ОБЫКНОВЕННЫЕ ЧУДЕСА

Иоанн Карапетян

Преподобный Серафим Саровский

Чудесное Православие

Моя встреча с Православием, самая важная встреча в жизни, произошла, когда мне было 29 лет, и я помню всё в мельчайших подробностях. Помню ту череду преображений, происшедших со мной и вокруг меня, как менялся мой взгляд на окружающую действительность, словно у человека, перенесшего удачную операцию по улучшению зрения и с удивлением обнаружившего вокруг себя прекрасный мир.

Со своей любимой супругой, со светловолосой красавицей Еленой, обладательницей неповторимо-искрящихся глаз, великого сердца и неисчерпаемой искренности, я познакомился в Москве. Мы оба приехали в столицу из разных городов, оба одинаково сильно влюбились в этот город и вот уже более 20 лет живем здесь. Но время от времени навещали ее родителей в городе Курске.

Прежде я никогда не был в этом городе, и для меня Курск ассоциировался – еще с советских времен – с одним из решающих сражений Великой Отечественной войны: знаменитым танковым противостоянием. Он произвел на меня приятное впечатление – впечатление уюта, спокойствия и размеренности. Мы весело проводили здесь свои выходные, выезжали на природу, сбрасывали с себя шум и суету мегаполиса. Моя теща, Алевтина Николаевна, всегда принимала участие в наших посиделках, за одним исключением. В воскресенье утром она обязательно посещала Литургию.

Ее рассказы о церковных службах, о батюшках, о благодатном состоянии после посещенияЛитургии я выслушивал со вниманием, мне было интересно, но где-то в глубине я понимал, что это не мое. Я обеими ногами глубоко «стоял» в атеистическом болоте своего советского образования, знал про возникновение Вселенной в результате взрыва, знал «истины» теории Дарвина, был увлеченным поклонником научной фантастики, буквально «проглатывал» большое количество книг и самонадеянно считал себя образованным человеком (университетский диплом математика «поддерживал» меня в этом). Возможно, именно математика, точнее – желание все раскладывать по полочкам и привычка всегда «включать мозги» в дальнейшем помогли мне во всем разобраться.

Во время одной прогулки по городу Алевтине Николаевне удалось уговорить меня побеседовать с «интересным человеком». Я вежливо согласился, мы подошли к какому-то строению, поднялись на второй этаж и вот уже стоим перед дверью. «Нам повезло, никого из посетителей нет, это большая редкость!» – радостно сообщила она. И мы вошли в большой кабинет, видимо какого-то начальника.

Человек, который сидел за столом, никак не соответствовал моим представлениям о руководителе. Я ожидал увидеть большого грузного мужчину, с волевым подбородком, с зачесанными назад волосами и снисходительным взглядом на окружающих, а вместо этого… Меня рассматривал добрыми, глубокими глазами человек, облаченный в рясу (тогда я еще не знал отличительных знаков и не понимал, что передо мной архиерей). Я не помню подробностей разговора, помню тихий, спокойный голос, не читающий нотаций (как я ожидал), помню ощущение уверенности, исходящие от этого удивительного человека. Это был владыка Курский и Рыльский Ювеналий.

Схимитрополит Ювеналий (Тарасов)

Разговор родил тысячу вопросов. Что такое Православие? Кто такие православные? Как? Что? Почему?

Это был первый толчок, первая соломинка, брошенная человеку в трясину. Разговор родил во мне тысячу вопросов… «Что такое Православие? Кто такие православные? Как? Что? Почему?» Я встретился с неординарным человеком, и мне сразу же стало интересно. Он мне показался человеком умным и сильным, и если такие люди считают именно такой жизненный путь правильным, такой способ проведения нескольких десятков лет, отпущенных нам Создателем, единственно возможным…

Я стал засыпать вопросами своих родных и близких. Моя логика толкала меня вперед! Вот они, они помогут мне. Я замечал у них кресты, эти люди уверенно входят в храм, крестятся! Они мне всё разъяснят! На первый вопрос: «Кто это был?» – у всех было единодушие:

– Это владыка Ювеналий.

Но я не унимался… Математика, проснувшегося во мне, не так-то легко обратно убаюкать:

– Ювеналий – это имя, звание или должность?

Простейший вопрос – это сейчас я понимаю – вызвал раскол в рядах «знающих людей». Версий было множество и все неверные. «Ладно, – подумал я, – видимо, вопрос из разряда не берущихся! Что это я пристал к людям? Спрошу что-нибудь попроще…»

– Что мне прочитать? Какая самая главная книга для православного?

– Библия, – уверенно сказал один из «ученых».

– Евангелие, – не менее уверенно заявил другой.

– Какая между ними разница? – добавил я пороха.

И тут началась настоящая битва титанов! Не было никакого единодушия! И я понял, что должен выяснять все сам. «Мне помогут книги, – решил я. – Нужно найти церковную лавку». Мы направились к Знаменскому собору. Но до лавки я так и не дошел, потому что встретил священника, который рассказал мне про многое, но особенно крепко «засела» во мне информация о Благодатном огне, ежегодно сходящем на Пасху к православному священнику.

Я принял для себя решение. Мне нужно креститься!

Уже в Москве мы решили попробовать совершить этот обряд в Николо-Угрешском монастыре, где мы часто гуляли вокруг пруда, кормили лебедей и уток. И вот мы пришли на собеседование…

Количество желающих креститься очень смутило меня. С нами на собеседовании присутствовали еще несколько пар, намеревающихся крестить своих маленьких детей. «Господи, это я, такой взрослый дядя, буду креститься с этой малышней?» – подумал я. Выслушав все наставления батюшки, мы вернулись домой. Я рассказал о своих сомнениях супруге.

– Ничего страшного, ты не обращай ни на кого внимания, и все пройдет отлично! – поддержала меня она.

Преподобный Серафим Саровский, на пути в пустыньку. Третья четверть XIX века. Поволжье. Холст, масло. Частное собрание

Мы поехали в храм со старшим сыном Алешенькой, ему тогда было 14 лет, супругу мы решили не тревожить: она была на седьмом месяце беременности. Однако все равно пришлось ее вызвать… Когда мы добрались до храма, выяснилось, что дома остался пакет со всем необходимым. Моей жене пришлось срочно выезжать к нам на такси.

Мы вошли на территорию монастыря, прошли под аркой колокольни и поднялись по крыльцу в церковь Успения Богородицы. Затем поднялись на второй этаж и расположились в комнате, которую нам указали. Через некоторое время подошел отец Василий, улыбнулся нам, поздоровался и, оглянувшись вокруг, спросил:

– А где остальные желающие?

Вопрос был скорее риторическим, но до меня вдруг дошло, что кроме нас в храме никого нет, никто больше не пришел, хотя неделей ранее на собеседовании было много желающих. Я вздохнул свободнее. Батюшка приступил к таинству.

Уже нисколько не смущаясь – обстановка мне казалась совсем домашней, рядом были близкие мне и родные люди, – я стоял в одних трусах на холодном полу (на дворе был февраль, 10-е число), повторял за батюшкой необходимые слова молитв. Осознал, что получаю в крещении имя Иоанн – в честь Крестителя Господня, большая икона которого висела напротив на стене… И вот уже я православный! Холодное золото крестика прикоснулось к груди… Свершилось!

Я в церковной лавке. Выбираю книги: Евангелие, Молитвослов… Меня привлекает книга с изображением коленопреклоненного старца: «Житие преподобного Серафима Саровского».

Уже через час мы дома. Весь какой-то обновленный я сижу с новой книгой. Такого я никогда не читал. Эти страницы не похожи на те, что я листал до этого. Нет закрученного сюжета, нет стрельбы, нет рыцарей, нет фантастических чудовищ и невероятных летательных аппаратов.

Есть тихий и кроткий старец. Каждое его слово, каждое действие поражает меня. Жизненный путь монаха…

Есть тихий и кроткий старец. Каждое его слово, каждое действие поражает меня. Жизненный путь монаха, беззаветно любящего Господа нашего Иисуса Христа и Его Пречистую Матерь. По привычке я проглатываю всю книгу за один присест и тихо сижу в полумраке комнаты.

«Батюшка Серафим, хочу к тебе! Хочу познакомиться с тобой! Хочу побывать в местах, где ты жил и где совершал свои подвиги! Преподобный отче Серафиме, помоги мне!»

Я уже знал из книги, что мощи его покоятся в Троицком Серафимо-Дивеевском женском монастыре. Смотрю по карте: Нижегородская область, 450 километров от Москвы. Решаю для себя, как только появится возможность, посетить этот монастырь.

Чудесный Серафим! Чудесное Дивеево!

Чудесная работа

Прошло примерно два месяца после моего крещения. Прочитав книгу о Серафиме Саровском, я мысленно постоянно обращался к нему. Я разговаривал с ним, делился своими трудностями и просил о помощи. Последующие события показали мне, что мои обращения были услышаны. Череда удивительных событий в моей жизни и жизни самых близких мне людей служит тому доказательством.

Вскоре в нашей семье появилось долгожданное пополнение. У нас родился второй сын, Борис. Супруга моя находилась в декретном отпуске, я сидел без работы. Безнадежная ситуация: кормить детей надо, маленькому сыну еще нужны всякие пеленки и подгузники…

Я стал замечать, что каждый раз, когда небольшие финансовые средства подходили к концу, обязательно объявлялся дальний родственник, не звонивший и не писавший до этого много месяцев, с небольшим «денежным» подарком. Или появлялся друг или подруга с полным грузом необходимой провизии и молочных продуктов. Какая-то невидимая сила все время находилась рядом, подставляла плечо, не давала унынию «прописываться» в сердце, и ты понимал, что стал частью Православной Церкви!

Как-то ранним утром раздался телефонный звонок. Спросонья, подойдя к телефону, я некоторое время не мог сообразить, кто это и о чем речь. Постепенно до меня дошло, что подруга жены предлагает мне работу. В финансовой компании… Конечно же, я согласился, и мы договорились о том, что я приду на собеседование на следующий день.

Денег уже почти не было, в голове роились мрачные мысли – и вдруг работа, да еще в финансовой компании

Это было как нельзя кстати, денег уже почти не было, в голове роились одни мрачные мысли. И вдруг работа, да еще в финансовой компании. Батюшка Серафим не забыл про нас!

Во время собеседования я понял, что предлагают работу всего лишь в качестве курьера. Но что делать, нужно соглашаться. Я соглашаюсь и через неделю выхожу на работу.

Следующего подарка от батюшки Серафима пришлось ждать совсем недолго.

Прошло полгода бесконечной беготни и суеты. Работа курьера позволяла сводить концы с концами, да и только. Но вот наступил тот день, поворотный в моей карьере…

Меня попросили зайти в консалтинговый отдел за документами. Подходя к двери кабинета, я уже издалека услышал, что там происходит какой-то скандал. Открыв дверь, я увидел начальника нашей компании, нависшего над одним из сотрудников и громко выговаривающему ему:

– Как не готовы документы?! Ведь прошло уже несколько часов! Неужели за все это время нельзя было подготовить?

– Я… я стараюсь… делаю, что могу… Но тут слишком много страниц! – лепетал сотрудник с видом кролика, готовящегося стать ужином для удава. – Скоро все будет готово.

– Скоро?.. Скоро??? Это уже через два часа должно быть в банке, а тебе еще печатать несколько часов. Вот уже и курьер подошел.

– Но я не умею быстрее! – продолжал несчастный, продолжая тыкать одним пальцев в клавиатуру, причем делал это так осторожно, словно она была сделана из раскаленного металла.

– Может быть, я попробую? – откашлявшись, решил вмешаться я. – Я печатаю довольно-таки быстро.

– Спасибо за заботу! – резко бросил начальник. – Но дело в том, что последние две страницы на английском, их еще нужно перевести…

– Я это сделаю, – не унимался я.

– Вы владеете английским? – удивленно поднял брови начальник.

– В совершенстве!

Похоже, это был мой звездный час.

– Ничего себе, какие у меня в штате курьеры… – пробурчал еле слышно начальник.

Происходившее далее было похоже на аттракцион.

Два человека среднего возраста, которые до этого, видимо, думали, что повидали немало на своем веку, наблюдали, как мои пальцы – пальцы человека, семь лет «мучавшего» скрипку в музыкальной школе и много лет увлекающегося оригами, – порхают над клавиатурой, причем сам я на клавиши не смотрел, полностью сосредоточившись на тексте. Несколько раз мой начальник наклонялся ко мне и всматривался в экран, ожидая увидеть полную абракадабру из букв и чисел, но каждый раз с удивлением замечал, что на экране появляются стройные ряды текста с нужной грамматикой.

Через полчаса «дело всей жизни» нашего сотрудника было завершено, и я уехал уже с документами исполнять свои прямые обязанности. Уехал я из офиса курьером, а вернулся, чтобы совершить самый головокружительный карьерный прыжок в своей жизни.

По возвращении мне сказали, чтобы я зашел в кабинет шефа.

– Я вам благодарен за оказанную помощь! Эти документы были действительно важны! Может быть, вы меня еще чем-нибудь удивите? Какое у вас образование?

– У меня их два, – скромно ответил я.

– Два? Два высших образования? – вскричал начальник.

– Ну да… – моя скромность не имела границ. – Математическое и финансово-экономическое.

Этот ответ был нарушением известного правила «лежачего не бьют!», потому что мой собеседник давно уже был повержен предыдущими ответами, а этот уже окончательно его «добил».

– Боже мой! – вскричал он и стукнул себя по лбу. – Я тут ищу, провожу собеседования, а у меня вот он, работает под боком!

– Володя! – рявкнул он, сняв трубку телефона. – Освободить кабинет напротив бухгалтерии, обеспечить его четырьмя телефонными линиями, поставить туда хороший компьютер!

Так началась моя работа в качестве начальника аналитического отдела, в отдельном кабинете и с совершенно «отдельной» зарплатой…

Вечером я вышел на улицу, взглянул на небо и подумал: «Вот это да, батюшка Серафим!!!»

Свято-Троицкий Серафимо-Дивеевский монастырь

Чудесное Дивеево

Прошло три года напряженных трудов на новой и интересной работе. Засиживался я допоздна, хватался за все подряд. Хороший заработок позволил моей семье расплатиться с накопившимися долгами и собрать необходимую сумму на покупку машины.

Вот он уже стоит во дворе, большой черный внедорожник – мечта любого мальчишки, – и ключи он него непривычно оттопыривают карман.

Первая поездка будет к тебе, батюшка Серафим. Сейчас быстренько сдам на права… Однако «быстренько» не получилось

«Первая поездка будет к тебе, батюшка Серафим, – обратился я мысленно к любимому святому, – сейчас быстренько сдам на права – и в дорогу!»

Однако «быстренько» не получилось…

В дальнейшем мы привыкли к этому и спокойно относились к тому, что любое желание посетить какой-нибудь монастырь, любое запланированное заранее решение пойти на Литургию или вечернюю службу встречало мелкие и не очень препятствия.

Так было и в этот раз.

Теорию я выучил легко. Знал наизусть ответы на все вопросы. Так же быстро удалось овладеть азами управления автомобиля. Не удовлетворившись знаниями, полученными в автошколе, я еще посетил дополнительные курсы «экстремального вождения», где мастера автоспорта научили меня уверенно управлять машиной на льду, контролировать заносы и массе других полезных навыков. На экзамен я шел спокойно, надеясь справиться с ним «одной левой»…

Но не тут-то было. С теоретическими вопросами у меня не возникло никаких проблем, но когда дело дошло до экзамена по вождению…

Видавшее виды транспортное средство, давно уже справившее свою двадцатую весну, сразу меня насторожило. Единственное, что мне удалось сделать качественно, – это пристегнуть ремень безопасности и воткнуть ключ в замок зажигания. Железный конь, громко чихнув, заглох сразу же, как только я отпустил непривычно тяжелую педаль сцепления.

– Всё, не сдали! – весело констатировал инспектор. – Приезжайте через две недели.

Примерно то же самое повторилось через две недели, с той лишь разницей, что мне удалось «протащить» непослушный агрегат на пару десятков метров. И я понял, что наши планы посетить Дивеево в ближайшие длинные выходные, приуроченные ко дню России, находятся под большой угрозой. Как вдруг…

Вечером позвонил мой папа. Он живет в Армении, и наши встречи происходят очень редко: огромная стоимость перелета из Еревана в Москву препятствует этому.

– Сынок, у меня тут нарисовалась неожиданная командировка в Москву. Я был безумно рад этому, так что погощу у вас пару деньков.

Через несколько дней наша московская квартира наполнилась вкусными запахами и солнечными оттенками далекой Армении. Сочная пахучая зелень, ароматная острая бастурма, мамина долма в виноградных листьях словно переносили меня в детство. Но главным «подарком» для меня был, конечно же, мой папа. Человек, которого я старался копировать во всем, начиная от манеры держать книгу, развалившись на диване, заканчивая привязанностью ко всяким словесным баталиям и диспутам. Я мог часами наблюдать и слушать, как он разделывается со своими оппонентами, опираясь на начитанность и несгибаемую логику.

После того как мы обменялись душевными целованиями и обниманиями, он усадил нас на диванчик и сказал:

– У меня есть для вас подарок. Он может показаться вам странным, я даже не против, если вы мысленно покрутите пальчиком у виска, подозревая меня в нарушении душевного самочувствия, – улыбка раздвинула его окладистую бороду при последних словах, – хотя я сам не могу ответить, почему я решил вам подарить именно это…

Мы с женой молча переглянулись, а папа продолжил свое интригующее «выступление». Он водрузил посередине комнаты свой дорожный чемодан, открыл его и достал белый пакет, вытащил из него что-то похожее на картину, уселся напротив нас на стул и поставил таинственный подарок к себе на колени, не поворачивая его к нам лицом.

«Не знаю, почему я решил подарить вам это», – он вручил подарок. Это была икона батюшки Серафима!

– Я купил эту картину, прогуливаясь по вернисажу… Мне захотелось подарить ее вам. Не могу точно сказать, какие причины побудили меня сделать это. Такое со мной бывает не часто. Как правило, я знаю, что, когда и как, – в его больших добрых глазах мелькнула растерянность.

Он подошел к нам и вручил подарок.

Мне сложно выразить словами то, что происходило у меня внутри, когда я увидел лицевую сторону подарка.

Там был наш батюшка Серафим! Он стоял на коленях на камне посреди Саровского леса, молитвенно воздев руки вверх. Это была икона!

Мой папа внимательно следил за нашей реакцией и, видимо, не мог расшифровать значение наступившей тишины.

– Ну вот. Можно повесить ее в укромном местечке, – посоветовал он.

Преподобный Серафим Саровский, молящийся на камне. Середина XIX века. Мастерская Серафимо-Дивеев-ского монастыря (?). Камень, грунт, масло. Рама: дерево, левкас, золочение. Троицкий Серафимо-Дивеевский женский монастырь

И мы стали, перебивая друг друга, рассказывать ему про удивительные события, произошедшие в нашей семье в последнее время.

В следующую субботу я удачно сдал экзамен на получение водительского удостоверения и уже держал в руках заветную пластиковую карточку, которая должна была помочь мне совершить свою первую паломническую поездку.

Наши первые сборы! Впоследствии стало как-то привычно, что любое наше желание поехать в Дивеево встречалось с невидимым противостоянием. Создавалось впечатление, что кто-то вставляет нам палки в колеса. На ровном месте возникали конфликты, что-то случалось с машиной, у детей появлялись признаки заболевания и все нам советовали отложить поездку. Однако желание посетить самый красивый удел Пресвятой Богородицы было столь велико, что мы с трудом, но преодолевали препятствия.

Было уже далеко за полночь, когда мы смогли вырваться из цепких объятий Москвы. Трасса М7 осталась позади, и наша машина свернула по указателю на Муром. Для меня все было в новинку: и напряженное движение на оживленном шоссе, и одинокое скольжение по густому лесу. Фары выхватывали из темноты дорогу, выписывающую бесконечные крутые повороты. Сознание впервые фиксирует названия населенных пунктов, которые впоследствии мы выучили наизусть: Бараки, Малышево, Булатниково, Соболево, город Муром… Справа высится у дороги фигура былинного богатыря. Происходящее с нами и вокруг нас становится похожим на сказку.

Это и есть сказка! Мы ведь хотели этого! Мы стремились попасть в чудесное место!

Подъезжаем к Оке, через серебристую гладь которой проложен понтонный мост. Сейчас невдалеке от этого места уже висит над рекой красивый современный мост. А тогда осторожно переезжаем по металлическому сооружению, напоминающему гигантскую терку.

Еще час езды по густому лесу, который изредка уступает место населенным пунктам… Навашино, Кулебаки, Гремячево. Уже рассвет, короткая летняя ночь отступает перед натиском дня.

Я напряженно всматриваюсь вдаль. Где-то там впереди находится обитель, «равной которой не было, нет и не будет никогда во всем свете», и как возвестила Матерь Божия: «Это четвертый жребий Мой во вселенной. И как звезды небесные, и как песок морской умножу Я тут служащих Господу Богу и Меня, Приснодеву, Матерь Света, и Сына Моего Иисуса Христа величающих, и благодать Всесвятого Духа Божия и обилие всех благ земных и небесных, с малыми трудами человеческими, не оскудеют от этого места Моего возлюбленного!»

Мы въезжаем на небольшой пригорок и останавливаемся. Впереди уже видны золотые купола монастыря. Нам хочется издалека полюбоваться на него. Меня переполняют чувства – новые, яркие, сильные! Ни с чем не сравнимое волнение! Смотрю на супругу: она плачет – плачет от счастья! Мы смотрим друг на друга и обнимаемся. Вот оно, свершилось!

Уже через несколько минут мы проезжаем большой деревянный крест и надпись «Дивеево». Моя нога покидает педаль акселератора, и я – впервые в своей жизни – собираюсь точно следовать предписанию знака, ограничивающего допустимую скорость значением «40», мне не хочется нарушать тишину и покой этого святого места.

Находим нашу гостиницу, оставляем вещи и спешим обратно к монастырю, к батюшке Серафиму!

Проходим монастырские ворота, и мой фотоаппарат ловит в свой объектив облако, удивительно похожее на старца, который словно протянул руки над куполом храма. Быть может, это всего лишь мое воображение, но я везде и повсюду искал батюшку Серафима и находил его присутствие в каждом цветке и камушке, в каждой монахине и паломнике.

Длинная вереница людей стоит в очереди к честным мощам великого старца. Мы становимся в самый конец и терпеливо ждем. Скоро уличная жара сменяется прохладой храма, лестница ведет нас вверх. Люди разного возраста и достатка приехали к любимому батюшке за утешением.

Рака со святыми мощами преподобного Серафима

Сень над ракой украшена многочисленными лампадками. Я склоняюсь к батюшке Серафиму и забываю сказать все те слова, которые планировал, ту длинную, пространную и красивую речь, которую репетировал про себя. Просто отхожу в сторонку, и широкая улыбка застывает на моем лице. С удивлением замечаю, что монахиня, которая стоит у изголовья и, судя по внешнему виду, находится в молитвенном делании, вдруг оживляется, увидев икону в руках моей жены, и тихо спрашивает ее:

– Вы позволите приложиться к вашей иконе? Очень она благодатная…

Моя супруга передает ей икону и изумленно смотрит на меня.

«Вот какую икону подарил нам папа!» – одна и та же мысль проскальзывает у нас обоих.

В приподнятом настроении мы идем к выходу. Рядом, слегка прихрамывая, проходит пожилая монахиня. В руках у нее зеленый пластиковый тазик, и она собирает пожертвования. Пока я справился с процедурой выуживания денег из кармана штанов, монахиня скрылась в толпе.

– Сынок, поищи старенькую монахиню и положи денежку в ее корзинку, – обращаюсь я к младшему Бореньке и передаю ему купюру.

Скоро он возвращается и сообщает нам:

– Она сказала подойти после службы к ее келье. Угостит нас сухариками.

– А где ее келья?

– Не знаю, я не спросил.

Я расстраиваюсь. «Нужно было самому идти, а не поручать ребенку!» – ругаю сам себя.

Тогда я еще не понимал, что все в Дивеево происходит с ведома Верховной Игумении и распорядителем здесь является преподобный Серафим. Не надо ни о чем беспокоиться и что-то пытаться планировать заранее!

Монахиню нашу мы встретили, когда шли к своей машине. Оказалось, что ее келья находится как раз напротив того места, где мы припарковались.

– Пойдемте за мной, – махнула она нам рукой, при этом ее светлое лицо озарилось искренней улыбкой.

Так мы познакомились с нашей любимой монахиней Пахомией! Последующие семь лет она украсила собой наши серые будни. Украсила своей молитвой и наставлениями, своими бесподобными солеными огурчиками и жареной картошечкой, интересными рассказами о монашеской жизни, о батюшке Серафиме и о Дивееве. Просто своим присутствием! Каждый раз приезжая сюда, мы устраивались на диванчике, закрывали дверь и оказывались в удивительном мире, лишенном политических дрязг и волнений, суеты, зависти и лести, наполненном лишь добротой и спокойствием.

Чудесная монахиня Пахомия

Наши поездки в Дивеево стали еженедельными. Когда приближалась очередная пятница, у нашей семьи не было никаких других планов, как в очередной раз оказаться в святом уделе Богородицы.

Благодаря матушке Пахомии Дивеево стало для нас родным домом.

«Чада мои приехали!» – слышали мы такое милое для наших сердец приветствие

– Чада мои приехали! – слышали мы такое милое для наших сердец приветствие. Улыбка озаряла ее чистое лицо, и она спешила к нам.

Мы приезжали к своей матери, а там, где живет мама, всё родное и близкое, наполненное теплотой, заботой и любовью.

Наши представления о монашеской жизни были весьма поверхностными, и, подталкиваемые чистыми побуждениями, мы старались «улучшить» ее быт, накормить вкусностями, обеспечить нужными в хозяйстве устройствами и кухонной утварью.

– Лошадина доза! – восклицала она, увидев наши нагруженные сумки и пакеты. Эта фраза стала крылатой в нашем общении, и мы часто повторяли ее, копируя ее манеру произношения.

Стоило нам немного отвлечься, как наша матушка виртуозно избавлялась от всего того, что мы привезли.

– Матушка, – обращался я к ней, – мы тут привезли тебе соковыжималку, будешь готовить сок из черники, полезно для твоего зрения.

– Иоаннушка, ты не будешь сердиться? – слышал я в ответ виноватый голос. – Тут заходила одна раба Божия, у нее четверо детей… Зачем мне эта выжималка? Я ей отдала, пусть дети пьют!

– Всё? Уже успела избавиться? – спрашивал я, смеясь.

Преподобный Серафим Саровский начинает копать Канавку. Клеймо складня. 1920-е годы. Мастерская Серафимо-Дивеев-ского монастыря. Дерево, левкас, масло. Троицкий Серафимо-Дивеевский женский монастырь

– А теплую шерстяную шаль? Ботинки? – подхватывала эстафету «перекрестного допроса» моя Леночка.

– У нас есть старенька бабушка, постоянно у нее спина мерзнет, шаль ей пригодится, ботинки сыну отдаст: денег у них немного, тяжело им.

Видя наше удивление, матушка добавляла:

– Миленькие мои, у меня есть одежда, которая на мне, больше мне ничего не нужно. А что касается еды, вот он, мой кормилец! – и обращала свой взор на икону Серафима Саровского, при этом голос ее неизменно менялся и в глазах блестели слезы умиления. – Он никогда не оставляет своих сирот и обо всем заботится!

О постоянном участии преподобного Серафима во всех делах монастыря мы неоднократно могли убедиться сами, но один случай поразил нас особенно сильно.

Как-то, направляясь к келье матушки, мы встретили знакомую послушницу.

– Благословите! – услышали мы привычное монастырское приветствие. – Идёте к матушке? Я тоже к ней. Здесь в кельях уже несколько часов как отключили воду, вот я иду спросить, может, нужно что-нибудь постирать. Нужно ей помочь.

На пороге мы столкнулись с нашей матушкой, которая выходила с небольшим тазиком в руках.

– Чада мои приехали! Наконец-то! – услышали мы. – А я решила тут немного постирать, сейчас развешу сушиться и будем кушать.

– Как это, матушка? – ошарашенно вставила послушница. – Где ты воду взяла?

«Кран открываешь, миленькая моя, водичка и течет», – озорно улыбнувшись, ответила матушка

– Кран открываешь, миленькая моя, водичка и течет, – озорно улыбнувшись, ответила матушка.

– Но уже несколько часов как воду отключили, идут ремонтные работы! – еще больше удивившись, продолжала послушница.

– Иду я после службы, миленькая моя, и думаю: «Как же так, батюшка Серафим? Как же без воды? Ведь я уже старенькая, очень мне нужно сегодня постирать!» Прихожу в келью, а водичка из крана-то течет, струится, миленькие мои. Успела я все постирать, сложила все в тазик, смотрю: больше не течет, нет больше воды, – матушка подняла глаза на икону святого, и голос ее дрогнул. – Не оставил он меня, кормилец! Как всегда, пришел на помощь!

Преподобный Серафим Саровский, с видом Саровской Успенской пустыни. Начало XX века. Мастерская Серафимо-Дивеевского монастыря. Холст, масло. Троицкий Серафимо-Дивеевский женский монастырь

Преподобный Серафим исполнил все мои желания! В тот самый первый день моего крещения, когда я прочитал книгу о жизни и подвигах этого великого старца и полюбил его всем сердцем, самым большим моим стремлением было приехать к нему, познакомиться с этой обителью и стать здесь своим! И вот мне посчастливилось не одну сотню раз посетить Дивеево, найти здесь родственную душу! Ведь первым человеком, с которым я познакомился здесь, была моя матушка Пахомия! У нас с ней было много общего, даже совпадали мой день рождения и день Пахомия Великого, ее именины! Мы всегда вместе причащались, и она всем говорила: «Вот, чадо мое приехало, будем вместе причащаться!»

Сколько раз мы устраивались всей семьей на диванчике, и она нас угощала вкуснейшей едой – на столе появлялась жареная картошка, соленые грибочки и хрустящие огурчики. Своей маленькой ручкой она лепила чудесные по вкусу рыбные котлеты.

– Матушка, лошадина доза, я это все не съем! – пытался сопротивляться я.

– Кушай, Иоаннушка! Знаешь, как раньше брали на работу? Если хорошо кушаешь, значит, будешь хорошо работать! – говорила она мне, подливая борща.

Ее любовь к Господу нашему Иисусу Христу, к Серафиму Саровскому, Николаю Чудотворцу, Сергию Радонежскому и другим святым была поистине безгранична. А родному монастырю, которому она прослужила более 20 лет, готова была отдать все!

Ее нет с нами чуть больше двух лет. О времени своего ухода она знала заранее и как-то в разговоре случайно проговорилась об этом.

«На Канавке строится храм. Большой будет храм и красивый! Вы его увидите, – и после небольшой паузы, – а я уже нет…»

– У нас на Канавке строится храм. Большой будет храм и красивый! Вы его увидите! – сообщила она нам, и после небольшой паузы: – А я уже нет…

Я быстро посчитал в уме, что храм могут строить два или три года, и мне стало тоскливо. Примерно через год она перешла в иной мир…

Теперь, посещая ее могилку на монастырском кладбище, я не перестаю мысленно ругать себя: «Прости, матушка! В последнее время очень редко к тебе приезжал, находил какие-то причины! Выдуманные трудности и суетность этого мира служили мне оправданием, чтобы отодвигать свою поездку к тебе! Быть может, мои поездки поддержали бы тебя, какая-нибудь современная таблетка выправила бы давление и сняла головную боль… Ты всегда была рада моим приездам, а я был недостоин такого твоего отношения ко мне! Прости меня, матушка!»

Когда я возвращаюсь в Дивеево, мое тоскливое настроение улетучивается, и я чувствую, что матушка Пахомия все равно присутствует здесь, она где-то рядом. Все так же сидит на своем стульчике у входа, с корзинкой; так же, слегка раскачиваясь и прихрамывая, подходит к иконам и ставит свечки; проходя мимо меня, просовывает в руку просфору; все так же замирает во время Херувимской песни, идет с молитвой вместе со мной по Канавке.

Быть может, эти годы были самыми значимыми в моей жизни, они были насыщены событиями, чудесами и открытием для себя самого прекрасного места на земле – Дивеева!

Иоанн Карапетян

15 января 2016 г.pravoslavie.ru›89661.html