренним спокойствием... 

...Я научилась прощать себя и других... 

...Близость для меня теперь неразрывно связана с уважением к индивидуальным внутренним границам человека... 

...Я доверяю жизни и открыта переменам!... 

...Моя самооценка базируется на безусловной любви к себе... 

...Она ни в коей мере не зависит от того, как идут мои дела, и что говорят обо мне другие люди... 

...Мне больше не нужны их одобрение и уважение, чтобы почувствовать себя хорошо или ощутить собственную важность... 

...Я нахожу поддержку и опору в самой себе!... 

...Всему этому я научилась у тишины, она - наш лучший учитель... 

...Тишина успокаивает душу и очищает сердце... 

...Она делает нас более осознанными... 

...Тишина вносит в жизнь размеренность и порядок... 

...Надо только вовремя остановиться и прислушаться к самому себе... 

...В тишине зародилась чудесная мелодия моего сердца, которая с каждым днём звучит всё чище и сильнее... 

...Тишина пробудила во мне любовь... 

...Она притягивает в мою жизнь людей и события, сонастроенные на одну сердечную частоту со мной...

Скажите, Вы когда-нибудь любили?

Эдуард Асадов

Скажите, Вы когда-нибудь любили?Скажите, в Вашем доме плыл рассвет?А голуби над головой кружилиСвой самый белый в мире менуэт?Скажите, в Вашей спальне пела вьюга?А Вы читали ей свои стихи?А в каждом взгляде Вы искали другаИ брата, как лекарство от тоски?А Вы когда-нибудь стояли на вокзале,Вдыхая сложный запах поездов,А Вам казалось, что Вы в тронном залеПочти что задохнулись от духов.Скажите, Вы когда-нибудь рыдалиНавзрыд от счастья горького с утра?А душу на салфетках отдавалиРедакторам, ревнителям пера?А Вы надеялись на Божью волю?А в осень с листьями летали в свет?А Вы благословляли свою долю,Когда любовь предастИ больше нет надежд?А Вы смиряли строгую гордыню,Пытаясь одолеть свои пути?А Вы любили так, что даже имяВам больно было вслух произнести?И если Вам хоть чуточку знакомаОшибок рябь моей шальной руки,То, значит, это Вам, а не другому,Я написала все свои стихи 

 

Печальная дама в сиреневом выплыла из ноябрьского тумана:
— Батюшка, скажите что-нибудь хорошее. Такая тоска…
— А-пель-син. ))
— Издеваетесь? Да?

— Отчего же? Когда мне грустно, знаете, что я делаю? Просто кладу на стол апельсин — у каждого должно быть под рукой маленькое солнце. Где-то хожу и что-то делаю — и бывает, что нет ни сил, ни радости, ни жизни — вязкий бесцветный сон, — а дома на столе лежит круглая улыбка из летнего золота — разве это не утешительное слово — а-пель-син, — разве вы можете удержать радость, глядя на этот бескорыстный вызов тоске, на это торжество жизни?

...Еще в моей «недалекой» монашеской юности мне врезались в память и сердце слова одного многострадального старца: «Будь ближнему солнышком».

В этом простом наставлении — мудрость человека с большим сердцем и печальными глазами. Это не от прихотливой романтики, не от книжных добродетелей, от великой любви к людям, снисходительности и сострадания родились эти слова. Такое мог сказать только человек, научившийся воистину соболезновать людям, через себя и свое живое и участливое сердце пропускать чужую боль..
Совет от тоски архимандрита Саввы (Мажуко).

«Все будет хорошо! Я узнавала!!!» — гласила надпись на асфальте мелом. Я долго в умилении стояла и уходить, признаюсь, не хотела. Кто написал и для кого — не знаю, Но эти строчки душу мне согрели как незабудки в середине мая,как белые подснежники апреля! Простая и коротенькая фраза, на первый взгляд — немудрая такая, но сколько оптимизма дарит сразу, и радостных улыбок зажигает! Все будет хорошо? Конечно, будет! И хочется поверить в это смело! Как здорово дарить надежду людям, пусть даже просто на асфальте мелом.
 

Вам встречаются люди, похожие на льдинки и колючки? А может, именно потому Господь направляет их к вам, что видит в вас достаточно тепла, которым вы сможете их отогреть?

Аму Мом

Остриё скорби, которое ты вонзишь без вины в чужое сердце, войдёт и в твоё сердце, по строгому закону возмездия: "Какою мерою мерите, такою и вам будут мерить" (Мф. 7, 2). Не хочешь скорби, не делай её и другому. 

Святой праведный Иоанн Кронштадтский.
 

Знал я одного мальчика. Вид его был ангельский; смиренный, совестливый, кроткий; личико белое с румянцем; глазки светлые, голубые, и добрые и спокойные. Но когда он подрос, то стал жить нечисто и потерял благодать Божию; и когда ему было лет тридцать, то стал он похож и на человека и на беса, и на зверя и на разбойника, и весь вид его был скаредный и страшный.
Знал я также одну девицу очень большой красоты, с лицом светлым и приятным, так что многие завидовали ее красоте. Но грехами потеряла она благодать, и стало скверно смотреть на нее.
Но видел я и другое. Видел я людей, которые пришли в монахи с лицами, искаженными от грехов и страстей, но от покаяния и благочестивой жизни они изменились и стали очень благообразными.
Еще дал мне Господь увидеть на Старом Русике во время исповеди иеромонаха-духовника во образе Христа.
Он стоял в исповедальне невыразимо сияющий, и хотя он был весь белый от седины, лицо его было прекрасным и юным, как у мальчика. Подобным образом видел я одного епископа во время Литургии.
Видел я также Отца Иоанна Кронштадтского, который от природы был обыкновенный по виду человек, но от благодати Божией лицо его было благолепно, как у ангела, и хотелось на него смотреть. Так грех искажает человека, а благодать красит его.

Старец Силуан Афонский
Писания старца Силуана

Приступая молиться Царице Богородице, прежде молитвы будь твёрдо уверен, что ты не уйдёшь от Неё, не получивши милости. 

Святой праведный Иоанн Кронштадтский
 

Помолись обо мне, мой друг, 
Помолись, когда я в дороге, 
Чтобы где-то когда-то вдруг 
Я совсем не забыл о Боге. 

Помолись обо мне вдали, 
Помолись, когда мы в разлуке, 
Чтобы здесь, на краю земли 
Как Пилат не умыл я руки. 

Помолись, мой друг, у Креста, 
Чтоб как Петр на скрещенье улиц - 
Не отрекся я от Христа 
Под кудахтанье здешних куриц. 

Помолись половодьем слов, 
Помолись без единого слова, 
Чтоб гвоздями своих грехов 
Я не впился в тело Христово. 

Помолись обо мне в тиши, 
Помолись обо мне и в шуме, 
Чтоб на радость врагам души 
Злым разбойником я не умер. 

Устремляясь глазами ввысь, 
Прохожу я над самым адом, 
Молча, шепотом или взглядом, 
Где бы ни был я - помолись. 

монах Варнава

Скорбь нас очищает. В скорби человек всегда настоящий. В радости он изменяется, становится другим. В скорби он становится таким, какой он есть на самом деле. И тогда, по преимуществу, он приближается к Богу. Он чувствует свое бессилие. Часто, когда он во славе и в радости, он думает о себе, что он «пуп земли», или, если хотите, центр вселенной: «Я, и никто другой!» В страдании и скорби он чувствует себя незначительной мурашкой во вселенной, полностью зависимым, и ищет помощи и поддержки. Все мы, пережившие страдания, душевные или телесные, знаем, что никогда мы не молились так, и по качеству, и по количеству, как молились мы на одре болезни или в испытании тяжелой душевной скорбью. Но когда мы имеем все, мы забываем и о молитве, и о посте, и о многом-многом другом. Поэтому Бог и попускает страдание. 

старец Епифаний (Феодоропулос)

Самое главное — понять, что по любви браков нет. Женятся по влюбленности. Потому что любовь – это чувство, которое появляется спустя долгие годы в результате долгого труда. Точно также, чтобы получить образование, нужно хотя бы пять лет проучиться в институте. И любви тоже нужно учиться: хорошо учишься – получишь, нет — так тебя выгонят. Мы с батюшкой в браке уже тридцать шесть лет. А девушкой я думала: какая там любовь в пятьдесят с лишним лет? А она есть, растет и растет, и нет ей предела. 

Матушка Ольга Юревич

Христианин должен избегать нездоровой религиозности: как чувства превосходства перед другими по причине своих добродетелей, так и чувства своей худости по причине своей греховности. Одно дело – комплекс, а другое – смирение; одно дело – уныние, а другое – покаяние. 

прп. Порфирий Кавсокаливит

Дом, каким бы он ни был скромным, маленьким, для любого члена семьи должен быть самым дорогим местом на земле. Он должен быть наполнен такой любовью, таким счастьем, что, в каких бы краях человек потом ни странствовал, сколько бы лет ни прошло, сердце его должно все равно тянуться к родному дому. Во всех испытаниях и бедах родной дом — убежище для души. 

Страстотерпица императрица Александра Феодоровна

Для меня очень важны слова священномученика Владимира Амбарцумова, который рассказывал о своей рано умершей жене: «Я переставал понимать, где кончаюсь я и где начинается она». Так они любили друг друга, и в этом, как мне кажется, сущность христианского брака. Жить с таким вот взаимопроникновением, когда у человека от другого не остается никакого потайного места и никаких тайн. 

прот. Алексий Уминский

Женщина привыкла все пропускать через сердце, все сдабривать «солью, перчиком, кинзой» – чувствами, что, конечно же, есть отражение Божественной мудрости, наделившей мужчину, напротив, способностью размышлять, умозаключать, делать логические выводы. Чувства не всегда служат нам добрую службу, если человек водится лишь ими в своих оценках, если он небеспристрастен и под воздействием чувств совершает те или иные поступки. Ведь чувства обманчивы. 

Как научиться контролировать свои эмоции? 

Конечно же, трезвением. В уме должен быть лед, а в сердце – пламя. В этой антитезе: лед и пламя – залог здравой душевной деятельности человека. 

Не надо позволять чувствам воздействовать на ум и омрачать его. Для этого необходимо орошение Божией благодатью через призывание христианином имени Христова. Запечатлевай в уме своем имя Божье, молись Иисусовой молитвою – и когда укачиваешь ребенка, и когда гуляешь с мужем по парку, и когда подаешь на стол. Божественная хладность ума будет уцеломудривать сердце, научит тебя отсекать аффективные состояния и, более того, предупредит их возникновение. 

Апостол Павел учит: «Всегда радуйтесь, за все благодарите». То есть уметь видеть светлую сторону жизни, считать ее Божьим даром и доводить это убеждение до сердца, соответственно, бережно пользоваться тем, что предоставлено тебе Господом, не своекорыстно, а во славу Его. Это значит, с изюминкой, с искоркой, с удовольствием делать добро, расточать земное, дабы приобрести взамен небесное. Человек получает удовлетворение от жизни, когда он видит пред собою цель. 

Помните, как Пушкин говорил: «Смысла я в тебе ищу». И потом добавлял, находясь тогда не в лучшем состоянии: «Пусто сердце, празден ум». Наполни сердце любовью к ближнему, ум устреми к Богу – и вот уж найден смысл! Созерцание всего видимого возводит нас к Небесному Отцу. Исполнение воли Его, благой, угодной и совершенной, доступно для всякого, в любое время и на каждом месте. 

Если жена слишком эмоциональна, мужу необходимо вооружаться бесконечным терпением и снисхождением: мы не можем переделать человека под самого себя, нельзя нивелировать, то есть обезличивать личность. Поэтому если ты полюбил супругу со всем, что ей принадлежит, будь готов к тому, чтобы мягко улыбаться, снисходительно посмеиваться, но не брыкаться и не занудничать, тем паче. Не раздражаться и не гнобить свою милую за то, что она не такова, какой бы ты хотел ее видеть. Мудрость заключается в том, чтобы в иное время стачивать острые углы и благодушно воспринимать чужую ущербность. 

А иногда нужно и поучиться у супруги умению принимать близко к сердцу чужую боль и нужду, ибо все, что сделано без сердца, бессердечно, не имеет в себе внутренней силы. 

Протоиерей Артемий Владимиров

Господь так «парует» людей, чтобы они своими немощами давили на больные места и таким образом помогали друг другу меняться. Вообще я хотел быть монахом, но мне повезло: мой духовник на это однажды сказал: «Деточка, у тебя столько гордости, что тебе надо жениться!» 

Протоиерей Николай Могильный

ТЫ - ЖЕНЩИНА 
или ВСТРЕЧАЮТ ПО ОДЕЖКЕ 

«Наши!», – насмешливо восклицает муж, потом вовремя вспоминает, что в детстве его учили «не показывать пальцем» и начинает всячески кивать в сторону группы женщин.
 Он страшно гордится своей наблюдательностью. Еще бы! Ты, жена, не заметила, а я сразу понял, что это женщины не простые, а православные, мало того – глубоко воцерковленные, не веришь? А вот сейчас мы с ними поравняемся. Так и есть: 

– Это у Вас, Иулия, искушение! 
– Простите, Фотиния, Христа ради… 

Фотиния (в миру Светлана, можно просто Света) оглядывается по сторонам, не находит в округе ни одного храма, яростно крестится на Макдоналдс, подбирает в охапку юбку и ныряет в московскую подземку. Там она достанет из рюкзака замасленный, обернутый в позапрошлогодний «МК» молитвослов и начнет почти бесшумно шевелить губами… 

Опознать в толпе большого города обычную прихожанку – дело несложное, но, увы, не по радостному лицу и доброму приветливому отношению мы узнаем ее. 

На голове неопределенного цвета платок. Юбка волочится по асфальту. Черная. Бесформенная. Часто бархатная, что ясно по, только этому материалу присущим, потертостям. Сношенные ботинки. Ну и хит любого сезона – его величество рюкзак! Если на нем провести миниархеологические раскопки (можно воспользоваться лезвием), вам повезет найти надпись «Олимпиада – 80!»

Это явление необъяснимо. Что-то вроде наивысшей ступени ложного смирения. Подумать только! Моде наплевательства, неаккуратности и уродливости следуют тысячи молодых женщин, призванных нести в мир красоту, выраженную не только в добрых делах и честной жизни, но и, как бы непривычно это не звучало, во внешности. 

Только у нас вместо модных глянцевых журналов – устное народное творчество, передающее десятки ложных посылов типа: 

- В храме не красуются! 
- Черный – цвет смирения! 
- В тапочках-ровесниках службу отстоять легче! 
- Я этот платок уже два года не стираю, с тех пор как к мощам приложила. Благодатный! 
- Эта юбка хоть и старая, зато «намоленная», я в ней крестилась! 

Пожалуй, тут и остановимся: кажется, добрались «до самой сути» . Изломанное, несчастное поколение женщин, которых родители не крестили в возрасте сорока дней в беленьких рубашечках, бабушки не приучали ходить в церковь в белых же, вышитых бисером платочках, а мужья не вели под венец в белых платьях. Придя в храм через боль и страдание, женщина как бы говорит: «Боженька, видишь, мне больше ничего не надо!» 

На самом-то деле, отрекаемся мы от самого простого, ведь прожить без новых туфель и сумок намного легче, чем без осуждения и злобы. И мы вновь становимся свидетелями того, как кидается на молоденькую девчонку в розовой юбочке бабушка в изношенном мужском свитере с огромной надписью на груди «ADIDASUS » со словами: «В храме не красуются…. Ты внимание привлекаешь…» 

Священники в храме облачены в красивые и опрятные одежды, почему же мы контрастируем с той радостью, которую несет православие, своим унылым видом. Ведь поход в храм – это праздник. 

Православный гардероб женщины. Естественно, это длинная юбка. С тем, что негоже женщине носить мужскую одежду (в том числе мужские свитера!), спорить никто не собирается. Но тут есть несколько важных нюансов. 

Во-первых, сама длина. Многие выбирают «миди» (намного ниже колен, но не до пола), что и понятно: не будет пачкаться о землю, особенно в слякотную погоду. Однако эта длина вообще мало кому идет, да еще при этом всегда подразумевает высокий каблук. Если это «не ваше» – а, скорее всего, дело именно так и обстоит, откажитесь от капризной юбки-миди. Лучше выберите длину «в пол». Всегда красиво, зрительно увеличивает рост и стройнит. 

Во-вторых, модель. Очень часто можно встретить прихожанку в вечерней длинной юбке и, например, футболке. Хотя происхождение такого наряда понятно: юбка хоть и вечерняя, зато удобная, возможно, перепала вам «по наследству», а вот столь же нарядная блузка не позволит спокойно креститься и класть поклоны. Все верно, просто тогда и юбку надо найти повседневную. 

И третье: стремитесь уходить от юбок «на резинке» и переходить к нормальной юбке «на молнии». Резинку придумали для того, чтобы было удобно копать картошку или мыть пол. 

Платки разные нужны… 
… разноцветные важны! О. Андрей Кураев любит говорить о том, что сейчас в храмах уже нет «белых платочков», на которых, в свое время, выстояла Церковь. Серо-грязно-черная масса . А ведь есть добрая традиция надевать на Пасху красный платок, на Троицу – зеленый, на Богородичные праздники – голубой, в Великий Пост – черный, а в остальное время – белый. Именно белый, а не белый в подковках и не белый в звездочках. 

О рюкзаках, рюкзачках и рюкзачищах 

Они полезны в паломничестве. Сослужат незаменимую службу матери с двумя малютками. В остальных случаях рюкзак красит женщину – туриста, а не женщину-женщину. 

НИКОГДА не надо: 

- Повязывать вокруг джинсов косынку. От этого они не превратятся в юбку. 

- Класть на голову носовые платки. Они все равно останутся носовыми. 

- Наматывать на голову «подручные предметы». Даже очень хорошо пристроенные на ней пакеты, кофты и газетки не превратятся в платок, увы. 

источник: pravmir.ru

Когда осуждаешь, молиться так: ведь это я, Господи, согрешаю, меня прости, меня помилуй. 

иеромонах Василий (Росляков)

О, как это страшно — не прощать ближним нашим прегрешений их! Разве мы знаем, что происходит в их сердцах? Может быть, они слезно каются пред Богом в той обиде, которую причинили нам, а мы, не желая ничего знать, грубо и безжалостно отказываем им в прощении. Вспомните, как прощал Господь, как прощал разбойника на кресте, как прощал мытарей и блудниц, слезами омывавших ноги Его. А мы часто бываем безжалостны, часто упорствуем, не прощая ближних своих. 

святитель Лука (Войно-Ясенецкий)

Продаются родители 

Одна из ведущих японских газет 
Внезапно дала объявленье: 
"В продаже родители. Тысяча иен". 

Народ пребывал в изумленьи. 
- Ну, времена! Что за дети пошли, - 
Молва расползалась лихая, - 
Кормили, поили родители их, 
И вот благодарность какая. 

Газету прочла молодая семья, 
Что в горе большом пребывала. 
Родителей их три недели назад 
В аварии страшной не стало. 
Они ужасались при мысли о том, 
Как горько сейчас этим людям. 
Решили - к себе бедолаг заберем. 
Детьми их приемными будем. 

Взяв адрес с собою и тысячу иен, 
Отправились за стариками 
И оказались без всяких проблем 
У виллы, увитой цветами. 
- Наверное, адрес нам дали другой. 
Какая-то вкралась ошибка. 
Но все ж позвонили у двери входной 
И дверь отворилась. С улыбкой 

Навстречу им вышел седой господин, 
Увидел на лицах смущенье: 
- Простите, мы выкупить срочно хотим 
Родителей по объявленью. 
Но, видно, в нем адрес указан другой... 
- Нет, вы не ошиблись, зайдите, - 
Старик отошел и вернулся с женой, - 
- Не стойте в дверях, проходите. 

Давая своё объявление, мы 
По правде сказать, не мечтали, 
Что кто-то захочет на плечи взвалить 
Чужих стариков и печали. 
С женою мы прожили долгую жизнь 
В богатстве и чувствах спокойных. 
Но мы одиноки и надо спешить 
Наследников выбрать достойных. 

Желание ваше вам делает честь, 
А нам вы доставили радость, 
Что люди на свете хорошие есть - 
Вы - старости нашей награда. 

Зинаида Полякова

Пусть душа в надежде замирает❤
В ожидании милости небес.
Пусть Господь всех вас оберегает.
Пусть Он вас не оставляет в доброте своей!
Христос Воскрес!!!

А ЗНАЕТЕ ЛИ ВЫ, ЧТО... 
означают слова "Тебе, Господи"? 

В конце любой ектении диакон или священник призывает народ в молитвенном прошении полностью предаться Господу, говоря: "Сами себя и друг друга и весь живот наш Христу Богу предадим",
 а молящийся народ отвечает: "Тебе, Господи!" Слова эти очень важные. Их можно применить в любом случае жизни людской. 

Когда имеешь здоровье и успех в работе, возвысь сердце свое и скажи: "Благодаря Тебе, Господи!" 

Когда люди тебя уважают и хвалят, скажи про себя: "Я этого не заслуживаю, похвалы принадлежат не мне, а Тебе, Господи!" 

Когда детей отправляешь в школу, или на работу, или в армию, благослови их с порога дома своего и скажи: "Предаю их Твоим заботам - Тебе, Господи!" 

Когда нападет на тебя зависть людская или измена друга, не падай духом и не держи зла в сердце своем, но скажи: "Предаю все это на праведный суд Тебе, Господи!" 

Когда пойдешь за гробом, провожая в последний путь самого дорогого человека, шагай храбро, будто несешь подарок лучшему Другу, и скажи: "Эту любимую душу приношу в дар Тебе, Господи!" 

Когда над тобой соберутся мутные тучи бесовских искушений, муки и болезни, не отчаивайся, но скажи: "За помощью и милостью обращаюсь к Тебе, Господи!" 

Когда ангел смерти встанет около твоей постели, не бойся его, ибо он друг твой, но простись с этим светом и скажи: "Душу свою покаянную предаю в руки Тебе, Господи!" Святитель Николай Сербский (Велимирович)

Верьте в Промысл Божий! Целуйте свой крестик утром и вечером, не носите его как на
вешалке — Христос оставил на Кресте свет и любовь. От крестика исходят лучи благодатного света и любви. Вдыхайте эти лучи, они

невидимо проходят в душу, под действием этих
благодатных лучей человек становится благочестивым. Целуя крест, помолитесь за
близких грешников: пьяниц, блудников и других, кого знаете. Через ваши молитвы они исправятся и будут хорошими, ибо сердце сердцу весть подает. Господь всех нас
любит. Он за всех пострадал ради любви, и мы должны всех любить ради Него, даже
врагов своих. Целуя крестик, читайте
молитву:"Пролей, Господи, каплю Святейшей Крови Твоей в мое сердце, иссохшее от
страстей, и грехов, и нечистот душевных и телесных. Аминь. Имиже веси судьбами спаси
меня, и сродников, и знаемых моих (имена)".
Схиигумен Савва (Остапенко)
 

Что есть чистота сердца?
- Сердце милующее, сердце любящее...

Святой Исаак Сирин

О НОВОМ ВИДЕ ИКОНОБОЧЕСТВА... «В Рязани грибы с глазами, а у православных яйца с образами» 

В давние времена иконоборцы в Византии запрещали изготовление священных изображений и размещение их не только в храмах и публичных местах, но даже в частных домах. Православные были вынуждены тайно поклоняться иконам, пряча их от «агентов спецслужб» императоров-иконоборцев под угрозой ареста, ссылки, лишения имущества и даже жизни. 

«Пасха красная»? Теперь все изменилось с точностью до наоборот. Современные иконоборцы стремятся довести употребление священных изображений до абсурда, размещая их обильно на всевозможных бытовых предметах, тем самым профанируя сакральное и низводя дорогие для верующего сердца иконные лики Христа, Богородицы, ангелов и святых до заурядной картинки на этикетке, салфетке, сумке, посуде, одежде; до рисунка на ювелирных украшениях и женской бижутерии… 

Репродукции икон и фресок заполонили обложки книг и журналов, первые полосы газет, «украшают» календари, закладки, обложки аудио- и видеодисков... Проще, наверное, перечислить, где их пока еще нет. Но страшно: а вдруг ретивые иконоборцы сочтут это за подсказку и разместят икону в очередном непотребном месте. Благо современные технологии легко позволяют это сделать. 

Великий пост подходит к концу. Приближается Пасха. Православные верующие готовятся по традиции встретить ее куличами, творожными пасхами и крашеными яйцами. Кто-то из хозяек по старинке начинает собирать луковую шелуху, другие покупают пищевые красители или ищут старинные рецепты, по которым к Пасхе приготовливаются «крашенки», «драпанки», «крапанки», «писанки»… Однако мы живем в третьем тысячелетии. На дворе век высоких технологий. Услужливая рыночная экономика предлагает своим потенциальным потребителям не только красители самых неимоверных (и несъедобных) тонов, но и десятки видов наклеек на пасхальные яйца. 

А ведь есть еще формы, подставки, корзинки, рушники… Загляните в интернет, запустите поиск и уверяю вас, вы поразитесь полученному результату. Вот скажем один «пасхальный» интернет-магазин предлагает нам «в большом ассортименте разнообразную продукцию к Светлому празднику Пасха». Например, «Наклейки пасхальные "С ликами святых”» (на белой глянцевой бумаге с клейкой подложкой 116 цветных наклеек для декоративного украшения пасхальных яиц),— бодро сообщает нам сайт. Термопленка, термоэтикетка на 7 пасхальных яиц «Иконы Божией Матери. 

Думаете это предел фантазий? Нет, полет воображения коммерсантов не знает границ. Ассортимент наклеек широчайший — от невинных гжели, хохломы, жестово, до «православных» серий «Ангелы», «Иконы Божией Матери», «Библейская», «Православные святые», «Христианские иконы», «Монастыри» и и т.д. 

Казалось бы, зачем такое обилие «святости» и «православия» в наклейках. Ведь мы же не иконостас собираем, а всего лишь хотим яйца святить! Ответ находим тут же, на сайте магазина, на странице с рекламой серии наклеек под названием «Святая Русь»: «Пасхальные дни мы снова и снова обращаем взор к истокам православия. Здесь наше духовное начало, источник веры и вдохновения. Термопленка, термоэтикетка легка в применении, что не составит Вам большого труда украсить пасхальные яйца в канун Светлого праздника Пасхи» (орфография и синтаксис оригинала). 

Так и хочется продолжить: «В Одессе есть много таких вещей, которых не имеют других городов». И по-одесситски же добавить: «Вы хощите песен? Их у меня есть». Не угодно ли вам пасхальное яичко с наклейкой из серии «Библейская» с обнаженной Евой, искушающей в «раю сладости» еще невинного Адама? Сюжет выбран библейский, не придерешься! Может кому-то покажется, что не пасхальный, но это только на первый, не искушенный богословием и библейской герменевтикой, взгляд. 

Если же вдуматься, то очень даже в тему. Ведь, если бы Адам и Ева не согрешили в раю, не пришлось бы Сыну Божию умереть на Кресте в уничижении, чтобы потом воскреснуть во славе. Поэтому по логике сих «просветителей», таким нехитрым и выгодным для себя способом возрождающих духовные основы России, получается, что Ева с запретным плодом в руках — виновница нашей пасхальной радости. 

Остается только поблагодарить производителя, что он не предложил нам наклейку со змеем-искусителем (всё-таки грехопадение началось с него) и крепко молиться в надежде, что под действием этой чудной картинки, скрывающей в листве врага рода человеческого, куриное яйцо таки не изменится в змеиное. 

Правда, на упаковке с наклейками вы не найдете указания на способ их утилизации. Вряд ли найдутся желающие поставить натуральные куриные яйца с иконными ликами в красный угол и молиться на них. Тогда что же? Святые образа вместе со скорлупой пойдут в мусорное ведро? Есть компромиссный вариант — сжечь в чистом месте, а пепел закопать, как положено по церковным правилам поступать с освященными предметами. 

Что такое искушения и какова их цель?

Что такое искушения и какова их цель?

Старец Иосиф Ватопедский

Искушения есть результат наше­го предательства, поскольку отказа­лись мы быть там, куда нас поместил Бог. Искушениями они называются потому, что искушают, но одновре­менно и учат нас опыту.

Все неблагоприятные обстоятель­ства, трудности, препятствия и соблаз­ны, что случаются в нашей жизни, на­зываются искушениями, потому что беспокоят нас и стесняют нашу свобо­ду, нарушают наш душевный мир. Ес­ли мы будем бдительны, то можем по­лучать от них пользу.

Искушения бывают двух видов: естественные и неестественные. Есте­ственные это те, что происходят от ес­тественного изменения той обстанов­ки, в которой мы живем, и случаются либо по воле Творца, промыслительно, либо по воле власть имущих. Не­естественные - те, что возникают, когда неразумное начало проникает в наши мысли и поступки.

Причина всему этому - наше соб­ственное богоотступничество, повлекшее за собой переворот сразу в трех сферах: бунт против Творца, против нас самих и против природы. Этим имевшим многочисленные последст­вия переворотом была ниспровергнута заложенная Творцом в природу гармо­ния, появилась порча, страдания и, наконец, смерть.

По человеколюбивому Своему до­мостроительству Бог-Благодетель снова не оставил нас, но дал нам взамен по­каяние, как возможность к исцелению. Если мы признаем нашу вину и терпе­ливо переносим происходящее с нами как справедливое взыскание со сторо­ны Бога-Промыслителя, то обращаем это себе в пользу. «Терпя потерпех Гос­пода, и внят ми, и услыша молитву мою» (Пс. 39:1) и «претерпевший же до конца спасется» (Мф. 10:22).

Если мы осознаем таинство этого «обмена», то будем подражать Госпо­ду нашему, Который Своим примером доказал, что терпением случающиеся с нами в жизни многочисленные скорби можно обратить в полезное средство для спасения. «Многими скорбями надлежит нам войти в Цар­ство Божие» (Деян. 14:22), «многи скорби праведным» (Пс. 33:20), «узок и тесен путь, ведущий в жизнь» (Мф. 7:14). И совсем уж яс­но: «И кто не берет креста своего и следует за Мною, тот не достоин Меня» (Мф. 10:38).

Из вышеприведенных мест Свя­щенного Писания узнаем, что иску­шения - необходимое составляющее жизни и есть средство для обновления человека и его спасения.

 

Источник: старец Иосиф Ватопедский. Афонские беседы. Ответы афонского старца на вопросы паломников. - Спб., 2004.

 

Каковы свойства и силы человеческой души?

Каковы свойства  и силы человеческой души?

Старец Иосиф Ватопедский

Важнейшим из свойств души, со­гласно Писанию, является подобие че­ловека с Существом Бога. Человечес­кая природа, созданная по образу и подобию, в высшей степени превос­ходит природу всех других существ, которых сотворил Бог.

Ни на одном из этапов всего про­цесса творения Бог не выказал такой удовлетворенности, как только при создании человека, которое удиви­тельным образом произошло не в фор­ме повеления, как это было с другими тварями, когда «Он повелел и яви­лось» (Пс. 32:9). И место обитания человека возникло не по повелению, но «насадил Господь Бог рай на восто­ке» (Быт. 2:8).

Характернейший признак души, которую Бог вдохнул в человека, есть подобие ее своему Творцу, а это озна­чает, что душа является вместилищем Божественных свойств.

Именно это открыл нам в своем воплощении Бог Слово, называя нас друзьями и братьями, наследниками Отца Своего и Его Собственными со­наследниками.

Что же еще есть выше и значи­тельнее того факта, что человек явля­ется причастником Божественного родства по ипостаси?

Согласно апостолу Петру, Бог да­ровал нам такие блага, в которые «же­лают проникнуть ангелы» (1 Пет. 1:12).

По учению богоносных наших от­цов, сил души насчитывается четыре: воля, рассудок, мужество и справед­ливость.

Они рождаются в так называе­мом трехчастии души, а именно: в разумной части, в раздражительной и вожделевательной.

Воля занята тем, что приводит в движение раздражительную часть, рассудок, или разум, побуждает к правильному суждению и трезвению разумную часть. Справедливость направляет вожделевательную часть души к добродетели и Богу.

И, наконец, мужество упорядо­чивает пять чувств в их разумных движениях.

 

 

Источник: старец Иосиф Ватопедский. Афонские беседы. Ответы афонского старца на вопросы паломников. - Спб., 2004.

Слово о простоте

Слово о простоте

На Карулях — в самой безводной пустыне Святой Го­ры — был один подвижник, который для утешения и для защиты от змей и мышей имел котенка.

Однажды одна хищная птица, пролетая в небе над его пустыней, наметила себе жертву и, устремившись вниз, схва­тила своими когтями котенка.

Подвижник, огорчившись и не зная, что делать, вошел в храм и, подойдя к иконе святого покровителя аскетирия, погасил лампаду, требуя таким образом его внимания. Он рассказал святому о скорбном событии, поскольку считал его своим другом и покровителем. «Почему, святче мой, ты не защитил его?» — говорил он, сетуя.

В то же мгновение подвижник услышал за дверью мяу­канье котенка, освобожденного от пернатого хищника!

***

Нечто подобное мне рассказывал один старец об одном монахе-келлиоте. Этот монах, отлучаясь в Карею по какому- то делу, оставил дверь келлии открытой в надежде на покрови­тельство святителя Николая, которому она была посвящена.

Вернувшись, он увидел, что его келлию опустошили гра­бители. Тогда монах вошел в храм и с дерзновенным, то есть дружественным и в то же время обличающим, видом сказал святому Николаю: «Почему ты, святче, не защитил свою келлию от грабителей? С сегодняшнего дня, пока ты не по­кажешь учинивших это, я не буду зажигать тебе лампаду!».

Гак он и поступил. И действительно, через несколько дней, во свидетельство веры и простоты старца-монаха, а также жи­вого присутствия святителя Николая, грабители были обнару­жены. Более того, они сами пришли и со смирением и сокруше­нием возвратили старцу все украденные из келлии вещи.

***

В Великой Лавре жил один очень простой монах по име­ни Ермолай. На него возложили послушание пасти стадо коз­лов. [1] Он ходил в разодранной одежде, с четками в руках. Человек был бесхитростный, без тени лукавства, непосред­ственная душа, в которой обитала Божественная благодать.

Говорят, что однажды он видел Пресвятую Богородицу, идущую по Лавре, но не узнал Ее и только спросил:

— Чего тебе надобно, женщина, в Лавре?

Один рабочий поступал с ним очень дурно, ругал его, выгонял на улицу зимой, и тот терпеливо переносил все с не­досягаемым незлобием и кротостью.

О Ермолае мне много рассказывал подвижник старец Дамаскин из скита Святого Василия.

***

Мне рассказывал один очень простой, как малый ребенок, старец:

— Старые монахи были очень простыми людьми. Бесхит­ростные, нелукавые, незлобивые, настоящие овечки Божии.

***

Старец сказал:

— Молитва не утомляет, она снимает усталость. Например, что ощущает ребенок, когда находится в материн­ских объятиях? Мы не можем этого понять. Тогда только почувствуешь присутствие Бога, когда будешь ощущать себя малым ребенком. Если кто-нибудь услышит со стороны, как молятся такие люди, то скажет, что они как малые дети. А если кто увидит совершаемые ими при этом движения, то скажет, что они спятили. Потому что они — как маленький ребенок, который бежит, хватает отца за полу и просит: «Не знаю как, но ты должен сделать то и то». Однако люди, о которых я вам говорю, становятся в некоторой степени непригодными для физической работы. Каким образом? Они не могут трудиться, тело их расслабляется, конечности пере- I стают сгибаться. Когда любовь Божия изольется на челове­ка в большом количестве, она обездвиживает его.

***

Старец сказал:

— Естественная простота из природного качества очень быстро делается святостью. Однажды один простой, но свя­той человек, испытывая нужду и желая позаботиться об од­ном недужном бедняке, пошел на берег моря, где стоял храм Вознесения. Простерши руки, он сказал: «Святая Аналипси, [2] дай мне какую-нибудь рыбку для больного».

И — о чудо! — в руке у Него оказалась рыба, которую он и приготовил больному, благодаря Бога и... святую Аналипси!

Впрочем, человек простой и святой, но не имеющий рас­суждения, может и прельщенного принять за святого. Святой же разумный и опытный имеет рассуждение и отличает свя­тость от прелести. Ум — это харизма и дар Божий, как и теле­сная сила. Поэтому мы должны употреблять его так, как желает этого Бог, то есть к нашему спасению и освящению.

***

Карульский подвижник отец Филарет был приведен в Фессалоники на суд по делу кражи одним туристом ка­кой-то древней книги. У монаха не было денег, чтобы за­платить несправедливо наложенный на него штраф.

— Отец, или плати, или тюрьма,— сказали ему судьи.

— Я выбираю тюрьму. У меня нет денег. С другой сто­роны, это будет для меня напоминанием о вечной тюрьме,— ответил он.

В конце концов кто-то из верующих заплатил штраф и откупил его от тюрьмы.

Вернувшись на Святую Гору, старец говорил отцам:

— Я был избавлен от земной тюрьмы, но избавлюсь ли от тюрьмы вечной?

И когда его спрашивали: «Как ты провел время в Фессалониках, старче Филарете, каким тебе показался мир?» (а он не выходил в мир более 50 лет), старец отвечал:

— Что мне сказать вам, отцы? Все люди торопятся, то­ропятся спасать свои души. Только я один ленив и нерадив...

***

Однажды очень бесхитростный и простой в обращении старец Артемий Григориат оказался в порту Пирея [3] по делам своего монастыря. К нему подошла одна публичная женщина и пригласила к себе домой. Тот, будучи весьма простодушным, согласился.

— Слава Богу,— говорил он,— в таком столпотворении нашелся человек, оказавший мне гостеприимство.

Женщина привела его в какую-то комнату, накормила и оставила одного. Старец начал молиться по четкам. Через некоторое время женщина постучала в дверь. Но отец Артемий привык вместе со стуком слышать и «Молитвами...» [4], как говорят отцы на Святой Горе.

— Скажи «Молитвами...»,— кричал он ей, когда она сильно и настойчиво стучала в дверь,— иначе не открою.

«Если не говорит "Молитвами...", значит, точно, бесовский дух»,— заключил старец и продолжил свою мо­литву.

***

В течение двух лет я жил в исторической келлии Пре­подобного Нила Мироточивого. В этом уединеннейшем обиталище жил приснопамятный старец Мефодий, брат папа-Фотия из Симонопетра. Старец Мефодий внешне казался столь суровым и резким, что, как он сам мне го­ворил, прежние монахи дали ему прозвище «головорез». Он не был юродивым в прямом смысле этого слова, но все его поведение и внутренняя позиция, как и у боль­шинства монахов, несли в себе элементы юродства. Ме­фодий был непосредственным, прямым, осуждающим самого себя, смиренным до полного самоуничижения, не­притворным...

Он говорил:

— С детства я был суров и необуздан, однако своих старцев упокоил. Сумасшедший, взбалмошный, как меня называли, но не дал келлии погибнуть. За отцом и мате­рью не ходил, а за своими старцами Нилом, Мефодием, Харитоном и Антонием ходил и их упокоил. Неужто не спасет и меня Пресвятая Богородица? Кто любит Пресвя­тую Богородицу, остается здесь.

Старец Мефодий был совершенно неграмотным. Каж­дый раз на вечерне, когда читали канон Богородице, он хо­тел возглашать «Пресвятая Богородице, спаси нас». Он про­износил эти слова во весь голос, с такой непосредственнос­тью и умилением, что потрясалось все его существо.

Часто он говорил:

— За самую малость можно попасть в геенну. И за самую малость можно спастись. Можно спастись в лодке с одним веслом.

Он был рыбаком с давних пор. Вместе со своим старцем в качестве «рукоделия» они имели рыбацкое ремесло и продава­ли свой улов. Все море и вся суша знали геро-Мефодия, его знал весь Афон, потому что он был еще и заядлым охотником.

Свирепый на вид, отец Мефодий был снисходителен по произволению своей души. Он не был юродивым, но был как гранит, как скалы, нависающие над его каливой, в своем упорстве, одиночестве. Но душа его была доброй, гостериимной, простой, как у ребенка, который иногда упрямится, а иногда тебе улыбается. Она была подобна пуху.

Однажды он сказал мне:

— Пойду, расчищу тропу от веток. Ведь люди ходят, что­бы они не мокли. Кто-нибудь да скажет: «Спаси его, Госпо­ди». Да даже если — говорю себе — и не скажет, ты полу­чишь, благословенный, свою награду.

Этот простой монах творил все время такую молитву:

— В сей день, Господи, забери и сего нищенку (то есть его самого). Определи его к Своим рабам. Да и не хотим мы быть ни с владыками, ни со священниками, но сидеть бы на самом краешке...

***

Я знал двух монахов, на лицах которых самым живым обра­зом были запечатлены простота и незлобие. Блаженные, непос­редственные души, не знающие лести и коварства. Овцы Хрис­товы, носящие в себе Его кротость и Его смирение. По общему мнению, эти два подвижника, старец А. из скита Святой Анны и

старец П. из Нового Скита, уже пребывают в раю.

***

В столице Святой Горы, Карее, жил в последние годы один очень простой мирянин, геро-Яннис, прозванный древним, потому что он носил на ногах царухи [5] и в правой руке всегда держал посох. Однажды он пришел в братство Иоасафеев и сказал отцу В.:

— Сделай мне одну... аконку. Хочу, чтоб Богородица была в облаках в белой одежде. (Так, он говорил, ему яви­лась Пресвятая Богородица.)

— Сделаем, папа-Яннис, но она тебе выйдет дорого, эта... аконка.

-— Ты просишь много, а я дам тебе мало,— ответил он.

В другой раз папа-Яннис увидел волка, рыщущего около келлии отца Агафангела. Сотворив крестное знамение, он ска­зал:

— Пресвятая Богородица, спаси меня, и я принесу Тебе банку масла.

И действительно, утром он пошел в магазин, купил масло

и отнес его в келлию «Достойно есть».

* * *

В одной из келлий монастыря Ксиропотам жил другой простой сердцем и нищий духом мирянин по имени геро-Антоний Цукас. Один брат монах, оказавшись в тех краях, встре­тил его и спросил:

— Как поживаешь, дедушка?

— Как поживаю? Да вот, жду Пасху...

— Так Пасха ведь прошла! Уже Пятидесятница...

— Когда прошла? Пятидесятница? Но я же пощусь! Я еще не разговлялся! — воскликнул дед с недоумением и уди­вительной простотой.

Большую часть времени он проводил у диакона Фирфириса. Когда видел кого-нибудь из паломников курящим во дворе Протата, то возмущался и говорил как бы самому себе:

— Кто курит, тот проявляет неблагодарность. Церкви не нужны сигареты. Ей нужны ладан, спички и свечи...

 

Источник: Архимандрит Иоанникий (Коцонис). Афонский отечник. Издательство Саратовской епархии. Саратов, 2011

ПРИМЕЧАНИЯ

[1] Нa Афон запрещается завозить животных женского пола.— Пер.

 

[2] Слово «вознесение» (Αναληψη) по-гречески женского рода. Этот простой подвижник полагал, что храм освящен во имя какой-то святой жены.

 

[3] Портовый район Афин. – Пер.

 

[4] «Молитвами святых отец наших, Господи Иисусе Христе, Боже наш, помилуй нас»,— так принято говорить у монахов, прежде чем войти в чью-то келью. Входят только тогда, когда изнутри отвечают: «Аминь».

 

 

 

[5] Грубая крестьянская обувь, род лаптей

Наставления архимандрита Кирилла, записанные по памяти

wxX3QrG6JGo.jpg
Архимандрит Кирилл (Павлов)

 

  • Кроме Святого Духа искать больше нечего, кроме Христа другого пути нет, кроме Пресвятой Троицы спасаться больше негде.
     
  • Для мирской жизни нужно приобретать мирские знания, для духовной жизни нужно стяжать духовное разумение. 
     
  • Земные знания приобретаются волей и усидчивостью, а духовное разумение стяжается упорством и самоотречением. 
     
  • Мирские знания укрепляют эгоизм, а духовное разумение приводит к спасению от одержимости эгоизмом. 
     
  • До тех пор, пока все, что мы ни делаем, увеличивает наш эгоизм, мы увеличиваем наши скорби. 
     
  • Когда все наши действия и поступки направлены к уменьшению эгоизма и обретению благодати, мы увеличиваем нашу свободу от скорбей. 
     
  • Вся жизнь становится духовной практикой, когда ни одна минута не тратится впустую. 
     
  • Пока мы считаем себя ограниченными нашим телом, мы связаны по рукам и ногам разочарованием и смертью. 
     
  • Когда мы обретаем себя во Святом Духе, мы становимся тем, чем должны быть, – бессмертным духом человеческим, не имеющим ни границ, ни разочарований. 
     
  • Есть Церковь внешняя, и есть Церковь внутренняя. Внешняя Церковь – это те, чьи умы обращены к постижению и усвоению церковных установлений и чинопоследований. 
     
  • Внутренняя церковь – это те, чьи сердца стремятся к постижению Истины во Христе Иисусе, это Царство Божественной Любви и святости во Святом Духе. 
     
  • Если мы привязаны к этой жизни – мы не христиане. 
     
  • Все свои поступки соразмеряй с высотой своей цели: чем выше и духовнее твоя цель, тем больше помощь Божия и тем спасительнее твои действия. 
     
  • Бог каждой душе дает выбор: злые идут к своему концу, малодушные – к скорбям, а святые – к вечности. 
     
  • Что такое спасение? Когда мы не теряем благодать ни в жизни, ни в смерти. 
     
  • Монах, не гонись за чинами и почестями, стань святым – этого ждут от тебя Бог, Церковь и страна. 
     
  • Евангельскую истину можно постичь умом, но если твои поступки будут противоречить заповедям Евангелия, ты потеряешь спасение. 
     
  • Если научишься бдительно хранить малую благодать вниманием и доброй совестью, то дурные страсти не смогут преградить тебе путь к великой благодати Царства Небесного. 
     
  • Когда свой самый ничтожный грех будешь видеть как личное предательство Христа, покаяние никогда не отступит от тебя. 
     
  • Беда в том, что люди больше любят мир, в котором счастья нет, чем Бога, Который поистине есть вечное Счастье. 
     
  • Для того чтобы мир не обманул его, монах отрекается от мира, зная, что это не истинная жизнь, истинная жизнь пребывает лишь в едином Боге.
  •  
  • Чем мир обманывает душу? Тем, что прекращается внезапно, лживо обещая ей долгие наслаждения мимолетной жизнью. 
     
  • Признак души, вступившей на путь спасения, – отсутствие чревоугодия. Признак души, стяжавшей благодать, – отсутствие гневливости. Признак души, утвердившейся во Христе, – отсутствие малейших прегрешений. 
     
  • Лучше одну минуту помолиться Богу всем сердцем и всей душой, чем год молиться в лености и дремоте. 
     
  • Знание Бога без любви не приводит к спасению. Любовь – это и есть полнота богопознания.

 

 

 

Источник: Монах Симеон Афонский. Птицы небесные или странствия души в объятиях Бога.В 2-х ч. Ч.2. Старец и обретение молитвы – Святая Гора Афон: Пустынь Новая Фиваида Афонского Русского Пантелеимонового монастыря. Кишинев, 2015. – С. 762-764.


Я верю будет:
уютный домик, родные руки, воскресный полдник,
когда все вместе, без "если", "занят",
всем сердцем любят, когда не ранят..

Я буду!
Буду, накинув фартук, на кухне тесной готовить завтрак.
Оладьи, кофе, цветочки в вазе. И этот мир наш не смогут сглазить.

Когда же в двери украдкой подлой стучаться будет беда у дома,
её я встречу.
И знай, не струшу!
Я не позволю, забраться в душу обидам мелким, ненужным ссорам.
И ты же рядом, моя опора.

Мы будем! Будем!
..Под общей крышей, зимой холодной из летней вишни
варенье лопать с горячим чаем,
и ночью поздней тебя встречая, я буду слушать про день твой трудный..
А за окошком декабрь нудный порошей будет мести без толку, и я поставлю на стол и полки немного фото - моменты счастья.
Мы станем дома особой частью.

Ты знаешь, будут и сын и дочка.
Еще не ляжет из закуточка луч первый солнца к твоей подушке, а ты услышишь уже на ушко: "Вставай, папуля!"
И звонкий хохот.
Так день начнется наш суматохой..

Мы будем вместе.
Ладонь к ладони, слегка склонившись перед иконой,
молиться будем в субботний вечер, и в благодарность зажжем мы свечи
за наш покой, за детей, за веру..
потом бродить будем мы по скверу,
накупим сладостей дочке, сыну.. и все вернемся к теплу камина..

..Трезвон наполнит уютный домик.
К нам едут дети, воскресный полдник.
А с ними внуки, и дом вновь тесен, но все же вместе без всяких "если".
Негромко скрипнет вдали калитка, и замирая, от чувств избытка -
мы на пороге..

Так много судеб. Но сердцем верю, так будет.. будет!

Народ сам признает духовенство законным своим учителем. При первой возможности откладывать ежегодно каких-нибудь пять рублей, простолюдин отдает сына своего на обучение священнику или диакону; при меньших средствах он обращается к дьячку; и только в крайней нужде решается обратиться к какому-нибудь отставному солдату, или своему брату-крестьянину — грамотею. Не только в селах, но даже в городах, в самой даже Москве, в домах священнослужителей найдете целые маленькие школы грамотности; крестьяне, мещане, купцы охотно отдают туда детей и охотно при этом платят деньги, несмотря на то, что тут же рядом стоит казенное училище, где учатся совершенно даром и где выучивают даже способом более легким и скорым, чем какой известен простодушному церковнослужителю. Факт был бы невероятен, если бы не был вполне достоверен. Он доказывает, что в народе существует особенное воззрение на грамотность. Грамота для народа есть дело в некоторой степени священное: она есть дверь, отверзаемая к уразумению Божественного писания. 

Никита Петрович Гиляров-Платонов (1824 — 1887)

Если у вас есть дети или другие родные, которые забыли Бога, которые погибают в неверии и вам жалко их, вам горько, и скорбит сердце ваше, то вы обращайтесь к Богу, взывая к Нему: 
- Взыщи, Господи, погибающего раба Твоего!
Или рабу Твою (назовите имя). 

И если вы будете упорны в своей постоянной молитве о душах погибающих, то Господь ради ваших молитв возьмет эти души под свое покровительство, на особое испытание. Нужно бы умереть давно иному человеку по делам его непотребным, но Господь продляет жизнь его и дает время на покаяние, направляет путь его к истине за молитвы наших скорбных сердец. 

Только молитесь всегда, и Господь непременно поможет вам, и души, за которые вы возносите молитвы, никогда не погибнут, ибо Сам Господь будет действовать на них и спасет их. 

Схиигумен Савва Остапенко

Живи! Пока тебе живётся! Устал? Возьми и отдышись! Упал? Держись за руку друга! А если друга нет… Молись! Попросят? Ты отдай, не думай. Не оценили? Не сердись. Закрыли дверь? Не возвращайся… Хотят учить тебя? Учись! Спешат предать? Не поддавайся! А предали? Прощеньем мсти! Открыли душу? Открывайся… Но всё до капли не дари! Когда-нибудь тебе придётся, Вернуться к этим всем словам. Живи! Пока тебе живётся! А Бог всё видит здесь и там…

В моих планах сегодня Весна, 
Несмотря на февраль за окном... 
Пробуждаясь от зимнего сна, 
Я оставлю дела на потом... 
В моих планах – улыбчивый взгляд, 
Невзирая на хмурость погоды... 
Улыбаюсь я всем невпопад, 
Компенсируя строгость природы..!

В моих планах сегодня Весна, 
Несмотря на февраль за окном... 
Пробуждаясь от зимнего сна, 
Я оставлю дела на потом... 
В моих планах – улыбчивый взгляд, 
Невзирая на хмурость погоды... 
Улыбаюсь я всем невпопад, 
Компенсируя строгость природы..!

Уж сколько их упало в эту бездну,
Разверзтую вдали!
Настанет день, когда и я исчезну
С поверхности земли.

Застынет все, что пело и боролось,
Сияло и рвалось.
И зелень глаз моих, и нежный голос,
И золото волос.

И будет жизнь с ее насущным хлебом,
С забывчивостью дня.
И будет все - как будто бы под небом
И не было меня!

Изменчивой, как дети, в каждой мине,
И так недолго злой,
Любившей час, когда дрова в камине
Становятся золой.

 27 ЯНВАРЯ 1944 ГОДА КОНЕЦ БЛОКАДЕ


И в ночи январской, беззвездной, 
Сам дивясь небывалой судьбе, 
Возвращенный из смертной бездны, 
Ленинград салютует себе. 

Анна Ахматова

 

Блажени Чистии Сердцем

 

Рассказы

 

 

Простое объявление в газете... Те, кто не знал этого ребенка, — прочли, остановились на мгновение, подумали: «Бедный мальчик, совсем еще маленький... всего девять лет». Те, кто хотя бы случайно встречались с семьей о. Бориса Старка и знали Сережика, с искренним участием подумали: «Как? — это сын того молодого священника, этот веселый, здоровый мальчик с блестящими глазками? Как жаль! И что это была за болезнь?»

Для тех, кто имел счастье ближе знать этого здорового мальчика с блестящими глазками, подарившего им целый мир лучших, высших переживаний, слова объявления заставили мучительно сжиматься их сердца от страшной жалости и скорби, но в то же время приоткрыли перед ними завесу, которая отделяет от нас небесный, потусторонний мир, куда ушел необыкновенный ребенок...

Я имела счастье знать его близко, любить его, имела счастье испытать на себе его детскую доверчивую привязанность и такую недетскую, глубоко чуткую ласку.

Помню нашу первую встречу в июле 1939 года. Летний солнечный день в Эленкуре. В большой столовой русской колонии спешно накрывают столы, гремит посуда, стучат ножи, вилки. В большие открытые окна льется солнечный свет; вдали, в голубой дымке — эленкурский горизонт. Я только что приехала и стою среди столовой, разговаривая с отцом Борисом. Вдруг в крайнем окне, в которое врываются крики детей, играющих в волейбол, появляется веселая темная головка с необыкновенно сияющими, брызжущими шалостью глазами, цепляются за подоконник загорелые ручки.

— Сережик! Слезай сейчас! — кричит о. Борис. — Сколько раз тебе запрещали в окно лазить!

Сияющая рожица быстро исчезает.

Как мы подружились, сблизились — не помню. Только очень скоро он стал у нас как свой. Отпрашивался гулять со мной и моими племянниками, убегал из колонии и появлялся у нас во все часы дня, с раннего утра, когда еще я не была готова и комната не убрана. Тук-тук-тук в дверь. «Кто там?» В щелке появляется свежеумытое детское лицо, такое ласковое... чуть-чуть заискивающая улыбка — и нельзя не впустить, хотя и пол подметать нужно и торопиться в колонию... А Сережик в одну минуту уже во всех трех комнатах побывал, все осмотрел, и под кровать залез: что-то там интересное увидал, и на чердак сбегал, и железку какую-нибудь сломанную разыскал и просит позволения взять ее — и ни в чем нельзя отказать, и рассердиться на беспорядок нельзя, когда видишь эти лучистые глаза, эту, такую подкупающую, детскую доверчивость.

Гулять с нами он очень любил. Его влекло к нам то, что мы своей семьей гуляем, не как колония; привлекала большая свобода, привлекал маленький велосипед, на котором он по очереди с моим племянником катался и, к моему великому ужасу, летел сломя голову, без тормозов, с ракрасневшимися щеками, горящими глазами, с невероятным увлечением и задором. Привлекало его и то, что он чувствовал в нас что-то свое, родное — церковное. Знал, что мой отец священник. Знал, чувствовал, что я так же думаю, верю, того же направления, как и его родители.

Скоро он стал садиться ко мне на колени. Вдруг порывисто влезет, обовьет руками шею, прижмется всем своим крепеньким тельцем — и как поцелует! «Ты хорошая!» — у меня сердце таяло.

Случилось так, что мое место за обедом оказалось на конце стола, против о. Бориса, его жены и Сережика, который всегда сидел между родителями. Я спросила, почему Сережа не сидит за детским столом. И тут узнала... что он уже несколько лет не ест мяса, и тут, в колонии, родители взяли его за стол взрослых во избежание осложнений. Он ел картофель, овощи, фрукты, макароны и, видимо, страдал, если в картофель попадал мясной соус.

Мать его рассказала мне историю его отказа от мясной пиши. Ему было не больше трех лет, когда на Рождество, на елке, ему подарили много шоколадных зверушек и печенья в виде зайчиков, барашков и т. д.

Сережик любил сладости и шоколад, как все дети, но зверьков есть не стал: он бережно выбирал их из другого печенья, складывал в коробку и прикрывал ватой. Через некоторое время он как-то был с матерью на базаре и, проходя мимо мясной, спросил: «Что такое мясо?» Пришлось ему объяснить. Вернувшись домой к завтраку, он наотрез отказался от мясного блюда. Никакие уговоры и просьбы не подействовали. С этих пор он никогда мяса не ел. Но это было не отвращение к мясу, а принципиальное решение. До этого Сережик очень любил ветчину и телятину. Как-то он спросил: «А что, ветчина — тоже мясо?» — «Да». — «Как жаль, я ее так любил». И больше никогда не пробовал.

Рыбу он ел. «Почему же ты ешь рыбу, а мяса не ешь? Рыба тоже живая», — говорили ему. Сережик отвечал: «Рыба не дышит воздухом».

Родители боялись, что он ослабеет без мяса, пытались его обманывать. Долгое время уверяли, что сосиски делают из рыбы или же из какого-то «морского конька», который живет в воде и не дышит воздухом. Сперва он верил, но потом, когда узнал, что сосиски тоже мясо, горько плакал и упрекал родителей: «Зачем вы меня обманывали?»

Как-то Сережик после обедни в церкви на улице Дарю был в гостях у о. Никона (Греве). Отец Никон дал ему большой банан. Сережик сидел, поглядывал на банан, но не ел его и не трогал. Его несколько раз угощали. Наконец мать спросила его: «Что же ты не ешь банан?» Он ответил: «Вы меня опять обманываете: ОНА была гусеницей, и у нее оторвали лапки...»

Нет, это не было отвращение к мясу, это была любовь ко всему живому, ко всему, что «дышит воздухом» и имеет право на жизнь. Но, вместе с тем, Сережик уже тогда знал, что монахи никогда не едят мяса, и, главным образом, это было у него монашеское решение. Твердый, сознательный отказ от мяса. Не вегетарианский, а монашеский взгляд: рыбу есть можно, ведь Спаситель ел рыбу.

Встреча с о. Никоном сыграла большую роль в жизни Сережика. Это был первый монах, с которым он сблизился и который стал его духовным отцом. Как маленький мальчик понимал монашеский путь, как он объяснял себе монашество? Один Господь это знает. Но решение стать монахом явилось у него естественным, и никогда ни о чем другом он не мечтал, не менял своего решения, как это часто делают дети. Он говорил своим родным: «Я вас очень люблю, а все-таки от вас уйду».

И это свое решение он держал в глубине своего сердца, не говорил о нем, — так же, как не говорил, почему он не ест мяса. Как-то ужасно стеснялся, если его об этом спрашивали или вообще обращали на это внимание.

Назвали его в честь великого подвижника и наставника русского монашества, но ему как-то ближе всех святых был преподобный Серафим. Сережик был еще совсем маленьким, когда мать рассказала ему житие преподобного. С тех пор он постоянно говорил:

— Я хочу быть, как преподобный Серафим. Ведь преподобный Серафим ел одну травку, почему же я не могу? Я хочу быть, как он!

Все это не мешало Сережику быть веселым, живым, жизнерадостным мальчиком, шалуном — и каким шалуном! Достаточно было посмотреть на эту круглую веселую рожицу, увидеть его исцарапанные, грязные коленки, ручки, которые так и лезли в карманы, что строго запрещалось. А в карманах-то чего-чего не бывало! Всякие сокровища в виде камешков, железок, пробок, веревочек — самые мальчишеские карманы. И при этом глаза, такие глаза — сияющие, веселые, искрящиеся. В них — и свет, какой-то внутренний, и жизнь, и шалость детская. Но шалости его были просто шалости. Никогда ничего плохого в них не было.

Семи лет Сережик поступил в русскую гимназию. Все там его знали как веселого шалуна, которого и из-за стола не раз выгоняли за озорство, — но все его любили. Бывшие гимназистки с ужасом вспоминают, как он шалил но дороге в автобусе, как перекидывался ранцем с другими мальчиками. Кондукторы автобусов все знали и любили его, да и нельзя было его не любить.

И вот в душе этого веселого, жизнерадостного ребенка глубоко и ясно запечатлелся закон Христов, закон Любви и Правды. В жизни для него все было ясно. Да — да. Нет — нет. А что сверх этого, то от лукавого (Мф. 5,37).

До принятия священства о. Борис с семьей жили в одном из пригородов Парижа, в большом квартирном доме. Сережик часто видел на улице нищих, ожидающих подаяния, с надеждой озирающихся на окна домов и квартир. Видел, как иногда из этих окон нищим кидали монетки. Этого он не мог выносить! Зачем кидают деньги, зачем заставлять нищих нагибаться? Сколько раз он сбегал по лестницам, чтобы подать нищему или же подобрать и подать ему то, что кинули другие. Он спрашивал свою мать: «Можно позвать к нам нищих обедать? Почему ты зовешь к нам обедать людей, которые сыты и хорошо одеты, а не зовешь нищих, которым вправду надо дать есть?» Как трудно ответить на такой вопрос!

Сережик вообще любил нищих. На Пасху в церкви на улице Дарю он просил позволения христосоваться со всеми нищими на паперти и ужасно огорчался, что ему этого не разрешали, огорчался серьезно и не понимал, — почему? Фальшь жизни, неправда наших условностей глубоко оскорбляли его.

Почему в подворье, после прощальной вечерни так хорошо все просят друг у друга прощения, а если потом мы встречаем знакомых и даже родных, то у них не просим прощения? Почему дома, на подворье, у о. Никона перед обедом читают молитву, а у знакомых просто садятся за стол? Почему мы не можем у них прочесть молитву? Ему казалось, что когда прочтут молитву, когда батюшка благословит еду, и еда-то становится вкуснее.

После того как отец Борис сделался священником, Сережика огорчало, что не все подходят под благословение папы, а некоторые здороваются с ним за руку, как с простым человеком, а папа — СВЯЩЕННИК.

Однажды, еще до священства о. Бориса, когда Сережику было всего пять лет, Старки после ночной службы на Пасху в церкви на улице Дарю собирались ехать разговляться к родным. С собой в церкви у них было десять крашеных яиц. Сережик почти все яйца раздал нищим, одно подарил владыке митрополиту. Приехали к родным. Пасхальный стол, цветы, нарядные платья, веселые лица... Сережику этого было недостаточно. Он все ждал молитвы, ждал «Христос воскресе». Без этого ему казалось невозможным сесть за стол. Но никто, видимо, не собирался петь молитву. Тогда маленький пятилетний мальчик подошел к своему месту за столом, положил кулачки на стол и запел:

— Христос воскресе из мертвых!

Шумное веселье взрослых затихло, кругом смолкли. Он допел до конца; как ни в чем не бывало, веселый, радостный сел за стол и начал разговляться. Для него свет Христов светил всегда, освещал и наполнял все уголки его домашней детской жизни.

Вера его была проста и сильна. Он все удивлялся, что когда болеют, то зовут докторов:

— Зачем это? Надо просто помолиться или позвать на помощь какого-нибудь святого — и все пройдет!

Так он говорил, и известен случай, когда он по просьбе своей матери помолился о себе и о своей больной сестрице. Это произошло накануне праздника Входа Господня в Иерусалим. У обоих детей была высокая температура и болело горло. Сережик помолился, как обещал, и на следующее утро оба оказались совершенно здоровыми и были у обедни.

С церковной жизнью Сережик сроднился рано, прислуживал в церкви на улице Дарю, всегда одинаково с любовью и радостью собирался в церковь. Прислуживал вместе с папой. Ему было семь лет, когда о. Борис в день св. Александра Невского был посвящен во диаконы. Как Сережик переживал это! Во время Литургии он стоял на правом клиросе, откуда все хорошо видно. В алтаре находился владыка Владимир Ниццкий, который обратил внимание на это сияющее детское лицо и спросил:

— Кто этот мальчик с таким ангельским лицом?

Весь этот день Сережик не отходил от отца, ему хотелось сидеть прямо около него. Это был уже не просто папа — «Папик», а папа — духовное лицо, священное, церковное.

Когда о. Борис сделался священником, Сережик всегда прислуживал ему в церкви. Как трогательно и умилительно было видеть их вместе! Высокая фигура о. Бориса — и рядом маленькая фигурка в стихарике, черная головка, поднимающийся кверху нежный детский профиль, внимательные, серьезные черные глаза. В церкви в этих глазах не было и тени обычной шалости. Когда я узнала Сережика, то всегда поражалась той перемене, которая происходила в нем во время богослужения. В его прислуживании в алтаре не было никогда шалости, которую так часто, к сожалению, видишь у мальчиков, раздувающих кадило, играющих с церковными свечами. Нет, прислуживал Сережик всегда с благоговением, с таким особенным, до конца серьезным выражением лица. Это была не внешняя дисциплина, а внутреннее чувство, настоящая молитва. Он чувствовал Бога, ходил пред лицом Божиим. В церкви все для него было свято, все преисполнено дивной стройности и красоты. И он в своем стихарике, около папы, составлял тоже частицу этой стройной гармонии, участвовал в богослужении, со всем усердием детским служил Богу. — МЫ с папой служим, — говорил он. И это нисколько не мешало ему после службы, выйдя из церкви, начать шалить, бегать, всюду находить что-нибудь интересное, со всеми, с кем только можно, поздороваться, поговорить, набрать в карманы все возможные и невозможные находки.

В церкви он никогда не скучал. Еще совсем крошкой он выстаивал длинные великопостные службы. Выстаивал, не присаживаясь, не шелохнувшись. Мать его рассказывала мне, как один раз, когда ему было 5 лет, она была с ним в церкви на улице Дарю у Стояния Марии Египетской. Несколько раз во время длинной службы она наклонялась к Сережику с предложением сесть. Он отказывался. В конце концов он сказал матери:

— Я совсем не устал. Я всегда в церкви читаю молитву Иисусову, и я не замечаю службы!

Он читал молитву Иисусову! «Господи Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй мя грешного...» То, чего многие с трудом, с терпением, со слезами ищут и добиваются годами, — это сокровище молитвы, дыхание молитвы, — было у маленького пятилетнего мальчика...

Откуда он научился молитве Иисусовой? Ни отец, ни мать никогда его этому не учили. В доме у них долго болела и скончалась бабушка Сережика, любимая «Букочка». Сережик слышал разговоры о. Бориса с бабушкой о молитве Иисусовой, видел, что папа сам по четкам молится, все это запоминал, воспринимал, складывал в своем сердце. Ему очень хотелось самому иметь четки, и как-то в подворье, где он был любимцем всех студентов и иеромонахов, он сказал о своем желании о. Сергию Мусину-Пушкину. У того как раз были маленькие четочки, в 20 бусин, сделанные из остатков больших четок. Эти четочки Сережик получил в подарок и, сияющий, прибежал показать родителям. Мать не хотела, чтобы он молился по четкам, боялась чего-то показного в этом. Вернувшись домой, она взяла у Сережика его четки и повесила на гвоздик к образам. Сережику не позволялось выходить с ними из комнаты. Но иногда он, когда молился, брал их. Иногда его заставали среди дня перед образами со своими четочками: стоит, молится, потом обратно вешает их на гвоздь.

Часто в метро, в автобусе мать видела, что он шепчет молитву. Глаза серьезные, губы по-детски шевелятся; четок нет, так он пальчиками перебирает. Или вытащит из кармана пачку билетов метро, которые он собирал, и по ним отсчитывает молитву Иисусову.

Он вообще молился удивительно горячо и сознательно. Когда умерла его бабушка (ему было тогда 6 лет), в первый раз после ее смерти он стал на молитву — и с трудом мог перевести бабушку из числа живых в число умерших. Он помолился за живых — пропустил бабушку. Но когда начал заупокойную молитву, остановился и вот просто не мог помолиться о бабушке, как об умершей. Уткнется в подушку, поплачет, потом снова станет на молитву, опять дойдет до этого места — и опять остановится.

В заупокойной молитве Сережик просто и реально сознавал души умерших людей. Как-то раз он попал в церковь на улице Дарю во время похорон и слышал, как там поминали «рабу Божию Екатерину». Он внес ее имя в свою молитву и никогда не забывал поминать. Некоторое время спустя родители спросили его:

— Отчего ты молиться за нее? Ведь ты ее не знал?

— Как не знал? — ответил Сережик. — Ведь мы с ней на улице Дарю встретились.

С тех пор и отец его внес в свое поминание «рабу Божию Екатерину».

Когда Сережик сделался отроком, то есть начал говеть, с ним случалось иногда, что после причастия он совсем менялся. Он, такой веселый, живой, становился молчаливым, ни с кем не разговаривал, отказывался пить кофе, завтракать. Отойдет к окну, серьезно куда-то смотрит, тихий такой, и молчит. Его звали к столу, спрашивали, что с ним. Один раз даже мать спросила о. Никона, духовного отца Сережика, что это значит.

— Оставьте его, не трогайте, — сказал о. Никон.

Сережик очень любил рисовать. Нельзя сказать, чтобы он хорошо рисовал. Все, что он изображал, было очень примитивно даже для его возраста. Но интересно то, ЧТО он рисовал, ЧТО привлекало и занимало его. Я рассматривала уцелевшие его рисунки, все эти изрисованные и иногда измаранные бумажки. Всюду церкви, крестики, могилки, священники и часто — картины из Священной истории. Видно, как он все замечал, все представлял себе живо, реально. Ему запрещалось изображать Спасителя — уж очень некрасиво он рисовал человеческие лица, и все-таки есть рисунок Распятия. Сохранилась большая картина Входа Господня в Иерусалим со всеми подробностями еврейской толпы. Дети с пальмовыми ветвями, деревья, человек, влезающий на пальму за веткой... Люди идут по дороге, и много радости чувствуется во всех примитивных фигурках. А на самом краю картинки, справа, показываются голова и ноги ослика и видно только большое сияние Сидящего на нем. Тут Сережа не посмел изобразить фигуру Христа. Больше всего мне понравилось изображение Успения Божией Матери. Видно, с каким живым воображением рисовалась эта картина. Апостолы собрались вокруг Тела Божией Матери, видны остатки облачков, на которых они прилетели; тут же неверующий кощунник, схватившийся за одр Богородицы, руки его отсечены, пристали к одру, кровь течет. А над всем Спаситель в небесах принимает в объятия душу Божией Матери.

Рядом с этими духовными сюжетами — самые простые, детские: собачки, зверушки разные. Как он любил зверушек! У него был целый заветный мешочек любимых игрушек-зверушек: мишки, зайчики, собачки, лошадки. Он ужасно любил их, иногда расставлял на столе все свое полчище и любовался на них. Самый любимый был Яшка — большая плюшевая обезьяна, до невозможности истрепанная и затертая. С Яшкой Сережик никогда не разлучался, любил его нежно, спал с ним, и расстался только во время предсмертной болезни...

Последнее лето жизни Сережика, лето 1939 года, о. Борис с семьей проводил в детской колонии в Эленкуре, в чудной по красоте местности. Там-то я и познакомилась с ними, близко узнала Сережика, сблизилась и подружилась с его родителями. Как я уже говорила, мы много времени проводили вместе. Сережик стал меня звать «тетей» и говорить мне «ты», приняв меня доверчиво и просто в свое родство.

Никогда не забуду тех двух-трех дней, которые он провел всецело на моем попечении. Это была первая его разлука с родителями.

Смутное, тревожное было время. В воздухе нависала война, тяжелая, грозная атмосфера чувствовалась кругом. Дела вызвали о. Бориса в Париж. Жена не хотела покидать его в такое неспокойное время, да, кроме того, ей надо было показаться доктору. Поручив мне детей, о. Борис с женой уехали в Париж. Мы провожали их на автокаре. Дети махали до тех пор, пока знакомые лица в окне автокара не скрылись за поворотом. Верочка поцеловала меня, объявила, что сегодня ночью будет спать на маминой кровати, и побежала в колонию к своим подругам. Сережик сказал, что в колонию не пойдет, хочет быть все время со мной и хочет сейчас же писать письмо маме, только на маминой бумаге и в мамином конверте. Мы пришли ко мне. Я села с книгой, а Сережик устроился к столу и принялся за письмо. Из-за книжки я поглядывала на него. Косые лучи солнца лились в открытое окно. Наклоненная темная головка, воротник матросской курточки; губы и язык усиленно помогают писать, глаза сверкают, щечки постепенно разгораются от труда и переживаний. С орфографией дело не очень-то ладилось. Ошибки он принес проверять ко мне на колени. Помню наизусть его письмо: «Милая Кисанька! Как ты доехала? Как Папик доехал? Когда я вас проводил, я снаружи смеялся, а внутри плакал. Пишу у тети Тони, только там у нее я нахожу утешение в своем горе...»

Тут же решено было писать письма каждый день На следующий день он прибежал ко мне, сел за стол, написал: «Дорогой Мамик!» Но дальше пороху не хватило — погода была так хороша, так хотелось бежать в лес. Так этот «Дорогой Мамик!» и остался у меня в блокноте.

Через два дня родители вернулись.

Объявление войны застало нас в Эленкуре. Люди семейные, люди, имевшие на своем попечении детей, с тревогой спрашивали себя, где лучше устроить детей, куда их перевозить, где учить зимой. Принимались и отклонялись решения несколько раз в день.

Скоро судьба разлучила меня с семьей Старков надолго. Они переехали в детскую колонию Вильмуассон. Сперва жили в бараке в лесу, к зиме переехали в большой теплый дом колонии. Дети поступили во французскую школу. До этого, как я уже говорила, Сережик учился в русской гимназии, но говорил по-французски совсем хорошо. Учился он в этом году отлично. Несколько раз получал медаль, когда я уже после смерти своего отца на один день приехала к Старкам. И приласкал, и помолился со мной у заупокойной обедни, которую о. Борис отслужил для меня. В последний раз видела я тогда Сережика, прислуживавшего отцу в белом стихарике, с кадилом в руках.

Заболел он в день Крещения. Утром прислуживал за обедней, и кто-то еще сказал матери: «Какое у него сегодня особенное выражение лица было за службой!»

Днем у него поднялась температура — 37,5; он жаловался на ухо, железки за ушами распухли. Казалось, пустяки, но температура быстро стала подниматься, обнаружилось воспаление легких. Две недели он болел дома. Все это время температура была то очень высока, то немного спускалась. Доктора путались в симптомах. Один находил менингит, другой — воспаление в легких от какой-то бациллы. Подозревали стрептококки, подозревали коли бактерии, делали бесконечные анализы, которые ничего не давали и всех сбивали с толку. На 15-й день болезни доктора сказали, что положение угрожающее и посоветовали перевезти Сережу в госпиталь.

Все жители дома в Вильмуассоне любили Сережика, все волновались из-за его непонятной болезни. Когда пронеслась весть, что его перевозят в госпиталь, в коридоре, у дверей его комнаты столпились многие, желавшие помочь, посочувствовать или просто взглянуть на милого мальчика.

Он лежал в своей кроватке, знал, что его перевозят, и как-то совсем спокойно принял это известие. До этого дня он волновался своей болезнью, так что от него скрывали его ВЫСОКУЮ температуру, говорили, когда он спрашивал, — 38 вместо 40. Но с этой минуты он как будто понял, что положение его очень серьезно, и совершенно этому покорился. Вдруг он начал громко молиться, петь всенощную. Было около шести часов вечера.

— Господи, воззвах к Тебе, услыши мя, УСЛЫШИ мя, Господи! — и опять: — Господи, воззвах к Тебе, услыши мя!

В ручках он сжимал крестик. Было что-то до того трогательное в этой молитве, что все, слышавшие ее в коридоре, в дверях, плакали. При отъезде Сережик старался каждому сказать какое-нибудь ласковое слово, оказать внимание. Просил, чтобы не забывали кормить собачку Жучка.

В госпитале его положили в отдельной комнате. В тот же вечер, подчиняясь правилам госпиталя, родителям пришлось вернуться домой, оставить его одного. Сережик подчинился этому просто и покорно. Понял, что так надо. С ним ночевала милая, добрая сестра, католическая монахиня, которая, как и все, полюбила его, и, когда он просил, давала ему держать свое Распятие.

Так потянулись дни в госпитале. Утром родители приходили, проводили день, вечером прощались, расставались па долгую, тревожную ночь. Продолжала упорно держаться высокая температура, все около 40. Один раз под вечер Сережику стало совсем плохо, сердце слабело. Сестра вдруг сказала родителям, что лучше им остаться на ночь при нем. что она не ручается за эту ночь. Распорядилась, чтобы в палату внесли диванчик для родителей. Когда Сережик увидал этот диванчик, он понял, что папе и маме позволили остаться с ним на ночь и, повернувшись к сестре с полными слез глазами, сказал ей: «Спасибо! Я не забуду НИКОГДА то, что вы для меня сделали!» К утру сердце опять выправилось. На следующую ночь родителям пришлось опять уйти. Сестра сказала: «Этой ночью ничего не случится». И Сережик спокойно их отпустил, как будто и он знал, что сегодня он от них еще не уйдет.

Мать его все боялась, что он будет бредить по-русски, просить что-нибудь, и что сестра его не поймет. Поэтому мать внушала ему без них говорить по-французски. Так он и делал. Сестра рассказывала потом, что в долгие, томительные часы бессонницы Сережик молился вслух. То молился по-русски своими словами и вежливо объяснял ей: «Я просто по-русски молюсь, вы поэтому не понимаете». Иногда молился по-французски, и она слышала, как он молится за всех солдатиков, которые в траншеях, за всех несчастных, за всех, кому холодно, кто сейчас на дорогах, за раненых. Потом, уже в конце болезни, один раз он вдруг сам себя пожалел и заплакал: «Я сам теперь в раненого солдатика обратился».

В госпитале сестра ухаживала за ним от души, действительно боролась с болезнью, но как он страдал, бедненький, от этого лечения! От него не осталось ничего, одни кости, весь он был сожжен горчичниками, истыкан уколами. Сестра говорила, что не припомнит, чтобы кому-нибудь делали столько уколов. От болезни Сережик совсем не страдал, но от лечения — очень, и когда сестра появлялась со шприцем или горчичником, он, чтобы не кричать, судорожно сжимал в ручках Распятие, молился напряженно, так, что покрывался потом, и только так не кричал. За всю болезнь, которая продолжалась 32 дня, температура редко спускалась ниже 40, доходила до 41,8. Чего только не делали врачи, чтобы спустить температуру. Все обычные способы не давали результатов. Так, например, после холодного обертывания температура не спускалась, а поднималась еще выше. Сестра разводила руками.

Видели Сережика девять докторов. Одного светилу, детского специалиста (профессора Вейль-Аллэ, заведующего Парижским госпиталем больных детей) выписывали из Парижа. Все предположения докторов не оправдывались, все их расчеты опрокидывались... Все, что было в человеческих силах и возможностях, было сделано, чтобы спасти его. Но, видно, Господь судил иначе.

Последние 15 дней Сережик причащался каждый день. Он был в сознании до самого конца, иногда путался, иногда бредил, но, в общем, все время все осознавал. Причащался каждый день с таким особым благоговением, так ждал Причастия, так готовился к нему! Очень его мучило сначала, что он не может припомнить свои грехи — жар мешает. О. Борис стал причащать его, как больного, без исповеди, и это его успокоило: «Теперь папа причащает меня без исповеди, значит, больше нет у меня грехов». Как-то он сказал: «Мне так будет хорошо у Бога! — и сразу добавил матери: — Только ты не плачь».

Раз он видел во сне преподобного Серафима. Проснувшись, рассказал, что преподобный Серафим подошел к его кровати и снял с него горчичники, которые так его мучили. Действительно, в этот же день доктора отменили горчичники совсем. Это было самое мучительное в его лечении. Как-то раз, страдая от боли, Сережик сказал своей матери, что вот мученики, когда страдали, им это легче было, потому что они страдали за Христа. И мать поняла его мысль: они, мученики, за Христа страдали, а он, Сережик, за самого себя, то есть для своего здоровья страдает. Мать сказала ему. что и он может свои страдания как-то отдать в жертву Богу, терпеть для Христа. Сережик сразу же уловил эту мысль и успокоился, приготовился терпеть. Маленький девятилетний мальчик! Но вот явился преподобный Серафим и избавил его от лишних страданий.

В другой раз не во сне, а наяву, преподобный Серафим его поддержал. Сережик говорил: «Я знаю, что преподобный Серафим здесь! Я его не вижу, но я чувствую, что он здесь».

Удивительно, что, как будто сговорившись, друзья и близкие, переживавшие всем сердцем болезнь Сережика, привозили ему и присылали образки и разные святыни именно от преподобного Серафима. Прислали ему большой образ со вделанным камешком преподобного, другой образок — написанный на том камне, на котором молился преподобный Серафим. Этот камень Сережик и в ручках держал, и под подушкой, и целовал его, прижимаясь к нему. Привезли ему святой воды, вывезенной из России, из колодца Саровского. Прислали большой образ со множеством частиц мощей. Все эти святыни окружали его.

Молились за него, смело можно сказать, десятки людей. В скольких церквах его поминали, молились горячо, усердно, становясь на колена, со слезами. Скольких людей захватила и прямо-таки перевернула эта болезнь, эта невероятная борьба жизни и смерти в маленьком детском существе, и эта сильная борьба и победа духа ребенка над земными страданиями. Я не преувеличу, когда скажу, что не только близкие, но чужие люди, не знавшие Сережика, переживали остро все стадии его болезни, справлялись о его здоровье, старались получить последние известия. Мы все, пережившие эти дни, никогда не забудем того времени, того молитвенною порыва, в котором мы соединились, молясь за Сережика.

А как он сам молился! С каким напряжением держал в ручках крестик, прятал его и, поднимая одеяло и глядя на крест, молился. В такие минуты он говорил родителям: «Не смотрите на меня!» А у них не хватало духу спросить его, о чем он молится, о чем думает.

Иногда он бредил и в бреду говорил удивительные вещи, как будто ему дано было видеть и понимать то, чего здоровым людям не увидеть и не понять. Перед его кроватью дома висел большой портрет покойной бабушки. Раз он так радостно ей улыбнулся, как будто вдруг увидел ее: «Букочка милая, мы к тебе приехали!..»

В другой раз поздно вечером он все беспокоился об одном из мальчиков колонии, звал его но имени. Это было, когда он лежал еще у себя дома, в Вильмуассоне. Дортуар мальчиков находился в том же коридоре, через две комнаты. Все двери были закрыты, дети давно спали. Сережика успокаивали, но он не переставал волноваться: «Надо посмотреть, что делает Баранов! Посмотрите на Баранова!» Наконец, чтобы успокоить больного, кто-то пошел в дортуар. И что же? Действительно, все дети спали, а Баранов, оказывается, упал с кровати и продолжал спать на холодном полу между стеной и шкафом.

Накануне перевоза Сережика в госпиталь часов в 6 вечера он вдруг стал говорить матери: «Как мне хорошо! Какой сегодня свет, какое солнышко! Почему ты закрыла ставни, когда так светло?» Думая, что он бредит, мать стала говорить ему, что сейчас уже вечер, на улице совсем темно, но так как Сережик настаивал, она, наконец, открыла занавески и ставни окна, показала ему зимнюю ночную темноту. Сережик как-то недоумевающе посмотрел на черное окно: «Ах, это не то! Неужели ты не видишь, какой свет кругом?!» В это время приехал отец Лев и вошел в комнату. Сережик и к нему обратился:

«Отец Лев, вы видите, какой свет здесь? Мне так хорошо». — «Да, да, милый, свет! И слава Богу, что тебе хорошо». Эти слова его как-то успокоили.

А вот еще поразительный случай: в вечер, когда его перевезли в госпиталь, мать, вернувшись домой, сидела одна в своей комнате, как вдруг со стены сорвалась и упала фотография Сережика. Она оглянулась. Вдруг с другой стены упала вторая, упала третья... За несколько минут, без всякой видимой причины, упало 5-6 фотографий Сережика, — и именно Сережика, остальные оставались висеть на своих местах. Может быть, это была случайность, но, конечно, в такую минуту матери это было неприятно. Утром родители вернулись в госпиталь рано. Никто не видал Сережика со вчерашнего вечера, кроме госпитальной сестры, никто не мог рассказать об этом случае, но когда он увидел мать, то улыбнулся ей и вдруг говорит: «А карточек-то сколько попадало!»

В другой раз он вдруг, как бы всматриваясь куда-то, сказал: «Вот катафалк едет черный!» — «Но он мимо едет, Сережик?» — спросил отец Борис, затаив дыхание. «Да, мимо». На следующий день узнали, что в этот самый час умерла знакомая девочка в Париже.

В конце болезни он все просил крест. Ему подавали то один, то другой крест. «Нет, нет, не тот! Я знаю, что для меня есть еще один свободный большой крест!» Понимали родители, о каком кресте он говорил.

Наряду с этими, такими особенными словами, прорывался иногда самый детский бред: «Я еще таблицу умножения не выучил!» Потом, не в бреду, вполне сознательно как-то сказал: «Мне жаль только одного: я хотел школу кончить».

Сознавал ли он. что умирает? Конечно, сознавал! Он уходил из мира, любя мир, прощаясь с миром, но уходил как-то величественно, просто, с детской доверчивостью и верою в Бога, с молитвой и крестом, как подвижник.

А мир он любил. Больше всего на свете любил своих Папу и Маму, любил стольких близких — родных и друзей, собачку Жучка, котенка, любил свои игрушки. В больнице, когда он был совсем уже без надежды на выздоровление, ему захотелось поиграть игрушечным поездом, который ему подарила тетя. О. Борис на больничном столике пускал ему заводной поезд, а он глазками следил и радовался. В другой раз ему вдруг ужасно захотелось иметь свисток. Конечно, сразу же достали свисток, который очень ему понравился. Сережик спросил, можно ли ему свистеть вместо того, чтобы звать сестру. Добрая сестра очень обрадовалась такому проявлению жизни: «Ну, конечно, мой маленький, свисти, сколько тебе захочется!» Только, кажется, один раз он и свистнул. Больше от слабости не мог.

Сережик очень любил песенки. Все заставлял о. Бориса петь ему «Баю-баюшки-баю», «В няньки я тебе взяла ветер, солнце и орла...» Но больше он любил святые слова. Когда ему бывало особенно плохо, он просил псалмы: «Читай псалмы, читай псалмы!» И под чтение псалмов он успокаивался. Или акафист преподобному Серафиму о. Борис читал ему. Прочитает весь, начинает сначала, а Сережик слушает и утихает. Очень он метался последние дни.

Отец Никон, приезжавший к Сережику в больницу, сказал ему раз, чтобы утешить и подбодрить его:

— Вот, поправляйся, вырастешь большим, тогда владыка митрополит благословит тебя монашеским крестом и даст тебе имя Серафим!

Сережик как-то необычайно серьезно отнесся к этим словам и стал тут же просить, нельзя ли не дожидаться, чтобы он вырос, а теперь же, не откладывая, дать ему монашеский крест и новое имя любимого святого, преподобного Серафима. Так серьезно он просил, что о. Никону пришлось передать его просьбу митрополиту. Владыка особенно любил Сережика, беспокоился о нем и, конечно, был очень взволнован этой необычайной просьбой девятилетнего мальчика. Прислал ему маленький деревянный крестик с Елеонской горы и сам впоследствии говорил с любовью и со слезами:

— Я так чувствовал, что это будет Сережикин Елеон, вознесение его...

Трудно описать, какое впечатление произвел на Сережу этот крестик. Как будто это действительно был его монашеский постриг. Крестик он взял, сжал в кулачке и больше с ним не расставался. Матери сказал:

— Только не говори об этом никому чужим.

Это была его дорогая, святая тайна. Всем близким он протягивал свой крестик, давал целовать его и ручку свою, как будто он благословлял всех, и так значительно благословлял. Разве прежний, здоровый Сережик позволил бы кому-нибудь поцеловать свою руку?

Когда я приезжала к нему за четыре дня до его кончины, он также протянул мне крестик и сказал таким изменившимся, хриплым голоском: «Он мне дал имя...»

Больше не мог говорить, но я уже знала, в чем дело, и поняла.

А между тем ему становилось все хуже и хуже. Не было возможности победить воспаление легких, очаг вспыхивал все в новых и новых местах, температура не спадала.

Пришел момент, когда доктора госпиталя сказали родителям, что больше сделать ничего нельзя. Доктор-француз сказал отцу Борису:

— Если бы этот ребенок был, как другие, можно было бы еще надеяться, но вы сами видите, что это Ангел... А задерживать на земле Ангелов не в наших силах!

Родители решили перевезти его домой, чтобы он умер дома. В тот же день его и перевезли (16 февраля).

Когда Сережика увозили из больницы, он скрестил ручки на груди: в одной ручке держал свой крестик, в другой — образок преподобного Серафима; а свисток любимый попросил положить под подушку: для него уже не хватало ручки.

Привезли его домой, положили в собственную, привычную кроватку — так лучше было ему, окруженному всеми любящими лицами, в своих стенах, увешанных знакомыми иконами и фотографиями.

Он прожил еще трое суток. Отец Борис продолжал причащать его ежедневно. В первый же день переезда его домой приехали о. Никои, о. Лев. Решили втроем с о. Борисом пособоровать его. Сережик так любил всякую церковную службу, молитву, а тут, когда его начали соборовать, он вдруг как-то недоумевающе на всех посмотрел, даже метался немного. Когда о. Никон наклонился к нему, он вполне сознательно сказал:

— Зачем это? Я каждый день причащаюсь — ведь это гораздо больше...

Всех смутили эти слова. Мне кажется, что усиленная молитва об исцелении казалась ему бессмысленной, он знал, что умирает. Сознание он сохранил до самого конца. Не только сознание, но и свою особенную приветливость, ласковость, внимание к людям. Его последние ласковые слова, его уже прерывающийся голосок никогда не забудешь.

Накануне кончины доктор, надеясь найти внутренний гнойный очаг, настоял на радиографии, и Сережика повезли на автомобиле за несколько улиц. Он ехал еще довольно бодро и с беспокойством спрашивал о. Бориса:

— Папа, тебе не дорого это будет стоить?

Но после радиографии Сережик очень устал, пульс стал слабеть и временами совсем исчезал. Доктору казалось, что он нашел глубокий внутренний нарыв в легком. Он хотел сделать выкачивание гноя, но на следующий день Сережик был настолько слаб, что решено было сделать ему перед выкачиванием переливание крови. Дала ему свою кровь одна милая русская дама. Сережик повернул к ней голову после переливания и сказал:

— Спасибо! Вам не больно?

Сердце все слабело, дыхание становилось труднее. Через час его не стало.

...И вот он лежит на столе в своем белом стихарике с крестиком и четками в руках.

Когда шили этот стихарик на Пасхе этого года, Сережик вдруг спросил:

— А вы меня в нем похороните?

Он был такой здоровый, веселый мальчик, никто тогда не обратил внимания на эти слова. Но слова запомнились и вспоминались теперь.

Он лежал весь беленький (в первый день еще не навезли цветов), и в этой простоте и строгости было что-то чистомонашеское.

Стихарик, виднеющаяся из-под него вышитая русская рубашечка, крестик, четки. На столике, в ногах его — собранные святыни, привезенные ему, аналой с Псалтирью и приготовленным кадилом, лампадка, свечи. Восковые ручки и его дивное личико, незмного выражения покоя, мира и света...

Скончался Сережик в понедельник, 19 февраля. Похоронили его в четверг, 22-го. Три полных дня и три ночи он был еще с нами.

Те, кто пережил чудо этих трех дней, наполненных невыразимым таинственным присутствием, никогда их не забудут.

Несколько раз служились панихиды, и многие, многие собирались вокруг Сережика помолиться. Редко о. Борис служил один, чаще ему приходилось сослужить другим священникам, которые приезжали поклониться маленькому подвижнику. Все его знали, все любили, для всех его кончина была потрясением и искренним горем. На первой панихиде как-то невольно о. Александр Калашников помянул его «блаженный отрок Сергий». И так и осталось за ним это звание. Воистину «блаженный отрок»! Не «блаженный младенец»; пора младенчества ушла от него, от этого зрелого плода Господней нивы, но блаженство осталось.

В промежутках между панихидами, днем и ночью друзья и близкие читали Псалтирь. Я оставалась с родителями Сережика до самых похорон. Сколько раз, когда меня сменяли в чтении Псалтири, я с сожалением отдавала книгу. Не хотелось покидать эту комнату, не хотелось уходить из этой светлой, молитвенной атмосферы, окружавшей его. Ночью, когда в промежутках между чтением я ложилась отдыхать в соседней комнате, я невольно думала: «Вот ложусь отдыхать, спать, а рядом — эта красота». Не хотелось упускать редких драгоценных минут. И в тишине ночной особенно хорошо было около Сережика, особенно чувствовалось присутствие невидимое, таинственное, светлое...

К некоторым панихидам приводили детей колонии. Один раз пришел к службе директор французской школы и привел одноклассников Сережика. Очень трогательно было видеть этого беленького отрока в стихарике, который лежал с таким чудным, светлым личиком, окруженного живыми детьми, особенно самыми маленькими. Он так хорошо лежал, так покойно, радостно отдыхал, что детям не могло быть страшно. Малыши неудержимо плакали, так наивно, просто, усердно крестились, вытирали кулачками слезы. Трудно было, глядя на них, удержаться от слез.

Хоронили Сережика на четвертый день после его кончины, 22 февраля. Во гроб положили накануне, 21-го вечером. На лице его не то что не видно было следов разрушения, которых можно было опасаться после такой страшной болезни с внутренним гнойным процессом, наоборот, — исчезли с лица всякие следы страдания, болезни. Личико менялось,' светлело, яснело. Он был прекрасен.

Сережика похоронили на русском кладбище в Сент-Женевьев де Буа. Из Вильмуассона довезли гроб на автомобиле. Собралось семь священников (архимандрит Никон, о. Александр Калашников, о. Лев Липеровский, о. .Александр Чекан, о. Димитрий Клепинин, о. Борис Старк и о. Георгий Сериков). От машины до церкви несли гроб одни священники под медленный перезвон колоколов кладбищенской церкви. Впереди и кругом гроба множество детей несли цветы, венки, привезенные Сережику. Все больше белые цветы.

Те, кто был на похоронах Сережи Старка, никогда не забудут этой удивительной службы, этого особенного молитвенного подъема, красоты и благолепия. Толпы народа собрались к отпеванию, съехались из Парижа, несмотря на дальность расстояния, неудобство и утомительность путешествия. И вот она, могилка, окруженная русскими крестами, недалеко от милой русской церкви с синим куполом, под необъятным ясным куполом весеннего неба, в котором заливаются первые жаворонки.

А разве Сережик сам в могиле? Разве не смотрит он на всех нас своими ясными, просветленными глазками оттуда, из этого высокого голубого неба? Не радуется, что множество людей собралось вокруг его могилки, что все они и многие другие души человеческие ради него возносят теплые молитвы к Богу?

Его собственное и постоянное устремление к Богу, проявлявшееся во всей его недолгой жизни, благодатным свежим воздухом пахнуло в души всех тех, кто молился за него.

Многим, молясь за него, невольно хотелось молиться ему...

Антонина Михайловна Осоргина (монахиня Серафима)

ПОСЛЕСЛОВИЕ

К написанному Антониной Михайловной Осоргиной (ныне монахиней Серафимой)* мне хотелось бы прибавить несколько подробностей, которые от нее ускользнули. Сережик был большой уставщик — хранитель церковных порядков и традиций.

Он знал, что человека, постриженного во чтецы и как такового носящего стихарь, хоронят в нем. А над ним не была совершена хиротесия во чтецы, и поэтому он не знал, можно ли его хоронить в стихаре. Действительно, эта мысль занимала его вскользь еще раньше, но, когда он заболел и когда он уже был уверен, что умирает, эта мысль вновь забеспокоила его. Он настолько знал, что умирает, что попросил принести в больницу все, во что его надо будет облачить, и в том числе и стихарик. Когда увидел, что мама принесла все, вздохнул с облегчением. Когда после тревожной ночи, проведенной нами в больнице на диване, он увидал, что на следующую ночь диван унесли, он сказал нам:

— Идите... Это не сегодня. Видите, диван унесли!

Он распределил многие свои вещи, игрушки, книги — кому что после него подарить.

Может показаться странным, что в больнице не сделали рентген, но это было первое полугодие войны, все еще не наладилось, и, в частности, из-за отсутствия топлива зал с установкой рентгена был не топлен, и в феврале им пользоваться не могли. Наш вильмуассонский врач взял кабинет и клиентуру своего коллеги, ушедшего на фронт, и там была полная рентгеноустановка. Этот доктор появился во время пребывания Сережика в больнице, и до больницы мы к нему обратиться не могли. Другой доктор такой установки на дому не имел, и поэтому до больницы сделать просвечивание было невозможно.

Пенициллин был уже в обращении, но он появился только-только и весь был отдан фронту и войскам, а мирное население им еще не лечили.

Отец Борис Старк

 

* Монахиня Серафима (Осоргина Антонина Михайловна). Родилась 1 июня 1901 года в имении Осоргиных в Калужской губернии. Отец — прот. Михаил Осоргин (ум. 15.12.1939), настоятель домовой церкви в Кламаре под Парижем. Мать — Елизавета Трубецкая. Во Францию приехала с родителями в 1931 году. Преподавала литературу в основанной ей школе в Кламаре. Составитель учебников грамматики русского языка и истории русской литературы. В 1970 году поступила послушницей в обитель Покрова Пресвятой Богородицы в Бюсси. Приняла монашеский постриг с именем Серафимы в честь прп. Серафима Саровского. Умерла 25 декабря 1985 г. в Покровском монастыре. — Прим. ред.

По брошюре издательства Свято-Тихоновского Богословского института.

-

 "Когда мы терпим друг друга, то Бог посреди нас. Он исправляет того, кто упал, кто споткнулся — поддержит. Это золотое правило жизни. Господь сказал в Евангелии: Терпением спасайте души ваши (Лк. 21:19). Терпи Бога – что Бог попускает – терпи себя самого, и терпи ближнего, какой он есть; и тем мы спасаем себя и помогаем спастись тем, кто вокруг нас» 

Блаженнейший Митрополит Онуфрий

 Одно из самых вдохновляющих и ободряющих стихотворений в творчестве Саши Чёрного. Поделитесь им с теми, кто, кажется, уже готов сдаться и опустить руки. 

Больному 

Есть горячее солнце, наивные дети, 
Драгоценная радость мелодий и книг. 
Если нет — то ведь были, ведь были на свете 
И Бетховен, и Пушкин, и Гейне, и Григ... 

Есть незримое творчество в каждом мгновеньи - 
В умном слове, в улыбке, в сиянии глаз. 
Будь творцом! Созидай золотые мгновенья. 
В каждом дне есть раздумье и пряный экстаз... 

Бесконечно позорно в припадке печали 
Добровольно исчезнуть, как тень на стекле. 
Разве Новые Встречи уже отсияли? 
Разве только собаки живут на земле? 

Если сам я угрюм, как голландская сажа 
(Улыбнись, улыбнись на сравненье моё!), 
Этот чёрный румянец — налёт от дренажа, 
Это Муза меня подняла на копьё. 

Подожди! Я сживусь со своим новосельем - 
Как весенний скворец запою на копье! 
Оглушу твои уши цыганским весельем! 
Дай лишь срок разобраться в проклятом тряпье. 

Оставайся! Так мало здесь чутких и честных... 
Оставайся! Лишь в них оправданье земли. 
Адресов я не знаю — ищи неизвестных, 
Как и ты, неподвижно лежащих в пыли. 

Если лучшие будут бросаться в пролёты, 
Скиснет мир от бескрылых гиен и тупиц! 
Полюби безотчётную радость полёта... 
Разверни свою душу до полных границ. 

Будь женой или мужем, сестрой или братом, 
Акушеркой, художником, нянькой, врачом, 
Отдавай — и, дрожа, не тянись за возвратом. 
Все сердца открываются этим ключом. 

Есть ещё острова одиночества мысли. 
Будь умён и не бойся на них отдыхать. 
Там обрывы над тёмной водою нависли - 
Можешь думать... и камешки в воду бросать... 

А вопросы... Вопросы не знают ответа - 
Налетят, разожгут и умчатся, как корь. 
Соломон нам оставил два мудрых совета: 
Убегай от тоски и с глупцами не спорь. 

Саша Чёрный, 1910

    А не колобок ли ты часом?)

 С просторов интернета

 

Самый большой детский страх - это когда мама потерялась. 

Оставила тебя дома сидеть, сказала: "Я скоро вернусь, я в магазин", и вот уже вечер, а мамы всё нет. И фонари уже зажглись, и темнеет на улице, а мамы нет! 
И не объяснишь же ребенку, что в магазине очередь была, а ты два раза туда вставала, потому что перестройка и всё такое. А потом ещё подружку встретила, и заболталась с ней, как это у женщин бывает. А дома зарёванное чадо икает и всхлипывает: "Я думал, что тебя укралиииииииии!" 

Было такое? У меня да. Самый большой мой детский страх - это "маму украли". Поэтому, сама став мамой, я вот эти моменты исключила полностью. Я никогда не оставляла сына дома одного, уходя в магазин. Я ни разу не теряла его в больших магазинах, и вот этого страха потерять маму - у него попросту не было. Никогда. 

Сейчас сыну 18. Взрослый, самостоятельный мужик с бородой. Ну, как с бородой... Если неделю бриться не будет - вылитый Бармалей. 
Вчера вернулся домой ночью, и сразу спать пошёл. И муж тоже что-то себя плохо чувствовал, и рано спать лёг. И в час ночи меня осенило: а кто с собакой-то гулять будет? Мужики все спят. Не будить же? Оделась, взяла собаку, ушла с ней подальше от дома, и хожу такая, гуляю. 
Ну, сколько я там с ней гуляла? Ну полчаса. Возвращаюсь к подъезду - а там Дюша мечется. Нарядный как скаут: в трусах, в тапочках и в пуховике на голое тело. 

Что, говорю, совесть проснулась, да? - и улыбаюсь с сарказмом. А потом смотрю: на Дюше лица-то и нет. Лицо вот такое, будто сегодня Брежнев умер и группа Битлз развалилась. 
Ты! - кричит, - Ты!!! Ты, блин.... Ты где была?????? Тебя сорок минут уже нет!!!! Я тут бегал и орал - ты слышала? 
Неа, - говорю. - У меня наушники. 

Открыл рот, чтоб что-то ещё мне сказать, и вдруг как обнимет. В шею носом ткнулся, и руками волосатыми своими за шею обнял и стоит молча. 
Аж испугалась. Говорю: Ну, ты что? Ну, Дюш? Ну, куда я денусь-то? Я ж с собакой. 

И он так глухо: Я думал, что тебя украли... Я звоню, у тебя телефон почему-то недоступен, вокруг дома десять раз пробежал - нет тебя. И не отзываешься ещё. Мам, я тебя очень прошу: лучше меня буди, если надо. Я с тобой к двадцати годам весь седой буду. 

Тоже его обняла. Ну, как обняла... На цыпочки встала, и что-то там обняла, до чего дотянулась. В пуховик его лицом уткнулась, и стою. Собака прыгает, дождь идёт, он в луже стоит, в трусах и в тапочках... Маму потерял. 

Мой оживший детский кошмар... 
А ведь этот страх - он бессознательный. Даже если тебе 20, 30, 50 лет - ты всё равно боишься за маму. Что уйдёт из дома без телефона и потеряется. Что её украдут - а её непременно украдут, потому что она красивая! Поэтому и ругаемся на мам: Ты почему ушла куда-то, и меня не предупредила: где ты и когда вернёшься??? 

Берегите своих детей. Даже если это уже седые дети, и у них есть свои седые дети. 
Украли маму - это очень страшно. Я вчера видела. 

источник: где-то с интернета

            Притча старца Паисия Святогорца о судьбах Божиих 

Один подвижник, видя неправду, существующую в мире, молил Бога и просил открыть ему причину, по которой благочестивые и праведные люди попадают в беды и несправедливо мучаются, в то время как неправедные и грешные обогащаются и живут спокойно.
 Когда подвижник молился об откровении этой тайны, услышал голос, который говорил: - Не испытывай того, чего не достигает ум твой и сила знания твоего. Но, поскольку ты просил узнать, спустись в мир и сиди в одном месте, и внимай тому, что увидишь, и поймешь из этого опыта малую часть из судов Божиих. Услышав сие, старец спустился в мир и пришел к одному лугу, через который проходила проезжая дорога. 
Неподалеку там был источник и старое дерево, в дупле которого старец хорошо спрятался. Вскоре подъехал один богатый на лошади. Остановился у источника попить воды и отдохнуть. Когда напился, вынул из кармана кошелек с сотней дукатов и пересчитывал их. Закончив счет, хотел положить на место, но не заметил, и кошелек упал в траву. 
Вскоре пришел другой прохожий к источнику, нашел кошелек с дукатами, взял его и побежал полями. 
Прошло немного времени, и показался другой прохожий. Будучи усталым, остановился он у источника, набрал водички, вынул хлебушка из платка и стал есть. 
Когда бедняк тот ел, показался богатый всадник и с изменившимся от гнева лицом набросился на него. Бедняк, не имея понятия о дукатах, уверял с клятвой, что не видел такой вещи. Но тот, как он был в сильном, начал его хлестать и бить, пока не убил. Обыскав всю одежду бедняка, ничего не нашел и ушел огорченный. 
Старец тот все видел из дупла и удивлялся. Жалел и плакал о несправедливом убийстве, молился Господу и говорил: 
- Господи, что означает эта воля Твоя? Скажи мне, прошу Тебя, как терпит благость Твоя неправду? Один потерял дукаты, другой их нашел, а иной убит неправедно. 
В то время, как старец молился со слезами, сошел Ангел Господень и сказал ему: 
- Не печалься, старец, и не думай от досады, что это произошло якобы без воли Божией. Но из того, что случается, одно бывает по попущению, другое для наказания (воспитания), а иное по домомстроительству. Итак, слушай. 
Тот, кто потерял дукаты - сосед того, кто их нашел. Последний имел сад, стоимостью сто дукатов. Богатый, поскольку был многостяжателен, вынудил отдать ему сад за пятьдесят дукатов. Бедняк тот, не зная, что делать, просил Бога об отмщении. Поэтому Бог устроил, чтобы воздалось ему вдвойне. 
Другой бедняк, утомленный, который ничего не нашел и был убит несправедливо, однажды сам совершил убийство. Однако искренне каялся и всю остальную жизнь проводил по-христиански и богоугодно. Беспрерывно просил Бога простить его за убийство и говорил: "Боже мой, такую смерть, какую сделал я, ту же самую дай мне!" Конечно, Господь простил его уже с того момента, когда он проявил покаяние. Так, услышав его, Он позволил умереть ему насильственным способом - как тот Его просил - и взял к Себе, даже даровав ему сияющий венец за любочестие! 
Наконец, другой, многостяжатель, потерявший дукаты и совершивший убийство, наказывался за его любостяжание и сребролюбие. Попустил ему Бог впасть в грех убийства, чтобы заболела душа его и пришла к покаянию. По этой причине он сейчас оставляет мир и становится монахом. 
Итак, где, в каком случае, видишь ты, что Бог был неправеден, или жесток, или безжалостен? Поэтому в дальнейшем не испытывай судьбы Божии, ибо Тот творит их за неправду. Знай также, что и многое другое совершается в мире по воле Божьей, по причине, которую люди не знают. 

Старец Паисий Святогорец.

      

Рождество в Царской Семье


На Рождество в Царском Селе было три елки: одна внизу, в большой гостиной Государыни, другая наверху, в детской комнате. Третья елка наверху, в коридоре, для служащего персонала.

Вначале зажигались свечи на детской рождественской елке и им раздавались их рождественские подарки. Среди них были довольно-таки дорогие вещи, но, вообще, императорские дети не придавали значения ценности подаренных им предметов. Для них простая вещь ручной работы или незатейливая игрушка могла быть такой же желанной, как и дорогое украшение, которым они могли пользоваться только на торжествах.

Очень часто Алексей получал в подарок оловянных солдатиков, с которыми он играл в великую войну. Анастасия, которая была старше своего брата на три года и была довольно-таки проказливой, часто досаждала ему. Она несколькими взмахами сваливала солдатскую колонну, после чего ликовала своей победе на поле сражения. Естественно, Алексей сердился за неуместное вмешательство в игру, но сестра умела быстро успокоить его.

После того как детские рождественские подарки были розданы и пакеты открыты, зажигались свечи на рождественской елке служащего персонала. Слуги в качестве рождественского подарка получали как небольшие сувениры, так и деньги. Также и нам, фрейлинам, Государыня посылала желанные нами подарки и уже украшенные маленькие рождественские елочки.

Позднее, вечером, Государь и Государыня уединялись у своей рождественской елки. И они получали большое количество рождественских подарков, в основном от своих родственников из России и из заграницы.

Затем Государь и Государыня с детьми уезжали в Петербург. После рождественского богослужения, которое совершалось в церкви Аничкова дворца, они отправлялись к вдовствующей Государыне или в Гатчину, если она находилась там.

На следующий день зажигались свечи на рождественских елках в манеже Царского Села для Дворцового и Собственного Его Императорского Величества Конвоя. Каждый солдат получал в качестве подарка серебряную вещь, а офицерам раздавались поистине драгоценные подарки. Подарки раздавали Великие княжны.

Из воспоминаний
фрейлины Императрицы Анны Вырубовой

   Кто-то зажигает свечу, кто-то фонари, кто-то звезды, 
а кто-то зажигает глаза других людей счастьем... 
Пусть у каждого из вас рядом будет человек, 
который зажжет вас с ч а с т ь е м!

   Не суди и не обижайся на людей. 
Что бы они тебе ни сделали, не возненавидь никого. 
Каждый поступает согласно тому, как научен, какой имеет характер. 
Не многие обладают добротой и рассуждением". 

Старец Иероним Эгинский

   Конфликт – это не всегда ссора, это не какое-то очень бурное выяснение отношений, иногда это просто столкновение мнений. Любая ссора – это конфликт, но не любой конфликт – это ссора. Конфликт может бытькак деструктивным, то есть разрушающим семью, когда он приводит к семейному краху или разводу, так и конструктивным, когда люди сталкиваются в чем-то, выражая свое мнение, выясняют и находят что-то общее, приходя к консенсусу. 

«Consensus» в переводе с латинского значит «согласие». Конечно, конфликты не минуют ни одну семью. По определению не может быть такого, что два разных человека из разных семей, разного воспитания, разного образования, разного пола живут душа в душу все 25 лет или 50 лет – до серебряной или золотой свадьбы. Абсолютно ясно, что в какой-то период у них обязательно были какие-то столкновения, несогласия, разномыслие. 
Об этом говорит апостол Павел в первом послании коринфянам: «Ибо, во-первых, слышу, что, когда вы собираетесь в церковь, между вами бывают разделения, чему отчасти и верю. Ибо надлежит быть и разномыслиям между вами, дабы ОТКРЫЛИСЬ между вами искусные» (1 Кор. 11:16-19).Так что это совершенно нормальная вещь в человеческом социуме, в человеческом обществе.

о. Павел Гумеров

Требуется материальная помощь
овдовевшей матушке и 6 детям.

 Помощь Свято-Троицкому храму